Тени Хэмлиша

Тогда, в той тьме, она нашла свой собственный метод. Изучила. Нашла способ. Не магию, нет. Ее принцип был иной. Метод понимания. Понимания того, как работает мир, как управлять его шестеренками, используя чужие слабости, страхи и амбиции. ТайЭры, со всей их древней силой, были лишь удобной маской. Эффектной. Убедительной.

Она открыла глаза. Их цвет, обычно серый, сейчас казался почти черным.

«Нет, – мысль была холодной и четкой. – Не своими руками. Руки должны быть чужими, чтобы ни одна нить не вела ко мне».

Она протянула руку к небольшой резной шкатулке на столе. Внутри несколько склянок с вязкими, мерцающими жидкостями и свитки с тонкими, почти невидимыми символами. Это были инструменты ее нового порядка. Созданные ею самой, с кропотливой точностью. Они не даровали истинную магию, но позволяли подменять ее. Создавать иллюзию. Достаточно убедительную, чтобы запугать, посеять панику, сбить с толку.

Она выбрала одну из склянок – с тускло мерцающей в свете настольной лампы субстанцией. Это было для следующего этапа. Оставалось только продумать детали…

Ее взгляд скользнул по краю карты, останавливаясь на небольшой, почти неприметной метке в районе доков. Еще один удар. Еще один шаг к цели. Хэмлиш будет очищен. От старых правил, от лживых законников, от прогнивших властей. И тогда, только тогда, на его руинах она построит что – то новое. Что – то, что будет служить всем, а не только избранным. И никто, кроме нее, не будет знать истинного лица того, кто это сделал.

Глава 8. Смерть на поводке

Где-то глубоко в недрах Изнанки, искривленного отражения мира живых, где логика рассыпалась в прах, а время текло наоборот. Где не было твердой земли или синего неба; лишь переменчивые, мерцающие туманы. Очертания зданий, деревьев, даже целых городов могли внезапно возникнуть из мглы, искаженные и неустойчивые, словно нарисованные на зыбкой водной глади, а Тени обладали собственной волей.

В самом центре этого хаотичного величия, располагались владения Мораны. Ее обитель не имела четких стен, но каждый уголок Изнанки пульсировал ее присутствием. Она не нуждалась в физических глазах, чтобы видеть. Каждое искаженное эхо на поверхности, каждые страх и ложь, что сотрясали мир, доходили до нее вибрацией. Она ощущала их, как паук ощущает дрожь в своей сети.

Сейчас все ее внимание сосредоточилось на городке Хэмлиш, где происходили весьма увлекательные события. Она видела ту, что плела свои нити в свете дня, искусно имитируя магию ее народа, и ее хитрость была по нраву. Она решила не вмешиваться, так как это было на руку, ведь они могли привести Законника и Леакар в ее обитель.

Здесь, в ее царстве, они могли бы увидеть истину. И она знала, что дочь ее, как бы она ни сопротивлялась своей природе, все равно придет к ней и приведет этого чародея. Только она, Богиня, могла показать им истинную природу того, с чем они столкнулись. Она была источником, началом и концом. И рано или поздно, они придут к ней, осталось только дождаться, а времени у нее было очень много.

Морана в два счета могла разобраться с той, что заставляет людей жаться в ужасе при мысли о ТайЭрах, которые все это время тратят свои силы на восстановление, но не делала этого по нескольким причинам. Во–первых, если она примет решение вернуться в мир живых и действовать по старым правилам (как бы людишки ни были уверены, что она оказалась заточена в Изнанке, это было не так), то ей не придется тратить силы своих слуг на то, чтобы они вновь повергли города в хаос. Убийца делает это за нее, так зачем ей мешать?

А во–вторых, ей было скучно. Вечность давила, и однообразие ее правления порой было невыносимым. То, что происходило в Кластаре, а особенно в Хэмлише, хоть немного раскрашивало ее дни, делая их более интересными и насыщенными.

Это была игра, сложная и многослойная, она же всегда ценила хороший спектакль. Наблюдать за суетой смертных, за их страхами и заблуждениями, за тем, как их нити переплетаются и рвутся, было своего рода развлечением.

В это время в городе произошло новое событие, которое привлекло внимание богини, и разыгралось оно в районе, в котором расположились доки. Еще одна жертва. Еще одна метка. Игра становилась все интереснее.

Она наблюдала, как по щербатой брусчатке ехала дребезжащая повозка Управления. Внутри – Эрсарт и Леакар.

«Все–таки договорились», – цокнув, удрученно проговорила богиня, пробарабанив пальцами по по поверхности, на которую опиралась.

ТайЭрка сидела в повозке и то и дело бросала любопытные взгляды на законника. Его вечно нахмуренные брови и сосредоточенное лицо выдавали напряженную мысленную работу – он пытался логически объяснить необъяснимое. Она уважала его за это, и в то же время невольно посмеивалась.

Когда спустя пару часов он вернулся в лавку Мериллы, ему повезло застать их на месте. Обычно во второй половине дня они занимались делами поставок, закрывая лавку.

В этот день, будто повинуясь провидению, они решили поосторожничать и отложить «дела» на следующий день, дождавшись снижения накала в городе. Кто же знал, что это убийство было лишь спусковым крючком, после которого события закрутятся с головокружительной скоростью.

Ворвавшись и застав ее на месте, мессир кратко и сухо проговорил: «Новая жертва в доках. Если ты еще не передумала участвовать в расследовании, то у тебя минута на сборы» и вышел, как ни в чем не бывало. Долго ждать ее не пришлось и ровно через отведенное время они уже садились в повозку, чтобы доехать до места.

Внутри сидеть было неудобно и чтобы хоть как-то снизить чувство дискомфорта и неловкости, Леакар решила поинтересоваться:

– Чего вы ждете от моей работы?

– Давай я немного погружу тебя в контекст, а потом уж расскажу, чего ожидаю от нашего сотрудничества. – Хмыкнув, проговорил Эрсарт. – Портовый заметил на одной из коробок знак вашего народа, но не бросился бежать, как ожидалось, а первое время работал, как обычно. Всего через две–три минуты, его уже было не узнать. Он выпустил из рук ящик и резко развернувшись пошел в кабинет своего начальник – Ребарка.

– И его не пытались остановить? Как-то слабо верится, если честно…

– Тут ты права. Его, действительно, Пытались остановить, но вот беда…у них ничего не вышло. Да, он не был хилым, но у таких же, как и он амбалов, ничего не получилось. В итоге они все вместе завалились к главе доков и глазом моргнуть не успели, как тот уже всадил клинок в шею. Ребарк не успел ничего сделать и вот…у нас новый труп.

– Что же вы от меня хотите? Я не собака из вашего отдела и не ясновидящая. У меня не получится воссоздать то, что там произошло. Вы же это понимаете?

– Ты серьезно считаешь всех законников такими глупыми? – поднял бровь, с насмешкой проговорил он.

Она стушевалась под этим взглядом, но не отступила. А просто решила корректно перевести тему.

– Он жив? В смысле, тот портовый, что убил.

– Да, нам повезло, и он остался в живых. Поэтому я и пришел за тобой. Пока я буду проверять место, мне нужно, чтобы ты просканировала его и определила, почему он так резко изменил свои планы. Справишься?

– Думаю, да. Такое мне под силу. – Их диалог на какое-то время прекратился и в кабине воцарилось молчание. И Леакар решила утолить еще одно свое любопытство. – Вы же занимаетесь только делами, в котором есть факт совершенного убийства?

– Верно. Когда нет убийства, к этому привлекают других законников. Мне же поручают только особо опасные дела.

Сидя напротив ТайЭрки, Эрсарт все думал о том, какой демон его дернул при появлении этого дела сразу же отправиться к Стражу. Логических объяснений тому не было, но дар, который просыпался ото сна все больше, подсказывал, что так будет правильнее.

Не зря законник в свое время был одним из самых сильных чародеев, который первое время после войны охранял самого короля Кластара – Ултана. Мало кто знал, что правитель во время сражений с десять лет назад бился с ним бок о бок, и только увидев своими глазами всю мощь законника, предложил ему службу в его канцелярии и не просто место, а должность Главы тайного сыска.

Миссия законников – порядок, контроля и противодействие хаосу. С помощью их дара, они могли видеть потоки, как жизненные, так и магические и влиять на них в той или иной степени. Сила Эрсарта была глубже и сложнее; он не только мог воздействовать и перекрывать их, но и подавлять энергию, выкачивая ее и оставляя лишь бездушную оболочку.

Чтобы не навредить мирным жителям, в дни, когда не было войн и сражений, он глушил свой дар, оставляя только необходимые для работы способности. Но, когда он решал применять свой дар в полную силу, его мысли становились невероятно четкими и быстрыми.

Прибыв на место, он показал девушке кабинет, в котором держали потерявшего память дока. Он оставил Стража в кабинете, но не ушел далеко. Пока он ездил за Леакар, его отряд оборудовал соседнюю комнату так, чтобы можно было слышать и видеть происходящее за стенкой, без обнаружения. Он пока совершенно не доверял ТайЭрке и не был готов оставить совершенно один на один с подозреваемым.

Она вошла в небольшую, душную комнату, пропахшую рыбой и старой древесиной. В центре, прикованный к стулу, сидел портовый рабочий. Его глаза были пустыми, взгляд блуждал, словно он видел не этот мир, а что–то совсем иное, запредельное. Тело было напряжено, но душа… Леакар ощутила ее как холодную, обрывочную рябь, словно вода, по которой прошлись мощные волны.

Морана наблюдала из Изнанки, как ее дочь приближается к доку. Она видела, как желтые глаза Стража Смерти вспыхивают ярче, а зрачки слегка сужаются, когда она настраивается на невидимые потоки. Богиня чувствовала, как Изнанка еле слышно шепчет в ответ на зов Леакар, как отголоски ее собственной сущности тянутся к беглянке.

Она позволила ей прикоснуться к Силе, узнать чуть больше, чем та, возможно, хотела. Страж медленно протянула руку. Не касаясь дока, она позволила своим пальцам зависнуть в паре дюймов от его лба. Легкое мерцание воздуха окутало ее ладонь, почти незаметное для обычного глаза, но для Эрсарта, наблюдающего за ней, оно проявилось как мимолетная, еле уловимая дымка, появившаяся вокруг ее руки.

Он прищурился, и сквозь его напускное спокойствие пробился холодный озноб. Это была не просто энергия, это было присутствие Изнанки, той самой бездны, которую он поклялся запечатать. Его собственный дар завыл, пытаясь вырваться наружу, отвечая на притяжение, что исходило от ТайЭрки. Казалось, кожа стянулась на костях, а в висках застучало так, словно молот стучал по наковальне. Он чувствовал эту зыбкую, но глубокую энергию, проникающую в саму суть комнаты, и понимал: перед ним не просто женщина, а живое воплощение того, что он ненавидел, и того, от чего когда-то поклялся спасать. Ему пришлось сжать кулаки, впившись ногтями в ладони, чтобы подавить позыв броситься на нее или, наоборот, поддаться этой древней силе.

В сознании девушки начали вспыхивать образы… Она увидела знак на коробке – не глазами, а ощущением, как будто он был выжжен прямо в ее сознании. Но это было не чистое пламя ее народа, а гнилой, приторный смрад, словно кто–то смешал драгоценные эликсиры с болотной жижей.

Она почувствовала невидимые испарения, въевшиеся в ауру дока, и едва различимые рунические узоры, которые мерцали на грани восприятия. Это была кропотливая, механическая имитация, изысканно созданная из множества формул. Именно эти руны, эти испарения, были тем, что выжгло душу дока из его тела, оставив лишь оболочку, управляемую чужой волей, и стерло его память, словно ластиком по грифельной доске. Она увидела тонкие, почти невидимые нити…

Богиня видела, как Леакар слегка вздрогнула, как по ее руке пробежала едва заметная дрожь.

ТайЭр пробивалась сквозь хаос в сознании дока. Она ощутила толчок, мгновенный и чудовищный, что буквально выбил душу из его тела. Она увидела – или почувствовала – тонкие, почти невидимые нити, что тянулись от него к чему–то или кому–то за пределами этой комнаты. Но сфокусироваться на них у нее не получилось: в этот момент кто–то оборвал нити, и тело подозреваемого обмякло.

Девушка отпрыгнула от остывающего тела, ее сердце колотилось, а дыхание сбилось. Она провела перед глазами рукой, давая себе секунды, чтобы скрыть магию и успокоиться. В тот момент, когда это произошло, Эрсарт вскочил со своего места и ворвался в комнату. В его глазах пылала смесь шока и ярости. Он метнул взгляд на Леакар, затем на безжизненного портового.

– Что здесь произошло?! – его голос был низким, рычащим, едва сдерживающим гнев. В воздухе чувствовался холод, предвещающий срыв его дара с цепи. – Что ты с ним сделала?!

Он присел над доком, быстро проверяя пульс. Нет ничего.

– Черт! Как я это объясню?! Мы пришли, чтобы получить информацию, а получили еще одну смерть!

Его гнев был не столько на Стража, сколько на себя, на ситуацию, на то, что все вышло из–под контроля. Глаза стали темнее, зрачок полностью заполнил радужку, а в комнате все же стало холоднее на пару градусов. Она поежилась и обхватила руками плечи, чувствуя его необузданную силу.

Мужчина просканировал взглядом все помещение, ища причины того, что случилось с доком, и не найдя их, вернулся в прежнее состояние. Зрачки приобрели родной карий оттенок, а температура вернулась в прежнее состояние. Он хотел было что–то сказать, но Леакар вдруг согнулась пополам так, что ему пришлось ее поддержать, чтобы не упала.

В голове Стража появлялись вспышки и образы.

Морана решила, что ее слуга еще не все увидела. Вспышка ярости. Образ Ребарка, главы гильдии, кричащего и пытающегося отбиться. Рука дока, сжимающая нож. Момент убийства, увиденный не как воспоминание, а как отпечаток энергии, оставленный этим актом. А потом – полная, оглушительная тишина в его сознании. Амнезия. Не естественная, а выжженная.

Богиня кивнула самой себе. Вот теперь она была довольна. Убийца не просто управляла ими, она стирала следы, оставляя за собой лишь пустые оболочки.

«Теперь у тебя больше зацепок, девочка. Как же ты будешь с ними разбираться?»

Глава 9. Отголоски прошлого

После того случая в доках, Леакар долго не могла прийти в себя. Что–то в бессмысленности и абсурдности убийства в доках заставило ее задуматься.

Она чувствовала себя… нарушенной. Разве раньше она не сталкивалась со смертью? Практически каждый день она видела, как гаснут жизни. Так почему же это убийство произвело на нее такое впечатление? Эта иррациональная реакция тревожила ее больше, чем сам факт преступления.

Такое было ей не свойственно – погружаться в столь глубокие размышления о собственной реакции. Обычно она была холодна и прагматична, ее решения – быстры и беспощадны, если того требовала ситуация. Но сейчас, сидя в своей комнате в лавке Мериллы, она ощущала себя натянутой струной, готовой порваться от любого прикосновения.

Она вспоминала и анализировала в деталях все, что произошло во время «проверки» портового рабочего и после нее.

Те обрывочные образы, что пронзали ее разум, настойчиво возвращались. Сначала они были смазаны, словно старая картина, но по мере того, как она концентрировалась, пытаясь осознать необъяснимую потерю контакта с подсознанием задержанного, они становились мучительно, почти осязаемо четче.

Возвращение в район доков

Эрсарт не терял времени даром. Выйдя из комнаты, где обмякшее тело оставило еще больше вопросов, чем ответов, законник принялся за педантичное изучение всего, что окружало место преступления.

Помещения представляли собой лабиринт из складов, грязных переулков и узких проходов, пропахших рыбой, смолой и страхом. Оцепление было выставлено, но это не мешало любопытным зевакам и нервным рабочим толпиться поодаль.

Леакар наблюдала, как мужчина методично осматривал каждый ящик, каждую доску на полу. Сначала ничего не бросалось в глаза. Обычная портовая грязь, следы множества ног и колес. Но он увидел нечто необычное у края разбитой бочки, той самой, на которую ТайЭрка ранее обратила внимание.

Это был тонкий, еле заметный налет. Он напоминал мельчайшие кристаллические осколки, поблескивающие на свету, словно битое стекло, рассыпающиеся под пальцами в маслянистую пыль.

Рядом с ними, на деревянной доске, виднелся слабый, еле различимый отпечаток. Словно кто–то прижал к ней ладонь, испачканную в чем–то тягучем и светящемся. Это не было похоже на выжженную метку, скорее на остаточный след от пока неизвестного вещества.

Законник осторожно собрал немного этой пыли в специальный свинцовый контейнер, после чего двинулся дальше.

Под другой, менее поврежденной бочкой, он заметил небольшую кожаную сумку. Она была примята, словно ее бросили в спешке. Внутри он обнаружил несколько пустых стеклянных пузырьков с остатками блестящей, гелеобразной жидкости на стенках. Один из пузырьков был плотно закупорен и содержал темно–зеленую, мутную субстанцию. Это была концентрированная энергия.

Она мгновенно узнала ее, так как пару месяцев назад к ним обращался глава гильдии с просьбой изучить странный состав и попробовать создать что–то подобное. Наставница тогда дала добро, и вместе они воссоздали точно такую же жидкость, с тем же характерным запахом плюща, что заглушал все остальные запахи.

Обычно Мерилла не спрашивала у заказчиков, для чего создан тот или иной товар, но в этот раз она спросила и получила странный ответ.

Леакар не помнила точных формулировок, но смысл ответа сводился к тому, что вещество будет использовано на благо общества: оно поможет очистить мир от грязи.

Им показался странным такой ответ, и они не стали отдавать жидкость Ребарку. Она помнила, как он тогда сильно разозлился и удалился с фразой, что «мы очень пожалеем».

Теперь же девушка размышляла, стоит ли говорить об этом законнику или нет, и решила, что сейчас делать этого не стоит. Сначала она должна сама все проверить.

Пока Страж пребывала в собственных мыслях, Эрсарт нашел среди пузырьков тонкий пергамент и развернул его. На нем были начертаны сложные и незнакомые им обоим рунические символы. Они были четкие, геометрически правильные, и, казалось, пульсировали собственной энергией.

Рядом с ними были несколько аккуратно написанных слов инструкции, на общепринятом в королевстве языке.

«Нанести на носитель. Кровь усиливает эффект. Дождаться помутнения. Цель – подчинить волю. Эффект: Стирание памяти после совершенного действия.»

Кто–то использовал сложную химию и искусные руны, чтобы подчинять людей, как марионеток, а затем стирать их воспоминания, оставляя чистое поле. Это объясняло поведение того дока.

Мужчина сжал пергамент в кулаке и поспешил к двери. Его взгляд был сосредоточен, гнев уступил место холодной решимости. Игра стала намного сложнее, но теперь у него были первые реальные зацепки.

Возвращение в реальность

Очнувшись от образов прошедшего дня, Леакар села удобнее в кресле, поджала под себя ноги и устремила взгляд на улицу.

Ее мучило несколько вопросов, но самый главный: «Как у нее получилось считать детали произошедшего убийства и как получилось «залезть» в голову этому несчастному портовому?».

После того, как она отреклась от Изнанки, от самой Богини Смерти, и сбежала, осознав чудовищные последствия своих действий – ее связь с источником силы была разорвана.

Все, что ей было доступно – это крохи от того величия, которыми когда–то обладала. Тогда, на границе Кластара и Морсалы, она сделала свой выбор и долго восстанавливалась после, балансируя на грани полного истощения.

Сейчас девушка могла лишь чувствовать души – посредственно, как далекий шум, и очень осторожно влиять на поступки людей, посылая им слабые импульсы в голову, закладывая нужные ей мысли, словно семена, что должны были прорасти сами. Это были лишь намеки, не приказы.

А раньше? О, раньше она могла претендовать на звание великой. До побега, она была второй рукой Мораны, ее самым преданным последователем. Той, кому Богиня передавала свои сокровенные знания и огромную долю силы. Сила струилась в ней, как река, и ее желтые глаза светились не просто отражением, а живым, танцующим пламенем самой Изнанки.

Раньше она могла с помощью всего нескольких жестов забрать и вызвать душу с того света. Заложить в умы не то что одного человека, а целой маленькой деревни непреодолимый посыл восстания, и оно свершалось – без единого физического прикосновения, лишь силой воли.

Но только в процессе битвы она поняла, что она была не кукловодом, а куклой в руках Богини. Боль и разочарование, смешанные с холодным ужасом, пронзили ее тогда.

Слаба ли она стала после потери дара? Однозначно. Это было как лишиться конечности, которую ты не чувствуешь, но знаешь, что она должна быть.

Жалела ли? Большую часть времени нет. Внутри кипело осознание собственной свободы, хрупкой, но истинной.

Леакар прикрыла глаза и сжала двумя пальцами переносицу, пытаясь остановить шквал воспоминаний, что вырвались из недр ее памяти.

Смутные, болезненные картины вспыхивали перед внутренним взором. Особенно ярко выделилась одна.

Это была небольшая деревня у границ Морсалы, с другой стороны от Хэмлиша. Деревушку, которую увидела Страж, больше не забудет никогда.

Она до сих пор чувствовала жжение в своей душе от тех дней. Ведь именно там она так кроваво и беспощадно истребила не одну семью, выполняя приказы Мораны.

Их лица – она помнила все. Каждое искаженное ужасом или болью лицо. И в особенности лица тех, что так внешне похожи на мессира Эрсарта…

Эта мысль пронзила ее, как ледяная стрела, вызвав, едва сдерживаемую, тошноту.

Его лицо, его гнев, его стремление к порядку… Как похож на тех, кого она когда–то безжалостно уничтожала.

Впервые за долгое время она ощутила нечто похожее на стыд. Или это было лишь предвкушение возмездия, что неизбежно настигнет ее? Она не знала.

Но одно было ясно: ее прошлое, которое она так старательно пыталась забыть, начинало нагонять ее, и в этот раз за ее спиной не было могущественной силы, что могла в любой момент прикрыть и заставить все и всех забыть.

Чтобы не взвыть от нахлынувших эмоций, Леакар погрузилась в более приятные воспоминания. И почему-то именно в этот момент она подумала о своем давнем знакомом, короле вражеского королевства и его землях.

Морсала была огромной и у нее были свои достояния. Народ этого королевства в основном состоял из Заклинателей, чья сила была в управлении природными стихиями, обычных Смертных и Телепатов, что могли передавать свои мысли за много верст без использования телепатических кристаллов.

Она кардинально отличалась от Кластара по климату, отношению к людям и ведению политики. На троне сидел молодой король Фарсат, который был неплохим Телепатом.

Возможно, именно эти способности короля помогли Леакар благополучно выстроить контрабанду в Хэмлише, ведь остатки дара Стража по своей природе были схожи с даром короля.

Она могла входить в прямой контакт с ним, что способствовало беспрепятственному сбыту и приему товара. Для нее это было редким напоминанием о том, какой она могла бы быть.

Девушка знала о трудностях в общении обоих королей, но старалась туда не лезть – ее интересы были здесь, в Хэмлише. Во всяком случае сейчас это было так.

Глава 10. Цена правды

Убедившись, что Леакар пришла в себя после случившегося в доках, Эрсарт отправил ее домой, а сам направился в Управление.

И только войдя в свой кабинет, он, наконец, смог выдохнуть все скопившееся за день напряжение. Это место сейчас казалось ему последним оплотом здравого смысла в мире, стремительно теряющем равновесие.

Привычная прохлада и стерильная чистота окутали его, словно защитный кокон. Здесь, среди аккуратно сложенных досье и тяжелых металлических стеллажей, забитых отчетами, он чувствовал себя в своей стихии.

Мужчина привычно сел за массивный стол, что стоял напротив узкого окна с видом на глухой двор. Разложил перед собой принесенные с места преступления улики: свинцовый контейнер с маслянистой пылью, кожаную сумку с пустыми пузырьками и, отдельно, запечатанный флакон с темно–зеленой жидкостью, рядом с которым лежал тот проклятый пергамент с инструкциями.

«Что же с этим всем делать?» – спросил он у самого себя, потерев переносицу. Его дар зудел под кожей, отзываясь на найденный след. Он четко видел нить, тянувшуюся через все последние случаи, связывая дело Ребарка с предыдущими, включая дело Нурлака. Но была ли это истинная связь, ведущая к убийце, или он так уводил его по ложному следу, играя на его жажде порядка?

Он не мог забыть, что расследованием смерти его напарника официально занималась Инквизиция. По правилам, законник должен доложить им о сходствах, своих находках и подозрениях в связи этих дел, но что–то подсказывало ему медлить.

Когда мысли его были глубоко заняты обдумыванием дальнейшего плана, его телепатический кристалл связи на столе внезапно завибрировал. Он достал его из кармана и подобрался, мгновенно узнав инициатора вызова – король Кластара..