Сперматозоид

– Ты им Ваня, еще раз расскажи. Я сама хочу понять, зачем нам этый Бозон? Что это вообще такое?

– Ученые, которые открыли бозон Хиггса, открыли новый источник неисчерпаемой энергии. Представь себе… и тут снова Ванька снова берет в руки два огурца.

– Это атом золота, – засмеялась тетя Мотя.

– Да, это атом золота. А теперь эти два атома должны столкнуться…

– Эй, Мотя, что стоишь, рот разинув, хватай огурец. – закричал дед Семен и весь народ дружно стал смеяться над моим Иваном. Смеялись все, считая, что мой Ванька ничего больше про этот самый Бозон не знает. А я краем глаза гляжу бабы, а народ приготовился уже расходиться по домам. И тут меня мысль осенила. А не выпить ли нам за этот Бозон Хрен… фу ты Хигса. Я и говорю народу:

Ванька бабы вспомнил! Вспомнил что в это день мы с ним расписались. Обнял меня и поцеловал нежно в щечку.

– Прости Маня – вспомнил. Это же отметить надо чай у нас с тобой юбилей.

Эх, бабы, да на моей душе, белые хризантемы распустились. Так мне хорошо стало, прямо спасу нет. Вытащила я самогона трехлитровую банку и столько же наливки вишневой. Подхватили мы все это с Ванечкой и к гостям вышли. Впереди мой Ванька словно герой идет.

– Гости наши дорогие, -говорю я соседям. А у нас с Ванечкой сегодня юбилей! Вместе мы уже двадцать лет. Отведайте дорогие гости нашего угощения.

Смотрела я бабы на гостей, на танкиста моего лихого и на глаза мои слеза горючая накатилась. Вспомнила, что прожила эти двадцать лет, как у Бога за пазухой. Ванька мой – вот она та частица мироздания! Вот та божественная плоть и тот бозон Хиггса, который ученые всего мира ищут. Господи! Я уже двадцать лет назад как открыла для себя эту божественную частицу. Я бабы серьезно говорю. За это открытие нам с Ванькой нобелевская премия положена. Ведь я поняла, что это бозон Хиггса, это не микроскопическая такая корпускула, выжатая из нейтрино, методом сталкивания в высокочастотном магнитном поле – это есть частица любови.

А Ванька мой поднял рюмку да говорит: – Чтобы не говорили эти профессора и академики, а частица всей вселенной и всего мироздания есть настоящая любовь. Так выпьем же за то, чтобы это Бозон Хиггса не имел нулевого значения, а был всегда положительный, как наша с Маней любовь.

Я бабы, прямо расплакалась. Ведь любит он меня мой танкист – ох как любит! Тут и дед Семен и Мотя как заорут в один голос – Горько! Горько!

И в эту секунду я почувствовала, как этот шальной бозон, проскочил от сердца моего Ванечки к моему. И мне стало мне бабы, так хорошо, как не было хорошо все эти годы.

А через девять месяцев, я пацана родила – три шестьсот. Ванька предлагал его Бозоном наз вать да передумали. Пусть будет Вовка. Так нашего Президента зовут…

Я катастрофа

Хочу знать, почему, многие бабы – везучие? Почему!? Почему у них есть всё: дорогие меха, квартиры, машины и яхты. Ну – всё! Или почти все! Почему они всю жизнь живут в вечном празднике? Почему они до гробовой доски карнавалят и голливудят, а мне достается в этой жизни всё самое плохое? Может я не под той звездой родилась? Может мой прадед был грешен и я расплачиваюсь за его прегрешения? Погляди на меня о, проходящий мимо путник! Пред тобой не просто женщина – а женщина неудача! Я женщина катастрофа! Я женщина ЧП!

Мое патологическое умение вляпываться на ровном месте в разные истории, – шокирует всех тех, кто меня знает! Я женщина – катаклизм! Я угроза всему миру! Если девиз ВДВ: «где мы там победа», то мой девиз «где я, там чрезвычайное происшествие»! Ни дня без приключений! Разбегайся народ – Люська в магазин идет! Меня, между прочим – Люся звать! Я уже не только боюсь выходить из дома, я боюсь тупо вставать с кровати.

Вот к примеру: Совсем недавно случилась со мной жуткая история. Дело было, в пятницу тринадцатого числа. Жара достала! Она была всюду: в квартире, на улице, в ванной, возле водоема. Бой в Крыму – Москва в дыму! Если вы думаете, что я иду такая вся в Дольче Габана загорелая, как шоколадка, – нет! Я приехала с озера – как тушка курочки гриль! Бери меня и кушай: окорочка, крылышки все чрезмерно аппетитно и обласкано солнцем. Впереди выходные, а культурной программы нет! Настроение – настоящий махито без соли и сахара! В душе – не просто зеленая тоска – жабы на фибрах моей души, как на листьях кувшинки расселись и квакают! Хотела доброе сегодня дело сделать – огурцы полить. А то они уже криком кричат: «Мамаша, если вы хотите нас кушать зимой, то поливайте нас летом. Иначе, мы не будем вам плодоносить». Плодоносить они не будут –видали фокус? А еще и эта – совесть во мне проснулась. Только зря проснулась! Лень выползла раньше. И говорит эта лень: «Люся, никого не слушай, у тебя болит голова, и вообще – наслаждайся жизнью, огурцы купишь на рынке, если эти зачахнут». Сердце успокоилось, душа обмякла и…

А тут – звонок! Звонит мой друг! Ну, с которым, только недавно я закрутила интересный роман. -«Люся срочно приезжай! Сегодня встречаюсь с коллегой из Филиппин, он практикует наращивание ногтей методом энергетического воздействия на подкорку головного мозга в условиях крайнего Севера». Если хочешь, такие ногти – жду!

И тут меня зацепило! Да! Я хочу такие ногти – да еще не в условиях Аравийской пустыни, а в условиях Крайнего Севера! Даже как-то прохладней стало, словно кондиционер включился! Решила еду! Встреча вечером в 21—00! Прямо как программа Время!

Времени еще куча! Какие на хрен огурцы – надо выглядеть на все сто!!! Бусики, трусики – это не про меня. Английский белоснежный костюм на фоне моего загара – это что-то! Прямо не Люся Холмогорова, а настоящая черная пантера Наоми Кэмпбелл. Шифоновый изумрудный платок на шею, в тон к моим босоножкам на 12см каблуке. В клатч помаду, зеркало и роскошь из прошлой жизни – 500 долларов купюрами по 10- так для понтов.

Звоню Сержу:

– Уже лечу!

Сообщаю ему, что выезжаю. Вылетаю из подъезда, а тут эти сидят – «члены комитета чести и совести нашего дома – бабушки старушки – ушки на макушке». Торможу с визгом горелой резины по кафельному полу! Подтягиваю юбку до самых… Ну вам, по пояс будет…. И словно на шарнирах дефилирую мимо – оставляю в их душах «приятные» воспоминания их бурной молодости. Охи и ахи, сопряженные со словами «тьфу -„шалава“», меня окрыляют, как «Ред бул». Я словно эдакая – шоколадка Найоми, гордо цокаю по подиуму, титановыми набойками и иду к своему надраенному до блеска «Мерседесу». Хлебом меня не корми – дай вот так вот повыпендриваться.

Включаю СД! Музыка орет! Я лечу на свидание – мне хорошо!!! Если бы на моем месте была бы другая, все было бы иначе, но сегодня на этом месте оказалась я, -девушка катастрофа. А это значит – жди Родина героя, а приключения мой ягодичный отдел! Началось! Чих-пых! Чих-пых! И мой «Мерин» стал жить какой-то своей жизнью, совсем отдаленной от моих девичьих планов. На все мои посягательства на педаль акселератора – он реагировал решительным отказом.

Серия крепких мужских выражений, и я как ошпаренная выскакиваю на улицу, с желанием увидеть, сдувшееся колесо, чтобы со всей силы пнуть его, как это делают брутальные техасские дальнобойщики. Обхожу машину, и о чудо – все у меня хорошо! Колеса на месте, мотор на месте, но как раз в этот момент, мимо меня пролетают две девятки. Из окон по торс голые, торчат веселые мальчишки, с флагами. Они орут:

«Спартак» чемпион!!!

Поравнявшись со мной – слышу:

«Ух! Глянь какая телка – тормози, знакомиться будем».

Сердце моё падает в пятки, а машины скрываются за поворотом. Сердце облегченно возвращается, наполняя меня радостью, словно летний ливень наполняет жизнью иссушенный засухой огуречник.

У меня, все в порядке – ура! Я – еду дальше… Отдохнувший «Мерин» оживает. Он вновь несет меня, как прежде, по бескрайним просторам моей необъятной Родины. Поднимаюсь в горочку и вижу. Картина маслом – приплыли! Девятки стоят поперек дороги, а мальчики приветственно мне машут флагами «Спартака», решая, что я разделю с ними радость их футбольных побед.

– «Ждут»! – громко вслух подумала я. Правая нога автоматически жмет на тормоз. Не поверила душа моим глазам. Ведь точно решили познакомиться, а не спросить, как пройти в библиотеку. «Ах, зачем мне эти роги у обочины дороги?» Визг тормозов, врубаю заднюю передачу и пилю до ближайшего поворота. Полицейский разворот и я уже ныряю под указатель – с красивейшим названием «Турляндово». Времени вагон. Решаю спрятаться и подождать, пока мальчики укатят искать себе других девочек.

Ждать развязки событий дело слабовольных духом. Азарт и страсть к приключением несет меня дальше по –проселку, ведущему в лес. «Мерин» послушно отматывает километры, а сердце стучит в такт к клапанам в предчувствии трагической развязки. Поворачиваю на грейдер, ведущий к шоссе. С каждым километром дорожная колея углубляется, и тут я понимаю, что точка не возврата пройдена уже километра три назад. Ужас охватывает меня. Бурные фантазии моей безвременной кончины разрывают мой разум. Я представляю, вместо себя сидящий в «Мерседесе», обглоданный дикими зверями скелет молодой и такой очаровательной женщины. Боже, как мне стало себя жалко! Слезы потекли по моим щекам, но внутренний голос твердо, сказал:

– «Утри сопли детка! Ты не привыкла отступать! Вперед, нас ждут великие дела и потрясения!»

Ползу, как сказал внутренний голос вперед и вижу, через ручеек мосток, а за мостком место для разворота. Останавливаюсь. Дырявя глиняную тропинку шпильками своих «лодочек», провожу рекогносцировку. «Мосток» жидковат, но другого нет. Кусок картона или фанеры вместо полноценных бревен. Что есть силы, давлю на газ и мой «Мерин», вырывая из-под колес остатки чахлой травы, несет меня через ручеек. Но не тут то было. Русская грязь, прочно вцепилась в колеса немецкого автопрома! Хваленый «Мерседес», учухался по самые не балуй….Ну вам по пояс будет, а ему по выхлопную трубу. Не хватило ему лошадиных сил проскочить этот водоем. Зад прочно увяз в черной и вонючей грязи. Жабы, увидев красный «Мерседес» в болоте, покатились со смеху.

– Дура! Дура! Дура! – стучу я по рулю своими кулачками. -Куда тебя черт несет, -спрашиваю я саму себя. Боже, где эти галантные рыцари!? Где эти брутальные ковбои? Где эти сизоносые местные трактористы? Почему они не летят спасать меня женственную и такую красивую, как Наоми Камбал?

Сообразив, что самостоятельно мне не выбраться, думаю. Думаю -хотя это слово можно было в данном случае не применять. Боже кого бы позвать на помощь? Вытряхиваю на соседнее сиденье содержимое сумочки. О, ужас, вспоминаю, что спасительный гаджет под названием телефон остался дома.

– Дура! Дура! Дура – ору я в ужасе, и опять бью кулаком по панели «Мерседеса», будто он в чем-то виноват. Откинула спинку сиденья, стараюсь сосредоточить мозг, на проблеме. Пять минут панического страха перед неизвестностью, заставляют меня включить остатки мозга. Напрягаюсь до потемнения в глазах. Хочу представить, как на моем месте поступил бы настоящий мужик, окажись он в лесу, вдали от цивилизации и понимаю. Не могу! Настоящий мужик никогда бы не попал бы в такую дурацкую ситуацию. Ну не поехал бы он в жись в эту «Турляндию», даже если бы все сомы и щуки в местных водоемах выползли бы на берег погреться на солнце.

И опять завыла. И опять внутренний голос:

– «Детка, помни – тебя спасет только трактор!»

Открываю дверь и опускаю свою лодочку в черную болотную грязь. С содроганием созерцаю, как мои туфли за 500 долларов погружаются в настоящую трясину.

Вот тебе Люся и юрьев день! Растягиваюсь в шпагате, словно жаба на вытяжке, только ласты в разные стороны. Отчаянно цепляюсь за руль, и волей силы, втягиваю себя в салон. Осмотрев ножку, понимаю, что моя лодочка за двести пятьдесят американских долларов утонула в этой гадкой жиже, как пробитый айсбергом «Титаник».

– А, а-а-а, – воплю я, и задрав юбку по самые стринги, и устремляюсь, ловить пока еще не уплывшую туфлю. Опускаю руки в жижу и в надежде шарю в поисках дна. Опять это предательский внутренний голос:

– «Детка, если бы твои руки были длинной, как твои ноги, то ты была бы похожа на шимпанзе».

– «Дура! Дура! Какая я дура», – говорю я себе и как Робинзон Крузо карабкаюсь на карачках в сторону заветного пятачка, словно на спасительный остров. По закону физики, грязь, вынутая из мест постоянного месторождения, имеет свойство на воздухе высыхать. И она начала сохнуть! Она начала покрывать мое тело страшной серой коркой. Она сушила мою кожу и стягивала её с такой силой, что мне показалось, что я засыхаю вместе с ней.

– Дура, – вновь говорю я себе и открыв Колу, решаю ей помыться. Осознание сладости и липкости пришло не сразу, а по мере увеличения количества мух и ос. Осы роем стали кружить надо мной, желая еще при моей жизни облизать остатки сахара. Пыль, поднятая ветром, превратила мой английский белоснежный костюм в серый замусоленный пиджак, привокзального бомжа. Как назло небо затянуло тучами. Где –то в дали блеснула молния и внутренний голос одновременно с раскатами грома, спокойно сказал:

– «Детка, как хорошо, что ты не полила огурцы».

Напялив, на себя пиджак, я закрыла машину и, шлепая босыми ногами по дороге, решаю идти за помощью. Но тут случилось страшное. Спинным мозгом я почувствовала, что кто-то ужасный следит за мной. «Шерсть» на моем теле встала дыбом, а по коже пробежали мурашки. Подняв палку, я резко обернулась и, что было сил, заорала:

– Только подойди ко мне – я тебя убью – гад!

Сохраняя самообладание я пошла дальше, раз от разу оглядываясь, чтобы во время отбить атаку. Я не знаю, кто это был. Был ли это зверь или человек, но я чувствовала, что он идет следом и даже дышит мне в затылок. Он хотел моей крови! Он, точно хотел моей плоти. Я резко оборачиваюсь, и махая палкой с закрытыми глазами иду в наступление, но он почему-то успевает спрятаться до того момента пока я не открою глаза. Мужественно держу себя в руках, я иду вперед. Дорога, кажется мне бесконечной. Сердце колотится, как у кролика. Мысленно я проклинаю себя за свое вечное желание покуролесить.

Стемнело! И тут я ощущаю, как сотни глаз смотрят на меня из лесной чащи. Еще мгновение и моё сердце взорвется от страха. Но в этот миг я слышу звук. Там в трехстах метрах от меня блеснул свет фар.

– «Беги детка», – говорит мне внутренний голос. И я не просто бегу – я лечу в строну света, махая по сторонам палкой, как бы отбиваюсь от стаи волков, которые преследуют меня. И мне везет. Не смотря на то, что трактор с мотором и на колесах, я догоняю его и даже умудряюсь постучать по кабине. Вижу восторг на лице местного механизатора, который видит перед собой перепуганную, покрытую коростой грязи женщину, да еще и с палкой. Я ведь не знала, что это был вор! Откуда мне было знать, что этот молодой мужчина по ночам ворует солому для своего племенного бычка, которого сдает в аренду для осеменения местных телок. Еще целых полчаса после того, как я вся такая в белом, стучу ему по кабине, мне приходится гоняться за ним с дрыном по полю. Догнала! Трактор заглох! Видно выдохся!

– Изыди сатана, – орет он и крестится, будто я нечистая сила.

– Стой, – ору я и замахиваюсь, чтобы в случае чего стукнуть его по ногам. –Ты кто такой?

– Я это, – заикается он. – Я соломы хотел немного бычку своему подгрести.

– Ах соломы, – переспрашиваю его я. –Тебя как звать – гребун ты соломенный?

– Меня Петро звать -Петя, – отвечает он робко как на допросе у следователя.

– А я Люська Холмогорова, – отвечаю я, и опускаю свое оружие.– Ты меня Петя, не боись! Я тебя бить не буду, ты живой мне нужен. У меня тут недалече «Мерседес» в грязи застрял. Помоги ты, одинокой женщине, и я дам тебе десять долларов.

– А чего не помочь. Бить не будете?

– А за что – говорю ему я.

– Ну, так за солому.

– Ах, за солому говоришь! За солому Петя, я тебя бить не буду.

Закрыв глаза, я прижимаюсь щекой к надежному мужскому плечу и в этот миг вспоминаю старинную песню. В такт тарахтению двигателя я тихо начинаю петь:

– Прокати, нас Петруша на тракторе, до околицы нас прокати…

Вскоре прибыли. Торчащий из грязи красный «Мерседес» даже в таком убогом положении выглядит вполне достойно. Он торчит в русском болоте, накренившись на левый бок. Я отважно бросаюсь, в самую глубину местной топи. Принимаю так сказать активное участие в его спасении. Стоя по колени в грязи держусь за значок «Мерседеса» на капоте, и жду, когда Петро меня из болота тянуть начнет.

А Петруша тем временем, крутит на поляне пятаки подобно Шумахеру. Он видно решает меня впечатлить своей колхозной брутальностью, чтобы потом флиртануть со мной на колхозном сеновале. Грязь летит из-под его колес, засыпая меня с головы до ног. Я ору, как угорелая так, что даже волки попрятались в болотах от страха.

– Ну что Люсьена, давай тяни трос! Будем твоего «Мерина» за яй… жябры тянуть.…

И тут до меня доходит: Боже у меня в автомобиле нет троса.

– Мерседес бабаньки – это такая машина, где трос немцами не был предусмотрен вообще.

Разве они не знали, что «Мерседесы» покупают не только арабские шейхи и крутые братки, но и экзальтированные русские дамы, для покорения грязевых месторождений. Это становится последней каплей моего терпения! На – чисто французском, с английским акцентом – я, громко высказываю Петруше все, что думаю о «ночных трактористах», подрабатывающих промыслом соломенного сбора. В Общем – мы умудряемся разругаться. Послав друг друга по пути наименьшего сопротивления – он бросает меня.

По мере того как задние фонари скрываются во мраке, я понимаю, что эту ночь мне придется провести в гордом одиночестве. Забравшись на задний диван, я поджимаю под себя ножки, и плачу, проклиная свою беспомощность.

Светает. Дождь, который так дразнил сверканием молний и грохотом грома так и не пошел. Выкурив, больше, чем вешу, мне хочется умереть – умереть в ту же секунду! Мечта о скоропостижной кончине на тот момент так и остается несбыточной мечтой. Стекла «Мерина» начинают дребезжать и на бугре появляется он – трактор.

– «Детка, твой мачо вернулся, – говорит мне внутренний голос.– Встречай принца спасителя.

Петруша прикатил без прицепа. Он стоит между двух фар, словно Терминатор, отправленный в прошлое, для моего спасения. Вытянув «Мерседес», на полянку, я с замиранием сердца проворачиваю ключ зажигания. «Мерин» хрюкает и, выплевывает из выхлопной трубы лягушек, которые успели уже там свить гнездо.

Но на этом мои приключения не заканчиваются. В сладостном предвкушении – огромного бутерброда с маслом и докторской колбасой я через час уже подруливаю к своему дому!!!

– Черт! черт! черт! – ору сама себе.

Около дома стоит машина моего бойфренда, который по всей вероятности ждет меня дома. Окидываю себя беглым взглядом в зеркало и с ужасом понимаю. Не будет мне прощения! Я сейчас похожа на трехсотлетнюю черепаху Тортилу вся в тине и болотной грязи, с камышами в волосах. Сделав, почетный круг, поворачиваю к огородам. Паркуюсь прямо рядом со своими грядками где еще вчера умирали мои огурцы и помидоры. Мою рожу из бочки протухшей водой и разложив сиденья, погружаю уставшее тело в сон. Долго ли, коротко ли я спала не знаю.

И тут бабаньки я проснулась! Машина под лучами солнца нагрелась, как микроволновка! Я похожа на куриный окорок – истекаю потом. Соседский петух сидит на капоте и ковыряет свои клювом остатки вчерашней грязи, стараясь найти какое-то экзотическое питание.

– Кыш гадина – говорю ему я, – спать не даешь! Давлю на клаксон. Петух в ужасе орет и махая крыльями, исчезает из поля моего зрения. С опаской осматриваюсь – никого. Смотрю на себя в зеркало и от ужаса крещусь левой ногой. На том месте, где вчера была неземная красота, сегодня появился кошмар, прилетевший на крыльях ночи.

– Бр – бр!

Завожу «Мерина» и подруливаю к дому. Бойфренд съехал – так и не дождавшись.

– Думаете бабы – это был конец моих неудач? Нет! Нет! И нет! Это было начало третьей серии!

Утро суббота! Как водится по субботам в соседнем подъезде – свадьба! Толпа ротозеев, гостей ждет, когда выйдет целомудренная невеста. А тут я такая местная Наоми Камбал!

Дыр, дыр, дыр – урчит мой «Мерседес» оторванным глушителем и все внимание переключается не на молодого жениха на белом Мерседесе, а на меня!!!

– Ну что глаза вылупили – не видели женщину катастрофу, – говорю я, и хлопнув дверкой, направляюсь домой. В душе тошно, словно всю ночь в ней гадили кошки.

Мертвая тишина заставила мой слух напрячься. Кажется, что в траурной скорби замолкли даже птицы. Вся в солидоле, грязи, босая, с одной туфлёй в руке – я гордо прохожу мимо «комитета чести и совести нашего дома». Я хочу услышать хоть слово, но старушки съежившись, молчат- молчат- черт побери! Гробовая тишина поражает меня до самых печенок и лишает повода для скандала. Нервы на пределе!

Скидываю с себя одежду, я хватаю раскалившейся докрасна, телефон. Выслушиваю. С той стороны провода слышу какой-то бред. В нервах кидаю трубу. Оправдываться, нет сил. Вспоминаю сказку о бременских музыкантах:

«Последним вышел петух, изрядно ощипанный, но не побежденный» – говорю я сама себе под нос и переваливаю свое тело через борт в ванную. Из последних сил дотягиваюсь до крана. Кручу, но из него доносится лишь жалкое свинячье хрюканье.

Апофеоз.

Теряя силы, я опускаюсь на дно. Хочется реветь! Хочется рвать на себе волосы! Хочется выть собакой, которая потеряла хозяина! Казалось что вот – вот и я, намылив шнурок, затяну его на своей шее. Силы оставляют меня и я медленно сворачиваюсь в позу вареной креветки.

В какое-то мгновение кран торжественно хрюкает, плюется, и живительная влага начинает возвращать меня к жизни.

Майский жук

Что ржете!? Что синяка не видели!? А это – это из-за любви! Что поделать, любовь она такая – любого мужика до шизофрении доведет. Вот и я чуть не погиб из-за этой любви. И все из-за неё родимой.

Я с Манькой Кукуевой встретиться договорился, ну на предмет размножения. Весна красна пришла – соловьи по кустам курлыкают. Черемуха цветет. Жуки майские, словно бензовозы по небу летают. Жужжат так, аж страшно становится. А тут, как назло «Спартак» и Динамо в футбол в телевизоре играют. Взял пузырь, сижу – футбол смотрю, да от волнения лекарство принимаю, за «Спартак» болею. Я всегда за «Спартак» болею. А за кого еще болеть, если не за «Спартак»? Сижу – болею, совсем забыл, что меня Манька Кукуева в соседней деревне за околицей ждет. И вот стоит моя зазноба на краю села вся в ожидании. Комаров веником отгоняет и кукует.

– Ку-ку, ку-ку! Ну, типа самца она таким образом подзывает. По роже, да по ногам веткой березовой хлещет, будто в бане моется. Ждет… Любви безграничной хочет…

– Ку-ку! Ку-ку! Ну, это типа кукушка над ней издевается – дразнит, а эта ей отвечает. Не зря ей в Малых бобрах прозвище дали Кукуиха…

Я футбол досмотрел, пузырь допил, и уже было хотел спать лечь, как вдруг ко мне брат приехал. «Ява» у него. Он у меня типа такой деревенский байкер.

– Эй, Сенька! (это меня так зовут) Эй, Сенька, – орет, – тебя Кукуиха за околицей в Малых бобрах ждет. Просила передать, что у тебя еще десять минут есть.

И тут до меня дошло. Вспомнил я, что у меня сегодня с Манькой первое свидание на сеновале. Любовь из меня, как рванет, словно наступательная граната. Сердце в клочья – жах! Да как загудит мать его ети – как пожарный насос. Кровь по шлангам как попрет, у меня даже глаза, как у рака вылезли. Так мне любви захотелось, что алкоголь в моем организме прямо без следа перегорел – будто я и не пил ничего. Схватил с гвоздя картуз. Надел пижнак с карманами, чтобы было куды семечки класть. Кирзовые сапоги, да к брату на заднее сиденье, как на коня вскочил.

– Гони, – ему кричу. -Давай Колян, гони! Любовь мою комары жруть до самых костей – спасать надо!

По дороге к Канонихе за самогоном заехали, чтобы тело Маньки дезинфицировать от возможного поражения малярийной инфекцией. Ну, так нам наша фельдшериха Светка -Пипетка говорила во время лектория. Я тоды четко запомнил – что во избежание поражением вирусом малярии, необходимы профилактические процедуры по наружной и внутренней обработке организма спиртосодержащими жидкостями.

Во! У нас вокруг Малых и Больших бобров (это в нашем колхозе деревни такие) кругом сплошные болота. Ну, эти самые бобры и нарыли их. Где лес был, теперь прямо настоящие топи. А комаров просто жуть и все как один малярийные. Прямо по кулаку.

Несемся мы в Малые бобры благо недалече – километров пять будет.

– Гони Колян, – кричу я брату, – Маня моя погибает – любви хочет.

Ехал как-то с братом на мотоцикле. Брат в шлеме, а я сзади. Скорость сто. И вот я решил на дорогу посмотреть. Откуда вылетел такой «телец» я не успел увидеть, но удар был такой, будто мне электричка на полном ходу в глаз попала. Я с мотоцикла слетел, будто меня на нем не ехало. Метров пятьдесят на заднице по грунтовке прокатился. После того дня спасения я две недели гематому носил величиной с ладонь. Теперь, как вижу майских жуков, бью их совковой лопатой, чтобы жизнь они мне не портили…