– Хорошо. И что дальше было, после, гхм, разговора? – сказал Тимур внушительно, давая понять, что он в целом догадывается о содержании «беседы» молодых людей на пляже.
Толстяк искоса посмотрел на следователя.
– Я не знаю.
– Толстяк. Мне нужны только точные сведения. Говори то, как ты помнишь. Даже если это каж…
– Это была тень. Черная, еще темнее, чем все вокруг в ту ночь, – губы парня задрожали. – Она, она просто возникла. Возникла за Алисой и….
– Что и?
Толстяк задрожал всем телом, испуганная мама схватила его за плечи, что-то говорила, но парень не слышал и не слушал. Он смотрел в одну точку и его трясло. Он стал обмякать, сползать под стол, стоявший посреди беседки. Тимур один махом откинул его в сторону и вскоре засуетился вместе с матерью мальчика над ним, придерживая голову и на всякий случай сунув пишущую ручку в рот подростка, придерживая язык. Вдруг это эпилептический припадок. Однако парень, до этого закатывавший глаза, неожиданно обрел осмысленный взор, отстранил от себя маму с Тимуром, сел обратно на скамейку беседки и твердо сказал:
– Это тень утащила Алису за собой.
Тимур молчал. Ему очень хотелось поверить, что парень просто валяет дурака, но все вегетативные реакции были настолько естественными, что это вводило в смущение следователя.
– Ты гнался за ней? – спустя некоторое время спросил Тимур.
– Да, – кивнул Толстяк.
– Ты видел убегавшего или Алису?
– Нет. Точнее… Алису точно не видел. Её словно поглотило нечто. Но его я… чувствовал. Оно было впереди, я гнался за ним.
– Что ты можешь сказать о доме Хромого?
– Оно точно пришло откуда-то оттуда. С той стороны. Но ушло не туда.
– С этим может как-то быть связан Хромой?
– Не знаю, – честно признался Толстяк. – Не могу понять. За десять лет, что я бывал на даче, я видел его пару раз. Передвигается он обычно медленно, если, конечно, не претворяется.
– Как он выглядит?
– Я видел его из далека. Фигура в плаще, я такой у рыбаков видел. С посохом в руке. Словно персонаж из книг или фильмов.
– Понятно. Так что было уже у леса. Ты стрелял во все стороны?
Парень сурово исподлобья посмотрел на следователя.
– Я стрелял точно в… ту тень. Точно.
– Ты умеешь хорошо стрелять?
– Нет. Просто с отцом пару раз ездил на охоту, знаю куда положить приклад и как жать на спуск. Ну да и предохранитель что такое тоже знаю.
– Понятно, – кивнув своим мыслям, пробормотал Тимур, но мальчик хмуро фыркнул:
– Но уж я знаю, если стрелял в одну сторону или в разные. Тут я палил только в одну.
– Так кто же это был?
– Тень.
Тимур покачал головой.
– А что было тогда, когда ты стрелял?
– Не помню.
– Так в кого ты стрелял?
– В тень.
– И она что, ушла, получив ранение?
– Нет. Она двигалась на меня. Мои выстрелы ей были безразличны. Она точно не уворачивалась, просто шла на меня и все.
– И что потом?
– Потом я потерял сознание, меня обнаружили друзья. Все исчезло.
– Ясно, – вздохнув, сказал следователь и поднялся. – Спасибо за рассказ. В любом случае он во многом помогает восстановить ход событий. Но мне нужно будет переговорить с остальными ребятами.
– Да, – зачем-то сказал Толстяк, но уже не смотря на Тимура.
Тимур посмотрел на встревоженную мать, а затем повернулся уже выходить из беседки, когда неожиданно с улицы, через калитку, с невероятной для себя прытью на участок Толстяка влетел Станислав Витальевич.
– Ти-Тимур… Ви-Ви, – запыхаясь забормотал конвойный.
– Тише, тише, лейтенанта. Ты чего, тоже тень увидел? – ухмыльнувшись, спросил Тимур.
– Тимур Витальевич, – переведя дух, сказал Станислав Витальевич. – Там это… в общем, группа Шарова… пропала.
– Как пропала? Чего? – волна жара и одновременно холода пробила следователя в районе лопаток и затылка.
– После начала поисков в отдел никто не явился, все телефоны вне зоны доступа сети. Сейчас готовится розыскная группа, отдел следствия и городского увд поднято по тревоге, едут сюда. Велено вас разыскать и встречать на съезде со Скандинавии у моста.
Тимур молча кивнул, мол, пошли, но уже у железной калитки, оббитой по контуру стальным листом, из которого был сделан весь основной забор, его окликнул Толстяк:
– Товарищ следователь, в ту ночь не было Луны.
Идти до гостиницы от отдела нужно было несколько кварталов. Пару из них Тимур с Кругловым шли молча. Следователь методично скуривал одну сигарету за другой. Пачка показала дно. Проклятье.
Круглов резко остановился рядом с одним из ничем не примечательных пятиэтажных зданий в белом окрасе. Правда, скорее в серо-черном – пыль, время и халатность коммунальных служб широкими мазками исчерчивали все стены, карнизы, окна.
– Здесь хостел, – теперь уже без всякой привычной улыбки сказал Круглов. – Третий этаж.
Тимур молчал.
– Понятно, что не президентский дворец, но хотя бы без клопов. Готовит еду хозяйка сама. Милая женщина. Будь с ней поласковее, здесь не первый год останавливаются наши.
– Мне как-то до ваших нет дела, – сухо ответил Тимур. – И не помню, чтобы мы переходили на «ты».
Полковник сначала прищурился, зыркнул на следователя исподлобья, почти как давеча Виктор Петрович, но затем снова расплылся в свой омерзительной располагающей улыбке.
– Тиму Викторович, ну что вы. Вам точно надо выспаться.
– Что за девочка в деле? – сплюнув себе под ноги спросил Тимур.
Чекист продолжая улыбаться, склонил голову на бок. Словно что-то оценивал.
– Семь лет назад в том же районе пропала еще одна девушка. При столь же загадочных обстоятельствах.
– Почему тогда меня не стали вызывать?
– Не совсем были очевидны причины. Дело в том, что об исчезновении заявил ухажер девушки. У парня имелись приводы, в целом не всегда адекватно себя вел. Его разрабатывали, но он не раскололся. На этом все зацепки закончились.
– Ну а сейчас то что?
– Открой…те дело.
Тимур искоса посмотрел на Круглова и еще раз открыл одну из папок, увидел опись, затем рапорт, из которого и увидел незнакомую ему фамилию
– Дальше. Там после осмотра места происшествия, фотографии. Что ты видишь? Вы то есть.
– Тело.
– Ну а что с ним?
– Тело, как тело… только, – неожиданно Тимура словно что-то стукнуло по затылку, неожиданная вспышка тепла пробежала по всему телу. Живот неприятно скрутило.
– Да, без признаков разложения, – удовлетворенно кивнул Круглов. Теперь он не улыбался. – Девочка пропала семь лет назад, но смерть наступила явно незадолго до обнаружения трупа.
– Её все это время удерживали…
– Возможно. Во всяком случае на руках и ногах характерные следы от стяжек или веревок.
При последних словах Тимур едва заметно дернулся. Кое-что ему это напоминало, кое-что, что он хотел бы забыть
– От чего наступила смерть?
– Пока нет результатов вскрытия, – покачал головой Круглов. – Всего два дня прошло, даже в столицах не всегда так быстро работают.
– Когда я смогу увидеть тело?
– Как я и сказал, придется пару дней подождать. В деле нового мало – протокол осмотра, фотографии, рапорт, пара срочных экспертиз. Остальное – материалы семилетней давности. Дело Чех Егоровой, думаю, ты…вы знаете наизусть. Во всяком случае в доступном здесь объеме. Материалы же по Савчиной – все в папках.
– Хорошо. Но все же: почему я здесь?
– Если девочку все это время удерживали, возможно, это ключ к поиску группы Шарова…
– Ну, конечно, – хмыкнул Тимур. Как и десять лет назад пропажа служивых куда больше взбодрила начальство, чем какой-то малолетки. – Я слышал, что Москва в итоге что-то нашла.
– Такой информации в деле нет. Во всяком случае в той части, что есть здесь, – загадочно улыбнулся Круглов, а затем, чуть помедлив, добавил: – Жаль, конечно, девочек. Но у начальства особый интерес в выяснении судьбы опергруппы. Все же так просто государевых людей трогать нельзя, за это должна наступать расплата.
Тимур удовлетворенно кивнул.
– Расплата должна наступать за любое дерьмо. Но меня вполне устраивает это объяснение. Во всяком случае того, что вы здесь. До скорого.
Более не обращая внимания на Круглова, Тимур направился к ближайшему входу в дом, на третьем этаже которого, по словам филера, должен был быть хостел. Без клопов. Да, выспаться не помешает.
Глава 3. И камни помнят, но…
***
Мы шли с другом детства по дороге через садоводство, исхоженной в прошлом тысячи раз. Вокруг нас вроде бы все было в целом также. И в то же время совершенно по-другому. У кого-то на участке было срублено дерево, на верхушку которого я смотрел много раз. Кто-то поменял забор, дом, гараж, построил баню, срубил куст у канавы, наоборот вырыл водоотвод. Наверное, только грунтовые дороги, такие же неровные с дырами, оставались теми же самыми. Разве что песок и камни на них были уже совсем не те. Не те, не то. Все не то.
Коля шел рядом молча. Смотрел себе под ноги. Я иногда искоса поглядывал на него, но говорить не хотелось. Десять лет пролетели как один. Но мы… не те. Все, все не то.
Мы наворачивали уже третий круг по садоводству – через него шли три основные дороги, смешивавшиеся в одну, ныне получившую название 2-й Чародейной и пролегавшую мимо моего участка и участков двух других наших друзей, затем заворачивавшую к пляжу. Да тому самому, памятному мне.
– Слышал, – вдруг нарушил молчание Николай. – Чиж должен скоро вернуться из Чухи.
– Да, он писал мне недавно. Вконтакте.
– Ага, ну понятно, – пробурчал друг в ответ.
– О Сесе что-то слышно?
– Нет.
– Ясно.
– Дядя Ваня умер, – как-то невзначай обронил мой товарищ детства. Я не сразу вспомнил кто это. Кажется, это был здешний пьяница. Мы его знали через родителей и просто видели иногда, как он шатается по улицам. Хотя, возможно, и не тот. Тут всяких было, кого уж нет. Кого помнят, возможно, только здешние камни, но…
– Артема, кстати, упекли в тюрячку, – после недолго молчания добавил товарищ. Я сразу понял о ком он, но почему-то никаких эмоций не испытал. В новой «взрослой» жизни уже случилось так много всего, что образ соперника юности совершенно потерял всякий вес. Превратился в призрак прошлого.
– Ты видел сам Катю? – зачем-то спросил я.
Друг посмотрел на меня, затем себе под ноги.
– Идем, – коротко сказал он и, развернувшись резко, направился в другую сторону.
– Куда?
– К карьеру.
Мы шли недолго. К противоположному от моего дома концу садоводства. Там за пригорком, располагался старый неглубокий песчаный карьер, ныне превратившийся в свалку. Иногда с него местные таскают песок, но больше скидывают мусор.
Друг уверенно прошел через середину карьера, вступил на вытоптанную тропинку, ведшую по поросшим травой склонам карьера, затем в лес, возвышавшийся по кромке песчаной воронки. Я шёл следом за ним.
Тропу я знал хорошо. Она вела к небольшой опушке рядом с озером. Там обычно собирались шумные компании, в какой-то момент у костра даже настрогали самодельных сидений из бревен и крупных сучьев. Мы, правда, именно там бывали редко. Жили мы в другом конце садоводства, здешние места были, так сказать, не совсем нашей территорией.
– Здесь.
– Что здесь? – спросил я недоуменно, когда мы остановились посередине опушки. Несколько кострищ чернели углями в разных уголках хорошо вытоптанной поляны.
– Здесь её нашли.
– Откуда ты знаешь?
– Ходили полицейские. Задавали вопросы.
– Ты сам её видел?
Друг молчал.
Я осмотрелся. Ничего необычного. Поляна как поляна. Мусора, правда, многовато. Бутылки там, пластик…
– Она была такой же как тогда.
– Что?
– Она была такой же. Как в тот день. Словно все произошло вчера.
– Не понимаю тебя.
Друг резко подскочил ко мне и, схватив за плечи, развернул к себе и посмотрел прямо мне в глаза грозным, полным зла взглядом:
– Словно не было семи лет, понимаешь? Она не постарела, не изменилась. Словно пропала вчера. Понимаешь?
Я замер. Какое-то время мы играли в гляделки. Затем Коля отступил, убрал руки, присел на корточки, сложил под грудь руки и навалился на них спиной, принявшись раскачиваться в раздумьях.
– Мне кажется, что мы здесь забыли кое-что очень важное, – сказал я вдруг. – То, что нас так мучает…
– Что ты забыл, я не знаю. Я оставил здесь все, – резко бросил товарищ и, поднявшись, направился обратно по тропе к карьеру.
Я же стоял и смотрел ему вслед, пока он не скрылся за пригорком. И тут меня заколотили мелкие мурашки, словно… словно что-то вокруг стало ко мне неожиданно враждебно. Откуда ни возьмись налетел ветер, зашелестели листья и трава, будто нашептывая какую-то жутковатую мелодию. Все это стало навевать мне такие неприятные воспоминания, что я резво бросился за другом вдогонку. Мне очень, очень не хотелось оставаться на этой опушке одному.
***
Ждать целый отряд всякого рода силовиков пришлось не очень долго. Сравнительно, конечно. Станислав Витальевич, например, весь извелся и места себе не находил. Он садился уже в служебную шестерку, но затем с кряхтением и брызгами пота вылезал из неё, затем снова садился, когда надоедало болтаться под редкой тенью ближайших кустов черноплодки. Тимур же просто курил и думал.
Последние слова толстого парня звучали странно. Все последние ночи в Ленинградской области лунные, не заметить полную луну в середине августа в этих краях почти нереально. Конечно, не исключено, что парень был не просто испуган или под впечатлением. Его ударили по голове, скорее всего употреблялось спиртное или еще что-нибудь. Допустим. Но как быть с некой… тенью? Если была Луна, то не разглядеть фигуру человека затруднительно. Стрелять же в неё и все отправить мимо… хотя, чего только не бывало.
Но да ладно. А если вернуться к находкам Тимура? Лежанка у пляжа. Очень интересное обстоятельство. Там явно кто-то частенько проводил время, курил самокрутки. Чем вам не занятие маньяка? Таких тоже видали уже. Они и в книгах вырезали специальные дырки, чтобы через них и камеру телефона подглядывать за девушками. А дом так называемого Хромого? Этот вообще мистика какая-то. Книги с пустыми страницами, такие же альбомы, техника. Словно бутафория.
Затем майка и лифчик. Возможно принадлежали… похищенной. Пока Тимур был склонен думать, что все же он имеет дело с похищением. Безусловно странным, но все же похищением.
Не давали покоя и странные царапины на деревьях и бетонных блоках. Что-то подсказывало следователю, что похожие повреждения можно было найти на теле незадачливого охотника. А охотника ли? Да и почему Толстяк остался цел и невредим, отстреляв почти полный магазин. И как говорит, стрелял прямо в цель. Мда. Только все ушло в деревья… Хотя это пока что предположение, экспертизу не проводили.
С этими мыслями Тимур встретил процессию из четырех машин с мигалками, последняя из которых была УРАЛом ОМОНа. Тимур подошел к главной из них, поздоровался и поулыбался начальству, как это полагается, всем откозырял, расшаркался и попросил следовать за ним. Станислав Витальевич уже сидел за рулем и усердно потел, ожидая следователя.
Вся процессия остановилась через двести метров после въезда в садоводство, на так называемой горке. Здесь были установлены деревянные скамьи для общих собраний садоводов, информационный стенд.
Начальство выбралось из машины, на ходу закуривая. Предложили Тимуру, но тот отказался. Он не курил никогда.
– Так, – сказал полковник Латыпов, начальник их группы. – Дело пахнет говном.
Тимур хотел сказать, что изначально оно было с душком, но прикусил язык. Акцент был сделан определенный – пропавших девчонок было жалко, да, но целая опергруппа – это уже не шутки. Так можно и до увольнения с позором доиграться.
– В общем, идём цепью. Через весь, так его и рас так этот лес, – Латыпов был мужиком конкретным.
– Известно в какой стороне пропали? – поинтересовался Тимур.
– Ага. Оставили нам весточку на заборе. Нет, конечно, емае. Это как раз тебе лучше знать, где они должны были чесать?
– Думаю, я знаю в каком примерно направлении, – покраснел следователь. Латыпов, конечно, не был его непосредственным начальником, только глава отряженной из Питера следственной группы.
– Ну так веди, умник, – недовольно пробурчал полковник.
Тимур козырнул и двинулся было по известной ему дороге к пляжу, но тут подал голос Станислав Витальевич:
– Можно в обход, товарищ полковник, так быстрее.
Тимур встал как вкопанный, уставившись на лейтенанта. Тучный мужчина наполовину торчал из кабины шестерки и улыбался. Вот хитрая рожа…
– Так кто тут шерстит, я не понял? Следак или конвойный? – зло посмотрел на Тимура Латыпов. – Чем тут занимаешься вообще? Давай, лейтенант, вези нас.
– Вас понял. Тимур Викторович, прошу, – толстяк был доволен так, что аж щеки порозовели.
Следователь молча сел на заднее сидение шестерки. Боже мой, какая мелочь и глупость, но в глазах Латыпова он явно попал впросак. Какой-то глупый жирный лодырь вдруг приподнялся в начальственных очах только потому, что якобы что-то знал. А точнее сделал вид. Вот так во всем в этой стране. Хотя почему только этой? Во всех, наверное. Впрочем, ладно. Латыпов – временное начальство. Вернутся в город, и они друг с другом даже пересекаться не будут.
Ехали молча, хотя Станислав Витальевич поглядывал на следователя в зеркало заднего вида и едва заметно ухмылялся. Но Тимур постарался не поддаваться на эту очевидную провокацию и мысленно вернуться к делу. Насколько он знал из предварительного брифинга еще по приезду в Выборг, на поиски пропавшей девушки отрядили три опер группы по три-четыре человека. Каждой из них руководил старший офицер – капитан Усманов, майор Шаров и капитан Иванов. У Шарова была самая большая – вместе с ним четверка оперов. Ребята вроде как все матёрые, так во всяком случае сказал местный глава следственного отдела. Но Тимур припомнил эту деталь с известной долей скептицизма. Текучка кадров была во всей системе огромной. Вполне могло статься так, что этими «матёрыми» могли оказаться ребята, тянувшие лямку год, от силы два. Так что потеряться в лесу для таких салаг было проще простого. Так что осталось примерно рассчитать, куда могли пойти опера и постепенно обыскать сектор за сектором. Зачем для этого было привозить в тихое садоводство целую армию, Тимур не знал.
Ехали жестко: более-менее сносная грунтовая дорога как отъехали от местной «горки» ушла в лес и развалилась на ухабы, рытвины и торчащие отовсюду валуны. Шестерку затрясло так, что Тимур пару раз чуть не треснулся головой об стекло машины. Самодовольную ухмылку толстяка-милиционера смело обильными струями пота. Интересно, он сам то ездил тут или только слышал? Глянув мельком назад, Тимур удовлетворенно отметил, что ведомственные машины трясло не меньше. Разве что УРАЛ спокойно проглатывал лесную дорогу и ехал следом за легковыми. Дорога, сделав небольшую крюк, дальше начала опускаться вниз и в какой-то момент местность стала казаться Тимуру знакомой. Да, конечно! Вот, как раз та самая часть дороги, которая ныряла в лес прямиком из садоводства. Именно тут стоял мальчишка и палил из ружья. Ага, дорога катилась дальше в лес. И опускалась все ниже. Августовская грязь и маленькие лужи не замедлили появится под колёсами. Шестерка пару раз шкребанула дном. Лицо литехи стало пунцовым.
В какой-то момент путь упёрся в нагромождение валунов. Все, дальше дороги не было. Все следующие цепью машины уместились друг за другом, выгрузили пассажиров. Бойцы из УРАЛа построились у машины, перед ними встал командир. Это оказались обычные вэвэшники. Парнишки срочной службы.
Вопреки ожиданиям Тимура, Латыпов не выглядел раздраженным. Наоборот, он похвалил толстяка, что тот домчал их с ветерком в самый центр «местных джунглей».
– Так, карту мне. Есть у кого карта? Лейтенант? – последнее полковник явно спросил с нажимом, очередной раз тем самым задевая Игонина.
– А… да нету, как бы, – замялся конвойный, и теперь пришла очередь Тимура улыбаться. Он достал из нагрудного кармана рубашки аккуратно сложенную карту этой местности и вручил полковнику. Тот посмотрел на Тимура с уважением.
– Все же не бездарь, – ухмыльнулся он и принялся изучать графику.
– Мне кажется они точно не здесь, – сказал Тимур. Полковник посмотрел на него исподлобья. Это, видимо, был молчаливый вопрос. Следователь пояснил: – Вон за теми валунами перекаты. Сезон выдался достаточно влажный, предполагаю, что они не пересохли. Так что пришлось бы здорово намочить ноги. Но даже если они не робкого десятка, за перекатами остров. Заблудиться на нем невозможно – с обеих сторон протоки. Так и так выйдешь по берегу сюда, обратно к дороге.
– На остров ходили мы, – сказал подошедший человек в чёрной куртке и гладко выбритой головой. – Капитан Иванов.
– Капитан Игонин, – улыбнулся ему Тимур, но опер был хмур и не отреагировал на любезность.
– Прав Игонин. Водички за этими камнями изрядно. Но мы тут не боимся промочиться, – Иванов говорил жестко, хлестко. – Остров излазили вдоль поперёк. Ничего не нашли. Разве что пару мин времён войны.
– А куда ходил Усманов? – логично спросил Латыпов.
– Шашлыки жарил, вон там на мысе. Он из блатных, отбывал номер со своей командой.
– И коллегу не поехали искать, значит, – сплюнул полковник. Тимур мельком посмотрел на других служивых, кто не был из вэвэшников. Еще трое милиционеров и местные следкомовские. Оперов больше не было.
– У них с Шаровым объяснение на этот счёт произошло. Так что Усман только рад, что майор куда-то пропал. Шайтан забрал, не иначе. Так он выразился.
– Все интереснее и интереснее, – искоса посмотрев на Тимура, произнёс Латыпов.
– Получается, Шаров здесь работал?
– Мы разделились здесь, – ответил Иванов. – Тут метрах в трехстах вокруг голые камни, Усман уж их посмотрел, пока водку жрал. Уж это ему доверить мы могли.
– А группа Шарова?
– Вот на тот холм полезла, видите? К северу. Там дальше полуостров небольшой, выходит в Новинский залив. Затем линия берега изгибается во второй полуостров. Территория большая.
– Ну что. Будем, значит ее проходить. Так, Игонин, ты под руководством Иванова. Мои со мной. Значит, стараемся сохранять цепь, не разбегаемся. Телефоны у всех есть? Ну значит созвонимся, если что. Поехали.
Сохранять цепь на складках гор или даже скал, поросших высокими деревьями и кустарниками, а также полных оврагов и скользких склонов, было нереально изначально. Все поисковые части разбились на мелкие группки и теперь ползали по пересеченной местности каждый в своем кругу. Пропустить при таком продвижении можно было все, что хочешь. Если, конечно, это самое решило спрятаться.
В данном случае объектом поисков были четверо взрослых мужчин. Если они потерялись, то точно бы не стали ныкаться в кустах. Конечно, они могли теоретически сорваться. Например, кто-нибудь один или двое, а другие попытались помочь и упали следом. Тиму приметил тут парочку таких мест, с которых вполне можно было упасть и даже фатально. Их он попытался осмотреть в первую очередь. В расщелины, конечно, он не полез, но растительность вокруг, в частности девственный нетронутый мох не имели никаких следов. Если бы кто-нибудь сорвался, то точно бы оставил какие-то зацепки.
Рельеф бугрился и изгибался – мощные гранитные складки то вырастали горами с отвесными склонами, но наоборот стремительно опускались вниз к протоке, а затем уже к широкой глади залива, который действительно на карте назывался Новинский и был частью бассейна Сайменского канала. И на всех этих наслоениях камня обильно рос мох и разного рода травы, а поверх них – контрастный смешанный лес: то в какой-то момент он превращался в зловещий и дремучий, от которого становилось немного не по себе, продираясь через иголки. Но стоило отодвинуть пару еловых веток и за ними возникала опушка с тонкими березками и сосенками, затем вдруг вырастали кустарники, рядившиеся с невысокими елочками, а буквально следом зеленые мохнатые лапы сгущались и тяжело нависали над головой – снова зловещий сумрак окутывал со всех сторон. От него как-то само по себе мурашки бегали по коже. Признаться, Тимур чувствовал какое-то странное напряжение. Он постоянно оглядывался, останавливался, прислушивался, вглядывался в просветы между деревьями, словно пытался уловить кого-то или… что-то. Загадочность всех предшествующих событий неизбежно запускала брожение фантазии. Тимур гнал прочь все порожденные ею предположения, но не мог полностью отделаться от оставляемых ею эмоциональных отпечатков.
