Основы истории философии. Том 1. Античная философия – от досократиков до неоплатонизма

Первый период греческой философии

Дософистская философия или господство космологии

§10. Четыре основных раздела первого периода греческой философии

К первому периоду греческой философии относятся:

1) старшие ионийские натурфилософы,

2) пифагорейцы,

3) элеаты,

4) младшие натурфилософы.

Ионийские физиологи, в соответствии с племенным характером ионийцев, обращённые к чувственному явлению, исследуют материальное начало вещей и способ их возникновения и исчезновения.

Пифагорейцы и элеаты, учения которых распространялись преимущественно среди греков дорического племени, особенно в Нижней Италии, направляют свою спекуляцию на идеальное начало; пифагорейцы находят его в числе и форме, элеаты – в понятийном единстве бытия.

Младшие натурфилософы, под влиянием противопоставления элейской спекуляции старой натурфилософии, предпринимают попытки примирения.

У последних представителей натурфилософии уже намечается переход к следующему периоду, особенно в учении Анаксагора о самостоятельном существовании Νοῦς (Ума) и мироустрояющей силе божественного духа.

Источники:

– H. Ritter, Geschichte der Ionischen Philosophie, Berlin 1821.

– Chr. A. Brandis, Über die Reihenfolge der Ionischen Physiologen, in: Rhein. Mus. III, S. 105 ff.

– K. F. Hermann, De philosophorum Ionicorum aetatibus, Göttingen 1849.

– Ed. Röth, Geschichte unserer abendländischen Philosophie, 2. Bd.: Griech. Philosophie. Die ältesten Ionischen Denker und Pythagoras, Mannheim 1858.

С идеальностью космологических принципов у пифагорейцев и элеатов связано то, что уже у первых зачаточно развивалась этика, а у вторых – диалектика.

Однако всё же не следует (вслед за Шлейермахером) усматривать в этике и диалектике основную характеристику этих философий; они, подобно ионийской спекуляции, по существу являются космологией, и лишь из способа, каким они пытаются решить космологическую проблему, вытекает этическая и диалектическая тенденция.

Пифагорейцы разработали не этику, а лишь математико-философское рассмотрение природы в научной форме, а элеаты не создали теории диалектики.

§11. Древние ионийские натурфилософы в целом

Философия старших ионийских физиологов есть гилозоизм, то есть предположение о непосредственном единстве материи и жизни, так что материя по своей природе причастна жизни, а жизнь необходимо связана с ней.

К этому ряду развития принадлежат:

– с одной стороны, Фалес, Анаксимандр и Анаксимен, у которых главный акцент падает на материальную первооснову,

– с другой – Гераклит, у которого основное значение имеет процесс становления, возникновения и исчезновения.

Источники:

– Rudolf Seydel, Der Fortschritt der Metaphysik unter den ältesten Ionischen Philosophen, Leipzig 1861.

Для оправдания включения Гераклита в этот первый ряд развития см. ниже §§15 и 22.

§12. Фалес из Милета и Гиппон

Фалес Милетский, происходивший из финикийского рода, родился около 35-й Олимпиады (640 г. до н. э.), Аристотель называет его родоначальником ионийской натурфилософии (а тем самым и всей греческой философии вообще).

Его основное натурфилософское учение гласит: Всё произошло из воды.

Также позднейший философ Гиппон из Самоса или из Регия, физик времён Перикла, который, по-видимому, некоторое время жил в Афинах, видел в воде или во влажном начало всех вещей.

Литература о Фалесе:

– J. H. Müller (Altdorf 1719),

– Dederlin (1750),

– Ploucquet (Tübingen 1763),

– Harles (Erlangen 1780—1784),

– Flatt (De theismo Thaletis Milesio abjudicando, Tübingen 1785),

– Georg Friedrich Daniel Goess (Über den Begriff der Geschichte der Philosophie und über das System des Thales, Erlangen 1794).

Литература о Гиппоне:

– Schleiermacher (Untersuchung über den Philosophen Hippon, gelesen in der Berliner Akademie der Wissenschaften am 14. Februar 1820, abgedruckt in Schleiermachers sämtlichen Werken, Abteilung III, Band 3, Berlin 1836, Seiten 408—410),

– Wilhelm Uhrig (De Hippone atheo, Gießen 1848).

Время жизни Фалеса может быть определено тем, что он (как мы должны предположить, на основании девятнадцатилетнего периода, открытого восточными народами благодаря непрерывным наблюдениям) предсказал солнечное затмение, случившееся во время правления лидийского царя Алиатта (Геродот I, 74).

По вычислениям Ольтманна (Abhandlungen der Berliner Akademie der Wissenschaften, 1812—1813), оно произошло в 609 году, а по Цеху (Astronomische Untersuchungen der wichtigeren Finsternisse, welche von den Schriftstellern des klassischen Altertums erwähnt werden, Leipzig 1853) – 27 мая 585 г. до н. э.

Фалес не оставил письменных трудов; по крайней мере, Аристотелю они не были известны, и он говорит о его учениях лишь на основании сообщений других и предположительно о его аргументации.

Аристотель говорит в Метафизике I, 3:

«Из тех, кто первым философствовал, большинство признавало лишь материальные первоначала, и среди них Фалес, родоначальник этого направления (θαλῆς ὁ τῆς τοιαύτης ἀρχηγὸς φιλοσοφίας), [считал началом] воду. Вероятно, он почерпнул это воззрение из наблюдения, что пища всех вещей влажна и что само тепло возникает из влаги и ею поддерживается жизнь – ибо то, из чего всё возникает, есть его начало – а также из того, что семя по природе влажно; началом же того, что делает влажное влажным, является вода».

Там же и в De caelo II, 13 Аристотель сообщает, что Фалес представлял Землю плавающей на воде.

В трактате «О душе» (I, 2) сказано:

«По Фалесу, магнит обладает душой, поскольку притягивает железо».

Там же (I, 5):

«Фалес полагал, что πάντα πλήρη θεῶν εἶναι („всё полно богов“)».

(Что мирозданию присуща душа, Аристотель в данном месте не приписывает как учение Фалеса, а лишь предположительно замечает, что, возможно, подобное воззрение стало основанием для его веры во всеприсутствие богов.)

Неисторичным является изложение Цицерона в трактате «О природе богов» (I, 10):

«Фалес Милетский утверждал, что вода – начало всех вещей, а Бог – тот разум, который формирует всё из воды»,

поскольку этот дуализм, противоречащий античному гилозоизму, согласно прямому свидетельству Аристотеля («Метафизика» I, 3), не принадлежит ни одному из древних физиологов, а появляется лишь у (Гермотима и) Анаксагора.

Фалесу также приписывают геометрические теоремы: равенство углов при основании равнобедренного треугольника, конгруэнтность сегментов круга, разделённых диаметром, а также теоремы о подобии треугольников (Прокл к «Элементам» Евклида I, стр. 17 и далее).

Причина, по которой, согласно Аристотелю, философия начинается с Фалеса, заключается в научной тенденции, проявившейся в его попытке объяснения мира, в отличие от мифологической формы, на которой остановились древние поэты и отчасти ещё Ферекид.

О Гиппоне (которого Кратин высмеял в «Панонтах» – согласно схолиям к «Облакам» Аристофана (96), обнаруженным Т. Бергком в «Commentationes de reliquiis comoediae Atticae», Лейпциг, 1838) Аристотель упоминает редко и без почтения. Он называет его «грубым мыслителем» (φορτικότερον, «О душе» I, 2) и полагает, что из-за простоты его ума (διά τὴν εὐτέλειαν αὐτοῦ τῆς διανοίας) его едва ли можно причислить к философам («Метафизика» I, 3).

§13. Анаксимандр из Милета

Анаксимандр из Милета, родившийся около 42-й Олимпиады, 2-й год (= 611 г. до н. э.), первым из греков написал философский труд о природе. Он учил:

«Из чего вещи возникают, в то же самое они и должны погибнуть, как того требует справедливость; ибо они должны платить друг другу пеню и возмездие за свою несправедливость согласно порядку времени».

Анаксимандр первым явно называет материальное первоначало «архэ» (ἀρχή). В качестве такового он полагает качественно неопределённую (и количественно бесконечную) субстанцию – ἄπειρον («Беспредельное»). Из него первоначально выделяются элементарные противоположности: тёплое и холодное, влажное и сухое, так что подобное соединяется с подобным. Благодаря вечному круговому движению возникают бесчисленные миры и небесные божества как сгущения воздуха, в центре которых покоится цилиндрообразная Земля, неподвижная из-за равного расстояния от всех точек небесной сферы. Земля сформировалась из первоначально жидкого состояния. Из влажного под влиянием тепла в процессе постепенного развития возникли живые существа. Даже сухопутные животные первоначально были подобны рыбам и лишь с высыханием земной поверхности приобрели современный облик. Душу Анаксимандр, по-видимому, называл «воздухообразной».

(Шлейермахер, «Об Анаксимандре», доклад в Берлинской академии наук 11 ноября 1811 г., напечатан в III отделе, том 2 собрания сочинений, Берлин, 1838, стр. 171—206.)

Дата рождения Анаксимандра установлена на основании указания Аполлодора (у Диогена Лаэртского II, 2), что на второй год 58-й Олимпиады (547 г. до н. э.) ему было 64 года, откуда вычисляется год его рождения – 42-я Олимпиада, 2-й год (611 г. до н. э.). Он занимался астрономией и географией, первым создал географическую карту (согласно Эратосфену у Страбона I, стр. 7) и небесный глобус (σφαῖρα, Диоген Лаэртский II, 2), а также, вероятно, изобрёл солнечные часы (γνώμων) (Диоген Лаэртский II, 1) или, скорее, поскольку они уже использовались у вавилонян (Геродот II, 109), познакомил с ними греков и ввёл их в Лаконии. Из его сочинения сохранилась следующая фраза (переданная, вероятно, пересказчиком в косвенной речи у Симпликия к «Физике» Аристотеля, л. 6 A):

«Из чего вещи возникают, в то же самое они и должны погибнуть, как того требует необходимость; ибо они должны платить друг другу пеню и возмездие за свою несправедливость согласно порядку времени».

(При этом определённое индивидуальное существование само по себе предстаёт как несправедливость [ἀδικία], искупаемая гибелью.)

С ἄπειρον Анаксимандра связано несколько спорных вопросов. Важнейший из них – следует ли понимать его как смесь всех определённых элементарных веществ, из которой механически выделяются отдельные объекты (как полагает Риттер), или как простую, качественно неопределённую субстанцию (как считают Гербарт и большинство современных историков). Свидетельства Аристотеля скорее поддерживают первую точку зрения. В «Физике» (I, 4) он говорит:

«Одни полагают, что противоположности, содержащиеся в Едином, выделяются из него (как говорит Анаксимандр), равно как и те, кто признаёт множество, – например, Эмпедокл и Анаксагор».

Толкование этого места, согласно которому к слову «содержатся» мысленно следует добавить «потенциально», весьма рискованно, поскольку противопоставление заключается во взгляде (Анаксимена и других натурфилософов), что благодаря сгущению и разрежению из Единого возникает многообразие, где, конечно, и потенциально это многообразие заключено в Едином и выделяется из него. Поэтому учение Анаксимандра можно противопоставить как иное лишь в том случае, если он предполагал, что из Единого выделяются уже реально существующие, но хаотически смешанные различные вещества.

Кроме того, Аристотель в «Метафизике» (XII, 2) прямо говорит:

«И это Единое Анаксагора… и смесь Эмпедокла и Анаксимандра».

Также Аристотель в «Метафизике» (I, 8, §19—20, изд. Швеглера), по-видимому, приписывает предположение о качественно неопределённом ἀόριστον лишь более поздним, после-анаксагоровским философам (прежде всего платоникам). Однако слова Теофраста у Симпликия (к «Физике» Аристотеля, л. 88), что если смесь, принимаемую Анаксагором, понимать как единую, неопределённую по виду и величине субстанцию, то возникает ἄπειρον, подобное анаксимандровскому, решительно поддерживают вторую точку зрения. Только она соответствует и системной последовательности. Ведь согласно первой точке зрения, помимо смеси потребовался бы νοῦς (разум), который, однако, Анаксимандр не признаёт; его гилозоизм явно подтверждается Аристотелем («Физика» III, 4), где сказано, что он учил, будто само ἄπειρον есть божественное, всё объемлющее и всем управляющее.

Вероятно, следует предположить, что Анаксимандр так же мало высказывался с полной определённостью о природе своего ἄπειρον, как Гесиод – о природе своего Хаоса, и этим, возможно, объясняется противоречивость свидетельств Аристотеля.

Второй спорный вопрос заключается в том, является ли ἄπειρον Анаксимандра промежуточной сущностью между воздухом и водой, как полагали древние комментаторы Аристотеля, или нет. Аристотель говорит (De coelo III, 5), что все, кто постулирует такую промежуточную сущность, выводят из нее вещи посредством сгущения (πύκνωσις) и разрежения (μάνωσις); однако Анаксимандру он (Phys. I, 4) прямо отказывает в принятии этого процесса возникновения; следовательно, он не мог рассматривать его ἄπειρον как такую промежуточную сущность, тем более если, согласно вышесказанному, оно считалось у него μιγῆ. (Кто были те, кто постулировал промежуточную сущность между водой и воздухом, а также те, кто (согласно Phys. I, 4) постулировал промежуточную сущность между воздухом и огнем, неизвестно; однако, вероятно, следует согласиться с Целлером, что речь идет о более поздних физиологах, чье учение развилось из учения Анаксимена.)

§14. Анаксимен из Милета

Анаксимен из Милета, младший современник Анаксимандра и, возможно, его личный ученик, в качестве первоначала поставил воздух и выводил из него посредством сгущения (πύκνωσις) и разрежения (μάνωσις, ἀραίωσις) огонь, ветер, облака, воду и землю. Земное тело, имеющее форму плоского цилиндра, удерживается воздухом. «Как наша душа, будучи воздухом, скрепляет нас, так дыхание и воздух объемлют весь космос».

Также живший в V веке до н. э. философ Диоген Аполлонийский видел в воздухе первоначальную сущность и имманентную основу вещей. То же самое утверждал и Идей из Гимеры.

Литература:

– Шлейермахер, «О Диогене Аполлонийском», прочитано в Берлинской академии наук 29 января 1811 г., напечатано в Werken, Abth. III, Bd. 2, Berlin 1838, S. 149—170.

– Панцербитер, Diogenes Apolloniales, Lips. 1830.

Аполлодор (согласно указанию Диогена Лаэртского II, 3) относил рождение Анаксимена к 63-й Олимпиаде (528—524 гг. до н. э.). Однако, возможно, здесь время рождения смешано с периодом расцвета. Диоген Лаэртский называет его (там же) учеником Анаксимандра. Диалект его сочинения (по тому же источнику) был чистым ионийским.

Аристотель свидетельствует (Metaph. I, 3): «Анаксимен и Диоген считают воздух первичнее воды и ставят его в качестве первоначала выше всех других простых тел». (Очевидно, речь идет именно об атмосферном воздухе, а не о какой-либо «сверхчувственной» субстанции.) Однако Анаксимен, в соответствии со своим гилозоистическим воззрением, мыслил этот воздух, несмотря на его материальность, одновременно одушевленным. Из его сочинения сохранилось изречение (у Стобея, Eclog. phys., p. 296):

ὅσον ἡ ψυχὴ ἡ ἡμετέρα ἀὴρ οὖσα συγκρατεῖ ἡμᾶς, καὶ ὅλον τὸν κόσμον πνεῦμα καὶ ἀὴρ περιέχει.

(«Как наша душа, будучи воздухом, скрепляет нас, так дыхание и воздух объемлют весь мир». )

Согласно единодушным свидетельствам послеаристотелевских источников, Анаксимен считал этот воздух бесконечным по протяженности, так что мы можем применить к нему слова Аристотеля (Phys. III, 4):

ὥσπερ φασὶν οἱ φυσιολόγοι, τὸ ἔξω σῶμα τοῦ κόσμου, οὗ ἡ οὐσία ἡ ἀὴρ ἢ ἄλλο τι τοιοῦτον, ἄπειρον εἶναι.

(«Как утверждают физиологи, внешнее тело космоса, чья сущность есть воздух или нечто подобное, бесконечно». )

Из воздуха Анаксимен выводил вещи через πύκνωσις и μάνωσις (или ἀραίωσις), и, согласно Теофрасту (у Симпликия, ad Ar. phys., fol. 32), он, «по-видимому, первым установил это определение». Хотя Аристотель (Phys. I, 4; De coelo III, 5) приписывает этот процесс тем физиологам, которые в качестве первоначала постулировали воду, огонь или промежуточную сущность между огнем и воздухом либо между водой и воздухом, он, вероятно, имел в виду главным образом более поздних мыслителей. От Фалеса у него не было письменных трудов, и вряд ли он мог знать о подобном учении с его стороны иным путем.

Прогресс Анаксимена по сравнению с его предшественниками можно усмотреть, во-первых, в учении о πύκνωσις и μάνωσις, а во-вторых, в том, что он в качестве первоначала поставил не несовершенное и неразвитое существо, а такое, которое по своей природе могло считаться высшим. На этом пути Гераклит, избрав огонь, сделал еще один шаг вперед.

Об Идее из Гимеры мы знаем только из места у Секста Эмпирика (Adv. Math. IX, 360), где он упоминается вместе с Анаксименом и Диогеном.

От сочинения Диогена Аполлонийского (с Крита) сохранились некоторые фрагменты, собранные Панцербитером. Учение Диогена, по-видимому, следует рассматривать как попытку сохранить гилозоистическую позицию перед лицом дуализма Анаксагора и одновременно углубить ее. Если Диоген объявляет воздух наиболее тонким, но при этом выводит остальное через сгущение и разрежение, то это явно не означает, что сама изначальная воздушная субстанция разрежается, а лишь то, что процесс образования вообще основан на πύκνωσις и ἀραίωσις, так что первое должно предшествовать второму, подобно тому как у Гераклита «путь вниз» (ὁδὸς κάτω) следует за «путем вверх» (ὁδὸς ἄνω).

§15. Гераклит Эфесский

Гераклит из Эфеса, вероятно, младше Пифагора и Ксенофана, которых он упоминает и критикует, но старше Парменида, который, в свою очередь, ссылается на него и, полемизируя с ним, пришел, кажется, к своему метафизическому принципу. Он придал наиболее резкое выражение представлению о непрерывном процессе, заложенному в ионийских учениях, через свою доктрину становления и всеобщего течения вещей. В качестве субстанциального первоначала Гераклит поставил эфирный огонь, который он одновременно рассматривал как всеведающий и управляющий божественный разум. Все обменивается на огонь, и огонь – на все в двойном процессе: «пути вниз», ведущем от огня (который отождествляется с чистейшим воздухом) к воде и земле, а тем самым – к смерти, и «пути вверх», возводящем от земли и воды к огню и жизни. Обе стороны этого двойного процесса повсюду переплетены. Всё тождественно и нетождественно. «В одну и ту же реку мы вступаем и не вступаем». «Всё течет». Конечные вещи возникают из божественного первоогня через борьбу и вражду, но к нему же возвращаются через согласие и мир. Так божество, играя, бесчисленное множество раз строит мир и позволяет ему в назначенный срок воспламениться, чтобы вновь и вновь возводить его заново.

Гераклитовец Кратил, учитель Платона в Афинах, довел тезисы Гераклита о всеобщем течении до крайности.

Литература:

– Шлейермахер, «Гераклит Темный из Эфеса», изложенный по фрагментам его сочинений и свидетельствам древних, в: Wolf’s und Buttmann’s Museum der Alterthumswissenschaft, Bd. I, 1807, S. 313—533; перепечатано в Schleierm. sämmtl. Werken, Abh. III, Bd. 2, Berlin 1838, S. 1—146.

– Як. Бернайс, Heraclitea, Bonn 1848; Гераклитовские штудии, в: Rhein. Mus., N. F., VII, S. 90—116, 1850; Новые фрагменты Гераклита, там же, IX, S. 241—269, 1853.

– Ферд. Лассаль, Философия Гераклита Темного из Эфеса, 2 тома, Berlin 1858.

– А. Гладиш, Гераклит и Зороастр, Leipzig 1858.

Гераклит происходил из знатного эфесского рода. Почетную должность βασιλεύς, передававшуюся в роду Кодридов Андрокла, основателя Эфеса, он, как говорят, уступил своему брату. Его аристократизм, усилившийся после изгнания его друга Гермодора, дошел до самой горькой ненависти к демосу. (О Гермодоре см. Целлер, De Hermodoro Ephesio et de Hermodoro Platonis discípulo, Marb. 1859.)

Прозвище ὁ σκοτεινός («Темный») впервые встречается в псевдо-аристотелевском сочинении De mundo (c. 5); однако уже сам Аристотель отмечает, что синтаксическая связь его слов не всегда легко уловима. Сократ, говорят, сказал, что для понимания его сочинения нужен «делосский (искусный) пловец».

Время расцвета Гераклита, согласно Диогену Лаэртскому IX, 1 (вероятно, следующему Аполлодору), приходится на 69-ю Олимпиаду (504—500 гг. до н. э.). Уже Эпихарм (жизнь которого, по Леопольду Шмидту, Quaest. Epicharm., Bonn 1846, протекала между 556 и 460 гг. до н. э.) учитывал его учение.

То, что Парменид в своей полемике опирался на идеи Гераклита и явно ссылался на определенные его положения и выражения (особенно на учение о совпадении противоположностей и о самовозвращающейся гармонии мира, которую Гераклит сравнивал с формой лука и лиры), было убедительно показано Штейнартом и Бернайсом.

Согласно этому историческому соотношению, несостоятельным является предположение некоторых современных исследователей, что учение Гераклита возникло из стремления объединить резко разграниченные элеатами (а именно, в первую очередь, Парменидом) противоположности: бытие и небытие. Гераклит исходил не из абстрактного понятия становления как единства бытия и небытия, которое затем лишь воплотилось бы у него в физическое воззрение, но изначально был гилозоистом; ближайший импульс он, вероятно, получил от Анаксимена, а затем самостоятельно развил свое учение. Верно лишь то, что у него больший акцент падает на процесс, чем у его предшественников, что связано также с природой элемента, который он считал первоначалом. Только осуществленный Парменидом переход к понятию бытия сделал возможным выделить из гераклитовского представления о потоке превращений огня понятие становления. Эта абстракция является работой мысли, которую выполнил не сам Гераклит, но лишь Парменид и Платон в критике гераклитизма. Аристотель, поскольку он действует как доксограф, просто ставит Гераклита в один ряд с более ранними ионийцами, даже не выделяя действительно существующее различие в способе воззрения, когда (Metaph. I, 3) после указаний о первоначале Фалеса, Анаксимена и Диогена продолжает: Ταῦτα μὲν οὖν καὶ τοσαῦτα περὶ τῶν ἀρχῶν εἰρήσθω τοῖς πρότερον («Пусть это и в таком объеме будет сказано о началах у прежних философов»).

Платон в «Софисте» (242 d), после того как речь шла о древних ионийцах и элеатах, говорит: Ἰδὴ δὲ καὶ Σικελιώτης τις ὕστερον μοῦρα («Но вот и некий сицилиец появился позже»). Либо Платон хочет этим указать, что сицилийское учение, то есть учение Эмпедокла, является более поздним, чем ионийское, то есть учение Гераклита, либо (что менее вероятно) что оба они позднее, чем элейское, в каковом последнем случае он, вероятно, имеет в виду лишь: позднее, чем учение о единстве у Ксенофана.

Противопоставление, в котором Гераклит стоит по отношению к общим воззрениям толпы и ее вождей, поэтов, касается (помимо политической позиции), вероятно, главным образом, учения о богах. Толпа, преданная простому политеизму, ничего не знает о едином всеуправляющем божественном огненном духе. «Ἓν τὸ σοφόν: ἐπίστασθαι γνώμην, ἥτε οἱ ἐγχυβερνήσει (ἥτε οἴα κυβερνᾷ ἢ ἥτε οἰακίζει ἢ κραδαίνει?) πάντα διὰ πάντων» («Единое мудрое: познавать мысль, которая всем управляет (или: которая правит, или направляет, или приводит в движение?) всё через всё»). Эту γνώμη, этот вечный λόγος люди не знают: «τοῦ λόγου τοῦδ᾽ ἐόντος ἀεί, ἀξύνετοι ἄνθρωποι γίγνονται» («Хотя этот логос существует вечно, люди остаются непонимающими»).

То, что учение о периодическом растворении мира в огне (ἐκπύρωσις) уже принадлежит Гераклиту, Шлейермахер безосновательно подвергал сомнению.

Согласно положению Гераклита «πάντα ῥεῖ» («всё течет»), Платон в шутку называет гераклитовцев (Theaet. 181 A) «τοὺς ῥέοντας», одновременно с укором указывая на их непостоянный нрав, который делает невозможной с ними какую-либо серьезную философскую дискуссию. Кратил, учитель Платона, превзошел положение Гераклита о том, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, своим утверждением, что этого нельзя сделать даже один раз (Arist. Metaph. IV, 5), – крайность, крайним следствием которой, как указывает Аристотель, было то, что Кратил, по-видимому, считал, что ему больше не следует ничего говорить, а только двигать пальцем.

Второй раздел: пифагореизм

§16. Пифагор Самосский

Пифагор Самосский, сын Мнесарха, родился около 49-й Олимпиады, 3-й год (582 г. до н. э.), по некоторым сведениям, ученик Ферекида и Анаксимандра и знакомый с учениями египетских жрецов, основал в Кротоне в Южной Италии, где поселился в 62-ю Олимпиаду, 4-й год (529 г. до н. э.), этико-политический и одновременно философско-религиозный союз. С достоверностью к нему самому можно отнести только учение о переселении душ и основание математико-теологической спекуляции, а также установление определенных религиозных и нравственных предписаний.

Первым пифагорейцем, изложившим философскую систему школы в письменном виде, был Филолай, современник Сократа.