Воровка из Конгора

Ту самую стирку проводили за садом рядом с другим колодцем и деревянным колесом у него. Женщины топтали бельё ногами в больших каменных чашах. Вода легко сменялась, сливаясь в желобок, ведущий за изгородь.

Ещё в другом конце поместья, далеко от дома, стояли небольшая кузня, скотный и птичий дворы и сыроварня.

Впечатлений и вправду было много. Почему-то казалось, что у меня в быту было не так, и поведение людей тоже. Однако ничто не пугало, а во всём видимом чувствовалось столько гармонии и умиротворения, будто там, где я жила раньше, этого не хватало. Не мудрено при жизни воровки. Но ни одной толковой мысли о том, с чего начать завоевание дворца, не пришло. Что я, вообще, знала о королевской семье?

За ворота поместья Толзи не решился выехать, соблюдая приказ господина. Только и этой прогулки хватило, чтобы устать, но и зарядиться настроением на оставшийся день.

После прогулки я самостоятельно расседлала Миссию, и ни разу не ошиблась. Мы с ней точно нашли общий язык, даже главный конюх поразился.

Приняв ванну, я сменила одно платье на другое. И, пока Ода заплетала мне волосы в высокую причёску, я узнала, что в поместье постоянно работают тридцать четыре служащих. Что раз в неделю хозяин принимает в доме господ – друзей или с кем ведёт дела селений Фенгары. А раз в месяц собирают званые обеды для наместников из шести других провинций Тэнуа. В такой день служащих в доме увеличивается втрое, чтобы всем гостям обеспечить должный приём.

* * *

После обеда Ода оставила меня отдыхать. Я даже прикорнула в кресле у открытого окна своей комнаты, разморённая солнцем и убаюканная щебетом птиц.

Когда проснулась, Оциуса всё не было. До ужина далеко. Ода куда-то запропастилась, в доме было тихо и пусто. Я не знала, куда себя деть. Подумала об одной двери в доме, которая была заперта, – кабинет Оциуса. Сходила, посмотрела.

Но дверь не поддалась. Ни один способ проникнуть в кабинет не сработал. Уж больно мудрёный был замок. И я оставила любопытство до лучших времён.

Однако на уме всё время крутилось, что узнанного за день недостаточно, чтобы быть полезной и оправдать ожидания Оциуса.

Тогда я вышла на задний двор и непринуждённо стала расспрашивать служащих о правящем наследнике. Но, к своему смятению, не услышала ничего ободряющего или хвалебного. Да и те боялись толком говорить, косились друг на друга. Однако по обрывкам фраз, кривым ухмылкам стало понятно, что Тарт фон Бастадиан не так прост. А значит, и моё участие во всей этой авантюре было рискованным.

Только сдаваться, не получив всех ответов, было рано. Поэтому стоило разузнать более подробно о правлении Бастадианов в целом и о наследнике в частности. Люди в поместье работали на брата будущего короля, их страх сболтнуть лишнее был понятен, но вот простой народ селений вряд ли окажется столь же робок. А значит, мне снова нужно было выйти в люди.

После прогулки по саду уже в одиночестве я проголодалась и решила раздобыть чего-нибудь съестного.

Кухня пустовала. Окна в сад были распахнуты, пахло свежеиспечённым хлебом. Заметив в углу стола миску с пирамидой яиц, я решила приготовить гренки.

Стянула с полки тяжеленную сковороду и обернулась к печи. В той лежали дрова, но силой мысли разжечь я их не могла, как и ничем другим. Могла бы набрать белого угля из ламп, да тот не давал тепла. А как иначе раздобыть огонь, я и не знала.

– Я что, не готовила себе еду? Не пойму: так я была дамой со своей кухаркой или нищенкой, что воровала еду на ярмарке? Не жила же я на улице, раз у меня были сёстры, братья и даже бабушка! – усмехнулась себе. – И как храм-то спалить умудрилась?

Постояв в задумчивости и не найдя способа разжечь очаг, я стала копаться во всех шкафах и на полках, чтобы найти хоть что-то съесть с хлебом. Но нашла только сырые овощи, специи и масло в кувшине с пробкой. Пахло оно чем-то острым, на вкус горчило.

Взглянув на сад, кисло поморщилась: от яблок и винограда уже подташнивало, хотелось чего-то существенного.

– С голоду умереть можно! – горестно вздохнула, смиряясь, что придётся давиться сухомяткой и ждать ужина.

– Госпожа… Ой, Тайра, вы хотите есть? – отвлёк тоненький голосок Оды.

– И давно ты тут стоишь? – тут же повернулась к девушке и прищурилась.

– Только что вошла, – недоумённо вскинула светлые бровки она.

– А есть чем поживиться? – расслабилась я.

– До горячего ещё далеко. Кухарки только вернулись после стирки. Но перекусить, пожалуй, будет чем, – радостно сообщила Ода и тут же помрачнела: – Только придётся спуститься туда, – и ткнула пальчиком на неприметную дверь в углу кухни.

– А что там? – с интересом последовала взглядом за её жестом.

– Холодный подвал. Там хранится вся еда.

– Что же ты мне его не показала утром? – улыбнулась я и с готовностью приподняла подол.

Ода взяла лампу и открыла дверь. Показалась тёмная лестница вниз.

Подвал оказался глубоким и холодным. Не ожидала. На последней ступени Ода сняла со стены вторую лампу, всучила мне и сама взяла ещё одну.

– Зачем так много? – недоумевала я, и без того прекрасно видя дорогу и контуры препятствий в виде каких-то бочек, выпирающихся полок в стене.

– Страшно же… Недавно отец убил такую крысу, – постукивая зубами, рассказала она.

– Боишься темноты? – улыбнулась я, прикрывая лампу ладонью.

– Ага… Хоть глаз выколи – ничего не видно! – прижалась ко мне девчонка.

– А мне нравится… Я, как кошка, – вижу в темноте, – и шутливо перебрала пальцами в воздухе, словно лапками с коготками.

Ода засмеялась, а потом снова прижалась к моему плечу, испугавшись теней от лампы. Я и сама несколько напряглась, потому что по ногам прошёлся сквозняк. И откуда бы тому взяться, если только…

– Здесь есть ещё один вход?

– Нет, – покачала головой Ода. – Это дыхание призраков… Пойдёмте скорее отсюда!

Я огляделась, но рассмотреть в полумраке какие-то детали не удалось, кроме аккуратной каменной кладки ближайшей стены и пола. Однако по ощущению подвал был небольшой: эхо почти отсутствовало.

«Уголёк-уголёк… тут нужна свеча, чтобы прощупать стены», – промелькнуло в голове.

– Да перестань! Со мной тебе никакие призраки не страшны! – улыбнулась я, а ещё через несколько шагов, увидев заставленные едой полки, тут же подняла подол, кинула в него сыр, кусок вяленого мяса и замерла взглядом на кувшине с молоком.

– Ну… страшнее их только Вета́р, – беря одну лампу и забирая мою, проронила Ода.

– А это кто? – спросила, благодарно кивая за помощь, взяла кувшин и крепко прижала к груди.

– Как, вы не знаете?! – поразилась девчонка.

– Я жила в закрытой Академии – там этому не учат, – закатила глаза от новой лжи.

– Это Дух силы, который нас ведёт. Наказывает за непослушание, а за благочестие и покорность одаривает мудростью и терпением, – неловко выговорила Ода.

– О, я бы с ним познакомилась, – усмехнулась, выбираясь из подвала.

Ода поставила лампы на пол и выдохнула, одновременно вытирая лоб фартуком.

– Он живёт в наших храмах. Его все чтят.

«Угу, не такой ли храм я сожгла? – вздохнула, поставила кувшин на стол, вывалила продукты из подола и с сочувствием посмотрела на девушку. – Если бы этот Дух действительно существовал, я давно горела бы в огне. Что за наивность?»

Ода отрезала ломоть хлеба, тонкими пластами мясо и сыр и всё разложила на блюде. Я нетерпеливо налила молока в кружку, нагромоздила на хрустящий ломоть и сыр, и мясо, сдобрив тем самым острым маслом, и смачно откусила. И, только жадно приникнув к кружке, услышала:

– Как прошёл день, госпожа Тайра?

Я тут же обернулась.

Привалившись к каменному своду очага, стоял Оциус. Свет из окна освещал его красивое усталое лицо. Но глаза смотрели уверенно, цепко.

Оды в ту же секунду и след простыл.

Облизав губы, я прислонилась поясницей к столешнице и призналась:

– Устала. Столько новых впечатлений, будто груду камней перетаскала за день.

– Ты придёшь в себя, – сухо ответил тот. – Ещё немного, и будешь как рыба в воде.

– Хотелось бы…

– Пойдём, допьёшь молоко за столом: негоже госпоже на кухне есть.

Я забрала драгоценное блюдо с нарезками, умудрившись и кувшин под мышкой прихватить, и поспешила за Оциусом.

Мы сели в столовой. Хозяин налил себе вина и, задумчиво разглядывая меня, аппетитно поедающую кус не по размеру, делал медленные глотки.

– А чем тут разжигают огонь? – решила разузнать я, о чём не успела уточнить у Оды.

– Огнивом, – спокойно ответил Оциус.

Знакомое что-то. Может, оно и лежало где-то у печи, да кто ж знал бы?

– А призраки тут водятся? – понимая всю абсурдность вопроса, всё равно задала его, чтобы узнать, насколько вера в сверхъестественное затуманила голову образованного господина.

– Не ожидал, что вместе с воспоминаниями о прошлом у тебя исчезнет понимание и духовных представлений, – хмыкнул он. – Ты порой, как малое дитя. Хотя вести себя умеешь, если захочешь, – и снова его испытующий взгляд прокатился по мне колючими мурашками. – Тебе нужно быть внимательной и хорошо узнать наш быт, этикет, чтобы не задавать глупых вопросов. Так я смогу ввести тебя в общество придворных дам.

– Глупых вопросов? – вскинула брови. – Интересно, кто лишил меня памяти?

– Доешь, Тайра, – снисходительно улыбнулся Оциус. – А потом поделишься новыми мыслями. Ведь они у тебя появились?

– Пока только одна, – проговорила, дожёвывая мясо.

Оциус чинно повёл кистью, мол, слушаю.

Я быстро доела, щедро запила молоком и промокнула губы платком, который подал Оциус, ведь стол ещё не был сервирован.

– Хорошо, – уверенным тоном приступила к рассуждению, в действительности смутно понимая, о чём говорить. – Не уверена, что я готова к роли придворной дамы, но что, если мне сначала осмотреться на местности?

– Что имеешь в виду? – придвинулся Оциус, поглаживая подбородок.

– Как насчёт того, чтобы ты устроил меня во дворец, скажем, горничной? Прислуга обычно дружит, я выведаю всё и без приближения к наследнику, возможно, даже прослежу за ним…

– Невозможно, – тут же вернулся в прежнее положение он.

– Почему? – нахмурилась я. – Полный штат?

– Прислуга не меняется годами, они служат Бастадианам, пока не умрут. Их дети продолжают обязанности родителей. Но даже в том случае каждый отпрыск от конюха до кухарки проходит через беседу с главным гвардейцем, затем с королевой и наследником. Проникнуть во дворец таким способом не получится. К тому же Тарт настолько щепетилен, что узнаёт о том, что снится мне ещё до того, как я проснусь. Уверен, он уже знает о тебе и солгать, что лучшей горничной, чем ты, не найти, не получится.

Оциус снова окинул меня снисходительным взглядом и покачал головой:

– Да и какая из тебя горничная или кухарка, коль ты не знаешь, что такое огниво, говоришь не простым языком, выглядишь чересчур холёной?

Я скосила глаза и криво усмехнулась на сомнительные комплименты, но и сама понимала, что вряд ли была как-то связана с прислуживанием, уходом за животными и земледелием. Однако и от господских замашек передёргивало. А Оциус явно меня недооценивал.

– И как ему самому спится при таком контроле, – проворчала я. – А если…

– И заменить кого-то не получится, – тут же предупредил Оциус. – За здоровьем прислуги следят не хуже, чем за здоровьем самой правящей семьи.

Я и не собиралась предлагать такой кровожадный способ, но смутило, в каком направлении думал Оциус: видимо, тщательно занимался проработкой этого плана и такой вариант тоже рассматривал.

– Тебе виднее. Но ты сказал, что Тарт куда-то уходит после совета, а куда конкретно?

– Если бы всё было просто, я бы уже нашёл то, что ищу. Но он может выйти в сад, или в кабинет, или в покои, или ещё куда… Никто не знает, куда он уходит и куда исчезает после. Ни за одной дверью, даже потайной, не кроется ничего странного. А уж я знаю дворец как свои пять пальцев. Мы с детства бегали по его туннелям и подвалам. Но в нём точно что-то происходит, и связано это с Тартом.

– Тогда, может, мне как-то пробраться во дворец незамеченной и осмотреться? Зачем обязательно знакомиться с наследником?

Оциус удивлённо вскинул брови:

– Ты его боишься?

– Нет, я просто ничего не знаю о нём, – заёрзала на стуле. – Проще было бы украсть мешок дангов, чем забираться в голову того, кого ты не знаешь, потому что… – и я растерянно потёрла плечи. – Потому что я вообще здесь никого и ничего не знаю. Я будто родилась несколько дней назад…

– Ты паникуешь, Тайра. Для этого нет оснований…

– Нет, я хочу знать больше, чтобы пуститься в эту авантюру. Того, что я уже знаю, недостаточно. И я сама не понимаю, на что способна. Мне нужно во всём разобраться. Я хочу, чтобы ты отпустил меня на день погулять по Фенгаре. Одну.

– Одну? – скептично свёл брови Оциус.

– Не бойся, – подняла ладони, – я ничего не стану красть. Клянусь… этим вашим Духом… Ветаром.

Оциус устало улыбнулся и помассировал переносицу.

– Ветаром не клянутся, его почитают.

– Да какая разница? Я обещание даю, – начала злиться я.

Оциус поднялся, снова налив себе вина, задумчиво обошёл вокруг стола, а потом остановился у моего плеча и спокойно проговорил:

– Если для тебя это важно, я не собираюсь препятствовать. Завтра выделю тебе экипаж…

– Нет! – тут же прервала его. – Я поеду сама. Верхом. Оказывается, я это прекрасно умею делать.

– Что ж… Надеюсь, это путешествие тебе действительно поможет, – после долгого молчания ответил Оциус и сел на прежнее место.

Я довольно кивнула и немного успокоилась.

– Хорошо. Я привыкаю к быту и людям, а ты найди мне способ оказаться во дворце. Потому что, если я туда проберусь незаконно, там не очень-то разгуляешься: по коридорам всё время кто-то ходит, собаки… И окна высоко, чтобы выбраться.

– А ты неплохо узнала дворец изнутри, – удивился он. – Охрана и прислуга действительно часто осматривают залы и коридоры.

– Я чиста, как лист, первые воспоминания свежи, как никогда, – повела плечами.

– Но сбежала ты тихо да гладко, на ярмарке не попалась и мыслишь, как настоящий стратег, – хитро прищурился Оциус.

«…или воровка», – пронеслось в мыслях, снова поражая самоё себя.

– Просто раскинула мозгами, – непринуждённо поправила выбившийся из плетения на виске локон. – Но это не говорит, что я со всем справлюсь.

– Я подумаю, как тебе свободно прогуляться по дворцу. Обратишь внимание на всё, что покажется странным, и расскажешь мне. У тебя другой взгляд, ты очень наблюдательная, возможно, увидишь то, чего не вижу я.

«Размыто… Даже в этом доме много странного. Я сама странная», – скептически прищурилась.

– А если не увижу?

– Вероятнее всего. Но надо постараться получить приглашение пожить во дворце, чтобы иметь неограниченный доступ ко всем его уголкам и к самому Тарту.

– И кто может дать такое приглашение?

– Список не велик: королева или наследник. Но с королевой сложнее: с некоторых пор она не принимает придворных дам. У неё очень узкий круг доверенных.

– А ты? Ты ведь его брат?

– Ни я, ни сестра уже не живём во дворце и право приглашать в него не имеем.

– «Тёплые» у вас отношения в семье, – съязвила я и тут же изумлённо вытянулась: – То есть мне всё-таки нужно соблазнить твоего брата?!

– Интересно, что ты подумала именно об этом, – усмехнулся Оциус.

– А что ещё, кроме плотоядного интереса, вызовет желание у твоего загадочного братца пригласить малознакомую и не слишком значительную фигуру во дворец?

Оциус прищурился.

– А ты верно истолковываешь обстоятельства. И что, готова к соблазнению? – хмыкнул иронично, явно не от невинных мыслей оттягивая ворот сорочки.

«Если наследник похож на брата, м-м… уверена, труда не составит, но ведь я не разменная монета. Спасти меня, чтобы потом подложить под будущего короля? Однако! Хотя, может, до этого и вовсе не дойдёт…» – подумала хмуро, но неопределённо качнула головой.

Оциус рассмеялся и сказал:

– Соблазнить его возможно: Тарт любит красивых женщин. А вот добиться последующих встреч и тем более приглашения – не так уж и легко. Тут нужны более тонкие умения. Тарт принимает не всех гостий, да и те живут во дворце недолго и всегда под присмотром. Затем он отправляет их восвояси. Ты же должна настолько проникнуть в его голову, чтобы он не мог жить спокойно, пока не заполучит тебя. И пока ты ему не принадлежишь, можно попробовать выведать многое… Только вот наследника крайне трудно увлечь, его нужно поразить, заинтриговать.

Я поднялась, с усилием отодвигая дубовый стул бёдрами, и, выставив руки на талию, вскинула подбородок:

– Я, может, многого и не помню, но, кажется, в обольщении знаю поболее тебя, дорогой наставник. Так кто же будет учить меня этикету двора?

Оциус медленно поднялся, с достоинством королевской особы подошёл ко мне и коснулся запястий, а потом просто потянул за них и опустил руки вдоль тела. Я не сопротивлялась, только слегка ссутулилась, позволяя спине отдохнуть от долгого напряжённого сидения прямо.

– Благородные дамы не ведут себя, как торговки на ярмарке, – спокойно проговорил он, а затем прошёл за спину и крепкими пальцами впился в плечи, выпрямляя их. – Следи за осанкой. Держи голову прямо и не вертись, как вшивый пёс.

«Ну это уже слишком! Вшивый пёс?!» – засопела я и недовольно повернулась. Гордо вскинув голову, самым язвительным тоном проговорила:

– Я благородная дама и не потерплю унизительного сравнения с больным животным. Извольте принести свои извинения, господин фон Бастадиан.

Не отводя удивлённых глаз, Оциус задержал дыхание, а потом разразился громким хохотом.

– О, да ты способная ученица! – выговорил он, успокоившись.

– И всё же – я жду! – решительно вскинула бровь.

Оциус поднял ладони, сдаваясь на мою милость, и согласно кивнул:

– Приношу свои извинения, это лишь фигура речи.

– Извинения приняты, наставник, – выдавила дежурную улыбку.

– И всё же не смей мне дерзить, – проходя мимо, хмыкнул тот и дёрнул за красную кисточку у двери в кухню.

– Я – отражение «учителя», – тихо бросила в ответ и снова ссутулилась.

– И прекрати ворчать под нос, – снова засмеялся Оциус и велел появившемуся Абару подавать ужин.

Нет, он не злился на меня. А наши пикировки становились всё забавнее. Однако же что-то в нём изменилось. Как и во мне.

За ужином Оциус посвятил меня в некоторые правила этикета благородных дам и господ при дворе. Я молча кивала, как покорная ученица, хотя половину беседы стойко изображала заинтересованность, потому что элементарные правила вызывали глухое раздражение: зачем птицу учить летать или рыбу – плавать?

И всё же полночи я размышляла о тревожном. Всё было вроде бы хорошо, но моя задача по-прежнему оставалась туманной, как и сама цель: поди туда – не знаю куда, и сделай то – не знаю что… Оциус не облегчал понимание краткими объяснениями и будто чего-то выжидал.

Я не знала о Тарте фон Бастадиане ничего, кроме того, что ранее поведал его брат, а смутные впечатления от недомолвок его служащих не вселяли уверенности даже к первому шагу. Ведь для такой неоднозначной миссии мне нужно быть во всеоружии.

А что было у меня: лишь догадки, ловкость рук и желание поскорее со всем этим разделаться и найти своё место в мире, который стал для меня открытием. Я и самоё себя открывала каждый день.

Смущало и останавливало, что нет никакой уверенности в своих возможностях, никаких подтверждений в своём действительном статусе, никакого понимания, что выйдет в результате всех усилий. Смогу ли выжить здесь, если окажусь ни на что не способной?

Оциус обещал свой дом и обеспечение способа зарабатывать законно. Что ж, посмотрим, как он умеет держать слово. Но на покровителя надейся, а сам не плошай. Почему-то я была уверена, что на мужчин нельзя полагаться в вопросах женского счастья.

Глава 10

Задумано – сделано! Утром Ода нарядила меня в самое скромное платье из купленного ранее. Я сама оборвала нашитые украшения, кружева, оставила волосы распущенными.

Сразу после завтрака Оциус лично наблюдал, как я седлаю Миссию. Молчал. О чём-то напряжённо думал. Конечно, женское седло, предложенное Толзи, я сразу отвергла. От этого взгляд наставника только посуровел. Но никто и слова мне не сказал. А белоснежная красавица даже не фыркнула, довольная моим присутствием. Казалось, ей самой не терпелось вырваться из плена замкнутой конюшни.

И вскоре я уже мчалась по дороге к Южной Фенгаре, подгоняемая ветром и жаждой обуздать тревогу, смешанную с любопытством. Путь в это селение ещё вчера показал Оциус, когда проезжали указатели на развилке.

Дорога была такой лёгкой, сама посадка на лошади – комфортной, как и движение, будто я часто делала это: тело слушалось и само подстраивалось под стройный бег Миссии. Впечатления от самостоятельной езды верхом захлёстывали восторгом, никем не понукаемая и полностью свободная, я наслаждалась каждой минутой из того часа, что добиралась до места.

Селение, прикрытое со всех сторон величественными зелёными холмами, располагалось в низине. Симметричное расположение улочек, архитектура очевидно центральных мест была сосредоточена и чётко выделялась во всех частях территории. И с противоположных холмов в селение спускались дороги с разных сторон провинции. А когда я медленно спустилась в низину, даже воздух показался теплее, а солнечный свет – мягче и радостнее.

Южная Фенгара была чем-то похожа на Верхнюю, но здесь дома выглядели более тонкостенными, что ли. Окна – шире, крыши – остроконечными, много открытых веранд, как и цветущей зелени и более высоких пышных деревьев.

Заметив дам, показавшихся в первом открытом экипаже, в тонких платьях с открытыми плечами, сразу почувствовала, как душно в моём более плотном. Хотя остальные, кажется, совсем не испытывали дискомфорта в своих длинных нарядах.

Но, когда эти же дамы осуждающе глянули на мою высоко задравшуюся юбку, обнажавшей голени, я решила спешиться и не шокировать всех своим, очевидно, непристойным видом.

Свернув с широкой дороги в проулок, высматривая удобное место, чтобы спешиться, я резко качнулась в седле, потому что Миссия неожиданно поскользнулась на гладкой каменной кладке. И в то же мгновение кто-то громко закричал прямо передо мной:

– Эге-гей! Затопчете!

Оглушённая испугом, я натянула поводья, выровнялась в седле и огляделась широко раскрытыми глазами.

– Сворачивай вправо! – уже менее громко прокричал кто-то снизу.

Я выглянула из-за шеи Миссии и увидела лохматого светловолосого мальчишку лет тринадцати, который сидел у края дороги, обхватив стопу. Был он таким тощим, что светился насквозь. Но нет, то была прохудившаяся несвежая рубаха. И узкие штанины, подтянутые до колен, не скрывали босых искусанных ног.

– О-о, прости, пожалуйста! – тут же спрыгнула с лошади и сама болезненно приземлилась из-за каблуков на сапожках. Поморщилась и, одёрнув подол платья, присела перед мальчиком. – Это я тебя?..

– Нет, госпожа, я сам на шип наткнулся, – потирая грязную стопу, покачал головой тот и поднял глаза. – Но вы меня чуть не затоптали. Верно отец говорит: незаметный я – пришибить недолго.

Первым заметила крупный застарелый шрам на щеке мальчишки, а потом уже его глаза – огромные, зелёные-зелёные и такие чистые, что мне совсем совестно стало. Но был он взрослее года на три-четыре, чем показался на первый взгляд.

– Давай я посмотрю, – сочувственно наклонилась ближе, видя, что тот не может вытянуть шип из загрубевшей кожи.

– Не надо, госпожа. Вы что? Увидят гвардейцы, сразу высекут. Мне бы надо быстрее убежать отцеда… Ток вынуть бы… – поморщился он, снова ковыряясь грязными ногтями в пятке.

– Почему тебе надо убежать? – удивлённо отклонилась я и мельком огляделась.

– Велено культуру соблюдать, а я вот босой.

– Кем велено? – недоумевала я. – И при чём тут гвардейцы?

– Вы не местная, что ль?

Я неопределённо пожала плечом и невинно улыбнулась, чтобы не спугнуть его расспросами.

– Ну, сам будущий велел, – вскинул палец он, тыча в небо, и по выражению его лица догадалась, что говорит о будущем короле, – чтобы босые по селениям не шастали. Вот гвардейцы ночью и разбрасывают шипы дикого плюща, чтоб такие, как я, дома сидели и людям глаз не тёрли. А мне ж по делам надо. Я посыльным подрабатываю. Вот и приходится потом ноги в кровь раздирать, чтобы вынуть… Эх, вот она, зараза…

Парень, наконец, вынул шип, который выглядел совсем малюсеньким, но длинным – такой вопьётся, сам не рад будешь.

– А почему ты босой? – внутренне поражаясь происходящему, спросила я. – Осень на дворе…

– Дак отец ещё не купил ботинок. А нога-то выросла. Летом-то их и вовсе не надь. Жарко-то. А прошлогодние уже не впору. Вот к зиме и купит, если подкопит дангов.