Хорошая примета

Чернобровый приложил к глазам ладонь козырьком и сощурился:

– Так вы у ведуньи своей спросите, она подтвердит! Что-то я ее, кстати, не вижу… Приболела?

Данияр хлопнул себя по лбу и посмотрел на краснеющего от ярости Белогора:

– Ничего личного, брат, но седьмой под юбки отправится первым.

– Не возражаю, – кивнул Белогор.

У скамейки соперников послышалось оживление.

– Помяни черта! – взвыл Вадим. – Видите? Я же сказал, даже валенки припасла, готовится отдыхать.

Да вот же он…

Я блуждала взглядом от нашей скамейки до сопернической, чтобы пялиться не так явно и не выдать волнения, которое взялось не пойми откуда!

Из-за стрижки казалось, будто голова пятого посыпана пеплом, ведь клюшкарь был практически седой. Как-то сейчас он кажется больше, чем до этого. Может, из-за шипов и экипировки?..

Мы сидели выше лавок на пару метров, и на игроков приходилось смотреть сквозь прутья ограждения, которым я была несказанно рада, – отличная маскировка.

И зачем ему валенки? Наши оставили все, кроме курток, в раздевалке, да и у «Молотов» в валенках никто не сидел. Мерзлявый?

Парень поставил обувь у скамейки, подошел к нашим и протянул руку Белогору.

– Вадим первый ложится? – уточнил он вместо приветствия.

– Да, мы уже договорились.

– Идите вы нафиг! Нашли кого сливать. Вам без меня не победить!

– Тихомир, – обратился к парню его капитан, – есть хорошие новости?

Тихомир, значит. Отличное имя, и трактовка не нужна, все налицо. Спокойный и благостный, как идол на капище, хотя явно имеет черноту за душой, не зря глаза блестят, как два светоотражателя. Это его Вадим «ведуньей» назвал? На мой взгляд, для ведьмака он как-то крепковат.

– Хороших нет, – подмигнул он Вадиму. – Только отличные.

– Это вряд ли, – улыбнулся Белогор.

– Прости, Бел, но мы сегодня не проиграем.

Капитан «Лучей» перекинул клюшку на плечо и выпрямился. Кто-то из одногруппниц охнул. Ну да, на самом деле богатыря тут было всего два, оба капитаны, потому что тот же Тихомир будто скукожился до размеров чернобрового рядом с ними.

– Вот как, – хмыкнул Белогор. – И что на этот раз? Опять прадед шепнул?

Тихомир нахмурился.

– Ты-то куда, что за сказки, – отмахнулся он.

– Не тяни, – толкнул его Данияр. – Так что? Можно не напрягаться?

– Напрячься придется, но мы не проиграем. – Над скамейками повисла звенящая тишина. Он что, пророк?! – Я нашел сирень с пятью лепестками.

Есения прикрыла рот, чтобы не засмеяться, но остальные сдерживаться не стали, и громогласный хохот обрушился на все три ряда. Я вжалась в сиденье. Сирень?!

– Ага, зимой! Охотно верю, – заливался Вадим.

Капитан приложил ладонь к голове товарища:

– Вроде здоров…

– Да ну вас! Я хоть раз ошибся?

– Цветы по зиме не лучшая примета, – серьезно сказал Данияр. – Ты уверен?

– Конечно. Целая ветвь, и вся в пятилистниках! Я такого вообще никогда не видел.

– И ты, конечно же, съел один и загадал победное желание?! – продолжал веселиться Вадим.

– Пока не съел, оставлю на финал, – парировал Тихомир. – С вами и так расправимся.

Ольга, хохоча, толкнула меня в бок:

– А забавный! Видала, с какой серьезной миной вещает? Сирень так-то далека от спорта. Там и хорошего не много.

– Вот-вот, – подхватила Есения. – Тут больше о любовных тревогах речь, хотя пятилистники, несомненно, к удаче.

Я отвернулась, застегнула молнию на пуховике и поджала губы. Либо этот ведун сбрендил, либо рассказывает про вышивку на моем сарафане!

Рот непроизвольно открылся.

«За победу!»

Судья у противоположной кромки поля дал свисток. Табло под куполом арены зажглось парой алых цифр, парни разошлись по сторонам и выстроились всей командой у лавок. Чтобы оторваться от «не нашей» половины поля, я замотала головой, напевая про себя «Калинку-малинку», – еще не хватало, чтобы записали в изменники.

Теперь остается надеяться, что Тихомир все это не всерьез. С другой стороны, силу оберегов явно чувствует и расшифровывать умеет, и тогда лучше уж на свой спортивный лад, чем прочти он мне мольбу о скором счастливом замужестве.

Спасибо, мама, от души! Не удивлюсь, если после прихода той свахи она заподозрила, что на Милу парни вешаются, как скворцы на спелую черешню, а дочь, нахалка, просто нос воротит. Отсюда и взялись эти сарафаны, которым место рядом с бархатными кафтанами за стеклом! Позорище…

И не зря же она сегодня смоталась на работу аж на три часа раньше, совесть все же есть и иногда просыпается – в глаза дочери стыдно было смотреть. Я же чувствую, как эти одежи давят на меня своим «хочу замуж»!

Десять игроков построились в центре поля, вновь обменялись рукопожатиями и разбежались по своим позициям. У «Молотов» к экипировке добавились черные шапки – как мы поняли, не столько из-за холода, сколько из соображений безопасности. Волосы для мужчин все же не просто украшение. Одно дело лысиной по снегу тормозить, другое – шевелюрой. Хотя приятного, один черт, немного.

Игра началась.

К нам тренер отправил парня со скамейки запасных в качестве комментатора, и очень кстати, потому что спустя пять минут мы бы скорее назвали это побоищем, чем игрой. Мне доводилось видеть трансляции подобных матчей, все же когда-то мужчин у нас в доме было больше, чем женщин, но одно дело по телевизору, и совсем другое – из первого ряда.

Гул болельщиков, скрип снега, треск клюшек, игроки, которые в мгновение ока превратились из дружелюбной братии в рыкарей волкодлаков, – все это сплелось в мощнейший фон, который вкупе с азартом пробирал нас до дрожи.

Белогор занял позицию у лунки и оправдывал собственное имя на весь миллион процентов. Когда чья-то клюка прилетела ему в голову, он даже не дрогнул, врастая в свою позицию «отбивалы», как скала. Другую лунку от игроков ожидаемо защищал Данияр. Вадим играл на позиции центрального нападающего и отлетал от капитана «Молотов», как воланчик от ракетки, – легко и далеко, но он был меньше и шустрее, и это явно играло нам на руку.

Толкаться, отстранять соперников клюшкой, сбивать с ног – правила допускали практически все, кроме откровенного мордобоя. Единственное, что наверняка было запрещено, – это касаться мяча чем-либо, кроме клюшки. Наш «тройка» уже получил за пас с ноги первое предупреждение, еще два – и вылетит в зрители.

– …сегодня количество замен ограничено только размером скамейки. В крайнем случае отправим кого-нибудь из вас! – пошутил в наши перепуганные лица висящий на ограде комментатор Борислав.

Ростом едва выше Вадика, светлый, румяный, миловидный, настоящий Иванушка, и сдалось ему это клюшкование! Мы посовещались и решили, что шахматы бы больше подошли. Или комментаторство.

– А Вадим молодец, ты глянь, – восхитилась Ольга.

– Вообще не говори, я даже не ожидала, – поддакнула Вецка.

– Вадя маленький, да удаленький. Юркий. Вы не обращайте внимания на его длинный язык, он так-то нормальный парень, просто немного шальной. Поэтому и играет в нападении.

Я сложила руки на груди, откинулась на спинку и нагнала на лицо равнодушия.

– Да? Про центрового соперников так и не скажешь, – выдала я и поперхнулась слюной. – Ну… Что шальной.

– Тихомир-то? Тот еще черт-тихий омут, ты глянь, у него бешеная скорость. Он крупный, таких редко берут в нападение, но он свое место, можно сказать, выгрыз.

– Медведь? – уточнила Есения.

Я навострила уши.

– Нет, под Ярило. Волк.

Вот оно что. Отсюда серая шерсть на голове и светящиеся глаза. Можно было и самой догадаться! Если седьмой сын или очень некстати вещицу проклятую перешагнул, оно и пройдет когда-нибудь само собой. Одно время на оборотничество мода была, повально все копили – кто на лапы, кто на хвост. Благо прошла. Но Олег, например, очень доволен своим проклятьем: за такие деньжищи только рискни разочаруйся, жена бы его прибила. А так лучший нюх на мед в городе. Только оборотничество по рождению не очень удобная штука, однако все лечится, а кому-то и не мешает. У нас препод по высшей математике медведь, только смотришь: человек, моргнул – а он уже лапой пишет.

С поля донесся звонкий треск. Княжна взвизгнула. Мы повскакивали с мест и увидели, как Вадим кубарем катится под лавку «Молотов» с обрубком вместо клюшки. Нас окутало протестующим свистом. Ноль-один! Мы радостно закричали и захлопали в ладоши.

– Какой кошмар! – заорала Ольга. – Разве так можно?!

Парень, подрагивая, поднялся на четвереньки, тряхнул головой и отбросил от себя деревянный обрубок.

– Нормально, – вздохнул Борислав. – Жить будет.

– Шутишь?! – верещала Ольга. – Да у него кровь идет! Вон, на лбу!

– Ну зашел неудачно, нечего котелок под удар подставлять. Сейчас подлатаем.

Игра и не думала останавливаться. Только Вадим встал и поднял пустые руки, как ему на смену пулей вылетел другой игрок.

Чернявый дохромал до базы, рухнул на скамейку и зарычал. Придурочную улыбку, которая, казалось, не покидает его даже во сне, сдуло без следа.

– Ну получат сейчас, ироды…

– У вас кроме мази нет, что ли, ничего?!

– Бинты ему пока без надобности, – оправдывался перед беснующейся княжной Борис.

– Так, сиди, щас пластырь найду, – причитала она, зарываясь в сумку.

Мы надулись, чтобы не заржать. Смешного в моменте было немного, но самодовольная чернобровая рожа расцветала буквально на глазах, и смотреть на это без улыбки казалось невозможно. Плюс, мы ведем – отличные новости!

– Да ладно тебе, красавица, – сказал Борис, со своей высоты попинывая Вадима по плечу. – Тут царапина. Миллиметр! Больше симулирует.

– Ни фига себе! Ты видел, откуда я летел? Там метров десять со свистом! Больно вообще-то…

Болельщики черно-белых вскочили, арена содрогнулась, и нас накрыло громогласным ором. Один-один.

Вадим выхватил новую клюшку из стойки и шустро поднялся:

– Да чтоб его! Степаныч, выпускай!

Тренер махнул рукой, и запасной игрок быстро вернулся на скамейку, поравнявшись с Вадимом аккурат на оранжевой линии разметки. Ольга обреченно плюхнулась обратно. Наш шальной за эти считаные секунды очень подрос в глазах всей группы. Метров до четырех, как минимум! Игрок, несомненно, важный, и когда он орал, что мы без него проиграем, вроде как даже не шутил.

– Борис, почему Данияр сказал, что его будут сливать?

– У нас тренировочный матч, и это нормальная практика, смотри. Они пытаются выбить его с поля в три клюки, но оставляют центр пустым, и у нас появляется шанс прорваться к лунке и забить. Вадим – основной игрок, естественно, без него команда ослабеет. Они рискуют, мы рискуем, они тренируют защиту, мы нападающих. Во втором периоде поменяемся местами.

– А в третьем?..

– А в третьем будет мясо, – улыбнулся мне Борис.

В следующий раз Вадим вылетел с поля спустя аж десять минут, когда мы вели два-один. На этот раз бинты ему тоже не понадобились, но дойти до скамейки уже помогали, придерживая с двух сторон. Счет сравнялся. Мы следили за игрой как завороженные, бормоча неразбериху себе под нос. Вроде никто не запрещал болельщикам читать заговоры на победу, и пусть мы явно проигрывали в количестве, Вадя прав, качество тут важнее. Хотя в этом мы, скорее всего, тоже проигрываем…

Пусть поступить в Сорочинку куда проще, чем в другие академии, однако общая строгая дисциплина и работа с черновиной закаляют дух и характер. Там любой заговор – филигранная работа, ведь с обережной магией сложно переборщить, чего не скажешь о темной.

Я поежилась и пошевелила пальцами на ногах. Околела окончательно, а еще два периода, которые неизвестно насколько растянутся. Попытка влезть в кеды провалилась, потому что они просто задубели, и в итоге я осталась практически босая.

Пойти погреться в академию теперь представлялось мне кошмаром. Сарафан не сможет не привлекать внимания, про пуховик и подумать тошно. Была бы юридическая или дизайн – там единицы умеют вышивку читать, да и сами любят нарядиться по последнему писку, пусть и не в сарафаны, но явно во что-то цветастое, а здесь…

Вадим отдышался и снова ринулся в бой. Ольга на сей раз аплодировала уже не так активно и больше вздрагивала после каждого удара. Достается парню знатно, с этим не поспоришь, однако еще одно очко – и придет черед следующего бедолаги.

Про Тихомира Борис не соврал, с его быстрыми рывками я уже знакома, только в масштабах поля это выглядело куда более впечатляюще. После того как «Молоты» надели шапки, различать их стало еще сложнее, да глаза привыкали, и того же предсказателя я спокойно примечала и периферийным зрением.

Он не такой крупный, как капитаны, но побольше Вадима, и значит, сбить с ног его сложнее, а в полет отправить и вовсе невозможно, однако тогда на случай крупного нападающего должна быть какая-то иная тактика. Просто вырубят его с первой минуты и все?..

Борис объяснял, что на чемпионате такой яростной игры не бывает, и можно болеть не хватаясь за сердце, но уровень «ярости» в нашем понимании явно разнился. Парни и без того кидались друг на друга, толкались, пару раз Тихомир умудрился так вовремя присесть, что наши перелетали через него с тройным сальто и без всяких подсечек. И что-то мне подсказывает, подставляться ненамного приятнее, чем падать.

Цифра «пять» снова мелькнула перед глазами и исчезла. Наверняка здешние студенты смотрят на нас свысока, спасибо хоть смеяться надо мной не стали. Все мы в одной лодке: мамашки местных студенток, наверное, даже спрашивать не будут, выдадут за самого породистого, а там и слюбится.

У нас и своих женихов полно, все доброжелательные, сильные, спортивные. Многие так же с факультета народного промысла, а значит, никаких Джексонов.

За Белогором уже очередь, наверное, стоит, а к остальным можно и присмотреться. Через месяц двадцатый год пойдет, страшно представить. Мама наверняка напялит белые траурные одежды, и как я задую свечи, станет торжественно посвящать меня в вековухи. И вроде врать себе не хотелось, ведь кому из нас замуж не охота, а все как-то не ладится. На сглаз провериться, что ли?

Площадка подозрительно затихла, скамейки запасных поднялись. Мы синхронно обернулись на Бориса, но тот тоже замер, напрочь забыв о несведущих болельщицах.

– Что происходит?

– Понятия не имею…

– А куда они все?

Площадка опустела, по три игрока от каждой команды выбежали за пределы поля к лавкам, и в зоне остались только два капитана и нападающие.

– Борис, матрену-ену! Что такое?! – заерзала княжна.

– А! Дуэль, – ответил он, не отрываясь от игры. – Смотри, судья поднял флажок. Сейчас он выкинет мяч, и у них будет одна попытка, чтобы забить. С каждого по атаке, или заканчиваем этот период ничьей.

Отличные новости. Значит, игровое время все же ограничено, и мне не придется прозябать тут до вечера. В следующий раз пойду на матч в тулупе и трех шалях! А в ботинки вставлю папины стельки с подогревом. Надо было Есении эти кеды у меня просто конфисковать, тут что в валенках, что без – один фиг привлекаешь внимание.

Прозвучал свисток, и мяч покатился на центр. Вадим рванул с места заранее и даже первым успел к мячу, но Данияр тут же оставил лунку и побежал к другой, а Тихомир догнал нашу пятерку подсечкой и точным ударом отбросил мяч прямиком капитану под клюку.

Ольга подскочила, и мы потонули в радостных воплях болельщиков черно-белых. Три-два.

Тихомир задрал клюшку над головой и улыбнулся.

Рано радуешься, щеночек, у нас еще полно времени отыграться, тем более бой был неравный. Сейчас тебя потаскают по кромке двадцать минут, там и посмотрим.

Вот если бы не глаза, был бы шанс и лицо рассмотреть, а так примагнитился и завис. Интересно, в обычной жизни он хоть линзы носит? А то ж невозможно!

Меня кто-то толкнул в плечо. Все встали встречать «Лучей» аплодисментами, кроме одной невоспитанной курицы. Я тряхнула головой и подскочила, напрочь забыв о босых онемевших ногах, из-за чего тут же влетела со всего маху в перегородку и только чудом не вывалилась к скамейкам! Капюшон налетел на голову. Я быстро выпрямилась, хлопнула в ладоши – и не сразу поняла, что происходит.

Борис, который буквально секунду назад висел рядом на перегородке, теперь валялся в куче снега неподалеку, а меня буквально пригвоздило к полу.

Я опустила глаза. Сквозь прутья решетки меня за лодыжки придерживали руки в черных перчатках. Вдох встал поперек горла, когда я рассмотрела под собой два желтых кружка.

– Стоишь?

Я с усилием кивнула.

– Точно? Отпускаю?

Я снова кивнула.

Хватка на ногах ослабла, и я зажмурилась, борясь с желанием врезать себе по щекам, чтобы проснуться.

– Едрить колошматить… Мила. Ты почему босая?!

Я упала обратно на сиденье и согнулась, шаря в поисках кед.

– С-слетели просто, все нормально! – выкрикнула я. – Они уже в который раз слетают…

И как он успел заметить?! Наши еще даже с поля не вышли!

На ногах меня удержало не чудо, а вот дожить до вечера без инфаркта мне только оно и поможет.

– И что за рожи?! Это всего лишь первый период, отыграемся! – раздался звонкий голос Вадима. – Я не понял. Что случилось?

– Да если бы я знал, – ответил ему Белогор. – Боря, все нормально?.. Ты че там валяешься?

– Мать честная… Я ч-ч-чуть дух не испустил.

– Вы бы это видели, – сказал кто-то со скамейки. – Она падать начала, прям вот сюда, через ограду, я только успел руки задрать, как подлетел Тихомир. Он… Я не понял, что он сделал. Придержал, походу.

Я выпрямилась и уперлась взглядом в лицо капитана.

– Все нормально? – щурясь, спросил он у меня.

– Нормально! В-все супер, просто резко встала, ноги онемели, не устояла.

– Вот черт, он реально будущее видит, что ли, – пробурчал Вадим.

Под негодующие взгляды «Лучей» Тихомир вернулся на нашу половину и перекинул через перила пару валенок, после чего опять просунул руки между прутьев и стащил с меня кеды, в которые я так и не смогла влезть.

– Обувай, – указал он на валенки и махнул кедами. – Это я забираю.

– Ты полегче, Тиша, – встрял Вадим. – Мы уж тут как-нибудь разберемся…

Белогор подошел ближе и хлопнул Тихомира по плечу.

– Спасибо, после игры вернем, – сказал он и посмотрел на меня. – Вот, Маруська! Какие кеды в такой мороз! А ну обувай!

Я послушно натянула один валенок и потянулась за вторым. Сейчас главное – выйти из ситуации с минимальными потерями для репутации. Вроде ничего страшного не произошло…

Глава 5

Я съежилась и старалась успокоиться и не принимать каждый чих на свой счет. История с переобуванием длилась буквально пару минут, но, без сомнения, благодаря ей меня все и запомнят. И ладно бы просто посмеялись, так нет же!

Рассусоливать Тихомир явно не привык, откровенной агрессии или неприязни не выказывал, валенки принес, а все равно капельки внутреннего «Вадима» ему как-то недоставало. Еще и под Ярило ходит! Оптимизм, доброжелательность, общительность, эмоциональность – вообще не его профиль, наверняка поэтому его кто-то и проклял. Ярило, например. Сделал бы он лицо попроще – глядишь, ненавидели бы его не так активно, да и меня заодно!

Девчонки теперь хихикали и косились на меня, как на предателя родины. Здесь патовая ситуация была с двойным дном: очень романтично, но жутко и совсем «не по-командному». Благана, конечно, узнает, ржать будет, до посинения.

Я опустила взгляд на торчащие из-под сарафана войлочные носы. Были бы у меня такие валенки, я бы их, наверное, даже не сняла, ведь просто серые и расшитые под купеческие сапоги серые – разные вещи. Эти были мне велики даже несмотря на колготки. Ноги моментально согрелись, но что-то подсказывало: больше от души, которая ушла в пятки, чем от шерсти.

И где он их взял? Свои отдал или какие-то дежурные?..

Тут и дар не нужен, кеды он в руках уже держал, температуру на родной арене хорошо знает, вполне мог предусмотреть если не падение, так что-нибудь подобное. Он же пас капитану отдал и остался на нашей половине, и нет ничего удивительного, что первый подоспел. После свистка и шел прямиком на нас – это я знала наверняка, потому что так таращилась, что аж на собственную команду не обратила внимания.

Тихомир клюшкарь, отсюда наблюдательность. Еще неизвестно, сколько он надо мной в зале стоял. Может, за пару секунд и пятилистники рассмотреть успел? Белогор тогда брякнул что-то в стиле: «дед шепнул» – вероятно, это какой-то очередной предматчевый ритуал. Сходить к предкам за советом, помолиться и в том духе, а тут я, жопой кверху. Со стороны точно куст сирени на черноземного цвета полу.

Трактуй как хочешь, а знак и правда неплохой.

Ребята ушли в раздевалку на перерыв, и мне теперь остается только молиться на победу. Ведь если «Лучи» проиграют, и кто-нибудь усмотрит на мне сирень, слишком велик шанс вылететь из «группы поддержки» за пособничество соперникам. Кто меня потом до оберегов допустит? Побоятся еще, что специально буду портить.

– Эй, – буркнула я, – у меня от вашего мычания уже в ушах звенит. Ну дал он мне валенки, так что теперь, вернуть и околеть, потому что «не наших» будет?

Есения вздохнула и обернулась:

– Будет всем нам уроком. Матчи не поход в ресторан, можно было догадаться. У меня даже в сапогах ноги замерзли.

– Мила, ты их хоть проверила? – дернула меня за капюшон Вецка. – Вдруг там бесовщина какая-то…

– Обычные валенки, гвоздей внутри не наблюдается, зубы не болят, голова не зудит, – я задрала сарафан. – Даже шитья нет, только эмблема института. Форменные, наверное.

Еся нагнулась и указала пальцем куда-то на пятку:

– А это что?

Я подогнула ногу и уложила ее на колено:

– Не знаю… Буквы какие-то…

– Это инициалы, – сказала Ольга. – «Т.Р.». Он же Тихон, или кто там.

– Тихомир.

– Ну тебе виднее, мы уже поняли!

– Да хватит! Мы просто в коридоре столкнулись, когда я заблудилась, он мне дорогу до арены показал, даже не представился! Сказал «тебе прямо» и шустро умотал. Он видел, что я в кедах, наверное, поэтому и валенки принес. Будь у вас возможность помочь, вы бы так не сделали?! – в бешенстве протараторила я.

Еся прикрыла рот.

– Спокойно, красна девица! – уставилась на меня Ольга. Девчонки надулись от смеха. – Ты глянь, волчица, как защищает! Мы ж молча завидовать не умеем, тебе ли не знать! Никто тебя ни в чем не обвиняет, как и спасителя твоего. Меня от него, правда, в дрожь бросает, но линзы снимет – будет больше на человека похож.

– Линзы? Я думала, это у него волчье…

– Да ну! Волчьи глаза так не блестят и не светятся. Это ж специально под снег очи, антиблик и прочее, чтоб не слепило. Видимо, у парня со зрением проблемы. Астигматизм, может быть.

– Откуда ты все это знаешь? – восторженно посмотрела я на подругу.

– Так мы ж на Шерегеш который год семьей ездим, там каждый второй в таких.

Восторг сдуло:

– А. Понятно.

Меня по новомодным горнолыжным курортам никто не возит, откуда бы знать, а в городе такое без надобности: там и снега чистого не сыщешь, только реклама на каждом углу неоном слепит. И надо ж было подумать, что это из-за проклятия! Может, он и кличку свою ведьмовскую из-за линз получил, а окружающие теперь прикалываются? Ведь такое если разок приросло, как капля дегтя, то хрен вытравишь.

А мне теперь как от этого избавляться? Хотя, может, я преувеличиваю значимость ситуации и все о ней уже завтра забудут?

Я зарылась в сумку, в которой после зарисовок на полу был знатный бардак. Надо хоть спасибо ему сказать, может, леденец завалялся…

– О! Идут.

…карандаш в благодарность дарить как-то странно, ручки все девчачьи, как на подбор, у них тут, наверное, и свою канцелярию в избытке выдают. Леденцов не нашлось, зато имелся ладинец из бисера. Мама в этот раз потрудилась на славу, даже мешочек травяной нашелся. Я уткнулась носом в красный тряпичный сверток с аккуратной алой ленточкой. Ну конечно, петрушка, зверобой и полынь, чтоб раз и навсегда. Да она такими темпами сама меня к кому-нибудь приворожит!

– Мила, – позвала меня Ольга.

– Чего?.. – отозвалась я, укладывая весь хлам обратно в сумку.

– Э, товарищ, те медом намазано, что ли? А ну брысь отсюда! Это наша половина!

Я подняла голову и прикусила язык. Ведун запрыгнул на лавку напротив и склонил голову.

– В нашей академии «вашей» половины быть не может, – спокойно ответил он Вадиму. – Но чувствуй себя как дома!

– Тихомир! А ну иди сюда, черт! – крикнул ему Данияр.

Седой скользнул взглядом по прутьям где-то у моих ног и сам себе кивнул. Проверяет, не сняла ли я валенки, что ли?

– Спасибо! Очень выруч-чил, – спохватилась я.

– На здоровье, – сказал парень.

Данияр в три шага оказался у нашей лавки. Он передал Белогору мои кеды и сдернул товарища на землю.

– Я не понял, – сказал капитан «Молотов». – Ты у нас решил в красно-желтое переодеться? А ну иди на базу…