Писатель

Альберто вглядывался в слабые огоньки спящего города. Он слушал переменчивый вой ветра, путешествовавшего с севера на юг, слушал отдаленный шум океанических волн, разбивающихся о скалы, слушал пение ручейков в парке и размеренное кваканье лягушки. Он слушал и слышал, но покой был от него все также далек. Наконец, обратив свой взгляд на дома, стоявшие напротив, он вновь увидел разрисованные двери и фасады. Львы и черепахи, реки и водопады, горы и холмы – все это не давало Альберто никаких новых ощущений, но глаза понемногу привыкали, и оторваться уже было трудно. После природы в ход пошли образы – то абстрактные, то реалистичные. Минимализм сменялся классицизмом и наоборот. Картины переходили с повседневных на фантастические, с фантастических на комедийные, с комедийных на сказочные. Большой слон, малая сова, мускулистый кузнец, опухший чиновник, благородный рыцарь…

– Рыцарь… – промелькнуло в устах Альберто.

Отпрянув, сеньор дэ Креспо резким движением закрыл окно и отступил назад. Под ногами что-то тихо хрустнуло. Оторвав правый ботинок от пола, Альберто увидел маленького домашнего паука, страшно прижатого к паркету и практически плоского на вид. Поморщившись, он взял раздавленное насекомое пальцами и выкинул в ведро, вытерев руки об штаны. Походив по кабинету, путаясь в мыслях, Альберто решил попробовать вновь уснуть. Однако, сколько бы времени писатель не ворочался, окунуться в сон у него никак не получалось. Было принято решение поразмыслить о новых оригинальных идеях, которые можно было бы отразить в своих будущих трудах. Однако и эти мысли не могли долго удержаться в голове Альберто. Неожиданно перед его глазами предстала Алиса – опрятная, улыбающаяся, в легком белоснежном платье под темным пояском и с аккуратно подвязанными цветными заколками волосами. Альберто испугался и выкинул чарующий образ из головы, но ее силуэт все равно остался. Несколько часов писатель лежал на диване и размышлял, не выпуская из мыслей прекрасных девичьих рук, тени которых танцевали в сознании молодого человека, и волнистых волос, бесконечно черных, развевающихся на воображаемом ветру и навевающих дух свободы и вечного умиротворения. Платье, доселе белое, чернело на дымном фоне отброшенного воспоминания, притягивая и дурманя. А лицо… столь милое, но такое грозное, тревожное… Ее лицо даже в полной тьме было прекраснее любых природных пейзажей, какие только мог себе вообразить молодой талантливый автор. Каждая мысль об Алисе разжигала в Альберто необыкновенные и давно забытые чувства. Он не хотел думать о ней, но мысли так и обращались к этой девушке. Спустя некоторое время он наконец спокойно уснул и не просыпался до самого утра.

С трудом открыв глаза, Альберто увидел свою комнату, сплошь утопающую в солнечном свете, но, как по волшебству, остававшуюся все такой же темной и неприветливой, какой была вечером. Взгляд молодого человека плавал меж объектами, не представляя возможности спросонья сфокусироваться на чем-то одном. Потирая глаза и водя ими в разные стороны, Альберто пытался привстать, но что-то тяжелое на груди мешало ему это сделать. Проведя рукой по груди и животу, он, на удивление, не обнаружил никаких посторонних предметов, ограничивающих его передвижение. Однако, как только один из его глаз наконец пришел в работоспособность, зрачок Альберто округлился от страха. На противоположной от его дивана стене, аккурат около его рабочего места, сидел исполинских размеров паук, тельце которого было чернее-черного, а глазки размером с футбольные мячи поблескивали темно-перламутровыми цветками. Паук был настолько огромный, что все его восемь лам практически полностью покрывали все пространство соседних стен и потолка, а рокочущий грохот его жвал мог заглушить звон самого царь-колокола. Мерно перебирающий жвалами, паук отталкивал солнечный свет. Его волосатое тельце пришло в движение лишь через несколько секунд. Это движение – поступательное, аккуратное, уверенное, – было ответом на непроизвольный вздох Альберто. Молодой человек лежал, словно мертвый, вцепившись в диван обоими руками и уже успев продрать оба своих глаза. Заглушая участившееся дыхание, сеньор дэ Креспо внимательно следил за пауком и истерично пытался разглядеть его окрас или точно определить размер устрашающего и черного, как уголь, жала. Приближаясь, паук покрывал все большее пространство комнаты писателя и через мгновение темной, грозной тучей навис над Альберто дэ Креспо. Автор в панике закрыл свои глаза и отвернулся от паука, чувствуя, как мягкие волоски насекомого прикасаются к его рукам, до сих пор прикованным к дивану с разных сторон, и лицу, покрывшемуся обильным потом. Возле уха молодого писателя раздался угрожающие «крок-крок», затем оглушительное шипение, после чего Альберто почувствовал отчетливый, стремительный рывок. Дэ Креспо закричал, задергался, махал ногами и отбивался руками, прыгал телом по всему дивану, но не открывал глаза. Несколько долгих минут он давал отпор чудовищу, с успехом ведя в счете ударов. Однако силы молодого человека были уже на исходе. Каждый удар давался тяжелее предыдущего, и когда следующий и последующий взмах рукой или ногой не достигал своей цели, Альберто закричал, что есть мочи и открыл глаза. Большой паук исчез. Его заменил небольшой, размером с ладонь, но такой же черный и устрашающий, спокойно сидящий на животе почти обезумевшего писателя. С не меньшим страхом и остервенением, Альберто принялся смахивать паука на пол, параллельно снимая туфлю, чтобы забить насекомое. Спустя пару минут борьбы паук лежал на полу, бездыханный и раздавленный. Альберто удостоверился в результате содеянного, покривился сильнее прежнего, аккуратно на бумажку подобрал паука и отправился к мусорному ведру, чтобы выкинуть его. Однако, как только сеньор ближе подошел к ведру, оттуда черной, резвой и дисциплинированной массой побежала волна собратьев убиенного. За считанные мгновения они добрались до ног Альберто и начали свое восхождение по его телу. Сколько бы молодой человек не прыгал, брыкался, танцевал, отмахивался, но от маленьких мстителей не было никакого спасения. Наконец, один из осаждающих писателя насекомых добрался до его шеи и вонзил в нее свои клыки. Альберто пошатнулся, голова его закружилась, и он упал на спину. Не до конца лишившийся сознания, он смог увидеть новую устрашающую картину. Свет в комнате вдруг исчез, будто солнце скрылось за огромной непроницаемой горой, а лампы погасили перед сном. В минутной темноте можно было различить лишь тяжелую вибрацию от движения миллионов маленьких лап и мягкий стрекочущий голос, отражающийся от стен: «Убийца! Убийца! Убийца!». В одно мгновение в комнате зажглась луна, и ее свет упал на стену, куда был обращен взор молодого Альберто в его параличе. Перед сеньором живой постоянно движимой массой возвышалась снова та же исполинских размеров фигура черного паука, но глаз, которыми паук испепелял Альберто, в этот раз было не восемь… На распластанного и окаменевшего сеньора дэ Креспо разом смотрело тысячи и тысячи глаз, и в каждой паре этих ярких обжигающих бусин таилась смертельная обида. Альберто потерял дар речи, потерял дар мысли и в тот самый момент, пока паук готовился к своему решающему прыжку, потерял надежду на спасение. Паук прыгнул, сеньор дэ Креспо умер, но вновь почувствовал в себе силу открыть глаза.

В комнате было пусто. Солнечный свет также мерно освещал его стены и часть рабочего стола через полузакрытые шторы. Альберто, тяжело дыша, обливаясь одновременно и холодным, и горячим потом, с бешенными от страха глазами и трясущимися руками, кинул быстрый взгляд на стену, где несколько минут назад сидел паук.

– Пусто! – вырвалось из уст автора неуверенное слово.

Не поверив своим глазам, Альберто лежал и смотрел на стену, откуда вот-вот, как ему казалось, вновь появится его смерть, но крик петухов, так неожиданно ворвавшийся в сознание молодого человека, заставил его выйти из оцепенения и начать соображать. Слегка привстав, он стал протирать пот с лица и поправлять подушки, которые свалил на пол, пока отбивался от огромного паука. «Откуда в городе петухи?» – вертелось в голове Альберто, пока он поправлял свой жилет и заново заправлял рубашку в брюки. Малыми шагами хозяин дома шел по своему кабинету, озираясь на каждый шорох, будь то древесная крона, осаждающаяся ветром, или шелест листов бумаги, свалившихся на пол из ранее наваленной самим Альберто кучи.

Обойдя весь кабинет кругом, осмелившись заглянуть в самые пыльные и злачные места, перепуганный писатель не обнаружил даже намека на присутствие пауков в своем кабинете. Выдохнув, Альберто прошел к окну, раздвинул шторки и отворил окно. В глаза ударил яркий свет, заставивший дэ Креспо отвернуться и прикрыть лицо ладонью. Быстро привыкнув к освещению, молодой сеньор начал мерно вдыхать свежий ароматный воздух и просматривать прохожих, раннее появление на улице которых ничуть не удивило Альберто. «Все знакомые лица! – подумал сеньор дэ Креспо. – Только что-то они запозднились… и направление у них не то… Обычно же сеньора Суарес по два часа гуляет со своей собачкой в парке, и выходят они ни свет, ни заря, а тут как будто уже домой возвращаются… – Альберто понял. – Или же… возвращаются…». Обернувшись, дэ Креспо вгляделся в настенные часы. Стрелка, ранее показывающая семь утра, сейчас транслировала почти одиннадцать. «Вот он – новый кошмар!» – с ужасом промелькнуло в голове Альберто. По дороге на первый этаж он пару раз успел ущипнуть себя, чтобы точно проснуться, но лишь смог доказать себе, что точно не спит, нисколько не избавившись от своего дурного утреннего состояния.

С облегчением он принял факт, что Алисы не оказалось в его гостиной, и тем более она не хозяйничала на кухне. «Неужто ушла?!» – обрадовался Альберто, но потом увидел верхнюю одежду девушки, также безмятежно занимающую крючки в прихожей. «Значит, еще спит…» – с разочарованием подметил Альберто и поспешил в уборную. Сейчас он как никогда не желал, чтобы по его дому ходили непрошенные гости. Тем более, что после такой бурной ночи его сознание пришло в полный упадок.

– Сейчас умоюсь, и все будет хорошо! Умоюсь – вода лечит – и сразу почувствую себя лучше! – успокаивал себя хозяин дома, выбирая, каким полотенцем ему лучше будет вытираться сегодня. – Сейчас будем приводить тебя в подобающий вид, старина! – сказал Альберто своему отражению в зеркале, удобно расположившись напротив умывальника.

Алиса проснулась от грома. Подпрыгнув всем телом на кровати, переживая, она семенила глазами по комнате, осматриваясь. Она посмотрела в окно, откуда лился яркий теплый свет, но источника шума не обнаружила. «Туч нет… – подумала Алиса. – Что тогда происходит?». Следом за громом практически сразу послышался отдаленный гул, лишь мельком напоминающий голос Альберто. «Да чтоб … морской Бог побрал, серебряная ты ско…! За… падать? Ну … зач … такое? Криворук … бегемот!» – различала редкую брань хозяина дома Алиса, до шеи натягивая одеяло. Казалось, что звук ругани приближается, и сейчас молодой сеньор именно бедную девушку обвинит по всех смертных грехах этого мира. Однако вскоре крик на кухне, над которой и располагалась комната Алисы, стих, и девушка смогла выдохнуть. Смахнув со лба легкий пот, Алиса сползла с кровати прямиком в мягкие тапочки, предложенные ей Альберто, и подошла к открытому окну. Пару раз глубоко вздохнув свежего воздуха, она почувствовала его насыщенное тепло, предвещающее жаркий день. Оглянувшись, девушка посмотрела на часы и ужаснулась времени. Собрав туалетные принадлежности, она направилась умываться, опасаясь, что брань великодушного хозяина дома все же была в ее адрес. «Как можно так долго спать? Соня! Клуша!» – крутилось в голове синьоры. Спросонья она путала вещи, перебирала их в руках и долго смотрела на них заспанными глазами, стараясь разобраться, какой из подобранных предметов за что отвечает. Разобравшись, наконец, в вещах и успешно завершив свои водные процедуры, Алиса отправилась смелой поступью вниз, по лестнице на кухню, где ожидал ее сеньор дэ Креспо.

Однако молодой хозяин дома встретил девушку в прихожей, чуть не наткнувшись на нее в дверном проеме. Извинившись, Альберто скрылся из виду, перебирая в руках огромную пачку писем.

– Доброго утра, сеньор дэ Креспо! – успела крикнуть ему вслед Алиса.

– Завтрак на столе, синьорина! – отмахнулся Альберто, завершая свой подъем по лестнице. После последовали тяжелые быстрые шаги и громкий хлопок, отрезающий сеньора дэ Креспо от мира и, самое важное, от общества синьорины Колетт.

Алиса, вновь поймав себя на мыслях о причудливом поведении хозяина, решила пройти на кухню и уничтожить свой разросшийся колючками в животе голод. На столе она обнаружила поджаренные яйца, бекон и пару ломтиков хлеба, заправленные маслом и слегка подрумяненные на сковороде. Рядом стоял чайник с зеленым полупрозрачным напитком, а по соседству с ним – графин с уже знакомой по цвету со вчерашнего вечера красной жидкостью. «Необычный выбор вы мне предоставляете, сеньор дэ Креспо…» – удивилась Алиса и, отодвинув чайник и убрав графин подальше в темное место, принесла себе стакан холодной воды.

Быстро управившись с завтраком и убрав за собой, девушка решила пройтись по дому и внимательно его разглядеть. Начала Алиса с гостиной, с которой уже имела честь познакомиться в свой первый визит к сеньору дэ Креспо. Больше всего ее интересовали, какие книги хозяин хранит на своих запыленных книжных полках. На них же мешалось все разом: уникальные или коллекционные издания, печатающиеся малым тиражом или поштучно, множество повторяющихся книг, различающиеся лишь своим переплетом; рядом с повторами были по порядку выставлены порванные книги, а после шли целые и почти новые, на полке выше располагались пыльные книги, а справа от них – ухоженные и подклеенные… Помятые тетрадки, оборванные листы, забытые карты и несколько вариантов Библии, также отличающиеся лишь своим размером, составляли весь остальной ассортимент книжной коллекции сеньора Альберто Марии дэ Креспо. «Какой же хаос! – не могла поверить своим глазам Алиса. – Или же здесь царит свой собственный порядок?». Пробежав по первым попавшимся корешкам книг, Алиса читала: «Немного о стульях – от зарождения потребности до готового продукта» – А.П. Моро», «Весь мир в одной руке!» – Островский Г.К.», «Рассказы Сыроеда» – Дт. Г.Г. Монро». Переведя взор на верхние полки, где располагались более новые книжки, девушка продолжила вглядываться в названия: «Не верь никому, кроме себя!» – В. Премудрая», «Не верь даже себе!» – Ф.Ф. О’Нил», «Ты не знаешь, как сильно ошибаешься! Подлинная история…». Алиса, раздраженно отвернувшись, направилась прямиком на второй этаж.

– Я увидела достаточно! – гордо заявила себе девушка, осматривая гостиную перед уходом. Однако, перешагивая половичек, она споткнулась и чуть не полетела кубарем в стену прихожей. Вовремя оправившись, Алиса отряхнулась и вновь гордо пошла на второй этаж.

Осторожно взойдя по скрипучим ступенькам, стараясь не помешать шумом занятому хозяину дома, Алиса оказалась в уже знакомом ей коридоре. Однако, в первый раз представший перед девушкой холодный, темный, бесчувственный и пыльный коридор теперь показался ей, под огнем пары ламп, теплым пространством с уютным освещением, не изменившим своим привычкам по наполненностью пылью, но все равно располагавшим доброжелательным отпечатком безопасности и умиротворения.

Позаимствовав грацию у семейства кошачьих, Алиса продвигалась вперед по коридору, разглядывая стены и скрытые за толстым серым слоем пыли редкие картины, еле слышно перешагивая по покрытому ковровой дорожкой полу. В ее голову неожиданно пришла мысль – лишь одним глазком заглянуть в кабинет сеньора дэ Креспо. «Ноги и так несут меня туда…» – думала Алиса. – Ничего страшного, если я, скажем, ошибусь дверью!». Осмелев от своих мыслей, гостья прибавила шаг, но не успела она пройти свою комнату, как из кабинета, быстрым движением открыв дверь, показался Альберто и уставился прямо на крадущуюся по коридору Алису. Их взгляды встретились, а в воздухе повисли тишина и напряжение. Синьорина Колетт замерла в компрометирующей позе, в чем призналась себе лишь через некоторое время, и быстро сменила положение тела на непринужденно-спокойное. Альберто же даже не заметил сумятицы в действиях синьорины. После напряженной работы с письмами его взгляд благоговейно оплетал Алису с ног до головы, находя в ее образе и силуэте успокаивающие нервы ноты.

– Доброе утро, сеньор дэ Креспо! – отрывчато сказала девушка с бегающими от волнения глазами. – Хотела убедиться, что у вас все хорошо и вы ни в чем не нуждаетесь! Надеюсь, не помешала? – виновато произнесла Алиса и исподлобья посмотрела на хозяина дома.

– Доброго вам утра, синьорина Колетт! – тихо и восторженно ответил ей Альберто. Впервые за несколько лет его голос звучал так спокойно, мелодично и обволакивающе-комфортно. – Как вам спалось?

– Спалось? – слегка удивленно спросила Алиса. – Ах, да, сеньор дэ Креспо! Спалось просто прекрасно! Спасибо большое за такую чудесную комнату и удобную кровать. Я очень хорошо выспалась! – одобрительно кивала девушка на каждое свое слово. Вдруг Алиса улыбнулась ярче обычного.

– Только что хотела и вам, сеньор, посоветовать там поспать, чтобы почувствовать эффект, но затем вспомнила, что это есть ваш дома и ваша кровать! – с опущенными глазами и широкой улыбкой сказала Алиса, а затем подняла глаза на Альберто. – Может, я все же не до конца выспалась.

– Именно! – подтвердил на удивление девушки ее слова хозяин дома. – Ни один человек не может выспаться до конца или полностью насытиться едой, и все из-за того, что этот самый наш конец очень далеко, а последний ужин, который с легкостью насытит нас, располагается за далеким горизонтом времени!

– Извините, сеньор, но откуда такое выражение? – глаза синьорина Колетт округлились от услышанного.

– Если я правильно помню, синьорина, я вычитал подобную, с вашего позволения сказать, чушь, в какой-то желтой прессе, гуляющей по городским кабакам. – Альберто впервые улыбкой открыл свой ровный ряд зубов, а затем быстро скрыл его, переводя взгляд с Алиса в конец коридора. – Только в кабаках таких строчкам и звучать! – сокрушался на себя Альберто.

– А мне даже понравилось! – протестовала девушка. – Было интересно и даже забавно услышать такие изречения вашим серьезным тоном.

По дому раздался легкий несмелый смех молодых людей.

– Пройдемте, синьорина, на кухню? Продолжим нашу беседу там?

– Конечно, сеньор! Прошу, ведите! – сказала Алиса, уступая Альберто дорогу. Молодой человек с львиным достоинством двинулся мимо девушки, однако был вскоре остановлен.

– Сеньор дэ Креспо! – резко сказала синьорина Колетт. – А что это за картина?

Альберто удивился. Память его уже вычеркнула все упоминания картин, висящих в его доме. Он совсем забыл о том, что под вековой пылью есть еще «что-то». И в данный момент именно это грязное, и непривлекательное «что-то» сильно заинтересовала его гостью.

– Про какую картину вы говорите? – поинтересовался Альберто, не способный различить в слоях пыли краев полотна.

– Встаньте на моем место, сеньор. Картина заметна лишь при прямом взгляде на нее!

Альберто подчинился и встал на место Алисы. Удивление смешалось с горечью в его сердце. Картина действительно была различима только при прямом взгляде, ведь краски этого полотна сами по себе представляли темные пятна когда-то яркого искусства. С другой стороны, картина наполнила Альберто давно забытой горечью, восстановила годами назад утраченные воспоминания и вернула сеньора дэ Креспо в самые волнующие моменты его жизни.

– Мама… – прошептал дэ Креспо.

– Извините, сеньор? – не расслышала Алиса молодого человека.

Альберто вмиг вышел из оцепенения.

– Красивая картина. – сказал он в ответ. – Темные тона, серая пыль – именно поэтому мы ее не сразу заметила на этой позабытой стене.

– Может, очистим ее? – предложила Алиса. Альберто покосился на девушку.

– Что вы, не нужно! – замахал руками молодой человек. – Я передам горничной, чтобы хорошо отдраила этот коридор. Она придется уже завтра. Все будет хорошо… и чисто! – подумав, добавил писатель.

– Хорошо, сеньор дэ Креспо, как скажете! – неохотно и с расстройством согласилась с хозяином дома Алиса. – Мне она понравилась… даже в таком виде! – добавила девушка к удивлению Альберто.

Всматриваясь в картину, писатель увидел лишь серый неподвижный силуэт человека, прогуливающийся по выложенному камнем городскому мосту. Мост этот был широкий, имел хаотично выставленные высокие светильники, свет от которых тонул в окутывающем человека мраке. В этой бессовестной тьме были видны лишь маленькие огоньки, зависшие на своих местах, словно звезды. Эти крошечные светлячки были единственным живым доказательством чистых намерений и присутствия надежды в обсуждаемой картине. Альберто же не смог найти в них искру и замкнулся на том явном, что занимало передний план картины – одиночестве и страхе.

– Чем же она вам понравилась? – задал вопрос сеньор дэ Креспо тоном, не требующим ответа.

– Мне она показалась… – начала девушка.

– Потом! – прервал Альберто, отворачиваясь от картины. – Пройдемте на кухню.

Алиса заметила, что настроение хозяина неожиданно пришло в упадок. Не успев толком сообразить, чем ответить или что возразить писателю, Алиса поспешила за ним, перебирая в голове возможные причины таких резких и кардинальных изменений в сеньоре дэ Креспо.

– Ох уж это искусство! – тихонько вздохнула Алиса и начала спуск по скрипучей лестнице.

Глава 5

V

Спустившись в гостиную, Альберто уселся в свое кресло и долго смотрел в окно, с задумчивым видом потирая свой подбородок. Он ничего не говорил Алисе, не смотрел на нее, не издавал совсем никаких звуков. Лишь мерное дыхание сеньора было способно указать на отзвук жизни в его глубине. Синьорине Колетт хозяин дома через время стал казаться истуканом с небезызвестного острова, которого закопали в землю и оставили охранять границы клановой территории от злых духов.

Алиса села в другое кресло и начала прожигать спину сеньора дэ Креспо взглядом, полным непонимания и тоски. Девушка никак не могла угадать, что таится в душе ее нового знакомого, что тяготит его настолько, что Альберто вынужден замирать, как миотонический козел, обретая обморочное состояние, граничащее с полным забытием. В такие моменты время замирало или растягивалось на долгие и долгие минуты, на протяжении которых Алиса старалась ни коим образом, случайно или специально, не потревожить спокойствие сеньора дэ Креспо. Однако умение сидеть неподвижно долгие часы не было ее сильной стороной. В конце концов девушка встала с кресла и прошла на кухню, где ее поджидал неприятный сюрприз в виде неаккуратно оставленного на столе подноса, который Алиса, случайно задев, с шумом уронила на пол. В гостиной послышались шаги Альберто, а вскоре и он сам появился в дверном проеме с видом, полным непонимания и смятения.

– Что произошло? – спросил он слегка приглушенным голосом. – Вы в порядке, синьорина?

– Да, сеньор дэ Креспо, со мной все хорошо! Извините, что побеспокоила. Я не хотела… он так неаккуратно здесь стоял… я прошла, и…

– Все хорошо, синьорина, не переживайте! – с милой улыбкой проговорил автор, делая успокаивающие повторяющиеся движения обоими руками. – У меня этот поднос из рук вылетает, как бы не обсчитаться, практически каждый день! Так что не вы одна позволили ему вновь добраться до пола!

– Наверное, я рада, что это так… – с сомнением и улыбкой ответила Альберто синьорина и подняла пустой поднос.

– Поставьте его на середину стола. – сказал Альберто, указывая пальцев на стол рядом с девушкой. – Если у него нет ног, которые донесут его до края, оттуда он точно никогда не упадет.

Алиса подчинилась и, после проделанной работы, перевела взгляд на Альберто, опустив, как солдат, руки по швам и выпрямившись. Альберто посмотрел на нее с явным интересом и, как показалось Алисе, с легким восторгом.

– Вы хотите чай?

– Да…

– Тогда я все сделаю!

– Спасибо!

– А пирожные будете?

– Какие?

– Не знаю… какие-то у меня есть.

– Буду! Спасибо большое, сеньор дэ Креспо!

Цокот копыт за окном приглушил организованный шестерной ход часов.

– Снова конь! – в момент одновременно подумали молодые люди, попивая из фарфорового сервиза свежий фруктовый чай с ярко выраженным дыханием лаванды. Мысль достигла их в один тик минутной стрелки, но затем, после своего представления, в одно мгновение затерялась в путанице непохожих на себя птиц – других мыслей – разнообразных форм и расцветок.

– Откуда у вас столько сладкого в доме, сеньор дэ Креспо? – интересовалась Алиса, доедая со своей тарелки последнее пирожное. – Думала, вы такое не любите…

Альберто удивился таким предположениям со стороны Алисы, слегка возмутился, но ответил спокойно.