Любовь, которую ты вспомнишь

А потом проснулся Алекс, приехал Хавьер, и ухаживать за женой мне стало банально некогда. Здесь же, на яхте, не было ни одного момента, чтобы мы с Анной остались вдвоем хотя бы на минутку. Чтобы я мог признаться ей в том, что мои демоны, о которых мы говорили вчера, кажется, уже в нее влюбились.

Я хотел, чтобы мы прояснили этот момент сначала между собой, чтобы уже после сообщать другим о изменившемся статусе наших отношений. Поэтому был вынужден сдерживать себя, ограничиваясь вежливостью и внимательностью.

Зато Хавьеру ни в чем себя не нужно было ограничивать, и впервые в своей осознанной пятилетней жизни я испытал зависть к своему брату, ведь у него было то, чего не было у меня: совместных воспоминаний с Анной. Тех, о которых они могли вспомнить мимолетом и обсудить за непринужденной беседой. Те, от которых на лице улыбка, а в глазах – счастливый блеск.

Все это я уже видел у Аны, когда она рассказывала о нашем прошлом. Но я не мог ее в этом рассказе поддержать.

– Ты ведь не собираешься ее упускать второй раз? – прервал мои рассуждения Хави, вынуждая перевести взгляд на него.

Ради этого вопроса брат даже очки поднял себе на лоб, чтобы я мог видеть: несмотря на улыбку, спрашивал Хавьер совершенно серьезно.

– Моему сыну нужна полная семья, – ответил я не совсем то, о чем меня спрашивали.

Но Хави на это не повелся.

– То есть, ты собираешься сойтись с Аной только ради этого? – он выпрямился и расправил плечи, словно пытался задавить меня своей широкой фигурой. Мои слова ему не нравились, и Хавьер не стеснялся выражать это и сдвинутыми бровями, и поджатыми губами, и стальным блеском в глазах. – Из-за Алекса?

Я поймал себя на мысли, что вряд ли в этот момент Хавьер переживал за меня. Скорее, его выводил из себя тот факт, что я мог отнестись к Анне как к необходимости.

Я отчетливо почувствовал, как моя вполне безобидная зависть трансформировалась в ревность. Но не стал разбираться, кого я ревновал: Анну к Хави или Хави к Анне, а просто признался:

– Я собираюсь сойтись с Анной, потому что только рядом с ней чувствую, что по-настоящему начинаю жить.

По лицу Хавьера медленно расползлась улыбка.

– Ты что-то вспомнил?

И столько надежды было в этом вопросе, что я на миг почувствовал себя злодеем, когда отрицательно качнул головой.

Но Хави если и растерял свое воодушевление, то совсем чуть-чуть.

– Когда ты признался, что собираешься в Россию ради девушки, с которой знаком чуть больше недели, я спросил у тебя, что такого ты в ней нашел, – признался вдруг Хавьер. – Знаешь, что ты мне ответил?

Очевидно, я не знал, но долго мучить меня неведением брат не стал.

– Ты сказал, что лишь рядом с ней начал понимать, что такое жизнь.

Я усмехнулся.

– Говорят, история циклична.

И моя зациклилась на ней, женщине, подарившей мне сына, которая сейчас бережно прижимала того к своей груди и целовала в макушку.

– Ваша любовь стоит того, чтобы ее вспомнить, – вдруг наклонившись ко мне, доверительно сообщил Хави. – Но даже если твоя память не отзовется… просто влюбись в нее заново. Поверь, ты не пожалеешь.

Я уже не жалел. Особенно в такие моменты, когда Ана, поймав мой взгляд, смущенно мне улыбалась.

Глава 45

Диего Солер

– Папа! – моя маленькая копия, не пойми как ускользнувшая от моего взгляда, врезалась в меня со спины. – Я покушал! Теперь мы пойдем купаться?

– Море? – переспрашивал Хавьер, ни слова не знающий по-русски. Что совершенно не мешало ему понимать моего сына на каком-то другом, более тонком уровне.

– Искупаешься с дядей Хави? – уточнил я у Александра, и тот сразу же переключился на моего брата.

– Пойдем, – потянув Хавьера за руку, заявил Алекс на своем родном языке. – Мне еще нужно надеть жилет!

– Да, мой капитан! – ответил Хави на своем, и не возникло никаких сомнений, что эти двое прекрасно справятся и без моего перевода.

Все негативные эмоции, что я испытывал буквально минуту назад, тут же испарились, стоило мне посмотреть на эту удаляющуюся парочку. Хави был прекрасным дядей для детей Сары. Не удивительно, что для моего сына он стал таким же.

Подхватив Алекса на руки, чтобы тот не навернулся на крутой лестнице, Хавьер, рассуждая о чем-то вслух, двинулся туда, куда указывал маленький пальчик. Лишь на минуту он замер – когда отступил в сторону, пропуская Анну.

Я подумал, что она двинется дальше по палубе, но моя жена уверенно сворачивала и поднималась наверх. Ко мне.

– Ты ничего не поел, – сообщила она с улыбкой, и только теперь я заметил, что в руках она держала тарелку с маленькими бутербродами. – Конечно, мне стоило бы уточнить, хочешь ты есть или нет…

Она намекала на мой недавний выпад в сторону насильного кормления Алекса, но делала это так кокетливо, что я и не думал обижаться. Первый раз я видел Ану такой открытой, без смущения, напряжения или испуга во взгляде. Словно она отпустила все свои мысли и страхи, позволяя себе просто плыть по течению. Плыть в мою сторону.

– Я не голоден, но не откажусь, если ты составишь мне компанию.

Анна улыбнулась чуть шире, протягивая мне тарелку. Не глядя, я схватил первый попавшийся кусок, лишь бы не терять из вида эту удивительную женщину. А она, взяв другой бутерброд, быстро закинула его в рот. Вот так просто, без лишнего пафоса, без попытки понравится. Не стремясь при этом казаться идеальной. Просто ела, не заботясь о том, что в уголке ее губ оставался след от творожного сыра.

Я же… просто наслаждался. Ею на фоне моря. Нами. Уединением, первым за этот день. И если бы кто меня спросил, какого вкуса был съеденный мною бутерброд, я бы не смог ответить.

– Кажется, я не взяла нам попить, – спохватилась Анна и, пристроив тарелку на столик, развернулась. – Я быстро!

Но я оказался быстрее, когда перехватил ее запястье и тихонько потянул на себя, вынуждая остановиться.

– Не надо, – толи попросил, толи взмолился я. Опустил бы ее сейчас, и внизу Анну перехватила бы сестра. Или Алексу срочно потребовалось показать, как он катается на дяде Хави. Она бы не вернулась, а я бы понял. Но…

Я просто не хотел, чтобы она уходила. И разрешал себе это эгоистичное желание: оставить Ану себе. Хотя бы на несколько минут.

– Не уходи.

Смена эмоций на ее лице меня завораживала. Сначала – удивление. Потом – непонимание. Следом за ним сразу же, не задумываясь: смущение, и самые красивые в мире глаза опускались вниз, прячась за веками.

– Я думаю, что… – начала Анна через секунду, вернув свой взгляд мне. Но я завис на ее губах, которые сейчас казались даже ближе, чем вчера на кухне. Или ночью в спальне. Такие манящие, что я не понимал, как устоял накануне.

– У меня что-то осталось? – неправильно поняла мой интерес Ана, проводя большим пальцем от уголка к уголку. Стерев сыр, она, не задумываясь, слизнула его языком.

А я понял, что окончательно потерялся в этом мире, когда заметил розовый кончик, на миг высунувшийся изо рта, коснувшийся мягкой подушечки и спрятавшийся обратно.

Клянусь, я ему завидовал как никогда и никому.

– ¿Cómo resistirse? [И как тут устоять? (исп.)] – или прошептал, или только подумал я, прежде чем накрыть губы Анны своими.

В моей голове взорвались фейерверки – так я думал в первый миг, ощутив наконец вкус поцелуя со своей женой. Но когда Анна начала мне отвечать, меня просто разорвало от ощущений.

Она опешила в первый миг. Замерла, даже остолбенела, и где-то на краю сознания мелькнула мысль, что сейчас меня грубо оттолкнут. Но вместо этого я почувствовал, как тонкие пальцы скользнули вверх по моей груди, чтобы зацепиться за шею. А еще через секунду локти Анны целиком уместились на моих плечах.

Мои руки ее помнили – вот что я чувствовал, когда обнимал жену. Разум не осознавал, противился, уговаривал, что это – наш первый поцелуй и первые объятия. Но все тело считало иначе. Я обнимал Ану за талию и точно знал, где та переходила в бедра. Вел пальцами по ее скрытой лишь купальником и парео коже и точно понимал, в какой момент наткнусь на родинку. Я чувствовал – чувствовал ее. И для этого не нужно было смотреть.

Анна идеально мне подходила. Каждым изгибом, каждым касанием, каждым вздохом. Ростом, весом, шириной бедер или размером груди, до которой я, наплевав на приличия, добрался, вызывая тихий всхлип. Желание накрыло с головой – без предупреждения, одним точным выстрелом, заставляя гореть и плавиться одновременно.

Я забыл, кто мы и где. Хорошо, что не забыла Анна.

– Ди, – выдохнула она мне в губы, прежде чем отстраниться – благо, совсем недалеко.

Не сказать, что я прозрел. Но какие-то зачатки здравого смысла во мне проснулись.

– Надо остановиться, да, – я даже попытался улыбнуться, хотя меньше всего на свете мне сейчас хотелось улыбаться или останавливаться.

– Угу, – промычала Анна, поднимая на меня свои грозовые глаза.

А в них – максимально точное отображение того, что происходило со мной.

Клянусь, в этот раз первой потянулась Ана – я просто поддержал ее стремление быть ближе. И когда мы вновь сталкивались губами, я уже не верил, что кто-то из нас сможет остановиться.

– Эй, голубки! – спустя минуту или целую вечность прозвучал довольный голос Валерии. – Я, конечно, безумно за вас рада. Но сейчас ваш сын утопит своего дядю. А я, боюсь, такую тушу просто не смогу поднять на борт.

Анна оторвалась от меня еще на первых словах, но вместо того, чтобы отстраниться или оправдаться перед сестрой, прижалась лбом к моему плечу и тихонько хихикнула. Как девчонка-школьница, пойманная с поличным.

Я прижимал ее к себе. Крепко. Нежно. Вдыхал запах ее волос, в которые уткнулся носом, и не реагировал ни на что – ни на Леру, ни на ее удаляющиеся шаги, ни на довольные крики нашего сына.

Я чувствовал, что оживал. Что не существовал в попытках понять, кто я: Диего из прошлого или Диего из настоящего. Я просто был. Собой. Без условий, ожиданий или обязательств.

А рядом была она – женщина, от которой в груди щемило сердце.

– Алекс и правда может утопить твоего брата, – произнесла Анна, не предприняв ни одной попытки выбраться из моих объятий.

– Думаю, им и без нас неплохо, – не согласился я, не предприняв ни одной попытки разжать руки.

Так и стояли, обнявшись. Я бы простоял весь оставшийся день, но в этот раз разрушителем момента стал мой собственный телефон, оставленный на приборной панели.

От звука входящего звонка Анна вздрогнула, чтобы затем медленно, словно неохотно отступить от меня.

– Возьми, – улыбнулась она, кивая мне за спину. – Вдруг что-то важное.

Я не был в этом уверен, ведь все самое важное сейчас было при мне, но все равно покорно развернулся, чтобы увидеть на экране номер, который все еще будил во мне приступы с трудом контролируемой злобы. Поэтому вызов я сбросил и уже собирался вернуться к прерванному занятию – поцелуям с женой, как мое внимание привлекли посыпавшиеся на телефон уведомления.

Уведомления об отключенной сигнализации на вилле.

Я тут же запустил приложение, чтобы подключиться к камерам. И, к сожалению, мои худшие опасения сбылись.

– Ди? – Анна осторожно дотронулась до моей руки чуть выше локтя. – Что-то случилось?

Я заблокировал экран, не желая, чтобы Ана расстраивалась так же, как я.

И все же расстроить ее мне пришлось.

– Нет. Но нам придется вернуться на виллу. Прямо сейчас.

Глава 46

Этот день был слишком хорош, чтобы оказаться правдой. С самого утра, столкнувшись на кухне с Диего, я чувствовала себя иначе. Более легкой. Более свободной. Более счастливой. Особенно когда услышала от Ди, что с Еленой он поговорил и объяснил, что их отношения закончены.

Я чувствовала себя облаками, проплывающими над нами – такая же воздушная. Немного летящая. Мягкая и пушистая.

Мне все время хотелось улыбаться.

Сыну, который держал меня за руку, когда яхта отчаливала от берега – боялся, но упорно делал вид, что ему не страшно. Копия отца.

Лере, которая смотрела на меня с двусмысленной ухмылкой. Я так и не узнала, что именно она сказала Елене, если вообще сказала. Даже не спрашивала: не хотелось портить день мрачными мыслями.

Хавьеру, который говорил с Алексом на испанском, а тот – отвечал ему на русском. И оба прекрасно друг друга понимали.

И Диего. Улыбаться Диего хотелось особенно сильно.

Я видела его желание поговорить. И сама была бы не против, но… вселенная будто сговорилась против нас.

У нас не было ни минуты наедине. Все время кто-то чем-то или кем-то был занят. А стремление к уединению начинало давить, поэтому, когда Алекс отказался обедать, а Ди встал на его сторону, я всерьез собиралась вывалить на последнего свое неудовольствие. Но вовремя остановила себя, ограничившись взглядом.

К счастью, спорить Диего не стал, а просто оставил нас, отправившись на верхнюю палубу. Чуть позже к нему присоединился и Хавьер.

– Так вы теперь вместе? – тихонько поинтересовалась у меня Лера, пока Саша уплетал свой ланч. – Диего не сводит тебя глаз.

Не удержавшись, я бросила взгляд наверх, но именно в этот момент подтвердить слова Валерии мне не удалось: Диего и Хави разговаривали, глядя друг на друга.

– Кажется, мы правда вместе, – немного неуверенно сообщила я, в очередной раз за день не сумев удержать улыбку.

– Я рада, – толкнув меня бедром, сообщила Лера. Она выглядела не менее счастливой.

Я понимала, что нужно брать судьбу в свои руки, если я не хотела провести остаток дня в таком же напряжении и неудовлетворении обстоятельствам, поэтому, едва только Александр сорвался с места, бросившись в сторону отца и любимого дяди, я собрала на одну тарелку оставшиеся бутерброды и двинулась в ту же сторону.

– Накидочку можно было и снять, – раздалось мне вслед насмешливое от сестры, но я не стала останавливаться даже ряди того, чтобы показать ей язык – а очень хотелось.

Все шло по плану: я, Диего, и больше никого. Идеальный момент, чтобы прояснить все, разложить по полочкам и наконец-то официально обозначить статус наших отношений.

Но один взгляд – и мои мысли разлетались напуганными птицами в разные стороны. Одна фраза, произнесенная так быстро, что сложно было понять, и меня унесло так далеко, где уже не действовали законы логики или здравого смысла.

Я пропустила тот момент, когда его губы коснулись моих. Но каждая последующая секунда выжглась у меня на подкорке.

Диего целовал нежно. Почти с опаской. Как будто он все еще боялся, что может ошибиться. Но я не собиралась отстранятся или останавливать его. Лишь опешила на секунду, ведь готовила себя к иному: разговору, пояснениям собственных позиций, да даже признаниям в чувствах. Но не к тому, что дыхание сбилось, сердце стукнуло где-то в горле, а весь воздух наполнился им – его запахом, его теплом, его желанием.

Я не помнила, как мои руки оказались у Диего на шее. Или как его ладони обвили мою талию, крепко, но так, что даже воздух между нами больше не поместился.

Он знал, как меня держать. Его пальцы двигались по моей коже уверенно, будто они не забыли, хотя разум мог и забыть. Он вел ладонями вдоль спины, к бедрам, по чуть влажному от морского воздуха купальнику – и каждое его касание отзывалось во мне жаркой искрой.

Это не был просто поцелуй. Это было узнавание. Возвращение. Прикосновение души к чему-то, по чему она скучала даже тогда, когда еще не поняла, что потеряла.

Я тихо выдохнула его имя, пытаясь хотя бы на секунду вернуть рассудок – но стоило взглянуть в его глаза, как я снова тонула.

И поцеловала его сама.

Не потому что хотела – потому что иначе было невозможно. Все внутри меня – разум, тело, память – требовало быть ближе. Быть с ним. Без объяснений, без страхов. Просто сейчас, просто здесь.

Я не знала, сколько это длилось. Минуту. Вечность. Только голос сестры, насмешливый и почти неуместный, вырвал нас из кокона. Но даже тогда я не хотела уходить. Не сделала ни шага назад.

Я уткнулась лбом в его плечо, смеясь сквозь остатки тревоги и восхищения, а он прижимал меня к себе так крепко, что, казалось, мог бы не отпустить никогда.

И в этом объятии я дышала. Просто дышала, ощущая себя не женщиной, которая борется за любовь, а женщиной, которую любят.

Пусть и не помнят. Пока.

Именно в этот момент вселенского счастья, полной эйфории и абсолютной безмятежности, все пошло под откос.

Когда зазвонил телефон Ди, я этого еще не понимала, но подсознательно чувствовала угрозу. Поэтому настояла, чтобы Солер проверил мобильник. Потому что ему не звонили просто так, а я не простила себя, если бы из-за меня Диего пропустил что-то важное. И потому, как вмиг ожесточилось его лицо, нахмурились брови и заблестели глаза, я поняла: наша прогулка подошла к концу.

Я лишь улыбнулась на сообщение, что нам нужно вернуться. Заверила, что в этом нет ничего страшного, и что я попрошу Алекса и Хави вернуться на борт, пока Ди будет готовиться к отплытию. Я не спросила, что именно его так взволновало, если не сказать разозлило, но всю дорогу до виллы строила догадки и предположения.

Могла ли это быть Елена? Наверняка вчерашний вечер был для нее неприятным открытием. Захотела ли она отомстить?

Или дело в бизнесе? Может, сорвалась какая-то сделка? Обычно Солер контролировал их лично, но сегодня он решил провести время с нами, и вполне мог упустить что-то.

Или есть еще причины? Я ведь так и не узнала, чем жил мой муж последние пять лет.

Нужно было просто спросить. Но я в очередной раз не нашла в себе смелости и посвятила себя сыну, который, минут десять порулив яхтой, начал клевать носом.

– Ты можешь поспать внизу, – потрепав его по макушке, сообщил Диего. Он улыбался, но я видела, что эта улыбка не доходила до его глаз. – Как раз успеешь вздремнуть, пока мы возвращаемся. А после поплаваем с тобой в море на пляже у виллы.

Александр посопротивлялся еще мину пять, но все же сдался, и я увела его в каюту.

– Твой муж секретничает с Хави по-испански, – нажаловалась Валерия, когда спустя какое-то время присоединилась к нам. – Теперь они оба хмурые и какие-то напряженные. Что случилось-то?

Я тяжело вздохнула и пожала плечами.

– Кто бы мне сказал.

В итоге весь остаток пути провели втроем: мы с Алексом лежали на кровати, Лера в кресле рядом сидела, уткнувшись в телефон. Я и сама под плавное качание и мерный шум волн немного задремала. Очнулась лишь тогда, когда Хавьер тихонько постучал в дверь.

– Мы на месте, – сообщил он, заглянув внутрь каюты. – Давайте я отнесу Алекса в дом.

– А где Диего? – нахмурилась я.

В конце концов, это его сын.

– Уже на берегу, – бросил Хави, не глядя на меня, и, легко подхватив спящего Сашу на руки так, что тот даже ничего не понял, двинулся на выход.

Я ничего не понимала. Почему Диего… сбежал? Даже не удостоверившись, как тут Александр. Почему ничего не пояснил, не предупредил? Что такого у него случилось, что он поспешил нас оставить?

В голове упорно билась единственная мысль: Елена. Она ведь оставила свою машину у дома, я видела ее утром. Неужели, вернувшись за ней, Мартинез решила устроить какую-то провокацию?

Лера придерживалась тех же мыслей, раз пробурчала мне в спину, пока мы спускались по трапу вслед за Хави:

– Если это адвокатша испортила нам прогулку на яхте, я за себя не отвечаю.

Я не хотела открытого конфликта, поэтому заранее попросила сестру не вмешиваться. Раз Диего с самого начала решил разобраться со всем один, кто мы такие, чтобы портить его планы.

Но то, что планы Диего и так испорчены, стало понятно еще до того, как мы вошли в дом. Я как раз открывала перед Хавьером двери террасы, когда до меня донесся истеричный женский крик:

– И после того, как эта гадина тебя бросила, ты так легко поверил ее лживым словам?!

Я вздрогнула и замерла, не сумев переступить порога. Хави и сам запнулся на ровном месте, тихо выругавшись сквозь зубы.

– Ана, – тихо позвал он меня и, дождавшись, когда наши взгляды встретились, добавил: – Ди не хотел, чтобы ты знала.

Конечно, иначе я никогда не согласилась бы вернуться сюда.

Точно не тогда, когда где-то в гостиной меня в очередной раз смешивала с грязью Габриэлла Солер.

Глава 47

Умом я понимала, что однажды этот день должен был наступить. Что рано или поздно, как бы я не оттягивала момент, мне пришлось бы столкнуться с собственной свекровью. Но я наивно верила, что у меня будет возможность подготовиться, собраться с мыслями и определиться с тактикой поведения.

Клянусь, я бы потренировала перед зеркалом максимально отстраненное выражение лица! Но у меня просто не осталось на это времени.

– Тебя это не касается, – голос Диего звучал куда тише, но не менее напряженно.

– Ана, – позвал меня Хави в попытке увести, но я неопределенно взмахнула головой.

– Уложи Алекса на кровать, пожалуйста, – не обернувшись, попросила я, втайне радуясь, что решила с террасы войти именно в нашу комнату, а не гостиную.

Но теперь я направлялась туда сама, вслушиваясь в каждое произнесенное слово.

Габриэлла заметила меня первой. Она стояла у камина, высокая, сухая, прямая, как стрела. Как всегда – идеально одетая, с безупречно уложенными подкрашенными в черный волосами и лицом, в котором сквозь возраст все еще угадывались черты королевы. Такой она себя и чувствовала. Властной. Единственно правой. Неоспоримой.

В ее руках блестел гранями бокал с белыми вином – моя свекровь признавала только его. Судя по количеству напитка, либо совсем недавно Габриэлла его обновила, либо не выпила не капли, используя как атрибут для своей сцены.

Увидев меня, её губы скривились.

– Ах, вот и ты, – сеньора Солер поморщилась, будто унюхала что-то неприятное. – Пришла послушать, как я открываю глаза моему бедному сыну?

Она не поздоровалась. Я ответила взаимностью.

– Мама, – Диего шагнул вперед, встав между нами, – хватит.

– Хватит? – она вскинула подбородок. – Ты так и не хочешь видеть очевидного? Что ты живешь в спектакле! Что эта женщина пользуется твоей потерей памяти, чтобы влезть обратно в твою жизнь!

Ее слова били будто хлыстом. Я, конечно, знала, что Габриэлла прямолинейна до жути, но обычно в присутствии Диего она не позволяла себе подобных интонаций и нападок в мою сторону. Видимо, верила, что сын на ее стороне?

– Я думаю, тебе пора, – сквозь зубы произнес Ди, делая шаг по направлению к матери. Но та даже не вздрогнула.

– О, нет, мой дорогой. Я не уйду из этого дома, пока не выведу мерзавку на чистую воду!

Габриэлла отошла чуть в сторону, становясь так, чтобы видеть меня из-за широкой спины сына. И дальнейшие слова она говорила мне, а не ему.

– Что, решила вернуться? – губы Габриэллы вытянулись в холодную улыбку. – Хотя бы не прикидывайся невинной. Мы обе знаем, зачем ты здесь. Денежки, связи, красивый дом… Ты всю жизнь хотела вырваться из своей захолустной дыры, и теперь нашла для этого подходящий путь!

– Мама! – прошипел Диего, – Еще одно слово, и я…

– Что, Диего? Выставишь собственную мать за дверь ради этой… – меня смерили самым надменным взглядом и, видимо, признали ни на что не годной, – актрисы в драме, которую она сама себе сочинила? И ее выродка, которого она пытается тебе втюхать под видом твоего сына?

Наверное, я смогла бы стерпеть все те оскорбления, которые Габриэлла Солер для меня приготовила, потому что снова, как и раньше чувствовала, что Диего, прикрывающий меня своим телом, будет меня защищать.

Но я никогда бы не смогла простить нападок на моего сына. Никому бы не простила. Даже его родной бабушке.

Я не отреагировала сразу. Просто сделала шаг в сторону, выходя из-за спины мужа, под взглядом, от которого другой бы, может быть, съежился. Но я не была другой. Не сейчас.

– Вы не посмеете больше оскорблять моего сына, – уверенно и твердо произнесла я, глядя на свекровь. – Этот ребенок ничего вам не сделал!

– Разумеется, – усмехнулась мегера. – Дети не виноваты в том, что их родители что-то себе придумали.

– Как вы придумали, будто ваш старший сын умер? – не сдержавшись, я повысила интонации.

Целых две секунды в комнате звенела тишина. А после…

После Габриэлла Солер весьма убедительно сымитировала удивление.

– Да как ты смеешь! – она задохнулась возмущением и перевела взгляд на сына. – Диего, ты это слышал? Как она смеет обвинять меня в таком! Когда сама…

– Перестань! – прорычал Солер, и его мать действительно замолчала, обиженно поджав губы. – Да, она смеет тебя обвинять, и имеет на это полное право, учитывая, что именно ты сообщила Анне о том, что я погиб, а не потерял память!

Если честно, я не думала, что Диего это скажет – что так открыто обвинит мать во лжи. Ведь тот Ди, которого я помнила, старался избегать скандалов, особенно с членами своей семьи.