Хорошая примета

Рядом кто-то захихикал. Благана выпрямилась и строго глянула мне за спину.

– Забей. Пусть смеются.

– Я их прокляну всех… Придурки.

– Они твоих проклятий не стоят.

– Несварение?

– Мигрень меня бы устроила.

– Ну хоть так!

Мы посмеялись и вернулись к еде.

Народная медицина занимала немало места в жизни подруги, а где знахари, там и ведьмы. Еще на посвящении в студенты их заставили подписать грамоты, запрещающие использование навыков во вред кому бы то ни было, но порча прерогатива общечеловеческая, и диплом для этого не нужен.

Когда Благана поступила на мед, времени на гулянки у нее не осталось, поэтому чаще мы встречались за обедом на нейтральной территории, где успевали обсудить все и сразу. Естественно, темой этой недели будет мой неназванный женишок.

На наш столик с грохотом опустился разнос.

– В экономическом о сватовстве никто не слышал, – сказала Ольга, присаживаясь рядом.

– Ничего удивительного, – Благана крутанула вилкой. – Мне кажется, жених сам о нем не знает, иначе бы пришел. С букэтом!

– Так, может, он постеснялся! Тоже мне, новости. К нам каждую неделю свахи с караваями приходят, а женихов и след простыл.

– Ты себя-то не сравнивай! Дочурка мэра на выданье или свахи. Хотя тут как посмотреть… – покосилась на меня Благана.

– Кстати, – задумалась я. – Мама эту сваху явно первый раз в глаза видела, а она всех в городе знает. Вы бы ее шубу заценили… Там явно какой-то бобр, да и вязь на платках, как кочан капусты.

Подруги переглянулись. Ольга отодвинула от себя салат и сложила руки на груди.

– Значит, не городские, – деловито произнесла она.

– Это понятно. Кому тут сдалось ко мне свататься, я вас умоляю, – я так тряхнула головой, что рясны зазвенели.

– Блин, я из поселковых никого не знаю, – пробормотала княжна. – Может, у Митяя спросим?

– Угомонись, Ольга.

– Ладно. Сами как-нибудь узнаем, не хватало еще, – опасливо оглянулась она.

Теперь наша компашка стала привлекать еще больше внимания. Разряженная я, красотка-богатырь и разряженная красотка-княжна. Город наш не маленький, прослыть в школе посмешищем – еще не значит отмываться от этого весь институт, но здесь всех нас ждала новая слава.

Мы быстро управились с обедом и договорились на выходных собраться у меня на «шабаш», как называла наши посиделки мама. Была даже идея погадать на суженого, на которого подругам не терпелось посмотреть так же сильно, как и мне, но у всех вовремя включились мозги. Подобное всегда привлекает в дом чернуху, а прошлые гадания закончились для нас с Благаной бунтом нашего Соседушки, воском на стенах и последующей глобальной уборкой в течение всех святочных каникул. Да и с проклятием шить то еще приключение (впрочем, как и лечить).

Знахарка пошла на автобусную остановку, а я с комфортом расположилась на переднем сиденье красной «Волги», которую подарил Ольге отец в честь окончания школы. И вот что ни говори, а подобная жизнь не может не баловать. Конечно, тут не то что на хромой кобыле, на танке не подъедешь.

Но плюсы тоже, несомненно, были. Алая, расшитая мамой блуза к новому семестру и очелье привлекали слишком много внимания, и пока мы шли по институту, меня аж корежило, а княжна подобного даже не замечает, потому что окружена повышенным вниманием с детства.

Мы зашли в аудиторию и замерли.

– Не поняла, – оглядела Ольга пустые парты. – У нас отмена?

Я посмотрела на часы.

– Да с чего бы, еще тридцать минут. Просто не надо было так гнать, – сказала я, вешая сумку на спинку стула. – Доездишься…

– Сплюнь! – взвизгнула княжна, плюнула через левое плечо и три раза обернулась. – Чур меня! Обалдела, что ли?!

– Типун мне на язык, – извиняясь, брякнула я и под пристальным взглядом подруги стукнула три раза по парте.

Когда в десятом классе ее святая вера в свою привлекательность переросла в настоящее помешательство, проблемы не заставили себя ждать, и никакие заговоры не спасали от порчи, сглаза или наговоров. Зазналась, на обереги вообще забила, и в итоге за летние каникулы перед выпускным классом лишилась половины блестящих волос, заполучила лишний десяток килограмм и чуть не ослепла на один свой изумрудный глаз.

Детство кончалось, а она мало того что красна-коса, так еще и с приданым, которому весь город завидует.

Кто бы мог подумать, что мы будем учиться в одной группе. Я полагала, отец пристроит ее куда-нибудь в юридическую академию, с такими связями и экзамены проспать можно, но после всех неурядиц Ольга яростно ударилась в символогию. Естественно, с целью утереть всем нос на выпускном, а потом стать Богиней бала в институте и самой завидной невестой, и все это с целыми зубами.

Как мы в итоге поняли, отец воспринял ее внезапное обращение к предкам и традициям очень даже благостно, то-то она учится со мной, хотя до поступления даже иглу в руках ни разу не держала. Пара рукопожатий, и князь – образцовый отец, чья красавица дочка не по клубам и бутикам ходит, а народным промыслом во благо семьи занимается. Он даже на работу теперь носит только пиджаки, которые Ольга украсила своей неловкой вышивкой. Но поясница у него больше не болит, а значит, главное она в это вложила.

Когда я увидела княжну в коридоре приемной комиссии, испугалась было, что придется и тут за нее домашнюю работу делать, но за весь первый семестр Ольга обращалась только за советами, и ни разу не попросила сделать что-то за нее.

Поначалу одногруппники относились к ней враждебно, а когда она принесла свою скатерть на экзамен, так и вообще впали в ступор. Вкривь, вкось, еще и шитье начального уровня, но зато люксовыми освященными шелковыми нитями. Наши с ней скатерти даже грозились вывесить в главный холл в качестве учебного пособия. Мои идеальные стежки и вопиющее кощунство, и ее узорчатая путаница с сильнейшим фоном добродетели.

Конечно, Ольга планировала зарабатывать этим на «карманные» расходы, но в основном считала подобные навыки очень нужными для домохозяйства. В частности, для шопинга. Однако она была честной и старательной, а еще любила наряжаться в сарафаны, поэтому дружба между нами завязалась как-то сама собой. Благана просто относилась к ней как к нашему новому питомцу, – с любовью, но не серьезно.

Мы скинули верхнюю одежду, сели за свою парту и уткнулись в смартфоны. Через пару минут начали подтягиваться остальные. Всего в группе шитья нас было шестнадцать человек. Шестнадцать девиц, которым женихов теперь только по селам и искать, где мода еще не сильно интегрировалась в умы.

Повезло же, что никто из одногруппниц пока не прознал, где в сети публикуют всю мою подноготную, иначе вопросов к новому оберегу на голове возникло бы больше, – а так полюбовались, потискали, и ладно.

Наших на потоке распознать было нетрудно. Все в равной степени трепетно относились к роду и памяти предков, а когда чувствуешь силу оберегов, отказаться от нее очень сложно. Одногруппницы могли позволить себе балахоны с заводским шитьем, однако под ними всегда держали кучу браслетов и ожерелья.

Всех нас подкосила сессия вкупе с походом на выставку. Тут и к ведунье не ходи: на лбу горело разочарование, и очельем его не спрятать. Но не только мы с Ольгой сегодня пришли расшитые еще круче, чем в прошлом семестре. Девчонки вплели кольца в пряди у висков, Кола даже бубенцы нацепила и теперь позвякивала на каждом шагу. Про старосту и говорить нечего – кокошник ее голову вообще не покидает.

Я тыкалась в настройках новостной ленты, чтобы вытащить из игнор-листа блог «Соседские Байки» и в следующий раз реагировать на подобные вбросы моментально. Ух и получит же он когда-нибудь от матери… Хрен ему в следующий раз, а не пирог. Даже крошек не оставлю. Вот вроде дитя суеверий, а верит в них через раз. Черти что, а не Хозяюшка. Спасибо хоть без имен, и понять, о ком речь и к кому пришли свататься, невозможно, пока не побываешь у нас в гостях.

– Социальные сети развращают, – пробормотала я, мониторя ленту.

– И не говори, черта проделки! – подхватила Ольга. – Может, удалим?

– Удалим. Но сейчас не время, вдруг Хозяину завтра приснится мой суженый – он же сразу подписчикам пойдет докладывать.

– Вот блин, точняк. Надо включить оповещения…

Я обернулась на модницу:

– А тебе нелишне удалить их еще вчера. Зубы давно лечила? Селфи того не стоят, Ольга. Ты столько пережила, заново отвыкать хочешь?

– Да я не буду больше фоткаться, – сказала охотница до лайков. – На каких-нибудь котиков подпишусь, щеночков там.

В аудиторию павой вплыла Сеня. Мы с Ольгой уронили гаджеты и раскрыли рты от восторга.

– Есения, свет очей моих, – завыла Вецена. – Что это за модный приговор?!

Она в обед до дома, что ли, сгоняла и переоделась?.. И так сарафан был что надо, а теперь вообще глаз не оторвать, жаль, не все поймут. У меня от обиды за увядание нашего промысла опять заслезились глаза.

Староста улыбнулась.

– Достало меня все. Пусть валят к чертям со своими джинсами, – бросила она, поправляя косу под кокошником. – Иначе с такими настроениями мы и до третьего курса не дотянем. Увижу кого-нибудь в спортивных штанах – на пары не пущу!

– Еся, ты коней-то попридержи! – смеясь, прикрикнула Ольга. – Оно, конечно, красота, но перегибать не стоит. Я себе только скороходы новые взяла.

– Во дела, кажется, я знаю, чем мы займемся на следующей практичке. Сеня, что за корона, мать честная, дай примерить!

Любая одежда в наше время была украшена шитьем, но только подобная работа, материнская или профессиональных вышивальщиц, ярко выделялась. Однажды я решила, что все это из-за обычной пестроты, но на той же выставке мы убедились: бездушное шитье, хоть красно-синее на белоснежном, блекнет без резонирующей в каждом стежке силы предков, чего не скажешь даже о самой простой настоящей обережной вышивке.

Мы столпились над старостой, как над музейным экспонатом. Нечасто удается потрогать настолько древнее наследство, подпитанное не одним поколением. Кокошник, сапоги и туника на ней буквально светились первоклассным шитьем.

Есения – потомственная вышивальщица. Все женщины в ее роду постигали эту науку не ради богатого приданого или от безделья, а по призванию, и неудивительно, что ее депрессия даже не коснулась. Того и гляди введут нам форму. Уж если наш брат падет духом – точно пиши пропало.

– Это что за техника, не пойму… – всматривалась Ольга.

– Это «Тамбовский крест», княжна.

– А. С квадратиком.

От изучения подола нас отвлек грохот у входа. Я нехотя оторвала взгляд от искусно вышитой Богини с ручками в виде ткацких гребней и уставилась на взявшуюся не пойми откуда гору тряпок на раскройном столе.

– Это все?! – крикнул чернявый парень в дверях.

Ответом ему стала еще пара красно-белых кульков, которые легли поверх и без того внушительной кучи тряпья. Мы с одногруппницами расступились, давая Есении дорогу.

– Что за хлам? – указала она на стол.

– Воу-воу! Чуть больше уважения, красотка, – замахал руками какой-то шебутной тип в спортивном костюме. – Я смотрю, мы точно по адресу! – оценил он нас, а скорее, наши наряды и кивнул в проход, откуда показались еще трое парней. А потом еще четверо. Мы синхронно отступили назад.

Есения подошла к столу и принюхалась.

– Спортивная форма, – не скрывая презрения, бросила она.

Чернявый в костюме нахмурился:

– Ты не гони. Только из химчистки.

– Замечательно, и что она здесь делает?

Вперед вышел парень под два метра ростом, золотой и лощеный, как мамин сервиз. Мы его хорошо помнили: на церемонии поступления он толкал со сцены пламенную напутственную речь. Сегодня вроде не праздник, но его красная рубаха так же была аккуратно подпоясана отменным кушаком, а на груди красовался Всеславец. Сильный родовой оберег, на обычную цацку не похож – значит, наш новый друг не любит конфликтовать.

– Я Белогор, – протянул он Есении руку. – Капитан нашей команды по клюшкованию, пятый курс, факультет промысла, гончарка.

– Есения, староста группы, – приняла Еся руку и опять глянула на стол. – Что происходит, Белогор?

– Вас должны были предупредить, но раз уж такое дело, сейчас объясню, – он стащил тряпку со стола и расправил ее до обычной кофты с цифрой «десять». – У нас через два месяца начинается чемпионат, и в этом году на совете было принято решение выигрывать! – с улыбкой сказал парень нам и заодно столпившимся за его спиной товарищам по команде. – Деканат препятствовать не стал, я только с собрания. В общем, решили, что вы нам поможете. Пойдет в зачет курсовой. Такие дела.

– Чего-чего?.. – промычала Ольга. – Хотите, чтобы мы на этом обереги вышивали?! – ткнула она пальцем на стол.

– Ну да, какие-то проблемы?

Я подошла к столу, взяла чью-то кофту и, сжав в кулак часть рукава, отрицательно покачала головой.

– Нет, капитан, – сказала Есения. – Вам, наверное, лучше к ювелирам. Пусть обручи сделают или кулоны командные. Зарядите их на тренировке, и в путь.

– В прошлом году мы так и поступили, но начиная с этого серебро и все, что «не форма», запрещено. Травмоопасно.

– А что насчет старшего курса? Почему мы?.. – брезгливо таращилась Вецка на кучу тряпок.

– Второй курс обшивает шахматистов, третий расформирован, четвертый борцов, а пятому не до того. Так в чем проблема, я не пойму? Я же сказал, в зачет пойдет. Не верите мне, сейчас Анастасия Станиславовна придет, подтвердит, – настойчиво затараторил парень, когда понял, что на нас его обаяние не очень-то действует.

– Эй, че за настрой такой враждебный, – вклинился чернобровый. – Мы вообще-то честь института защищаем!

– Тихо, – махнул ему рукой Белогор. – Есения?

– Дело не в настрое. С этим нельзя работать. Мила, что скажешь?

Все обернулись на меня.

– Полиэстер семьдесят процентов, спандекс двадцать процентов, еще и перлон. Здесь ни одно шитье не удержится, эти тряпки мертвы.

– Ни за какой зачет, Белогор, – отрезала староста. – Или ты стал бы лепить из пластмассы?

Капитан поморщился и тряхнул головой:

– Понял. Но тогда почему самбовки взяли?

– Самбовки из хлопка, – сказала Вецка. – А это голимая синтетика.

– Еще и фабричная, – подтвердила я.

Знакомое хмыканье дрожью отозвалось в позвоночнике. Вся группа резко расправила плечи и расплылась в улыбках. Модуль Станиславовны и так сеял в нашем коллективе немалую панику, грозя чередой бесконечных пересдач, а тут настоящий внеплановый экзамен по вдохновенному чистосердечию!

Профессорша, цокая каблучками, шустро прошла в кабинет и с интересом уставилась на стол.

– Амилан, – строго сказала она, забросив булыжник в мой огород.

– Полиамиды не мой профиль, – отозвалась я в оправдание за незначительную ошибку.

Его там не больше восьми процентов, и надо было прицепиться!

– Настасья Станиславовна, так как? – посмотрел на нее Белогор.

– Завтра к семи привезут рулоны, разгрузите и на тренировку.

Девчонки содрогнулись. Шить?! Мы вообще-то в портнихи не нанимались, не проще ли в ателье отнести?

– О! Так новую будем делать? Понял, а ну-ка выносим обратно, – указал он товарищам на форму.

– Пойдет в зачет на второй курс, – строго глянула на нас Станиславовна, припоминая модуль по кройке.

– Отлично! Вот и договорились! – крикнул нам с порога Белогор.

Специально тут спектакль устроили! Ну конечно… Все на кафедре должны понимать, что работать с синтетикой нельзя, – уже и ткани заказали.

Кабинет быстро опустел, отчего нависший над нами тлен стал еще очевиднее. Вряд ли кто-то из одногруппниц сразу после этой сессии планировал досрочно сдавать следующую!

Седовласая преподавательница, чью выправку мы любили сравнивать с веретеном, обвела нас строгим взглядом и постучала по столу:

– Девушки, могу я узнать, чем вызвано ваше негодование?

Все потупились, Есения сделала вид, что поправляет тунику и не расслышала вопроса, и надежда у нас оставалась только на Ольгу, чьими родственными связями мы теперь готовы были пользоваться без зазрения совести. Княжна, да форму шить?! Никог…

– Ну ладно, – спокойно сказала Ольга. – Может, идея не такая и плохая.

Еся поперхнулась, ее кокошник съехал на лоб и чуть не упал.

– Уже лучше, – кивнула нам преподавательница и зашагала к выходу. – На сегодня все, Людмила Ивановна ждет в мастерской, соберете комплекты для работы, и завтра к восьми часам как штык на парковке.

– Зачем?.. – шепнула Вецка.

– Поедете с «Лучами» в академию, у них товарищеский матч. Вы должны знать, с чем имеете дело, или собрались работать вслепую?

Есения молча кивнула в уже закрывающуюся дверь, и все мы уставились на Ольгу.

– Белены объелась?! Неужели у сборной народного института спонсора нет? Может, городские власти поддержат? Пошьют где-нибудь, разве мало у нас ателье, которые с обережным работают? – умоляюще произнесла я.

Ольга пожала плечами и присела на парту.

– А что такого? Это наша команда, другие курсы поддержали, почему мы должны отказываться? Белогор и попросил вполне искренне.

– Ах вот оно что, – усмехнулась Есения. – Белогор.

– Ой, прекращай! Ничего подобного, – отмахнулась Ольга. – Анастасия Станиславовна же сказала, в зачет пойдет, – в следующем году мороки меньше будет. У меня уже весь дом рушниками завален, скоро придется сарай для приданого оборудовать, да и куда приятнее вышивать не в короб, а для дела!

– Ну ладно, – староста кивнула княжне и строго взглянула на остальных. – Ольга еще не знает, что на самом деле значит «шить не в короб», будем считать посвящением.

– А что? – встрепенулась княжна. – Сложно?..

Я постучала себя по лбу и натянула улыбку:

– Не-а. Легче легкого.

Рано или поздно это должно было произойти, вот и проверим заодно, насколько наша вера в собственное ремесло окрепла. Закалка, о какой не приходилось и мечтать; может, княжна наконец-то отстанет от нас со своими навязчивыми бизнес-идеями модного бутика.

Глава 3

Я забежала на парковку, когда наш красно-белый автобус уже катился к выезду, натянула капюшон и нырнула внутрь, проклиная тот день, когда впервые взяла в руки иглу.

– Милослава! Тебя г-г-г… Мать честная…

Я не сдержала визг облегчения и быстро плюхнулась на свободное место рядом с Ольгой. Хвала Богам, наших посадили на передние сиденья, и мне не придется позориться, устраивая дефиле через весь автобус!

Есения дернула меня за сарафан через проход и хлопнула по коленке:

– Мила, спокойно. С этим ничего не поделаешь.

Ольга заерзала:

– Едрить этот мадрить, ты б хоть позвонила, я бы прихватила чего!

Я скинула куртку и взвыла. Глаза заплывали, забег выдался марафонский, и единственное, чего мне сейчас хотелось, – это чтобы одногруппницы ослепли хотя бы минут на пять.

А как прекрасно все начиналось! Вчерашний вечер прошел в нашем доме в благостной тишине, мне даже приснилось, что «Лучи» берут первые места во всех видах соревнований – от шахмат до плавания. Вера в лучшее окрепла, радости от авантюры, в которую нас ввязали, прибавилось, но все это вдребезги разбилось о полки в шкафу, которые поутру я обнаружила абсолютно пустыми.

– Я на такой случай в бассейне запасную одежду держу, тут на Волжской, они с шести работают, – сочувственно говорила Вецена.

– О, я тоже! Там за годовой абонемент персональный шкафчик дают.

– Отличная идея… Возьму н-на заметку, – сбивчиво цедила я.

Не было сомнения, что все сокурсницы прошли через подобное уже не раз и не два в своей жизни и сейчас отлично понимают мое гневное отчаяние. У меня на подобные случаи тоже когда-то был собран «тревожный чемоданчик», только летом мы с матерью вроде как договорились, что одежду я буду выбирать себе сама, и мы его разобрали. А теперь я сижу в льняной рубахе, валенках, увитых зелеными лентами, и сиреневом сарафане в цветок, где на языке шитья крупно светится надпись: ХОЧУ ЗАМУЖ!

– И куда на этот раз? – спросила Ольга, когда я наконец отдышалась.

Девчонки повставали с сидений и облепили меня со всех сторон, нагло игнорируя причитания водителя о безопасности движения.

– Не поверите!

– Ну?!

– К соседке!

– От жесть…

– Это еще что, мою одежду вообще сожгли перед поступлением, – вздохнула Есения.

– Ты зачем матери рассказала, курица? Мои об этом узнают только после защиты диплома!

– Да откуда я знала?! Шутите! Она даже виду не подала, что ее это заботит. Только кивала и улыбалась! Я уж решила, что наконец-то можно жить спокойно…

Девчонки захмыкали:

– Усыпила твою бдительность. Идеальный план.

– Гениально, точно.

– Твоя мама же сваха, да, Мила?

– Н-да…

– Ну что сказать. Профи!

Утром пришлось убить целый час на тщетные поиски нормальной одежды, а потом нестись по снегу, как резвый олень, и даже удивительно, как бабушкин раритет на мне выдержал и не пошел по швам.

Сначала была идея просто обрезать его до туники, ведь мои шерстяные колготки смахивали на вполне сносные штаны, но даже в гневном припадке рука не поднялась. Прабабушка молилась, вышивала, и все это, бесспорно, от большой любви, такое попробуй срежь – сам себя проклянешь.

И как я только подумать могла, что мама меня в джинсах из дому выпустит! Такое событие: сборная института в тесном сотрудничестве, еще и визит в академию, где сотни завидных женихов.

На этот раз Третьяк обещал меня поддержать, потому что даже на его консервативный взгляд мамкиного симпатяги наша сваха перегибает палку. Можно было хоть сапоги оставить!

Наверное, благодаря в том числе и моим рассказам мама наконец-то поняла, что нынче молодым людям все эти сарафаны и румяные щеки не очень-то сдались, вот и перестраховывается, чтоб никакой Джексон на меня и глаз положить не вздумал. Совсем в меня не верит!

– А, Ольга! – вспомнила я. – Здебор!

– Чего?..

– Здебор, зовут его так! Женишка. Представляешь, до этого как воды в рот набрала, а вечером вчера выложила как на духу. Мол, юношу этого Здебор звать, он добр, умен, хорош собой, и вообще мечта.

Еська свесилась в проход:

– К тебе сваты приходили?

– Сваха, одна пришла, пару дней назад. Мне поучаствовать не дали.

– И что за Здебор?.. – задумчиво произнесла княжна. – Чет я таких не помню.

– Не ты одна. Не было у нас такого в школе, мы вчера с Благой часа три вспоминали.

– Ну имя неплохое, – сказала Еся. – Приветливый, гибкий, предрасположен к сильной любви.

Все уставились на старосту:

– Да ты шутишь. Кто ж в наше время жениха выбирать по имени будет?

– Мама моя! И твоя, кстати, тоже. А еще ее мама, и ее, – водила ладонью Есения, намекая на всех собравшихся. – Ладно тебе, с этим надо просто смириться. Нет, я не имею в виду замуж по указке, но лучше не спорить, уж поверь.

– Вот, кстати, да, – вступилась Кола. – К нам когда приходят, я тоже только улыбаюсь и молча киваю. Пусть думают, что я в этом очень заинтересована, мол, приглядываюсь, замуж невтерпеж, тогда меньше лезть будут.

– Точно-точно! Схема рабочая, только стоит показать, что ты замуж не хочешь, все, пиши пропало, – сказала Вецка. – Меня мать полгода назад уже сама сватать собиралась, повезло вовремя себе любовь выдумать, теперь все молчат в тряпочку. Уж двадцать первый век на дворе, насильно отдать закон не позволит, но чтобы лишний раз приключений на жопу не искать, лучше просто не перечить.

Мне мать ни одной анкеты не показала, благо, на ее профессиональный взгляд, свататься к парню последнее дело, а сама бесится, что претендентов на мое сердце не мелькает каждую неделю по три. Понятно, что я «у мамы самая красивая!», только не помешало бы трезво оценивать ситуацию. Была бы я как Благана: белокурая и крепкая… но я, как и Треня, вся в мать: мелкая, чернявая и худая, и эти парадные одежды смотрятся на мне хуже, чем на вешалке.

Мы выехали за город, и в надежде успокоиться я очень некстати переключила внимание со своей несчастной персоны на окружающих. Ольга отвернулась к окну и замерла, будто впервые в жизни видит заснеженное поле, остальные уткнулись в смартфоны или задумчиво пялились в потолок, только бы не встречаться со мной взглядами.

– Да вы издеваетесь, – проворчала я.

Вырядились, как на выпускной! И ладно бы тоже в сарафанах, так нет: джинсы, юбки, брюки, на Вецке новый спортивный костюм с вышитыми лампасами. Хоть одна бы в рубахе пришла! Еська даже без кокошника, еще и платье напялила. И они мне тут про традиции рассказывали…

Я, конечно, тоже планировала сегодня надеть что-нибудь из парадного, но и подумать не могла, что у нас тут кастинг в модельное агентство намечается.

Зуд в носу возобновился, глаза опять заплыли.

– Да ладно тебе, Мила, – спохватилась Ольга. – Ты отлично выглядишь!