Писатель

Так прошло полгода. Противостояние Альберто и Софии надоело всем в городе, кроме самих молодых людей. Казалось, что они вошли в кураж и или уже просто дурачатся, или серьезно принялись каждый за свое дело. В канун Рождества Альберто решил выделиться и подарить Софии самый необычный подарок, который он был только в состоянии придумать. Тогда как другие ее ухажеры дарили ей различные украшения, красивые одежды или аксессуары, Альберто решил блеснуть мыслью и обойти всех своих соперников в оригинальности подарка. Он пересилил себя и смог написать поэму!

Конечно, поэм он до этого никогда не писал, да и к сказкам даже не притрагивался, чем обычно славятся молодые начинающие писатели. Но у Альберто был запал, была та вседозволяющая непреклонная энергия, которую он и намеревался пустить на создание своего первого серьезного произведения. Он не ждал от работы блеска, шика или уж того более признания ее общественностью, ведь это была просто игривая поэма о девушке, которую он так горячо любил. Ведь любовь всегда толкает на подвиги и жертвы. Здесь молодой Альберто жертвовал собой, ведь до момента появления первой мысли о создании поэмы юный дэ Креспо никогда не вдохновлялся кем–то, кроме себя. Эта поэма была признанием, что молодой кутила Альберто дэ Креспо способен любить по–настоящему, а не просто играться страстью и мимолетным влечением. И его признание возымело успех…

… Мое сознание таится, и рыщет поодаль

В лесу…мое признание со временем сгодится

И будет ль мило сердцу твоему?

Твой лик священный – словно обод солнца,

Лучи стреляют, льются, собираются, горят…

И сегодня ль счастие прольется?

Может, любимые часы преждевременно стучат?

На утро, после Рождества, в дверь дома Альберто кто–то робко постучал. Молодой человек поспешил открыть, так как ждал почтальона с важным письмом и торопился, путая ногами тапки, именно к нему. К удивлению Альберто, на пороге стояла София и сжимала в руке его поэму – конверт из перламутровой бумаги с подписью «А. с горячей завистью и желанием, дорогой Софии на Рождество». Столь роскошный конверт Альберто пришлось выписывать из столичного бутика, иначе в своем «захолустье» он бы ни за что не нашел такой изысканности, подходящей Софии. Конверт шел до него несколько недель, и Альберто даже не был уверен, что успеет получить его до заветного дня. Однако, рейсовый корабль пришвартовался к городской пристани на день раньше обозначенного срока доставки, и времени у юного сеньора де Креспо хватило даже на то, чтобы подыскать под конверт подходящую повязочную ленту.

Переводя взгляд со сжатого в руке Софии конверта на ее лицо, Альберто не мог разглядеть на нем радости или ноток благодарности за его подарок. В лице девушки читались только тяжесть, горечь и тоска от того, что вот–вот случится. Альберто готовился ко второму раунду их противостояния, и судя по картине перед ним, продолжение игры обещало изменения правил в худшую сторону. Но любой человек склонен ошибаться. И Альберто в данную минуту допустил серьезную ошибку в своих суждениях. Лишь молодому дэ Креспо стоило поприветствовать Софию, как в глазах девушки появились слезы. Одна слеза незамедлительно упала на ее лакированные черные туфли, чем ошарашила хозяина дома. София никогда раньше не плакала…

– Я так хотела услышать твой голос… – мелодичность и серьезность, с которой всегда произносила слова София, пропали без следа. Сейчас она была подавлена, душевно разбита, а голос человека напротив, полностью посвятившего ей свое сердце, окончательно разрушил ее самообладание.

– Только получив это, – София аккуратно протянула в сторону Альберто сжатый силой печали конверт с его поэмой, – я поняла, что игры кончились. Я поняла, что сглупила и так долго бегала от того, что и сама искала многие годы. Гордыня – слепа, а любовь – нелепа! Как же я ошибалась на твой счет, мой дорогой Альберто дэ Креспо. Как же я была глупа, что даже после всех твоих светлых поступков продолжала верить в твою репутацию городского кутилы. Я не смогу себе этого простить! Но я люблю тебя, Альберто… Я люблю тебя, мой дорогой поэт…

Альберто потерял дар речи. Такое скорое признание Софии, его поэма в ее руках, слова любви, слова о том, как она была глупа, как верила слухам… Каждое новая фраза поражала его сильнее предыдущей, и он, если бы это не выглядело нелепо, в такой момент сходил бы за ушными палочками или попытался бы себя ущипнуть, чтобы точно удостовериться, что он все правильно слышит, не спит или, в крайнем случае, не сошел с ума. Но молодой сеньор дэ Креспо в конечном итоге смог сдержать себя и спокойно дослушать речь Софии. Он ждал этого порыва ее чувств! Все это время он тянулся к ней, и вот наконец она поверила ему, она смогла его полюбить! Альберто уже хотел кричать от радости! На его лице медленно появлялась улыбка, которую он скрывал на протяжении всей речи Софии, дабы еще больше не травмировать девушку. Но юность ставит свои приоритеты…

Не успел Альберто открыть рот, чтобы объявить о своей победе, как София вновь начала первой.

– Я сегодня уезжаю…, – слова, которые подкосили положение молодого поэта и зарождающегося писателя. – Мой отец хочет выдать меня замуж за сына своего старого друга, который держит в столице управляющую компанию. Я была бессильна! А когда он узнал о тебе…О, мой милый Альберто! Он сказал, чтобы я выбросила из головы эти бестолковые мысли и собиралась в дорогу. «Нечего мне возиться со всяким провинциальным отребьем и собирать помои по подворотням». Я не смогла с ним спорить… Я пыталась, но не смогла… Прости меня, если сможешь! Я сегодня уезжаю, но буду вечно хранить в памяти твой подарок! Помни, что ты навсегда остался в моем сердце…

С последними словами девушка стремительно скрылась из виду Альберто. Он был опустошен, озадачен. Его разум находился в состоянии, которое ближе всего подходит под определение безумия, а его душа раздиралась на части уже в тысячный раз за последние несколько мгновений. Все напрасно. Он проиграл… Он переступил себя, он изменился. Он полюбил Софию так, как ранее никогда не любил даже себя! Он вступил в новый этап своего существования…, и он проиграл…

Простояв на пороге своего же дома еще несколько минут, Альберто все же решился закрыть дверь и пройти обратно к своему креслу, спасающему его в морозные зимние вечера. Товарищи и друзья Альберто сейчас настояли бы на том, чтобы он догнал девушку, украл ее у отца, сбежал с ней и зажил счастливо. Но он был другим. Старая почти закопанная в недра души гордость до сих пор теплилась внутри него, и именно она остановила юного дэ Креспо в порыве броситься следом за девушкой. «Ты не проиграл!», – говорила она ему. «Это продолжение игры, вскоре София вернется, вот увидишь!». София не вернулась… «Тебя предали!», – твердила гордость. «Ты не заслужил такого! Это обман, это предательство, это игра!». В глазах Альберто история с Софией действительно стала предательством, но он никак не мог назвать ее слезы обманом или игрой. Ведь от так горячо ее любил…

Альберто бы и дальше наслаждался теплым послеобеденным солнцем, погрузившись в свои раздумья, но его безмятежное, на первый взгляд, спокойствие бесцеремонно прервала знакомая женщина. Сеньор дэ Креспо, очнувшись после своего забвения и странствий в чертогах памяти не сразу сориентировался, что перед ним за человек. Женщина не стала дожидаться Альберто и начала первая.

– Сеньор дэ Креспо! – удивленно восклицала сеньора Элиза Кастро, увидав Альберто на их постоянном месте встречи. – Здравствуйте! Вы здесь какими судьбами? Неужели вы выполнили мою просьбу? Так быстро?! – с пришедшим к сеньоре пониманием ее глаза округлились и загорелись надеждой на долгожданное спасение.

Обычно, Альберто писал для сеньоры не так быстро (да и не особо часто). Набивая цену своим трудам, сеньор дэ Креспо мог оставить себе несколько дней на поиск вдохновения, затем за день или два легкой рукой написать сказку (если то был заказ Элизы Кастро) и вновь оставить себе пару тройку дней для «сладкого томления и затем полной сервировки своей работы». Спустя неделю или две сказка, проза, поэма или другое (Альберто старался исполнять любые желания, связанные с жанровыми приоритетами), что был способен создать сеньор дэ Креспо, мерно покачивалось в сумках и портфелях заказчиков. Сегодня же – удивительнейшая ситуация! Чтобы Элиза Кастро от многоуважаемого и безумно занятого сеньора Альберто дэ Креспо получила свой заказ уже на следующий день – в ее голове строго не могло уложиться!

– Да, сеньора Кастро, добрый день! – с придыханием сказал Альберто, поднимаясь с лавочки, только-только очнувшись от своего забвения. – Вот ваша сказка, держите. – писатель легким движением достал кожаную папку, в которую упаковал «Вечного Рыцаря» и, словно охотничий трофей, торжественно передал в чуть трясущиеся руки своей заказчицы. – И вы можете еще, если нужно, ко мне обращаться. – вдруг добавил Альберто. – Новая сказка, или, если захотите сделать подарок мужу, могу и легкую прозу про его профессию сочинить. – Альберто слегка замялся, не мог попасть в замок на своем портфеле. – И я бы хотел получить от вас отзыв по этой сказке после того, как вы опробуете ее в полевых условиях. Если вас не затруднит…

– Конечно-конечно! Какие вопросы, сеньор дэ Креспо! – восторженно отвечала Элиза Кастро. – Спасибо вам большущее! Вы не представляете, как сильно выручили меня сегодня! И огромная благодарность вам за предложение о подарке мужу, я так тронута! – с этими словами сеньора Кастро прижала новую сказку к своей надутой груди. – Обязательно что-нибудь у вас еще попрошу, не сомневайтесь и ожидайте! – с улыбочкой сказала женщина. – Не знаю, как еще вас благодарить, так что и не буду пытаться! Побегу!

Как ни в чем не бывало, подобрав под себя длинные платья, Элиза Кастро отправилась дальше бороздить просторы рыночной площади в надежде найти хоть что-то стоящее ее величия. Альберто же быстро собрался и отправился домой, по пути рассуждая над своим глупым и нетерпеливым предложением сеньоре Кастро. После сдачи своей работы впервые за сегодняшний день молодой писатель чувствовал себя удовлетворенно. Его работу приняли с восторгом и задором, а это самое лучшее успокоительное, как считал Альберто.

В своих дорогах сеньор дэ Креспо вышел к порту, где только-только начали разгрузку новые торговые суда, везшие с Запада ряд привлекательных даже для самого Альберто товаров, в том числе канцелярские принадлежности и изысканную, но слегка подержанную мебель. Проведя беглым взглядом по прибывшим кораблям, сеньор дэ Креспо решил не засматриваться на возможные «инвестиции» раньше обозначенного им срока (обычно, он делал крупные закупки по вторым выходным месяца), и, обойдя небольшую аварию между пьяным матросом и разгрузочной каретой, последняя из которых каким-то образом умудрилась перевернуться, пошел домой другим маршрутом.

По пути он случайно задумался о своей утренней посетительнице. Синьорина Колетт не выходила из головы Альберто дэ Креспо. Образ этой поразительной во всех отношениях девушки молодой автор мог восстановить в любую минуту, но сама мысль о ней при этом повергала все его нутро в горячий и первозданный гнев. Самым страшным, как думал Альберто, было появление в их небольшом Ла Серенидаде свежей творческой головы, которая способна (как и любой недоучка с литературного факультета) писать простецкие сказки и даже этим подвинуть Альберто, как монополиста этой сферы. Появится еще один писатель, который сможет оказать ему конкуренцию! Эта новость пуще прежних ужасала сеньора дэ Креспо и заставляла задуматься над своим настоящим и будущим.

Придя домой, Альберто принялся за свои повседневные вечерние дела, однако день снова преподносил ему сюрпризы. За окном вдруг послышался мерный цокот копыт, а затем – скромный стук в дверь. Синьорина Колетт вновь стояла на пороге дома Альберто дэ Креспо.

Глава 4

IV

Теплый солнечный свет заходящего солнца, почти скрытого за брусчатым горизонтом, слабо бился об коричневый край двери и отражался мерно пламенеющим огнем в глазах юной посетительницы. Алиса Колетт со слегка растрепанными после поездки в кебе волосами, тут и там выглядывающими из-под шляпки, в том же самом утреннем наряде и со своим походным чемоданом переминалась на пороге дома сеньора дэ Креспо, временами поправляя входной коврик, собирающийся в трубочки у нее под ногами. Было видно, что неуверенность и смущение поглотили ее.

Тем временем, довольный собой возничий помахал на прощание хозяину дома, хлыстнул своего коня и направился в сторону главной площади. «Откуда в городе такой конь?..» – подумал Альберто и перевел взгляд на свою гостью.

– Здравствуйте, сеньор дэ Креспо! – собравшись с силами выдавила Алиса. – Разрешите войти?

Альберто опешил. Его рот слегка приоткрылся, а веки напряглись.

– С какой целью, позвольте узнать?

– Ну… как же… – Алиса замешкалась, не зная, как ответить на вопрос хозяина. – Я… в общем-то, я…

– Да-да? – терял терпение Альберто, не желая запускать сквозняк в дом. Не дав девушке ответить, писатель продолжил говорить, направив на Алису строгий уничтожающий взгляд. – Говорите прямо, что вам нужно, синьорина. Или же я закончу этот разговор прямо сейчас! – произнес Альберто и приподнял подбородок.

Растерянная девушка сразу же начала оправдываться. Алиса рассказала, как покинула дом автора, как встретила около парка вороного коня с дедушкой возничим, как он ее познакомил со своим другом, у которого она могла бы снимать комнату и получить ночлег. Как затем возничий и его друг отвезли ее по адресу потенциального места проживания, но затем отказались принять девушку из-за разницы во времени утреннего подъема. «Милая синьорина! – провозглашал сеньор Жан Жак, – Мне очень жаль, но я не смогу мириться с шумом по утрам и нарушением своего спокойного и очень чуткого сна! Вы встаете в 7:30 – это ужасно! Мне нужно спать хотя бы по двенадцать или четырнадцать часов! Если вы не можете соблюдать тишину с полуночи хотя бы до полудня, нам с вами не о чем разговаривать!». Как бы Алиса не умоляла почтенного сеньора, какие бы обещания не давала, сеньор Жан Жак никак не мог поверить ей. В итоге, сеньор дэ Антонио извинился за такое неудачное обстоятельство, как упертость своего друга, и предложил дополнительную помощь девушке, чтобы загладить свою вину. Алиса не согласилась на ночлег на террасе дома сеньора дэ Антонио и попросила его отвезти ее с вещами к дому Альберто, чтобы вновь проверить на прочность свою судьбу.

Уже на середине истории Альберто понял, к чему все идет, и не мог смириться со своим ответом. Как никак, когда-то он был благородным человеком, и память о тех временах до сих пор пламенела в сердце Альберто. Но другие его воспоминания – об утреннем происшествии – не могли позволить писателю впустить девушку в свой дом. По крайней мере, об этом не могло идти речи без соответствующих извинений за причиненные оскорбления, коими считал Альберто слова Алисы о его сказке. «А еще ее причудливая и совсем отвратительная просьба! Ну если она снова начнет говорить об этом… – рассуждал Альберто, пока Алиса выговаривала свою историю. – Надеюсь, я сдержусь…».

– Уважаемый сеньор дэ Креспо, – сдавлено произнесла Алиса, – если это не будет вами воспринято, как пренебрежение благодушной гостеприимностью, разрешите остаться на ночлег – я готова спать везде, где предложите. Можете меня хоть на полу положить! Все лучше, чем остаться на улице…

– Извините, синьорина! – вмиг выйдя из своих мыслей возмутился Альберто. – Но честь не позволит мне разместить девушку в беде на полу, не предложив место получше! – Альберто провел по Алисе пристальным взглядом, – Тем патче, если оно имеется. – поразмыслив над своими словами и вновь смерив девушку еще более строгим взглядом, чем прежде, Альберто тяжело вздохнул и продолжил. – Я приму вас у себя дома, отведу отдельную комнату – свою. И не скупитесь своей гордостью, синьорина! – сурово сказал сеньор дэ Креспо. – Незачем столь прекрасной девушке даже мыслях располагать себя на грязном (хоть убирались у меня совсем недавно, буквально две недели назад), но все же пыльном по обыкновению, продуваемым со всех сторон полу! Это недопустимо! Попытайтесь запомнить! – дэ Креспо пригрозил девушке пальцем и отошел в сторону, уступая ей дорогу.

Алиса приняла упрек с сильным румянцем на щеках, смятением в глазах и стыдом внутри, граничащим с оскорблением, но все же согласилась войти. «Мог бы и промолчать… – обижена подумала Алиса, перетаскивая свои вещи через порог дома. – Тот же день, но новое настроение и новый подход – помоги мне морской Бог!».

Как только Алиса вошла в дом, Альберто поспешил закрыть дверь, запер ее на все замки и сразу прошел в гостиную, в этот раз не помогая девушке раздеться и лишь бросив ей: «Чувствуйте себя как дома!».

– Надеюсь, получится… – вздохнув прошептала Алиса, начав снимать с себя верхнюю одежду.

Как уже завелось, Альберто был на кухне, готовил ужин, тогда как Алиса ожидала в гостиной. Ее вещи до сих пор стояли в прихожей, ведь хозяин так и не удостоил девушку вниманием и не помог ей подняться на второй этаж дома, где находилась обещанная ей комната. Алиса решила добиться своего и подождать, пока Альберто закончит с ужином, чтобы уже прямо попросить его об услуге – помочь поднять вещи в комнату и провести небольшую экскурсию по дому. Как только молодой автор вернулся к ней, на подносе в его руках красовались глубокие тарелки с пастой, от запаха которой у Алисы закружилась голова. «Я же уже вечность не ела!» – вдруг вспомнила синьорина Колетт и удобно разместилась в кресле перед журнальным столиком.

– Если вы хотите, синьорина, – начал Альберто, ставя поднос с едой на столик, – мы можем переместиться для ужина в более удачное место. Стол на кухне совершенно свободен и более подходит для приема пищи.

– Мне очень приятно ужинать в вашей гостиной, сеньор дэ Креспо! Хоть это и выходит за рамки комфорта, я чувствую в этом некоторый уют.

– Хорошо, синьорина Колетт. – покосился на девушку Альберто. – Тогда я сейчас принесу нам кубки.

– Ой, извините! – Альберто остановился. – Я не люблю вино!

– Тогда может вы захотите воды? Я мог бы также поставить чай.

– Попрошу воды, но и от чая после ужина не откажусь! – с приятной улыбкой сказала Алиса. Альберто ответил на улыбку своей улыбкой, слегка поклонился в знак согласия с выбранным меню и прошел на кухню. «Первый контакт!» – торжествовала Алиса, сдерживаясь от влияния великолепнейшего запаха пасты.

Альберто вернулся быстро. В одной руке он держал кубок с красным напитком – вино, как поняла Алиса, – в другой же руке у него был бокал с водой. Ужин был готов к употреблению. Однако синьорина Колетт еще осмелилась попросить у хозяина соль, на что Альберто фыркнул, но принес девушке солонку по запросу. Насладившись кулинарным шедевром (сеньор дэ Креспо сам удивлялся своим успехам в приготовлении блюд), молодые люди дополнили ужин чаем и небольшими кусочками морковного торта. Альберто не мог вспомнить, откуда у него в доме появился десерт, но девушка явно была довольна гостеприимством. Наконец, молодые люди встали – Алиса направилась на кухню. «Я хоть и гостья, сеньор дэ Креспо, но хочу ответить вам добротой на доброту и хоть немного помочь в делах. Вы приготовили нам замечательный ужин! Позвольте же мне убрать со стола и очистить посуду!». Альберто не стал спорить. Ему была приятно получить такой знак внимания, хоть и от человека, который до сих пор разжигал в нем неприятные ощущения. Чтобы погасить их, он отправился в прихожую и занес вещи Алисы на второй этаж. Там он, как мог, подготовил для нее свою комнату, перенес все свои вещи в кабинет, где стоял захламленный и пыльный диван, а девушке постелил на кровать новое белье и открыл окно, чтобы насытить комнату свежим вечерним воздухом. Синьорина Колетт, тем временем, уже заканчивала уборку на кухне. Ей показалось невероятным, что человек, который только утром отзывался в ее адрес, мягко говоря, чересчур резко, сейчас проявляет к ней высшую степень заботливости. «Либо это уже второй успешный контакт, либо сеньор не хочет показаться плохим хозяином…» – размышляла Алиса, ступая по угловой скрипучей лестнице. На второй этаж она была приглашена сеньором дэ Креспо, закончившим все приготовления в ее новой комнате. Как только Алиса вошла в спальню, свежий вечерний воздух одурманил ее, и, как и рассчитывал Альберто, девушка не заметила оплошностей в порядке – слегка покосившихся стульев, треснувшего зеркала около шкафа и покрытой легкой плесенью стены в том месте, где полгода назад была протечка крыши. Сердечно поблагодарив Альберто за «волшебную спальню», Алиса узнала у хозяина, где располагается уборная и отправилась в том направлении. Альберто же ушел в свой кабинет с не укладывающейся в голове мыслью, что впервые за год он будет разбирать свой черный захламленный диван и, тем более, впервые за несколько лет будет спать на нем. Эти мысли не давали ему покоя и внушали куда более глубинное беспокойство, сопровождаемое отголосками легкого страха. Переборов свои чувства, Альберто взял первую кучу бумаг и перенес ее с дивана к книжным шкафам, намереваясь затем перебрать бумаги и оставить только действительно нужные. «Интересно, случится ли это когда-нибудь?» – размышлял Альберто, перенося кипу за кипой и чихая от поднявшейся в воздух пыли. Услышав его громоподобные чихи, Алиса захотела справиться о самочувствии автора, но тот не впустил ее на порог своего кабинета ссылаясь на творческий беспорядок. В обмен он протянул Алисе небольшой колокольчик. «Если понадоблюсь, можете звонить. – сказал Альберто слегка неуверенным тоном. – Но только, прошу вас, звоните недолго. Звук бьет по нервам!» – с этими словами хозяин попытался скрыться за дверью кабинета, но за его спиной вдруг резко раздался колокольный звон. «Я захотела проверить…» – с виноватой улыбкой оправдывалась Алиса. Альберто ответил на это раздраженной гримасой, а на просьбу девушки принести ей на ночь стакан воды недовольно произнес, что синьорина Колетт здесь не заложница и может сама за собой поухаживать! «Может и резко, но я ей не прислуга!» – промелькнуло в голове писателя. Алиса стояла в коридоре в смятении, когда дверь кабинета Альберто затворилась перед ней. «Ладно!.. Не очень-то и хотелось!» – подумала девушка и отправилась на первый этаж за водой. Близилась полночь, когда молодые люди наконец разлеглись по своим кроватям и смогли уснуть.

Альберто неожиданно проснулся. Со лба его тек легкий пот, но под спиной чувствовалось добротное мокрое пятно. В комнате стоял полумрак. Лишь настольная свеча тихо догорала в окружающем сумраке ночи. С того момента, как Альберто уснул, явно прошло не больше часа.

– Кошмары… – тихо сказал сеньор дэ Креспо.

Приняв сидячее положении, Альберто пытался прийти в себя после сна. Он не мог вспомнить, что ему снилось, но точно знал, что сны его затронули страшные и живые вещи. Такие вещи, которые терзают душу молодого писателя каждый день. Альберто не хотелось вспоминать, что он видел, пока спал, но мысли его были сами по себе, проявляя с каждым разом все более большие отрезки его сна. Наконец он увидел – увидел себя, облепленного грязью с ног до головы, обескровленного и обезображенного. Увидел догорающий силуэт книжных полок, где ранее стояли его избранные сочинения, увидел жителей Ла Серенидада, улыбающихся во всей рот и смеющихся Альберто в лицо. Он видел сеньору Кастро, кричащую Альберто, что его сказки – корм для свиней, он видел Алису, опрятную, одетую в красочные богатые наряды и дорогие украшения Алису, которая твердила ему: «Сеньор дэ Креспо, зря вы меня не послушали! Я говорила вам! Посмотрите теперь на меня! Как я выгляжу, а? Хорошо? Все потому, что я умею писать! В отличие от…». Альберто видел волну, смывающую его жизнь с лица земли, забирая с собой в темную пучину все то, что было и есть ему дорого. С каждым новым воспоминанием прошедшего сна в глаза писателя зрела тревога. В голове пронеслись картины присланных из Столицы писем, грязные очерки – отзывы по его произведениям – и пошлые упреки издательств и печатных компаний. Он видел нож для конвертов, изломанный и окровавленный, с каждым новым открытым письмом испускающий зловонный запах и чудовищный рев тысячи голосов, после которых мерной поступью шел безудержный смех и слышались голоса: «Автор нового поколения!», «Ноль с бубликом!», «Кто же его пустил на литературную арену!?», «Бездарь!», «Неудачник!», «Взаправду ли работы знаменитого сеньора Альберто дэ Креспо помои? Конечно да!», «Он не осилит даже минимальную конкуренцию – стихотворные поздравления, это его потолок!».

Альберто встал с дивана и подошел к окну, широко распахнув его. Не обращая внимания на свалившегося с рамы на его плечо паука, сеньор дэ Креспо стал глубоко вдыхать воздух. Нервы его были накалены до предела, а за окном всегда царило природное спокойствие. Тем временем, как Альберто вдыхал сладкий воздух, паук аккуратно спускался с его плеча на пол, пытаясь не тревожить грозного великана. Паутина слабо раскачивалась на сквозняке.