Любовь, которую ты вспомнишь

Рина Сивая

Любовь, которую ты вспомнишь

Пролог

Ничто не могло заставить меня стереть улыбку с лица. Я смотрела в закрытую дверь ванной и чувствовала себя по-детски счастливой. Будто все мои мечты исполнились в эту секунду, а проблемы остались где-то за пределами этого мира.

Резкий стук в дверь вырвал из эйфории. Я не успела даже обернуться, как он повторился вновь.

Служащие отеля так не стучат. Они боятся лишний раз побеспокоить постояльцев, поэтому их стук хоть и звонкий, но робкий, будто неуверенный, с легким сомнением и извинениями сразу.

Тот, кто сейчас стоял по ту сторону двери, стучал не так. Его удары по дереву были серьезными, даже внушительными. Не ради замены полотенец или уборки номера. В его действиях чувствовалось напряжение и самую капельку – угроза.

Затянув потуже пояс халата, я двинулась к двери. Может, Лера карту забыла? С ней такое бывало.

Но в коридоре стояла не моя сестра, а незнакомый мужчина в желто-синей форме почтальона. Несмотря на раннее время, он уже выглядел уставшим.

– Анна Солер?

Кивнула, пытаясь угадать, кто решил прислать мне письмо через испанскую почту, да еще и в номер отеля. Не так много людей знало, где именно я остановилась, и каждый из них мог пообщаться со мной по телефону или лично.

– Да, это я.

Мужчина утвердительно махнул головой, словно и не сомневался ни секунды, и протянул мне конверт вместе с планшетом.

– Распишитесь в получении.

Послушно подписала и забрала бумажный пакет. Мужчина, не попрощавшись, что за испанцами замечалось не часто, резко развернулся и быстрой походкой устремился к лифту. Явно тяжелая почтовая сумка била его по бедру с каждым новым шагом.

Проводив почтальона взглядом, переключила внимание на конверт. Судя по символике, какое-то официальное уведомление, но я не особо вычитывалась в отправителя, сразу залезая внутрь.

Notificación de la demanda.

Моего уровня испанского хватало для того, чтобы читать деловую корреспонденцию, но то ли мозг еще не включился в работу, то ли отвлекающий фактор в виде шума льющейся воды из ванной не давал сосредоточиться, а я скользила глазами по строчкам и никак не могла ухватиться за суть.

Может, попросить помощи у Ди?

Взгляд метнулся к закрытой двери в правой части номера. Нет, если я войду туда прямо сейчас, никакого разговора не получится. Точно не в ближайшие полчаса.

Бумажка жгла пальцы – не понятно, почему, но это чувство – что я держала в руках нечто важное – не отпускало. Поэтому сделала снимок на телефон и отправила фото адвокату с просьбой объяснить, не ошибка ли это. Ведь у меня нет никаких дел с официальными учреждениями Испании.

К моему удивлению, Шах перезвонил мгновенно – я даже не успела вернуть мобильник на стол.

– Анна, – голос Максима Григорьевича звучал напряженно, что само по себе было необычно, ведь за все время нашего общения адвокат только и делал, что демонстрировал хладнокровие: он и новость о том, что я скрыла сына от мужа, воспринял с титаническим спокойствием. – Откуда у вас эта бумага? Вы расписывались в уведомлении о вручении?

Мы не так хорошо были знакомы с мужчиной, но сейчас я почувствовала, что мой адвокат взволнован, и это волнение несло негативную окраску. Видимо, оно оказалось заразным, потому что я сама начала волноваться в ответ.

– Ее принес почтальон прямо в номер, – призналась сразу же, мельком отметив, что в ванной перестала шуметь вода. – И попросил расписаться. Я вскрыла конверт, когда он уже ушел.

В ответ до меня донесся шумный вздох (или выдох?) на том конце трубки, но я никак не могла разобрать, что именно в нем – облегчение? Разочарование? Да еще эта напряженность в голосе адвоката… поняв, что начинаю нервничать все больше, задала единственно возможный сейчас вопрос:

– Максим Григорьевич, что это за уведомление? – взгляд зацепился за конверт, и в этот раз мозг четко справился с возложенной на него функцией, с ходу определив, какому именно учреждению принадлежал герб на лицевой стороне письма. – Я ведь правильно поняла, что это из суда?

– Анна Леонидовна, – вот теперь в адвокатском выдохе четко слышалось сожаление. – Это уведомление о подаче иска против вас. Диего Солер обратился в суд по семейным делам с просьбой установить его опекуном Александра в ходе бракоразводного процесса.

Ничто не могло заставить меня стереть улыбку с лица. Ровно до этого момента, когда слова моего защитника дошли до затуманенного счастьем разума. Будто в насмешку, дверь в ванную распахнулась, являя моему взгляду довольного Диего.

Но теперь мне не хотелось улыбаться, глядя на него в ответ. В моих глазах слезы, а на языке – горький привкус разочарования и предательства.

Какая же я наивная дура.

Только я могла дважды влюбиться в одного и того же мужчину.

И только он мог дважды разбить мне сердце.

Глава 1.

– О чем вообще я думала, когда выходила за тебя замуж?!

Кричала, не сдерживаясь. Мне кажется, за последний месяц все соседи на побережье привыкли к нашим ссорам и выяснению отношений, поэтому на шум уже не реагировали. Это в первые дни они косились и, подгадав момент, подходили к Диего поинтересоваться, все ли у нас нормально.

Он посылал таких доброжелателей куда подальше, смешно матерясь сразу на каталонском, русском и английском. Возможно, там были и другие языки, ведь мой муж – самый настоящий полиглот, в отличие от меня, владеющей лишь уверенным немецким и корявым разговорным испанским.

Вот такая ему досталась жена. Никакая.

Это, конечно, не мои слова, а моей «дорогой» свекрови. С первого дня сеньора Солер невзлюбила меня и ни разу этой нелюбви не скрыла, за что неоднократно имела неприятные разговоры со старшим сыном. А уж когда он сделал мне предложение, я всерьез опасалась, как бы эта знойная женщина не лопнула от переполняющей злобы. И все равно наивно верила, что со временем новоявленная родственница смирится, оттает или хотя бы зароет топор войны ради счастья собственного ребенка. Но нет, она при каждой встрече не забывала напоминать, какая я никчемная русская Маша из глухой сибирской деревни.

И плевать на то, что я – Аня, и родилась не в деревне, а в городе-миллионнике Екатеринбурге. Но попробуйте это объяснить упертой испанке, уверенной, что я отбираю у нее любимого сына.

Еще на свадьбе черноволосая мегера объявила, глядя нам в глаза, что этот брак долго не протянет. Кажется, ее проклятье начало сбываться.

С того прекрасного, солнечного дня прошел всего месяц. Один! Месяц! А мы уже ссорились так, словно женаты десять лет. И я ничего не могла с этим поделать.

Я честно пыталась держать себя в руках, пока мои родители и родственники Диего не разъехались. Терпела придирки, косые взгляды, делала вид, что не понимаю намеков на нашу разницу в менталитетах. Думала, останемся вдвоем и заживем – долго и счастливо, как обещали друг другу в брачных клятвах.

Как я ошибалась.

– Вероятно, ты думала о том же, о чем и я! – вторил мне раскатистый бас.

Сердце противно сжалось, будто ему вдруг стало тесно в груди. Я ведь так старалась быть для Диего идеальной! Терпеливой, заботливой. Наводила уют в доме, готовила, хоть терпеть этого не могла. Послушная жена днем, страстная любовница ночью – все, как пишут в пафосных бабских книжках. Но одно неверное движение – и мы снова на ножах. Не влюбленные, а враги.

Громкий хлопок задней двери заставил вздрогнуть. Диего всегда так делал, когда окончательно закипал – уходил. И меня это неимоверно бесило!

Поэтому я бросалась за ним и с порога кричала:

– И куда ты собрался? Ночь на дворе!

Не совсем так, конечно, сумерки только начали опускаться на землю. Луна спряталась за облаками, и лишь освещающие фонари, расположенные по обе стороны от дорожки, давали разглядеть удаляющуюся фигуру. Но Диего, не обращая ни на меня, ни на темноту внимания, шел по песку прямо в сторону пирса.

– Проветрю мозги, а то совсем мне их съела, истеричка!

Я всегда открыто презирала тех баб, которые постоянно пилили своих мужчин. И вот теперь сама – истеричка. В словах мужа была доля правда, и порой (ладно, часто) я перегибала палку. Только понимала я это все «задним» умом, а в моменте ничего не могла с собой поделать. Каждый раз, когда Солер предъявлял мне что-то, перед глазами словно красная пелена. И в голове противным голосом его матери скрипело: «ты не достойна Диего!».

Пожалуй, это и бесило больше всего – что чужое мнение влияло на меня настолько сильно, заглушая до тихого шепота собственную гордость.

– Ну и катись! – орала так, что горло неприятно саднило. – Может, хоть до чего-то умного додумаешься!

Вместо ответа Диего, не разворачиваясь, отмахнулся от меня. А я зеркально повторила выходку мужа: громко хлопнула дверью.

По дороге отыгралась на ни в чем не повинной подушке, оказавшейся на полу в процессе ссоры, и упала вместе с ней на диван, стараясь не смотреть в сторону моря. Я легко могла себе представить, что сейчас делал Диего – его поступки не менялись из раза в раз. Сейчас он дойдет босыми ногами по деревянному настилу до самого пирса, после энергичным прыжком окажется на своей яхте. Одним движением запустит двигатель. И сорвется с места, поднимая волны.

Порой мне казалось, что свою лодку Ди любил больше, чем меня. И не только ее. Яхту, море. Маму, брата, сестер и кузин. Работу. Футбол. Друзей. Машины. И уже потом, где-то в конце, остатки его чувств доставались мне.

До того себя стало жалко, что пришлось прикусить губу, лишь бы не разрыдаться. Черта с два он дождется моих слез! Будто это я виновата в нашей ссоре. Нет уж! Устала каждый раз извиняться за то, что он – бесчувственных сухарь.

И все же где-то на краю сознания мелькнула мысль, что на дворе быстро темнело, а Диего так и не починил навигационные огни на своей пресловутой яхте. Но он ведь не пойдет в открытое море? Так, прокатится вдоль берега, остынет и быстренько домой.

Но ждать его я, конечно же, не стану.

Глава 2.

Посидев еще минут десять, шумно выдохнула и взяла себя в руки. Смешно, но даже вспомнить не смогла, из-за чего на этот раз поцапались. Тортильи пересолила? Вроде, нет. Опять ходила на рынок в короткой юбке? Тоже нет, я сегодня весь день дома, да и такие претензии обычно предъявляла сеньора Солер, а ее последние пару дней не видно, не слышно.

Переложила ноутбук на другое место?

А, черт с ним. Уверена, к своему возвращению Ди тоже ничего не вспомнит. Мы, конечно, подуемся друг на друга еще час или два, а потом встретимся в границах постели и бурно помиримся. Как и всегда.

Завтра, обещала себе, завтра я точно стану идеальной женой. Приготовлю ему завтрак в постель, отглажу любимую рубашку, возможно, уломаю на утренний секс. Выкину из головы его мать, и мы точно заживем так, как полагалось всем молодоженам: счастливо и влюбленно, а кричать будем только от накрывающих оргазмов.

Чтобы не заниматься самоедством, принялась за уборку. Подняла разбросанные в гостиной подушки и красиво разложила их на диване и креслах – это первое, что я привнесла в свой новый дом: уют. Вилла Ди была безумно красивой, но какой-то неживой, словно тут и не жил никто. Я поменяла шторы, развесила картины, купила пресловутые подушки. Мой муж смотрел на это все с улыбкой, а после целовал меня в макушку и на вопрос, нравится ли ему, отвечал, что ему нравится, когда я счастлива.

Воспоминания еще больше улучшили настроение, и, покончив с гостиной, я принялась приводить в порядок кухню. Запустила посудомойку, вытерла стол. Невольно на ум приходили все самые счастливые моменты моего брака – а их все-таки больше, чем негативных. Как по выходным мы с Ди вместе готовили завтрак, я – в его рубашке, он – в одних трусах. Смеялись, постоянно целовались, пачкали друг друга продуктами и давали попробовать что-то прямо с пальца. Иной раз и до завтрака в итоге добирались лишь к обеду, но кого это волновало?

Закончив с кухней, проверила два миллиона рубашек своего мужа и выбрала ту, которую он завтра наденет. Повесила ее отдельно, рядом с ней – брюки, ремень, на нижнюю полку положила чистые носки и ботинки. Моя мама, когда первый раз увидела Диего, назвала его дикарем – ведь он был в рваных джинсах и растянутой майке, но таким он бывал только вне работы. В остальное время Ди предпочитал деловой стиль, и я бы соврала, сказав, что тот моему мужу подходил больше.

Диего даже в обносках выглядел бы как царь и бог. Мой царь и бог.

Спустя еще час меня окончательно отпустило, и я вернулась на диван в гостиной, чтобы следить в окно за тем, когда яхта под названием Perla1 пришвартуется к пирсу.

Эта комната с панорамными окнами нравилась мне больше всех. Из спальни наверху вид, конечно, тоже красивый, но именно здесь море казалось таким близким, руку протяни – и достанешь.

Море я любила. Любила с тех самых пор, как папа и мама первый раз привезли нас с Лерой в Барселону: мне было двенадцать, сестре – восемь. Я влюбилась сразу во все: в пляжи, морскую пену, голубые волны. И в город с его шумными рынками, тихими переулками и широкими проспектами. С тех каникул я лелеяла мечту однажды перебраться в Испанию, даже язык учила по видео-урокам и приложению в телефоне. Без практики, конечно, получалось так себе, но, когда год назад я все-таки накопила на отпуск в столице Каталонии, мой корявый испанский пригодился.

Тогда я и познакомилась с Диего.

Глава 3.

Мы столкнулись в аэропорту: я шла, выискивая табличку с названием моего отеля, а он спешил куда-то, громко разговаривая по телефону и размахивая рукой со стаканчиком кофе. Не знаю, как так получилось и кто в кого врезался, но в конце концов именно моя блузка оказалась безвозвратно загублена, а его напиток растекался по мне и полу.

– ¡Gracias por no estar caliente!2 – от раздражения выдала, даже не запнувшись – слова сами возникли в голове.

Вот и пришелся к месту мой кустарный испанский, хотя, конечно, первую встречу с носителем языка я себе не так представляла.

– ¡Lo siento! ¡No sé cómo pasó todo! ¿Estás bien?3

Он так быстро это произнес, что я с трудом поняла. Оказывается, настоящий испанский совсем не такой, какой звучал в наушниках. Более быстрый, более рокочущий. Сложно восприимчивый, если коротко.

Логично, что для ответа мне потребовалось больше времени, чем готов был выделить незнакомец, да и я больше переживала о кофейном пятне на светло-желтой ткани. Поэтому о том, что нужно ответить хоть что-то, я вспомнила только тогда, когда поймала на себе слишком пристальный мужской взгляд.

– Espero que tengas más cuidado la próxima vez.4

Кивнув, незнакомец подхватил пустой бумажный стакан и двинулся в сторону. И лишь через два его шага до меня дошло, что именно он сказал.

Он выставил меня виноватой!

Вины за собой я совсем не чувствовала, поэтому со всей души зарядила в широкую удаляющуюся спину весомое русское:

– Мудак!

Каков был шанс, что в гуле оживленного аэропорта мужчина меня расслышит? А что в испанском городе найдется мужчина-иностранец, который поймет мое русское оскорбление? Я, разумеется, не скрывала возмущения, но не настолько, чтобы мой обидчик вдруг остановился, резко крутанулся и смерил меня горячим взглядом.

А потом окончательно добил, произнося с заметным акцентом:

– Сумасшедшая!

Пока я стояла и хлопала глазами с раскрытым ртом, незнакомец вновь разворачивался и терялся в толпе. Никогда не чувствовала себя настолько глупо!

В итоге представитель туроператора нашел меня сам. Подошел, осторожно тронул за руку, спросил, я ли «сеньорита Литовцева», и вывел тем самым из прострации.

Дорога до отеля, заселение и знакомство с территорией быстро заставили меня забыть о происшествии в аэропорту, а вечером, когда я спустилась в бар, заказала коктейль и собиралась выйти на террасу, чтобы полюбоваться морем, в меня сбоку кто-то влетел.

Все содержимое моего стакана с клубничным мохито оказалось на кипельно-белой мужской рубашке.

– ¡Por favor, perdóname!5

Отставив бокал на барную стойку, я подхватила салфетки, но не успела обернуться, услышав подозрительно знакомый голос.

– ¿Tú otra vez?6

Передо мной стоял тот самый мужчина. Высокий, мой прямой взгляд упирался точно в сильную шею – такую голыми руками явно не сломаешь. Чуть выше – острый подбородок той степени небритости, когда еще не борода, но уже и не двухдневная щетина. Пухлые губы даже на вид казались мягкими, хоть сейчас и поджимались недовольно. Кустистые брови вразлет цвета темного шоколада, под стать им – недлинные каштановые волосы в стильной прическе.

И неожиданно – голубые глаза.

Наверно, это несоответствие и поразило меня больше всего, ведь все встреченные сегодня испанцы были кареглазыми. А тут такой уверенный светлый взгляд, чуть злой, что за ним терялось впечатление и от накаченных плеч, и от расстегнутой на две пуговицы рубашки. Мокрой, облепившей рельефную грудь и часть живота.

– ¿Es esto venganza?7 – так и не дождавшись от меня какой-то адекватной реакции, поинтересовался мужчина.

Если еще мгновение назад я планировала промокнуть салфетками устроенное на чужой одежде безобразие, то теперь возможность дотронуться до мужского тела меня почти пугала. Ибо слишком соблазнительными казались эти едва заметные в вырезе волоски, убегающие ниже.

Да, я извращенка. Мне нравилась волосатая мужская грудь! Не до состояния обезьяны, конечно, но это куда притягательнее, чем вылизанные до блеска тела с обложек журналов. Мужик должен оставаться мужиком, и сейчас напротив меня – как раз такой образец.

– Это карма, – по-русски усмехнулась я и с силой прижала салфетки к рубашке, почти сразу отпустив бумагу, будто бы могла через нее обжечься.

Длинные пальцы успели перехватить салфетки до того, как те упали, и принялись оттирать следы от коктейля. Безуспешно.

Стерва внутри меня испытала удовлетворение – ведь наверху, в номере, моя блузка висела на полотенцесушителе с таким же несмываемым пятном. Но выкидывать ее было жалко, поэтому, бросив попытки отстирать кофе отельным мылом и гелем для душа, я решила отложить вопрос до возвращения на родину.

А мужчина все пытался оттереть красноватые разводы, словно не замечал, что делал только хуже. Я тактично помалкивала, боясь, что с трудом удерживаемая ирония прорвется наружу, и случится международный скандал. Наверное, мне стоило еще раз извиниться и отойти, но…

У меня отпуск. Я – в лучшем городе мира, в красивом коктейльном платье цвета ночного неба. Передо мной – божественно красивый мужчина, пусть и немного злой. Интригующее начало вечера, разве нет?

Жаль, выпивка закончилась, не начавшись. Даже попробовать не успела!

– ¡No una mujer, sino un desastre!8 – откидывая мятые салфетки на стол, рычал мужчина. А после поднимал на меня свои блестящие то ли от злости, то ли от света глаза. – Ты должна мне новый… рубашка!

Его акцент – это что-то с чем-то! Улыбнулась непроизвольно, когда он с таким трудом подобрал слово «рубашка» и прорычал первую букву. Прямо зверь какой-то.

– А ты мне – новый коктейль, – пожала я плечами и кивнула на свой стакан, где остались только прилипшие к стенкам листики мяты и неровные кусочки лимона.

Мужик смотрел так, словно собирался мне голову оторвать. Но, видимо, он никогда не встречал русских девушек и не знал, что такими взглядами максимум, что он может вызвать – это иронично приподнятую бровь.

– Repetir para señorita9, – постучав костяшками по стойке, от которой мы так и не отошли, незнакомец привлек внимание бармена и указал на меня.

Сеньорита. Как приятно! И ведь сегодня это далеко не первый раз, когда меня так называли, но почему-то именно сейчас обращение заставляло еще шире растягивать губы.

– В моем номере нет стиральной машинки, – предупредила я, когда мужчина вновь обратил на меня свой взгляд. Уже не столько злой, сколько заинтересованный. – И стирального порошка. Поэтому с рубашкой, увы, помочь не могу.

Я говорила на русском, не сомневаясь, что он поймет. Но все равно думала, что на понимание моей фразы незнакомцу потребуется больше времени.

– Могу взять натурой.

Глава 4.

Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. Во-первых, потому что такого ответа я вообще не ожидала. Во-вторых, потому что мой визави произнес фразу так правильно, что закрадывались сомнения касательно происхождения этого барселонского красавца. А в-третьих, потому что его оценивающий взгляд, медленно блуждающий по моему обтянутому коротким платьем телу, весьма однозначно говорил о том, что смысл своих слов мужчина прекрасно понимал.

– Неплохой русский, – совершенно искренне восхитилась я, не зная, что отвечать на такое предложение. Ведь очень, просто до дрожи в коленках хотелось согласиться.

Вообще я не любитель подобных знакомств ради одноразового удовольствия, но тут, видимо, морской воздух вскружил голову. А еще этот кусочек смуглой кожи в вырезе рубашки, куда нет-нет, да и соскальзывал мой взгляд. Даже не знаю, что меня прельщало больше – глаза или грудь моего незнакомца.

– No puedo decir lo mismo de tu español10.

Ауч! Я ведь на самом деле старалась! Просто это мой первый выезд в Испанию в сознательном возрасте, я до этого испанцев только в кино видела! И слышала. Был еще опыт общения в онлайн-чате якобы с носителем, но мне попался такой извращенец, что больше я и не пыталась.

– Практики мало, – как можно более нейтрально отозвалась я, потянувшись за новым коктейлем. Показывать незнакомцу, как меня задели его слова, не хотелось.

Но то ли актриса из меня плохая, то ли у мужчины вдруг проснулся жгучий альтруизм, а стоило мне сделать глоток, как я чуть не поперхнулась от нового предложения:

– Хочешь, помогу?

Невольно в голове возникли картинки того, как статный испанец может помочь мне с испанским, но от репетиторского урока эти видения были далеки так же, как я – от балета.

– ¿Cuánto me va a costar?11

Незнакомец улыбнулся так, что у меня в животе сразу же стянуло внутренности в тугой узел: нахально, порочно, страстно. Готова спорить, в тот момент мы думали об одном и том же, но с мужских губ сорвалось совсем невинное:

– Ты поможешь с русским. ¿Cenamos juntos?12

Конечно, я не отказалась. И мы действительно просто ужинали в ресторане при отеле. Разговаривали. Боже, сколько мы разговаривали тем вечером! И ночью, ведь расстались мы только на рассвете, когда официант вежливо сообщил нам, что заведение закрывается.

Диего проводил меня до моего номера. Я предложила ему зайти, но он чуть печально улыбнулся и отказался.

– Отдохни, красавица, – подмигнул он. По правилам, которые Ди сам предложил, он говорил только по-русски, а я – лишь по-испански, и мы исправляли друг друга, если было нужно. – А то не попадешь на свою экскурсию.

Мой отпускной план с посещением всех достопримечательностей Барселоны Диего раскритиковал в пух и прах. Я, подбиравшая экскурсии чуть ли не дольше, чем копила на этот отпуск, разозлилась и предложила ему самому стать моим гидом, раз он такой самоуверенный. Увы, мужчина лишь посмеялся, чем немного притушил впечатления от этого вечера.

А теперь еще одна моя попытка продлить наше знакомство провалилась, разочаровывая меня чуточку больше, чем того бы хотелось.

– Gracias por la velada13, – улыбнувшись, поблагодарила я.

– Gracias por la velada, – повторил Диего, но я так и не поняла, то ли для того, чтобы поправить мое произношение, то ли от взаимности ощущений.

В коридоре отеля повисла тишина. Когда вроде бы все ясно, очевидно, и, что самое главное – взаимно, но не хватает всего одного маленького толчка, чтобы действительность закружилась, переходя в нечто большее, чем просто хороший вечер. Я все ждала, что сейчас Ди шагнет вперед, обнимет меня за талию, притянет к себе и поцелует, даря нашей встрече надежду на что-то большее. И ведь видела, каким взглядом мужчина смотрел на мои губы, но…

Голубые глаза на секунду спрятались под веками, и больше в них не было никакого желания, лишь вежливая теплота.

– Buenas noches, Ana14.

Диего развернулся и, проигнорировав лифт, ушел, свернув к лестнице. А я так и стояла как дура под дверью и смотрела на широкую спину, пока та не скрылась из вида.

Потом добрых минут сорок уговаривала себя, что вечер – чудесный, мне удалось пообщаться с настоящим испанцем, поговорить обо всем на свете, пофлиртовать. Разве не этого я хотела от своего отпуска? Это ведь целое приключение! Да, оно не закончилось сексом, но разве это плохо?

Мои последние отношения закончились больше семи месяцев назад крайне болезненным разрывом (если можно так назвать вскрывшийся факт измены), и с тех пор у меня не то, что секса – даже флирта ни с кем не было. Сначала лечила разбитое сердце, потом зажглась идеей поехать в Барселону и работала как проклятая для ее осуществления. Думала, окажусь в другом месте и начну жизнь с чистого листа – новая, обновленная, красивая. Наполнила гардероб более открытыми и смелыми нарядами, сменила прическу, обрезав целых десять сантиметров длины. И да, о курортном романе я тоже подумала – он казался мне прекрасной возможностью позволить себе вновь влюбиться.