Любовь, которую ты вспомнишь

Мы вышли из ресторана спустя час. Александр к тому моменту уже больше молчал и все чаще зевал, но до последнего храбрился и пытался потащить нас гулять дальше.

– Тебе нужно поспать, солнышко, – качала головой Анна.

Александр топал ногой и останавливался на месте, вырывая свою ладошку из маминой руки.

– Нет!

Хмурился, складывал руки на груди, смотрел зло. А у самого при этом глаза едва ли не слипались.

– Саша! – Ана предприняла еще одну попытку, но наш сын оказался непреклонен.

– Я хочу гулять!

Если честно, я понятия не имел, как реагировать на детские истерики – такого опыта я у меня еще не было. Дети Сары если и пытались при мне капризничать, всегда делали это в присутствии своей матери, а та могла их успокоить одним словом. Я был уверен, что и Анна умела парочку подобных фокусов, но, когда она поднимала на меня немного извиняющийся, немного испуганный взгляд, я просто не смог остаться в стороне.

– Эй, малыш, – опустившись перед сыном, вынудил его перестать прожигать недовольным взглядом Анну. – У меня есть предложение. Давай сейчас я отвезу вас с мамой домой, вы отдохнете, а вечером мы вместе сходим в парк. Как ты на это смотришь?

Александр смотрел настороженно, недоверчиво. Сомневался, искал где-то подвох. Но его не было. Я собирался проводить со своим ребенком столько времени, сколько потребуется, чтобы жгучее чувство вины внутри меня сдохло в страшных муках, а у Алекса не возникло даже намека на мысль, что отец его оставил.

Хм, Алекс. Я первый раз мысленно сократил имя сына, и мне это понравилось. Словно новый виток отношений, большая близость. Нужно будет обязательно узнать у него, не против ли он такого обращения. Я был бы рад называть его так.

– Ди, спасибо за предложение, но у тебя наверняка много дел, – в отличие от еще слишком маленького Александра, Анна прекрасно умела находить проблему там, где ее не имелось. – Мы не будем навязываться или…

Я не дал ей договорить, остановив одним взглядом.

– Мои дела подождут, – произнес так, чтобы Ана поняла: я не отступлюсь от принятого решения. И, что удивительно, мне не пришлось приводить ни один из подготовленных аргументов, чтобы убедить жену: она удерживала мой взгляд еще недолго, а после чуть поджимала губы и кивала. Улыбнувшись ей вполне искренне, я вернул все свое внимание сыну. – Так, маму мы уговорили. А тебя?

Алекс посмотрел на маму, но это был практически мимолетный взгляд. Не знаю, что именно сделала Анна, но мне показалось, что она полностью отдала право выбора ребенку.

– А ты точно придешь вечером? – неуверенно поинтересовался мой сын.

– Совершенно точно, – кивнул я. – И мы съездим в парк Гуэль. Вы с мамой уже были там?

– Нет, – выдохнула за моей спиной Анна.

– Вот и прекрасно, – улыбался я уже сыну. – Одобряешь план?

Александру потребовалось несколько секунд, прежде чем кивнуть. А у меня от его согласия камень с души свалился. Кажется, у меня неплохо получалось быть отцом. Осталось закрепить успех.

До машины сына я нес на руках – спустя пару шагов Алекс споткнулся, я его удержал и предложил альтернативный вариант передвижения. Спавший на ходу сын возражать не стал. Зато его мама попыталась заикнуться, что они вполне могли бы доехать на такси, чтобы не утруждать меня.

– Ана, – в какой-то момент я остановился и посмотрел на свою жену со всей доступной серьезностью. Я говорил на испанском, чтобы сын не понял, хотя он, кажется, уже пару метров как мирно спал на моем плече. – Наш ребенок не может меня утруждать. Никак. Ни в чем. И пока он хочет быть со мной, я сделаю все, чтобы быть рядом с ним. Идет?

Она хмурилась точно так же, как совсем недавно этот делал Александр.

– Это не обязательно… – начала Ана, но я вновь не дал ей договорить.

– Обязательно, – я сделал шаг вперед, сокращая между нами расстояние. Анна подняла на меня взгляд – сегодня она в легких балетках, поэтому значительно ниже меня ростом, и это заставляло меня чувствовать свою ответственность и за нее. Такая маленькая, мне хотелось защищать ее ото всех. Но в серых глазах – недоверие, и я попытался его оттуда убрать. – Ана… он держал меня за руку всю прогулку. А я не хотел его отпускать, и сейчас не хочу. Мне тошно от одной мысли, что нам снова придется расстаться.

Своей цели я добился: недоверие Анну отпустило, но на его место пришло нечто более разрушительное: сожаление и вина. Я не хотел обвинять жену и не хотел, чтобы она восприняла мои слова как упрек. Поэтому взял небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Я хочу наверстать это время, Ана, – признался я на выдохе, удобнее перехватывая сына. Он казался таким маленьким в моих руках, и от этого сердце щемило от нежности. – Каждую минуту, что я пропустил, просто не набрав ни разу твой номер. Пожалуйста, не запрещай мне это.

Она смотрела на меня пристально, словно пыталась разглядеть за моими словами обман или второе дно. Но я был честен и искренен с Анной, и, пожалуй, она единственная, с кем я таким был. Раскрыть душу ей не казалось слабостью. Не было страха, что она этим воспользуется, чтобы причинить боль.

Она и не воспользовалась. Потрясающая женщина.

– Я не собираюсь ограничивать ваше общение, Ди, – призналась она, но напряжение из ее голоса и тела так и не ушло окончательно. – Особенно после того, как Саша тебя принял. Это было бы жестоко по отношению к нему в первую очередь. Конечно, ты можешь проводить с ним сколько угодно времени, пока мы здесь. Но давай не будем жить одним моментом, потому что однажды мы с Александром вернемся домой, и ты уже не сможешь быть с ним рядом постоянно. Что тогда с ним будет, ты об этом подумал?

Определенно, под этим «вернемся домой» Анна имела в виду вовсе не отельный номер. И я только теперь понял, что у моего сына действительно другой дом, и не просто не со мной, он – в другой стране, где у Александра целая жизнь, устоявшаяся без меня. Всего минуту назад меня ломало от необходимости расстаться с ребенком на несколько часов, а сейчас я задыхался от мысли, что мне придется расстаться с ним на гораздо больший срок и дальнее расстояние.

Мне было больно. Не тошно, не страшно, не противно, а именно больно, и больно до такой степени, что хотелось выть. Я никогда не испытывал подобного, даже в те времена, когда неспособность разобраться в собственной жизни и самом себе сводила меня с ума. Тогда я знал, что все преодолею. Теперь такой уверенности не было.

Не было ее у Анны – поэтому в ее глазах я видел сожаление. Но чем дольше я на нее смотрел, тем сильнее во мне крепла мысль, что сына я не отпущу. Никогда.

– Я понял, – произнес только для того, чтобы успокоить нас обоих. – Я придумаю что-нибудь.

Например, уговорю их переехать в Испанию. Или сам перееду в Россию. Но я точно не оставлю больше своего ребенка.

Я стану для него идеальным отцом. Чего бы мне это не стоило.

Глава 38

Диего купил детское кресло. Наверное, было глупо думать именно об этом, учитывая все произошедшее за последние часы, но мой мозг упорно цеплялся за то, что на заднем сидении любимого джипа сеньора Солер оказалось сидение для перевозки Саши. Видимо, потому что сопоставить этот невозможный факт с реальностью было проще, чем все остальные.

Я не знала, как сын отреагирует на Ди. Понимала, что нужно его подготовить, как-то предупредить, но все утро, собираясь на встречу, я только открывала рот, а произнести ничего так и не смогла. Простые, казалось бы, слова «сегодня ты встретишься с папой» наотрез отказались произноситься вслух, и в какой-то момент я сдалась. Просто сказала, что Сашу ждет сюрприз. Да, малодушно. Да, трусливо. И, возможно, я бы даже испытывала за свое поведение стыд, но слишком сильно переживала, чтобы за мандражом чувствовать что-то еще.

Но Александр даже в такие сложные моменты оставался собой – непосредственным, легким ребенком, который вдруг признавался, что просил у деда мороза отца. Я этого не знала, а ведь дедом морозом для своего сына была именно я. Я дарила ему игрушки, которые он хотел, и бесполезные сладости, которые в любое другое время никогда бы не купила. Я хотела, чтобы у моего ребенка была вера в чудо, но, оказывается, самым настоящим волшебством для него был его папа.

Я не завидовала. Хотя глупо скрывать, мысли о том, что я начну ревновать сына к Диего, у меня проскальзывали. Но я смотрела на двух мужчин – взрослого и маленького, мирно беседующих, идущих за руку или перекладывающих друг к другу в тарелку картошку фри, и меня затапливало счастьем. Тем самым, с намеком грусти по временам, когда ничего подобного не было. Когда нас не было.

Я видела, каким счастливым выглядел мой сын. Как он смотрел на своего отца с плохо прикрытым восхищением, как жадно ловил каждое слово Ди. И я почти не винила себя в том, что последние годы они оба были лишены такого общения. Наверное, вчерашний разговор с Диего действительно сумел немного примирить меня с действительностью.

Ди донес спящего сына до постели, не позволив мне даже расстегнуть ремни автокресла, хоть сам с непривычки и возился с ними дольше положенного. Сам аккуратно уложил Сашу под одеяло, не забыв аккуратно стянуть с него обувь. А после на несколько секунд прижался своим лбом ко лбу сына и прикрыл глаза.

Это зрелище явно не предназначалось для моих глаз, но я не могла их оторвать. Смотрела, смотрела, смотрела. И умирала от нахлынувших чувств – нежности, любви, тоски и надежды. Я всегда знала, что из Диего получится прекрасный, заботливый папа. Но за сегодняшний день я успела миллион раз в этом убедиться и порадоваться, что именно этого мужчину выбрала в отцы для своего ребенка.

На прощание и мне досталась улыбка, после которой Ди подтвердил, что заедет вечером, позвонив предварительно, чтобы мы успели собраться. А после ушел, оставляя после себя знакомый до боли запах одеколона.

– И как все прошло?

Молча взиравшая на все происходящее из угла гостиной Лера наконец-то отлипла от стены, у которой стояла все то время, пока Диего находился в нашем номере. С видом надсмотрщика она следила за каждым его движением, как львица, готовая в одночасье броситься на защиту своих близких. При этом я не могла сказать, что Лера выглядела недовольной, скорее, настороженной, и после ухода Солер она внимательно вглядывалась в мое лицо, ища там поводы кинуться ко мне с утешениями или поздравлениями.

– Прекрасно, – только и смогла выдавить из себя я, чувствуя, как горло вновь за этот день сжимает от подступающих слез. Счастливых слез впервые за очень долгое время.

– Хочешь порыдать? – верно уловила мое настроение сестра. Я видела, как ее накрывает облегчением, и не смогла не улыбнуться в ответ.

– Очень, – первые слезинки я еще пыталась стирать, но очень скоро их стало так много, что я бросила это бесполезное занятие.

Зато сестра улыбнулась. Понимающе так.

– Тогда налью нам чая, – погладив мою руку чуть выше локтя, поставила она перед фактом. – И ты все в деталях мне расскажешь, пока заливаешь слезами диван.

Рассказ получился долгим, потому что я действительно заливала слезами диван и брала паузы, чтобы успокоиться. Но те самые детали, о которых просила Лера, снова и снова заставляли меня плакать. Видимо, материнство сделало меня слишком ранимой.

– Я, конечно, рада, что Диего и Сашка нашли общий язык, – подытожила мои всхлипывания Валерия, откидываясь на спинку дивана. – Но что вы будете делать дальше? Нам нужно вернуться домой, да и вам решить что-то со своим разводом.

Темы, о которых я запретила себе думать, хотя сама не так давно намекала на них Диего: дом и развод, две вещи, которые еще пару дней назад казались такими четкими и достижимыми, а сейчас меня пугали до дрожи. Потому что я снова начала это чувствовать: что мой дом там, где Ди. Но, что самое страшное, совсем скоро так начнет считать и Александр. Ведь он уже влюблен в своего отца. Сможет ли Саша с ним расстаться?

И да, развод. То, для чего я приехала в Испанию. То, из-за чего я пыталась ненавидеть Ди пару недель. То, что нужно было нам обоим, чтобы двигаться дальше.

Но теперь я не знала, где оно, мое «дальше». Куда я должна двигаться, чтобы угодить всем – и сыну, и мужу, и самой себе? Где то самое будущее, в котором я не останусь одна с разбитым сердцем?

Я жила без Диего пять долгих лет, и казалось, что я уже привыкла существовать без него. Но вот он ворвался в мою жизнь снова, и я опять не понимаю, кто я без него. И хочу ли я без него?

Найти в себе силы и разобраться в этом я так и не смогла, поэтому позволила себе просто плыть по течению. Да, я понимала, что все может обернуться еще большими проблемами, чем есть сейчас, но не могла себя заставить копнуть глубже, чтобы вскрыть ту коробку с чувствами, которые я испытывала к собственному мужу. Признаться ему в том, что до сих пор его люблю, хотелось каждый раз, когда Ди оказывался рядом. А рядом он оказывался практически постоянно.

Как Диего и обещал, он уделял сыну каждую свободную минуту. Мог приехать днем, чтобы пообедать с нами. Почти каждый день заезжал вечером, чтобы прогуляться по Барселоне или сводить Сашу на аттракционы. И с каждым днем время, которое Ди проводил с сыном, неумолимо росло.

Я понимала, что становлюсь лишней в их паре, но не находила в себе сил отпустить своих мужчин куда-то одних. Не потому, что не доверяла Диего ребенка. Потому что не хотела тем самым лишать себя общества мужа. Да, он приезжал не ко мне, а к сыну. Да, практически все время он общался с ним, а со мной – лишь на какие-то общие темы или темы, касающиеся Александра. Но одна вежливая улыбка, адресованная мне, и весь мир переставал существовать. Только Ди. И наш сын. Больше никого.

Мы не разговаривали о нашем будущем. Прошла целая неделя, за время которой Диего и Александр узнавали друг друга, и ни разу за это время не прозвучали слова «отъезд» или «развод». Не прозвучали во время нашего общения с сеньором Солер, зато все чаще их называла Лера, когда Саша отправлялся спать.

– Я понимаю, что сейчас ты в эйфории, – выговаривала мне сестра как-то вечером. – Но это все иллюзия, Аньчик. Недолюбовь какая-то и недоотношения. Не спорю, вы выглядите счастливыми родителями, но это до тех пор, пока между вами сын. Убери из этого уравнения Сашку, и что в итоге останется? Кто вы друг другу?

Я не знала ответов на эти вопросы, и на всем свете существовал только один человек, который мог бы помочь мне их найти. Но я откровенно трусила поднять тему наших отношений в общении с Ди.

Зато я видела, насколько раскрепощенным он становился в нашем присутствии. Определенно, так на него влиял Александр, имя которого с разрешения сына Диего теперь сокращал на испанский манер, но и со мной Солер вел себя иначе. Не было никакого напряжения, не было неловкости или недоверия. Мы были как давние знакомые, добрые приятели, почти друзья, которые могли пошутить, обсудить что-то личное или пожаловаться друг другу.

Правда, жаловалась в основном я и лишь на то, что все разговоры в нашем номере теперь сводились к одному: папа то, папа это. Ворчала я, конечно, не зло и с улыбкой на лице, а еще только для того, чтобы Диего улыбнулся мне так, как это умел делать только он: немного хитро, немного задорно, и до одури соблазнительно.

Я заметила, что он чаще стал касаться меня. Какие-то мимолетные прикосновения, всегда оправданные необходимостью – он помогал мне выйти из машины или спуститься по лестнице, приобнимал за талию, когда открывал передо мной дверь в заведение, или придерживал за руку, привлекая к чему-то внимание. Но каждое такое прикосновение длилось больше, чем должно было. Совсем на чуть-чуть, на секунду или две, почти не заметно, но… сначала я была уверена, что мне показалось. Что я приписываю то, чего на самом деле нет, из-за своих чувств к Ди. Но мои сомнения развеяла Лера, однажды присоединившаяся к нам за обедом. Тогда Диего, отодвинув передо мной стул и дождавшись, пока я усядусь, будто невзначай провел ладонью по моему плечу. Он не первый раз так делал, а я не первый раз уговаривала себя, что это ничего не значит. Но, поймав пристальный взгляд Леры с другой стороны стола, которым она провожала руку Ди, я вдруг поверила: нет, мне не показалось. И все то время, пока я пыталась не обнадеживаться, Диего оказывал мне знаки внимания.

Делал ли он это осознанно, или выходило спонтанно? Солер всегда был вежливым по отношению к женщинам, уж в этом пожаловаться на воспитание Габриэллы Солер было нельзя. Но как понять, поступал ли Диего так со всеми, или только со мной? Как узнать, что именно он закладывал в свои действия? Было ли это банальным проявлением вежливости или отражением его чувств ко мне?

Очевидно, нужно было просто набраться смелости и спросить, но как раз смелости-то и не хватало. И я просто позволяла Диего все, и наверняка позволила бы большее, если бы он того захотел.

Но Ди ничего не предлагал. Он вел себя подчеркнуто вежливо, радушно и с явной симпатией, но не более того. И если бы не его прикосновения, каждое из которых заставляло мое сердце трепетать, словно впервые влюбленное, я бы решила, что ничего особенного между нами и не происходило.

Но я чувствовала, что что-то происходит. Только никак не могла это объяснить.

Глава 39

– Мама, мама! – несущийся со всех ног Саша отвлек меня от очередных запутанных мыслей.

В этот раз мы пошли на пляж все вместе – я, Диего, Александр и Лера, и это было худшим из моих последних решений. Потому что один вид Ди в плавках лишал меня мыслей, силы воли и последних остатков здравого смысла. Когда он начал раздеваться, я банально пялилась на него, позабыв про том, кто мы, где и в каких обстоятельствах. Лерке пришлось потянуть меня за локоть, чтобы отвлечь от тела, которое все еще будило во мне вполне определенные желания.

– Аккуратнее, весь шезлонг слюнями закапаешь, – приспустив очки на нос, сверкнула в меня насмешливым взглядом сестра. Кажется, я смутилась впервые за долгие-долгие годы.

Но как можно было не смотреть, когда Диего – все еще самый красивый мужчина в моей жизни? И эти чувства – восторга и трепета, нежности и да, любви – только крепли, когда мой муж подхватывал нашего сына на руки или бегал с ним по кромке моря, поднимая брызги.

– Папа хочет покатать нас на лодке, мам! – падая коленями в песок рядом со мной и Лерой, почти кричал Саша. – Мы же поедем, мам, поедем? Да?

Я растерянно переводила взгляд с сына на подходящего Диего и обратно. У меня остались не самые приятные ассоциации с яхтами сеньора Солер, поэтому моим первым решением был категоричный отказ. Но до того, как я успела облачить его в слова, вперед вышел Ди.

– Это новая яхта, – глядя мне в глаза, произнес он, опускаясь на песок рядом с сыном. – Обслуженная и осмотренная специально обученными людьми. Даю слово, она в полном порядке.

Вероятно, страх повторения той истории, что уже произошла с Диего, настолько явно проступил на моем лице, что Солер легко его считал и попытался нивелировать. Но у меня, кажется, стойкая неприязнь к слову «яхта».

– Не знаю, – неуверенно начала я, не представляя, как именно обозначить свои сомнения. – Не думаю, что это хорошая идея.

– Ана, – Ди неожиданно подался вперед и накрыл своей горячей ладонью мою коленку. Мою обнаженную коленку! Ведь кроме купальника на мне не было ничего. – Мы просто пройдемся вдоль берега. Клянусь, никакого открытого моря. Дойдем до какого-нибудь тихого уголка и искупаемся в тишине, а потом вернемся обратно. Пара часов, не больше. Идет?

Что он хотел от меня услышать? Я ведь совсем не могла ни о чем думать, пока от его руки по моему телу распространялись волны тепла. Спасибо, что не мурашки – их бы Диего точно почувствовал. А так у меня еще был шанс сдержать дрожь от столь близкого присутствия любимого мужчины.

Господи, ну зачем он так со мной? Еще и смотрел этим своим коронным взглядом, от которого мне хотелось срочно уединиться в самом укромном месте и не вылезать оттуда до следующего утра. Какая уж тут яхта.

– А еще папа предложил пожить у него в выходные! – и вновь спасением от прокрастинации стал Александр, положивший свою маленькую ручку поверх огромной ладони Диего. – И он разрешил мне взять с собой Марио!

Марио – это игрушечный робот, которого Диего подарил сыну в первый же вечер. Просто поставил меня перед фактом, что хочет сделать сыну подарок, и потащил нас в детский магазин, позволив Саше выбрать то, что он захочет. К моему ужасу, Александр выбрал едва ли не самого дорогого робота высотой с половины себя, но мое вполне обоснованное возмущение было проигнорировано что младшим, что старшим сеньором Солер. Я даже хотела напомнить, что в самолет такая игрушка полезет только в багажное отделение, и открыла было рот… но промолчала. Потому что сама мысль об отъезде пугала меня, и я опасалась, что подобными размышлениями я испорчу вечер не только себе.

Поэтому я позволила своим мужчинам это расточительство, а потом еще два часа в номере умилялась тому, как они, обложившись инструкцией, пытались игрушечную махину завести. В какой момент они решили назвать робота Марио и откуда это имя вообще всплыло, я благополучно пропустила.

– Пожить?

Я молчаливо требовала объяснений от Диего, потому что наш сын вполне мог понять что-то не так.

– Яхта на пристани у виллы, – тут же пояснил мой муж. Свою руку он так и не убрал. – Будет удобнее, если вы переночуете у меня, а утром все вместе отправимся на морскую прогулку.

Удобнее ли? Я искренне сомневалась. Тем более, я помнила, как Хавьер упоминал о том, что Диего не живет на вилле. А там, где он жил, Солер скорее всего проводил время не один.

– А в ваше «все вместе» входят родственники жены? – уточнила Лера, за что я была ей одновременно благодарна и убить была готова, ведь, отвернувшись к ней, Диего перестал меня касаться, обеими руками обнимая слишком довольного Алекса.

– Конечно. Места много.

Я знала, ведь на вилле было целых три гостевых спальни. И, пожалуй, в компании сестры мне было бы проще согласиться на подобное, но…

Я догадывалась, зачем ввязывалась Лера – чтобы вывести нас с Диего на откровенный разговор. Разговор, которого я боялась. А еще противная мысль о том, что вместе с моей сестрой Ди может пригласить и свою Елену, нет-нет, да и проскакивала.

Мы не встречались с того дня, как я рассказала мужу о сыне. Я не спрашивала прямо, но однажды уточнила у Диего, как его близкие отнеслись к существованию Саши, и тот ответил, что Хавьер счастлив, а Елене нужно переварить эту информацию. О матери и сестрах Ди ничего не сказал, из чего я сделала вывод, что они до сих пор не в курсе. И, пожалуй, это меня радовало.

Я старательно не думала о том, что каждый вечер Диего возвращался к другой женщине. Игнорировала этот факт, как могла, даже если Лера напоминала. Но сейчас все мои самоуговоры и заверения осыпались пеплом, ведь встреча с Еленой становилась реальной.

– Прекрасно, тогда я в деле! – улыбнулась Валерия. – Когда выдвигаемся?

Очевидно, я осталась в меньшинстве: мой сын и моя сестра присоединились к Диего и уже вразнобой рассуждали, что нужно взять с собой кроме пресловутого робота. Я в обсуждении не принимала участие, пытаясь уложить мысли в своей голове и навести порядок в чувствах.

В итоге мои родные решили, что смысла терять время нет, и засобирались в номер. Алекс рвался вперед всех, ведь ему нужно было сложить в сумку Марио, и намеки на то, что у нас попросту нет сумки подходящего размера, сын легко пропустил мимо ушей. В итоге он, подхватив за руку крестную, ушел немного вперед, оставляя нас с Диего вдвоем.

– Ана, – в какой-то момент Ди придержал меня за локоть, вынуждая остановиться. – Чего ты боишься?

Я смотрела на него сверху вниз и не знала, что ответить. Что я боюсь его яхт? Или его нынешней женщины. Что боюсь поверить, будто он действительно испытывает ко мне чувства не как к матери его ребенка, а как к женщине, которая ему нравится? Что я до одури хочу его поцеловать, но опасаюсь, что тем самым сделаю больнее самой себе?

Или что в итоге пострадает мой сын, так искренне довольный, что наконец-то в его жизни появился папа.

– Всего и сразу, – выдала я, печально улыбнувшись, и опустила взгляд.

– Клянусь, с Алексом все будет в порядке, – проведя своей рукой от моего локтя до плеча, заверил Ди. – Я не спущу с него глаз, ни в море, ни на вилле.

Мне оставалось кивнуть, соглашаясь. Признаться в том, что как раз невнимания Ди к сыну я не боялась, я так и не смогла.

Глава 40

Через час мы уже сидели в машине Диего: мы с ним спереди, Саша и Лера сзади. Последнее пассажирское место занимал робот, которого Александр наотрез отказался убирать в багажник – в итоге того пришлось даже пристегнуть ремнем. И всю дорогу, что мы выбирались из центра города, младший Солер наперебой делился с нами ожиданиями от папиного дома.