Секунды до грозы. Книга 2

– Послушайте, месье Пьер, у меня к вам ворох вопросов. И чем дальше, тем больше.

Привычный запах ромашки, витающий в кабинете, начинал действовать на меня, как добротный отвар от тревог – и уснуть хочется, и плакать уже не так. Я изо всех сил старалась не растаять на стуле, как воск у очага. Здесь веяло тишиной, порядком… и моей прошлой жизнью. Спокойной, размеренной, с чётким расписанием и без всяких «всё пропало, спасайся кто может».

Я криво улыбнулась, чувствуя, как внутри что-то ёкает. Вернуться сюда, может, и можно… если звёзды сойдутся, судьба смилостивится, и к тому времени я не окажусь в каком-нибудь рву, разорванная от молнии или заклёванная воронами.

– Тогда, с чего бы вы хотели начать, милая? – сказал он мягко, с теплотой в голосе, словно готов был провести меня через любой самый тёмный уголок сомнений.

– Месье Леклер, не могли бы вы провести осмотр для зельеваров? – начала я издалека, осторожно, будто к дракону с ложкой подкрадывалась. – Надеюсь, вы не станете делать вид, что не знаете, зачем это нужно?

Я тянула время, как могла – мне нужно было собраться с мыслями, а они, как назло, разбежались по углам и попрятались, делая вид, что их вообще нет. Весьма полезно при конспирации от Сильвена, но сейчас они мне нужны.

Доктор Леклер, не произнеся ни слова, кивнул и направился к тяжёлому дубовому шкафу, на дверцах которого висели железные приборы – щипцы, лопаточки, трубочки, чашечки и прочая диковинная утварь, при взгляде на которую внутренности начинали дрожать от дурного предчувствия.

Я, конечно, не раз наблюдала, как месье Пьер с деловым видом осматривал пациентов, но оказавшись по ту сторону свечи и щипцов, внезапно обнаружила, что ладони вспотели, а дыхание стало осторожным, будто я боялась выдать своё присутствие лишним вздохом.

Доктор выбрал небольшое зеркальце, зажёг свечу и, придерживая пламя, осторожно приблизился, чтобы рассмотреть моё лицо и горло. Изучал внимательно. Искал не болезни, а магию. Хотя, откуда ему знать, как её искать? Если она вообще проявляется физически.

– Расскажите всё, что знаете, – мягко, но требовательно пробормотала я, когда лекарь сосредоточился на моих глазах. Поставив свечу на стол, он взял лупу, затем аккуратно оттянул пальцем нижнее веко сначала левого глаза, потом правого. – Нет, подождите… Что с Рене сейчас? Она в казармах? Слышала, её отряд отправился на какие-то испытания в горах. Знаете, куда именно?

– Ну-ка, покажи язык, – твёрдо сказал Леклер. Когда я подчинилась, он осторожно просунул в горло деревянную лопатку. – Что ж… Отряд, как мне ведомо, направился на Серебряный Хребет, – произнёс он, чуть прищурив глаз, будто вспоминая давние времена.

– Хегебганый Хэбек?! – выдохнула я с явным возмущением, борясь с деревянной палкой во рту. Леклер шикнул, но я не унималась и, брызгая слюной на его руку, продолжила: – Там гэ опахно до ухаха! Лавины, хвэгуки хахие-то непоняхные, люги…

– Поберегите мои уши, Софи… – осторожно перебил меня Леклер, доставая шпатель.

– Я говорю, что там столько зверья непонятного, да и природу Святой Корбо не балует: то снег волнами катит, то дожди такие идут, будто не вода, а иглы. И люди там пропадают, словно их и не было вовсе. Почему именно туда? – я посмотрела на него, словно Леклер лично отправил туда отряд новичков. Лекарь тяжело вздохнул, покачал головой и снова принялся осматривать мои глаза, щёлкая пальцами перед ними.

– А Олив? Где он сейчас?

Леклер положил свои шершавые пальцы на моё запястье, сосредоточенно считая пульс. Затем мягко прощупал узлы на шее, осторожно продавил живот, а потом лёгкими постукиваниями пробежался по рёбрам, будто хотел прослушать не только тело, но и мою душу.

– А вот Олив нынче команду к состязаниям готовит вместо твоей матери, – наконец услышала я ответ. – Да и девчушка та, Эмма, вовсе не проста, одарённая весьма. Хорошо, что ты её к нам послала, – добавил старик, кивая с едва заметной улыбкой.

– Даже страшно представить, что за команда у них выйдет, – пробормотала я, глядя перед собой. – Два сапога – пара, уж очень они похожи. Надеюсь, Матье хоть чуть здравого смысла внесёт в их банду, а то и вправду ведь разнесут всё.

Новость про девочку-разбойницу зажгла во мне тихий, едва уловимый праздник. Как же хорошо знать, что она выбрала правильный путь. И, кажется, доктор Леклер тут тоже руку приложил раз так осведомлён.

– Послушайте, месье Пьер, – я, как шхуна в шторм, без предупреждения врезалась в суть, сметая вежливость на повороте. – Можно сразу к делу, без кружев и танцев с бубнами? Вы ведь знали про лабораторию воронов под госпиталем. И участвовали в этих… хм… благородных экспериментах по пересадке органов ради операции шевалье, так?

Он молчал, делая вид, будто я только что предложила прыгнуть в пасть морскому змею, чтобы спрятаться от шторма – и ещё спросила, не холодно ли там.

– Я не понимаю, на чьей вы стороне, – выдохнула я, чувствуя, как подозрения внутри раздуваются, как паруса под ветром. – Как вы узнали, что Рене и Олива надо спасать? Что за древний проход в трущобы, о котором даже Олив не имел понятия? Почему не побежали к страже с разоблачением госпиталя, а всё передали Оливу? И почему после операции прикрыли меня, а не повели к хранителям?

Старик пожал плечами, не спеша взял трубку и ласково велел глубоко дышать. Прислонил её к моей груди и слушал лёгкие, словно пытаясь услышать самый тихий шёпот судьбы.

– Да у меня целый флот причин не доверять вам, а я вот так просто сижу и болтаю обо всём, будто вы единственный, кто способен выслушать и понять, – фыркнула я, чуть улыбнувшись от иронии ситуации. – Двадцать лет вы лечите всех подряд и ни разу не ошиблись! Раньше списывала всё на вашу гениальность и талант. Но теперь подозреваю, что даже это не случайно. Есть какая-то тайна и разгадка. Доктор Пьер, скажите прямо – кто вы на самом деле?

Я решительно наклонилась вперёд, упрямо глядя ему в глаза.

– Вы знаете гораздо больше, чем признаётесь. Намного больше. Я прошу вас – будьте честны со мной.

Леклер отвёл взгляд, разглядывая в окне не прохожих, а что-то далёкое, видимое только ему. Затем тихо, почти шёпотом, заговорил, собирая инструменты обратно в шкаф.

– Если бы на каждый ваш вопрос был простой ответ… – Он чуть усмехнулся. – Иногда знать – значит молчать. Иногда помочь – значит… не вмешиваться.

Он вновь посмотрел на меня, серьёзно, с той особой тоской, которой смотрят старики, пережившие слишком многое.

– Я знал, что должен быть там, где оказался. Но я не могу быть везде. И не должен. Даже добро, совершённое не вовремя, может разрушить не чью-то судьбу, а сам её смысл.

Он сделал паузу, положил руку на мою – неожиданно тёплую и уверенную.

– Вы хотите честности, мадемуазель Софи… А я могу предложить лишь искренность. И уверенность в том, что вы идёте правильной дорогой. Пока этого достаточно.

– Вы говорите загадками. И ни на один вопрос внятно не ответили! – устало бросила я, пытаясь понять, помогает он мне или разыгрывает коварную партию.

– Я знаю больше, чем положено простому старому врачу, – Леклер пожал плечами, будто речь шла о простуде, – но и вмешиваться могу только там, где это не сломает линии судьбы.

– Погодите-погодите… Какие ещё линии судьбы?! Только не говорите, что вы что-то вроде пророка! – Я взмахнула руками, наигранно изображая облака. – И если сейчас заявите, что стать магом молнии мне было предначертано звёздами и крыльями Корбо, я встану, выйду и прямо сегодня утоплюсь в море. Обещаю.

Леклер хмыкнул, явно развеселённый перспективой утопления, и почесал за ухом – жест, одинаково уместный у стариков и потрёпанных котов.

– Что такое судьба, дитя моё? Её не существует в том виде, как ты себе представляешь. Нет книги с твоими шагами, нет пергамента с предсказаниями. Есть цепочки решений. Твоих, Рене, Олива, твоего загадочного спутника… даже того несчастного, что подсунул зелье в лавку зельеваров. Всё – решения. Вот и тот день был просто клубком таких цепочек. Кто-то свернул налево, кто-то – промолчал, кто-то протянул руку. Вот ты и здесь. Это не судьба. И не пророчество.

– То есть я никакая не избранная? – с явным облегчением уточнила я.

– Увы, – сказал он, глядя прямо в глаза, – на вашем месте мог оказаться любой… но оказались именно вы. Это – не приговор. Это скорее возможность.

– Возможность? – зло переспросила я. Да знал бы он, сколько я натерпелась с этой «возможностью». – Шутите?

Леклер чуть подался вперёд, и голос у него стал таким тихим и ласковым. Если бы не обстоятельства, я бы заподозрила, что сейчас последует признание в любви. Но нет.

– Возможность что-то изменить в этом мире к лучшему. И это лишь одна из нитей развития мира.

– Месье Леклер, – сладко, но с нажимом произнесла я, – повторяю вопрос для тех, кто притворяется немым котлом: кто вы такой? Маг? Телепат? Предсказатель?

Лекарь сначала удивлённо посмотрел на меня, а затем рассмеялся на весь кабинет.

– А ты изменилась, дитя, – сказал он, хлопая меня по плечу. – Всегда была упрямой, но теперь ещё и настойчива в своих целях. Как никогда горжусь тобой, милая.

Снова пытался уйти от темы? Нет уж. Я продолжала пристально смотреть в его глаза и ждать, когда он сдастся.

– Я всего лишь лекарь. Старый и мудрый. Да, есть у меня свои тайны, но не всё могу открыть сейчас. Поверь, Софи, нам ещё предстоит много встреч, будет возможность. Всему своё время. Но прошу – не ищи Олива. Это опасно.

– Опасно? – дёрнулась я, готовая паниковать. Ведь именно это я собиралась сделать после того, как закончу в госпитале. – Для него? Для Рене? Для меня? Для кого?

– За тобой глаз да глаз нужен, – сказал Леклер так, будто рассуждал про погоду, а не про мою жизнь. – Есть те, кто только и ждёт, когда ты останешься одна. Так что лучше не отходи от своих магов – без них ты очень лёгкая добыча. И если поймают, на этом всё и закончится.

– Кто поймает? Что закончится? Я достаточно сильна, чтобы постоять за себя, – пробормотала я, но лекарь либо стал глухим за секунду, либо сделал вид, что не слышит.

– Просто… доверься. И страха не знай. Ты – случайная ниточка в большой ткани, но очень удачная.

Леклер. С ним разговаривать – всё равно что пытаться ловить речного угря голыми руками. Ну и пусть. В прошлый раз я его не послушала – и вляпалась в историю, которая до сих пор вызывает у меня подёргивания сразу обоих век. Повторять подвиг как-то не хотелось.

Так что… лучше считать, что доктор Леклер – посланник Святого Корбо. Или Госпожи Удачи. С весьма странными методами и ещё более странными предчувствиями и просветлениями. Но откуда он всё это берёт – не моё дело. Каждое утро чаинки в кружке рассматривает или нарисовал внутреннюю карту моей глупости? Не важно. Главное – в этот раз послушать. И поверить.

– Ладно, хорошо, буду осторожна, – смирилась я, с таким видом, будто собиралась не прятаться от опасности, а идти на свидание с морским чудовищем. В нарядной тунике. С цветком в волосах. – Доктор Леклер, ещё один вопрос. Раз уж вы у нас местный знаток всего непонятного, может, скажете, как вообще эта… магия… во мне прижилась? Может у вас есть мысли на этот счёт?

– Хм, – Леклер чуть склонил голову и снова почесал за ухом. – Пожалуй… Наши опыты по пересадке… скажем так, были далеки от завершённости. Но даже из обрывков мы поняли: в этом всём замешана кровь. Каким-то образом именно она открывает путь к успеху. Попробуйте поискать в эту сторону, мадемуазель Софи. Надеюсь, этих крупиц хватит, чтобы помочь тебе, дитя, сложить картину.

Более чем.

Засиживаться у старого друга я не стала – не потому что спешила, а потому что за дверью начиналось лёгкое пекло из ожидающих пациентов. Леклер выписал мне бумагу для зельеваров, и я, как благоразумная девушка, предпочла ретироваться.

Да не было у меня цели занимать время их бесценного лекаря на весь остаток дня! Чего глазами то испепелять?

Возвращаться в башню мне категорически не хотелось. Да-да, грабли и ещё раз грабли. Но подумать без свидетелей было необходимо.Поэтому я двинулась к площади, но не напрямую – а дворами, закоулками и подворотнями, лавируя меж домами, как вороватый кот по кухне в поисках рыбки. Шла медленно, делала вид, что любуюсь домами, а на деле просто старалась не нарваться на Сильвена, который вполне мог идти мне навстречу с благими намерениями и дурными вопросами. И дабы точно избежать такой перспективы, я мычала под нос песенку, отвлекая мозг от мыслей на реальные слова.

В итоге ноги сами вынесли меня в сквер Света – уютное местечко с лавочками и видом на море, как раз с противоположной стороны от площади и моего старого дома. Присела на одну из скамеек, вытянула ноги, сняла обувь. Взяла в руки палку, чтобы настойчиво мучать её в руках, обняла колени и уставилась вдаль, на корабли, качающиеся на волнах. Море шумело, солнце грело, а я сидела и ворошила мысли, но предусмотрительно вслух.

– Рене где-то в горах, мама́ у бабушки… Все живы, целы и, что особенно важно, вроде как не вляпались в новое приключение. Тогда, что делать дальше? – Я вздохнула так, будто только что дотащила дракона за хвост на вершину горы. Затем задумчиво сломала палочку, с грустью вспоминая сгоревший после чумы подарок сестры – гребень, – и принялась, как водится, жаловаться в никуда. – Разобраться, что со мной случилось? Помочь магам? Может, если выяснится, как эта сила прижилась во мне, от меня, наконец, отстанут? Или хотя бы я сама перестану с собой спорить…

Я плюхнулась на лавку, вытянулась вдоль всей её длины и уставилась в небо сквозь полупрозрачную листву. Солнце светило ярко. День близился к обеду. Я продолжала ломать палку, будто она должна была дать ответы на все вопросы бытия.

– Месье Назэр, как ни крути, прав. Бессмысленно торчать в башне, как квашеная капуста в бочке, если не проверять зелье. Вот бы кто дельный совет дал. Хотя бы намёк. Потому что Серджио и Сильвен зря запретили мне отдавать кусочек магии Назэру. Не верю я, что без этого дело выгорит. А может, и выгорит – но не у нас… Почему я вообще должна их слушаться? Моя ведь магия. Моя жизнь.

Глубокий вдох. Выдох. Главное, не думать. Говорить.

– А Филипп бы что сказал? Наверняка что-нибудь благородное, в духе «делай, как подсказывает сердце». Да вот беда: моё сердце сейчас молчит. И вообще, мне срочно нужен человек, который будет со мной спорить, как это делала Рене. Тогда я точно пойму, чего хочу. А то лежу тут, как засушенный сухарь, и строю из себя мученицу.

Я опустила руку вниз, так что пальцы коснулись травы. Хоть какое-то заземление в этом хаосе жизни.

– Для магов жизненно важно раскрыть секреты и планы воронов. А если так… может, и правда, моя одна жизнь того стоит? Хотя нет. Нет! Самопожертвование – это для благородных дураков. Я хочу жить. Вопреки всему. А боль… ну, боль то я могу потерпеть.

Я приподнялась, пустила глаза между деревьев и лавочек – вроде никого. Но почему сердце колотилось так, будто кто-то всё же стоял прямо за спиной? Противное ощущение, будто чужие глаза наблюдают, дёргало моё чувство самосохранения.

Но вокруг никого. Ни души.

Может я сама зашугала себя? Хранители постоянно рядом, словно тени, следили за каждым моим вздохом. Молчали, делали вид, что просто проходят мимо, но в их взглядах – учёт всех моих грехов. И ведь без всякой формы мага молнии узнавали меня.

И сейчас чуйка щекотала горло. Она твердила быть осторожной. Неужели Леклер и правда прав? Кто-то ждёт момента напасть на меня? В ушах тут же зазвенел хруст пальцев гранд-мастера ордена Инквизиции. Настроение испортилось окончательно.

Вот уж несносный старик, опять поселил страх в мою душу.

– Хорошая попытка, – раздалось у меня за спиной.

Я аж подпрыгнула, а внутри всё сжалось, словно меня застукали за воровством припрятанного дома шоколада. Ну вот как он это делал?! Как умудрялся всегда появляться тогда, когда я меньше всего этого ждала? Скоро заикаться начну! И я ведь специально не думала ни о чём, чтобы не нашёл.

– Ты забыла, что люди вокруг тоже могут думать о тебе. Особенно, как ты метко подметила, хранители, – продолжил голос, звучавший настолько невинно, что захотелось выдать по носу чем-нибудь весомым.

Да, мне ещё учиться и учиться.

– Вообще-то ты должен магов в башне слушать, а не за мной следить, – буркнула я, чуть сдвинувшись на лавке, освобождая место. Пусть уже садится, раз пришёл. Буду делать вид, что пригласила.

Сильвен поспешил воспользоваться моей щедростью.

– Я вообще-то специально сбежала, чтобы подумать наедине с собой! – фыркнула я и скрестила руки на груди, изображая оскорблённую невинность. Вышло, наверное, так себе – с моим-то послужным списком.

Он только поднял бровь. Молча. Но выразительно. Очень выразительно. Настолько, что я тут же почувствовала себя лисой, застуканной с перьями на морде и курицей в зубах.

– И о чём же? – спросил он с невозмутимой вежливостью, глядя куда-то вдаль, где на волнах покачивались корабли. Солнце, небо, морская гладь – и Сильвен вписался в эту идиллию как-то слишком хорошо. Настораживало.

– О своём, – сквозь зубы процедила я, отвернувшись. Главное – не выдать, что о нём я тоже думала. Иногда. Немного. По касательной. Через полстраницы внутреннего диалога.

– М-м-м, как интересно, – отозвался он негромко. Но, Святой Корбо, как он это сказал… Нежно. Тихо. Без ухмылки. Без подколов. Почти шёпотом. Как будто в этих словах было что-то важное.

Я снова обернулась на него. Его взгляд был прикован ко мне. И в этих глазах не было ни тени насмешки – только тёплое, внимательное ожидание. Вот бы у меня были крылья – я бы улетела. Сразу. Потому что теперь всё становилось по-настоящему опасно. Для меня. Для моего рационального рассудка. И для моего бедного сердца, которое уже вовсю барабанило, будто решило сбежать через рёбра.

– Что же ты творишь, Софи? – так же тихо спросил он и… улыбнулся.

Улыбнулся. Мне. Сейчас. Прямо в лицо. Прямо в душу. Ага, а потом ещё чай нальёт и предложит остаться навсегда в его глазах, потому что уютно.

– Так говоришь, будто впервые улыбаюсь, – добавил он, и эта улыбка стала только шире. И теплее. И… опаснее.

Та самая. От которой внутри не просто бабочки – там уже массовая паника среди органов. Ноги обмякли (хорошо, что я сидела), желудок сделал кульбит, а сердце решило, что пора в обморок. Я вцепилась пальцами в лавку, пытаясь собраться.

Дохлая крыса! Дохлая крыса!

Стоило Сильвену чуть приоткрыть рот, как я, не раздумывая ни секунды, подалась вперёд и обеими руками захлопнула ему рот. Ладонями – крепко, как дверцу шкафа с грязным бельём перед внезапными гостями.

Глаза зажмурила, чтоб не видеть – ни поднятых бровей, ни смены голубого цвета зрачков на глубокий синий от возмущения, ни вообще ничего. Пусть сидит молча! Пока не начал говорить всякое, от чего у меня гарантированно случилось бы спонтанное самовозгорание от стыда. Я и так уже плавилась от стыда, как мороженое в летний день.

– Прости, – выдохнула я, чувствуя, как его дыхание касается моих ладоней. – Просто устала… вот и лезут всякие мысли. И, честно говоря, ты ведёшь себя… странно, – прошипела я, чуть не свернув себе язык от переживаний. Потом медленно приоткрыла один глаз и украдкой взглянула на него. Он был явно озадачен, но не зол. Слава Корбо. – Мне нужно побыть одной, понимаешь? Прогуляться, воздухом подышать. Ты можешь уйти?

Сильвен смотрел. Молча. А я делала вид, что не волнуюсь. Что меня это не трогает. Что не я вот-вот всхлипну прямо у него на глазах.

Пусть уходит. Быстро. Прямо сейчас. Пока я не сорвалась и не призналась, что хочу, чтобы он остался.

Телепат бережно коснулся моих рук и мягко отодвинул их в сторону. В этом движении было что-то одновременно простое и глубокое – как прикосновение летнего ветра, который касается кожи и тут же исчезает, оставляя после себя едва уловимое тепло.

– Ты же помнишь, что я слышу всё, что у тебя в голове?

Мои губы задрожали от отчаяния. Как же, забудешь тут. Ненавижу его эту магию.

– Не одна ты, – сказал Сильвен, опершись локтем свободной руки на спинку лавочки и подперев голову, не отрывая от меня взгляда. – Если хочешь, я могу посидеть рядом. Просто быть рядом, чтобы ты не оставалась одна. Молча.

– Нет, – вырвалось у меня сразу, и я осторожно убрала руки из его тёплых ладоней. Да кого я пытаюсь обмануть? – Мне и правда тревожно. Как думаешь, эта история с зельем, магией и хранителями скоро закончится?

– Сказать правду?

– Нет.

Мы замолчали. Просто сидели на лавочке в сквере, слушали, как поют птицы, и шумит море – то самое море, что Сильвен, к слову, терпеть не мог.

– Так, – телепат подозрительно прищурился, будто собирался раскрыть великую тайну, и скосился на меня. А я вжалась в лавочку, потому что вот это вот внезапное «так» явно не сулило ничего хорошего. – Мне тут мучает один любопытный вопрос.

Растянул интригу маг, наслаждаясь моим нервным ожиданием. Если что, я могу снова рот заткнуть! Сильвен улыбнулся.

– Расскажи-ка, кто этот странный старик в госпитале? И откуда у него мысли такие интересные? Только и делал, что думал о тебе и о том, как ты сбежала с магом на тайную помолвку, да ещё, цитирую «точно с дитём под сердцем»?

Я всё ещё крутила в руках одну из половинок палки, когда она вдруг выскользнула, сделал пару кувырков, словно я с горячей картошкой играла, и с шорохом упала в траву. Подпрыгнула, растерялась, опустилась на колени и потянулась за обломком, словно уронила фамильную реликвию, а не обычную кривую ветку. Это не важно! Главное, не смотреть на мага ни при каких условиях. О, ботинки у него красивые такие!

– А когда я заглянул к Леклеру…

– Ты с Леклером разговаривал?! – от неожиданности я поцеловала макушкой лавку и завыла. Да он развлекался! Точно!

– Знаешь, – Сильвен усмехнулся, – было очень забавно услышать, что ребёнок от меня… и ещё к тому же красавцем будет по мнению дамы с вареньем. По крайней мере, все, кто в госпитале был с ней согласились, когда я туда зашёл. Что скажешь в своё оправдание?

– Ничего, – я вернулась на лавочку покрасневшая до самых ушей и стала ломать несчастную деревяшку ещё яростнее. Ну а что? Я тут ни при чём. Сам в госпиталь припёрся, сам и наслушался. А вот за чужие быстрые языки и буйную фантазию отвечать я не собиралась.

А потом… потом я не выдержала и хрюкнула от смеха. Ну честное слово, стоило только представить: высокий, важный, весь из себя суровый мужчина, уверенно входит в госпиталь – а там старички, скучающие и считающие камни на стенах. И тут им, как манна небесная, повод: пришёл он. За ней. Началось брожение умов, буря фантазии, взлёт слухов – и всё это под тихий шепот: «А она, между прочим, с ним сбежала…»

А если он ещё и в кабинет Леклера вошёл, да с лицом, которое пугает даже дверные петли… И я уверена, что лицо были именно таким. И давай – расспрашивать и выяснять про меня.

– Ага, – мрачно подтвердил Сильвен, – я ещё имел оплошность не закрыть за собой дверь.

И меня снова прорвало. В какой-то момент я уже схватилась за живот, пытаясь уберечь себя от… ах да, родов!

– Повезло, что только ребёнком отделался, – я стряхнула с себя мелкие обломки пострадавшей палки и лукаво посмотрела на телепата.

– Отделались, – поправил он меня, поддаваясь моему настроению. А затем вздохнул так, будто до сих пор слышал за спиной старческий шёпот. – Мне повезло ещё, что я оттуда вообще вышел. Впервые так быстро бегал. Даже Сержио, когда мадам Люсиль его на вязание звала, не улепётывал с такой скоростью.

– Даже знать не хочу о чём они думали. Нет. Избавь меня.

– Мне одному мучаться с этим?

– Ага, – и я снова звонко засмеялась, прокручивая сцену снова и снова, чем, похоже, раздражала Сильвена. Или нет. Ай, всё равно. Это очень смешно.

Было.

Ровно до того момента, пока я снова не почувствовала взгляд спиной.

Глава 41 Надёжная форма доверия

Я села за стол. Дневник лежал передо мной – раскрытый и потрёпанный, как летопись, о которую точил когти дракон. Страницы его чуть загнулись, будто это они пытались заглянуть в меня, а не наоборот. И, клянусь богами, он точно насмехался. Особенно в тех строках, где я и впрямь записывала, что ела на завтрак и сколько в очередной раз выпила отвара от нервов.

Клянусь тебе, Рене, при следующей встрече за уши оттаскаю. С любовью, конечно. С искренней, пламенной любовью, выраженной в парочке подзатыльников. Кто её вообще просил лезть в мой дневник?! И уж тем более трепаться о нём на каждом углу, как будто это её мемуары. Впрочем, сестра никогда не была болтушкой, но в ту ночь всё же решила зачем-то ляпнуть Сильвену всё что думала про мой дневник.

Точно прибью.

Я взяла перо. Острие едва коснулось бумаги – и, конечно же, жирная клякса. Могла ли быть иная судьба у первой строчки? Наверное, нет.