Тайна Пророка Моисея

– Ему надо помочь с карьерой. Он нужный человечек.

В большой когмнате полукругом стояли длинными рядами в четыре "этажа" телевизионные приёмники. На их экранах отражались вся усадьба, комнаты и многое другое. На одном из мониторов я увидел знакомые лица мигрантов, которых я положил на захарканный ими пол в вагоне поезда метро. Я шагнул к монитору, чтобы рассмеотреть видеоизображение, как в это время в комнату очень быстро вошла моя прелестная леди. Я сразу ощутил, почувствовал исходивший от девушки запах хорошо помытого тела. Этот удивительно красивый запах принято поэтами называть "свежесть".

Её лицо порозовело. Она улыбалась необычайно нежно, когда бросилась в мои обьятия.

– Женя, я уже скучала по тебе. – Она быстро скользнула взглядом по экранам и добавила: – Пойдём отсюда.

Она взяла мою руку и повела меня за собой. В соседней комнате Юлия вынула из сейфа две старинные коробочки, на которых были вырезаны древние египетские иероглифы. "Если ты мне изменишь, ты умрёшь в первый день".

– Юличка, ты знаешь, что здесь вырезано?

– Нет. Наверное, заклинание.

Я знал, что в древние времена свадебных обрядов не было. А обручальные кольца – знак неволи – супруги начали надевать на пальцы в Средние века.

Коробки мастер создал лет 300 назад. И, вероятно, не зная перевод иероглифов, украсил ими своё произведение. В конце строчек иероглифов был вырезан "картуш" царя царей Эхнатона.

Я в первый раз увидел такое заклинание. Оно было не египетским, потому что в Древнем Египте, как и всюду на планете у людей, не появлялось обязанности хранить верность в супружеской жизни. Это придумали иудеи. А точнее – это придумал Пророк Моисей. А так же – честь, совесть, благородство.

Но изображение иероглифов говорило мне, что строчка была создана в Египте более трёх тысяч лет назад.

Перед моим мысленным взором мгновенно открылась история загадочной жизни фараона Эхнатона…

В СССР исторической науки не было, кроме подражательской Западу, потому что власть помнила "завет" Маяковского "Клячу истории загоним!" И в ВУЗах преподаватели говорили студентам исторического факультета, что в Древнем Египте, чтобы власть не ушла из царской династии, все цари женились на своих дочерях, а матери – на сыновьях, что Тутанхамон был женат на сестре Анхесенпаамон. А факты говорили другое: кровосмешение было строго запрещено для простолюдинов и царей.

Родословная шла по материнской линии. Царский урей папа – царь передавал дочери. А она, ещё до смерти отца, выбирала мужа, который после смерти царя становился полноправным царём. В Библии безродный пастух Давид был выбран царевной Мелхолой в мужья. И после смерти Саула, стал царём. И… оттолкнул от себя Мелхолу.

Но кто "запустил" в СМИ Древнего мира ложь о кровосмешении в царских семьях?

"Кому выгодно"?

А выгодно было евнуху Ахилле, который изображал перед царём Птолемеем преданного его детям слугу. Когда царь умер, Ахилла должен был покинуть царский дворец, потому что по Древнему закону царский урей получила Клеопатра Седьмая. Девочке было четырнадцать лет. Она была властной и ненавидела Ахиллу за его скрытую подлость и ложь.

Клеопатра, уверенная в том, что она защищена Законом и теперь могла уничтожить Ахиллу, забыла или не знала, что едва она вышла бы замуж, как тотчас потеряла бы власть. И царь имел право выгнать кё из дворца, как это сделал фараон Эхнатон, влюбившись в красавицу Кийю. Он передал ей урей, а Нефертити заставил покинуть город Ахетатон.

Едва глашатаи ранним утром на всех площадях Александрии обьявили, что брат и сестра стали супругами, как в спальню Клеопатры ворвались слуги евнуха и толчками погнали царицу на улицу. Оторопение Клеопатры было чудовищным!

Чтобы напакостить Клеопатре, Ахилла приказал слугам посадить её на осла и проводить до границы, до Палестины…

– Женя, о чём ты задумался? – нежным голосом спросила Юлия.

И я спохватился, потому что я забыл, что нужно было надеть на пальцы обручальные кольца.

– Твои биологические родители носили их?

– Нет. Дедушка не позволил. А эти кольца родители снимали и передавали сыну, когда он женился. Или передавали – дочери.

Она прижалась ко мне всем телом, и я ощутил, что её тело стало чуть подрагивать.

– Юличка, ты хочешь, чтобы я облизывал твою пипку, как вчера?

Белое лицо Юлии мгновенно порозовело, а дыхание – остановилось. Она глубоко вздохнула и ответила чувственным голосом:

– Не спрашивай. – И Юлия, понимая, что я мог принять её слова за требование: не делать так, торопливо добавила: – Женя, ты можешь делать со мной всё, что хочешь…Как сам хочешь…Идём. Я всё приготовила.

Моей очаровательной девушке грозила смертельная опасность, а она жаждала, чтобы я всё повторил.

– Тебе понравилось? – спросил я, когда мы шли по комнатам дворца.

– Да. Это…волшебное чувство…Я словно в сказке была…А когда я бежала по железной дороге шесть лет назад, я пришла в себя и поняла, что это был ты. Это про тебя девочки рассказывали в детстком доме. И я побежала назад. Но ты уехал. И мне стало так плохо. Я долго плакала…

Я ехал в этот посёлок только с одной целью: как можно быстрей посмотреть на компьютере "сим – карту", "флэшку" и, конечно, прочитать историю семьи Гутенбергов. Я был изумлён тем, что Юлия была наследницей древнего рода, о котором сказано в истории Великобритании, Франции, Германии. И нет никакого упоминания в хрониках России о том, что Государственный банк был создан Гутенбергами по приказу Петра Первого. Неграмотные большевики ненавидели историю. "Клячу истории загоним!"…

И вот девушка, ослеплённая чувством любви…

Если бы я согласился (а я мог согласиться) жить с ней без секса, как жил с женой несчастный Александр Блок, то она – такая чувственная, сексуальная – через двое суток попросила бы меня лишить её невинности.

Там, в Донбассе шла жестокая война, а девяносто миллионов граждан России, как всегда – и уже сто лет – стойко, мужественно и выносливо выживали, а моя девушка жаждала сексуальное удовольствие.

Я хотел полюбоваться её глазами, обняв ладонями её лицо, и с близкого расстояния начал было смотреть в глаза Юлии, видя в них бесконечный космос. Но Юлия была практичной.

– Идём, – сказала она.

Взяла мою руку и повела меня за собой. Её тело подрагивало, а голос был необычайно приятным:

– Женя, я очень хочу твоей нежности. Я весь день мечтала о ней.

Конечно, я не верил в мистику, в открытие "чакр", в заряжание чашек и рамок, в месмеризм, но элексир, который я выпил вместе с Юлией, начал действовать на моё сознание. И я вдруг захотел увидеть походку Юлии. Я замедлял свой шаг, чтобы осмотреть свою девушку. Но она, вероятно догадываясь о моём желании, смеясь, забегала за мою спину.

Я внимательно слушал её голос, смотрел на то, как двигались её губы, когда Юлия что – то говорила. Слушал её дыхание. Я рассматривал лицо Юлии. Я любовался ею. И она стала для меня произведением искусства. И была небольшая грусть от того, что со временем красота её телосложения, её лицо – должны будут изменится, поблекнут…

Я всё держал в сознании, когда шёл за Юлией по комнатам бункера.

Внезапное для меня появление Виталины означало то, что где – то поблизости должна была находиться её подруга Катя, с которой я не хотел встречаться.

Внизу, в парке известные мне люди спокойно и неторопливо делили имущество моей жены, говорили о её убийстве. Меня очень интересовала информация на "флэшке". И то, о чём я боялся думать: что произошло за два месяца до моего отъезда из Сибири шесть лет назад? Потому что было тяжело думать о катастрофе моей жизни. Я старался не вспоминать далёкое прошлое. А оно "всплывало" в моём сознании, и я торопливо подавлял его. А теперь нужно было всё вспомнить. Но рядом со мной шла очаровательная девушка. Её бёдра изящно покачивались. Она красивым движением руки поправила волосы, улыбаясь, посмотрела на меня и закрыла своей ладонью мои глаза. Потому что она почувствовала, что я мысленно раздел её и любовался шлдым телом Юлии.

Всё то, о чём я должен был думать, сейчас превратилось в далёкую тень. Всё было подавлено жаждой обладать нежным телом…

– Женя, отвернись, – сказала Юлия, встав боком ко мне.

Я не удивился её просьбе, хотя знал, что она, раздевшись, должна была лечь на постель голой. И я, конечно, буду рассматривать её тело. Я отвернулся, чувствуя, что лёгкий звук снимаемой Юлией одежды сильно возбуждал меня.

Моя девушка лежала на спине, раздвинув ножки. Её лицо, шея и верхняя часть груди – порозовели. Она ждала того, что я делал с ней вчера. Но я поступил иначе. Я перевернул нежное, изящное девичье тело, любусь им, как произведением искусства.

Мне ведь было двадцать восемь лет, и я уже обращал внимание на телосложение девушек, на их ноги, бёдра, на грудь более. чем на лицо.

Прелестная девушка тихо лежала вниз лицом, сжав колени.

Я начал целовать её бёдра. облизывать языком, медленно "приближаясь" к ягодицам. Мне было приятно проводить языком между ягодиц так, чтобы язык прикасался к обеим розовым округлостям.

И только после этого я вновь перевернул Юлию на спину и впился губами в нижние губки, быстро облизывал их, покусывал, слыша, как Юлия чувственно охала. А когда я начал покусывать её розовый клитор, девушка умоляюще заговорила:

– Женя, остановись. Очень остро.

– Оттолкни меня.

Но руки Юлии обхватили мою голову и прижали к райскому месту. Её маленькие внутренние губки были открыты, как маленький ротик. А едва я прикасался к ним кончиком языка, они обхватывали мой язык.

Юлия чувственно вздыхала. И, прижимая мою голову к своему паху, торопливо сказала:

– Женя, прекрати. Я схожу с ума.

Она по – прежнему держала мою голову руками. А когда я отстранился от Юлии, она попросила:

– Женя, повтори.

– Ты сходила с ума.

– А ты повтори.

Глава

Юлия

Юлии было восемь лет, и она училась в пятом классе, как вдруг её мама позвонила девочке, когда та находилась в школе, и сказала, что заболела. Сказала, что будет жить месяц в своём доме, в посёлке. А Юлию будет провожать в школу и приходить за ней после уроков биологическая мать.

Юлия знала, что её мама – приёмная, что её биологические родители жили без прописки в квартире, которая принадлежала ей. По приказу дедушки Юлина мама каждый месяц оплачивала коммунальные счета и выдавала биологической матери пятьдесят тысяч рублей. Но за деньгами та обязана была – по приказу дедушки – приходить к подьезду " сталинского" дома.

– Я твоя настоящая мама, – сказала женщина в школьном дворе голосом, каким многие матери говорили маленьким детям:" У – тю – тю мясенькая".

Она протянула руку девочке. Но Юлия завела правую руку себе за спину и строго проговорила:

– Здравствуйте. И будьте любезны, обращайтесь ко мне на "вы".

– А с чего это вдруг? – кривя губы гримасой презрения, сказала биологическая мать.

– А с того, Таня, что вы живёте на мои деньги. Я вас содержу.

– Ну, если так! – зло воскликнула Таня, – то я требую повысить содержание до ста тысяч рублей. Я всё – таки родила!..

Она не решилась сказать девочке "ты", но и "вы" сказать не могла.

– А почему вы, Таня, не идёте работать? У вас диплом дипломата. Вы окончили МГИМО.

Таня открыла рот, но не смогла придумать ответ.

И они пошли на станцию метро.

От "Тётки" исходил неприятный запах духов, словно "Тётка" облила всю одежду многими сортами духов. Когда они вошли в квартиру, Юлия сразу поняла, почему "Тётка" так обливала себя духами. В большой квартире воняло человеческим дерьмом, гнилью. Всюду бегали тараканы, всюду была грязь, разруха.

Зажав свой нос пальцами, Юлия вбежала в большую комнату квартиры. Расположение комнат квартиры Юлия знала, как и всё своё недвижимое имущество.

Она в изумлении окинула взглядом загаженное помещение с грязными окнами, на которых висели шторы, как половые тряпки. В центре комнаты стояли два огромных стола. заваленные мусором и остатками еды, кружками, бутылками и чашками. На столах стояли два компьютера с огромными мониторами. За одним компьютером сидел в хорошем костюме, но грязный бородатый мужик и азартно играл в компьютерную игру, управляя игрой джойстиком, вскрикивая и подпрыгивая на табурете. Рядом с мужиком стояла колода с мочёй и дерьмом, громоздилась куча использованной подтирочной бумаги.

"Тётка" подскочила к мужику и хлестнула по его голове, с которой свисали сосульками грязные пряди волос, ладонью.

– Мишка, проснись. Дочка пришла к тебе.

В оторопении оглядывая бардак, Юлия с ужасом поняла, что она могла здесь жить, а эту "Тётку" называть "мамой", быть обыкновенной засранкой. И она поняла, как тяжело было её дедушке, когда он увидел, что воспитал шалаву.

Мужик почесал грязной рукой – чёрной от грязи – бородатую шею, раздражённо буркнул:

– Ну, ты, мать, убила моего бойца. – Он покосился в сторону Юлии. – А это кто?

– Дочь твоя.

Мужик медленно встал с табурета, но вероятно, от многочасового скрюченного положения тела координация движений у него стала неточной, поэтому он, словно запнувшись, быстро наступил ногой в колоду, чтобы не упасть на загаженный пол. Вышел из колоды, изобразил своей фигурой благородство и гордость, с укором глядя на Юлию, строго заговорил:

– Наверное, ругаешь папку и мамку. А почему ты, богатая, нас содержишь в таких условиях? У тебя виллы, отели, рестораны. А почему твои родители в нищете?

Юлия молча метнулась к "тройнику", к которому были подключены кабели компьютеров, вырвала из розетки "тройник". Экраны мониторов погасли.

Мужик затопал ногами и со стоном воскликнул:

– Ты убила мою лучшую игру! Я шёл к призу!

Юлия вскинула над своей головой руку с "мобильником" и сказала:

– Я сейчас вызову полицию и выгоню вас вон из моей квартиры. Вы здесь не прописаны.

Мужик сильно махнул перед собой рукой.

– Я человек чести, благородный. И мои предки – и ты должна знать!– столбовые дворяне Зубовы, родственники любовника Екатерины Второй Платона Александровича Зубова. "Почитай отца и мать", – сказано в "Русском домострое". А ты как говоришь с нами?

Юлия знала, что этот мужик был из рода рабов столбовых рабовладельцев Зубовых.

А так как родословная на паланете Земля всегда шла по женской линии, то сейчас в Юлии пробудился наследственный упрямый характер Гутенбергов. В свои восемь лет Юлия не знала, что её биологическая мать "спешно" забеременело, когда её отец, генерал ФСБ выписал её из квартиры, из Москвы. И потребовал от дочери "убраться на все четыре стороны" к его возвращению из США, из командировки. Вот тогда, напуганная отцом Таня помчалась к бывшему однокурснику ВУЗа и потребовала от него: сделать ей ребёнка. Но когда генерал позволил ей жить в квартире, она два раза пыталась выдавить из живота ребёнка. Отец следил за ней. И остановил её попытку убить наследника. Нанял телохранительниц, которые днём и ночью находились рядом с Таней.

А после смерти генерала и его отца – началась судебная тяжба, которую организовали родители Мишки, якобы от имени родителей Юлии. Вначале они требовали передать им опеку над девочкой, а потом – раздел наследства. Но дедушка и прадедушка Юлии хорошо продумали завещание. И биологические родители ничего не получили, даже общение с девочкой.

Юлия в первый раз увидела своих биологических родителей

Она чётко и властно проговорила:

– Начинайте убирать мусор, мойте квартиру. Или уходите вон. И тогда я перестану содержать вас!

Они растерянно смотрели на девочку, потому что помнили генерала. А сейчас Юлия заговорила с ними так, как говорил её дедушка.

Они продолжали рассматривать девочку, за счёт которой жили, жили хорошо, без печали, вкусно. Она оплачивала коммунальные счета, интернет, покупки одежды и обуви. Но их раздражало, что это были "крохи". Поэтому, чтобы пробудить в сердце жестокой девочки чувство сострадания и понимание, что её родители жили "от подачки до подачки", биологическая мать с укором в голосе сказала:

– Мы всё – таки родили тебя. Ты живёшь в роскоши за счёт нас.

Но сердце девочки было заполнено приёмной мамой. Юлия видела перед собой чужих людей, от которых исходило зловоние. Со штанины Мишкиных брюк стекало дерьмо, а он по привычке не замечал, что наступил в отхожее место.

Сердце жестокой девочки не смягчилось при виде нищеты, в которой жили её биологические родители. Она голосом генерала ФСБ сильно приказала:

– Начинайте работать, а иначе!

Они никогда не работали, никогда не убирали квартиру, но слово "иначе" в голосе холодной девочки означало, что сегодня они могли остаться без компьютерных игр. А эти игры давно стали смыслом их жизни. Даже сейчас, спустя десять минут, как Мишка был оторван от компьютера, он чувствовал, что задыхался без игры. Он так и сказал со стоном в голосе:

– Мне дурно без игры. Я умираю.

Но его чувствительные слова о смерти "коснулись" только души Тани.

– Поссы в ведро – легче станет. А в колоду больше не сри.

Едва "Тётка" заговорила, как у Мишки тотчас на лице гримаса утомлённого аристократа исчезла. И появился обычный ощер. Вероятно, "веяние времени" дошло и до МГИМО.

– Под…, когда я срать сяду, – зло проговорил Мишка, с ненавистью глядя на жену.

– Заткнись, дурак. Не выражайся при девочке. Она баронесса. И начинай работать.

И униженные, и оскорблённые "пролетарии всех стран, соединяйтесь" начали в первый раз в своей жизни заниматься уборкой квартиры. А Юлия ушла в дальнюю комнату, где так же, как и всюду, были грязь и пыль, села на корточки и набрала на "мобильнике" номер маминого "мобильника".

– Мама, у меня всё хорошо, а у тебя как?

Юлия обожала театр, и она привыкла два раза в неделю вмсте с мамой смотреть спектакли из собственной театральной ложи. А теперь она ездила в театр с Таней и Мишкой.

После спектакля они спустились на станцию метро. Таня улыбалась всем встречным парням, а иногда нарочно толкала их плечом.

– Перестань скалиться парням, – строго сказала Юлия. – Это неприлично.

– Яйца курицу не учат.

В вагоне поезда "Тётка" начала громко смеяться, вскрикивать. И вскоре к ней подошли два парня. Первый из них толчком плеча отодвинул от "Тётки" Мишку и указал пальцем на его нос.

– Ты тянешь на меня?

– Нет, нет, я в стороне.

– Я понял, – растягивая слова, ответил первый и спросил "Тётку": – Ты почему так сильно хочешь меня?

– Я не такая.

– Да и я не такой. – Он сунул руку под короткую юбку "Тётке" и, одобрительно кивнув головой, сказал: – Хорошее мясо.– И попросил второго: – Прикрой меня. Я хочу её здесь…А ты тоже прикрой, – добавил он Мишке: – Встань сюда. И сними с неё трусы.

– Я сейчас закричу, – шопотом проговорила "Тётка".

– Закрой ей рот и поверни ко мне задом, – приказал он Мишке.

Мишка торопливо зажал своей жене рот и развернул её спиной к парню.

Юлия знала, что в метро часто насиловали девушек.

Она вспомнила американский фильм, в котором девушка показала инструктору, как в первом классе девочек учительница учила защищаться от насильников. Она стукнула ногой по яйцам инструктора, ткнула пальцами в глаза и дико завизжала.

Юлия поняла, что стукнуть по яйцам парню она не смогла бы – маленькая ростом. А вот другое – могла.

Девочка подскочила к парню и, подпрыгнув, изо всех сил ткнула пальцами в его глаза. И начала душераздирающе визжать.

Поезд остановился. Мишка выскочил из вагона, а за ним – парни.

Юлия толчками заставила "Тётку" бежать по улице к дому. А в квартире она приказала "Тётке" писать заявление о разводе с Мишкой, а сама села на табурет у входной двери. Вскоре в замке заскрипел ключ.

– Пошёл вон! – крикнула девочка.

Когда, спустя три часа, Юлия и "Тётка" вернулись из суда, где "Тётка" подала заявление о разводе – у подьезда их ожидали дедушка и бабушка Юлии. А в стороне скромно стоял Мишка.

Дедушка и бабушка были одеты в чёрные мундиры с погонами. Но Юлия не знала, какие звания были у них. Она в первый раз видела эту пару.

"Настучал", – сердито подумала Юлия.

– Вот ты какая, баронесса, – мягко заговорила бабушка. – Нам пора познакомиться.

– Не говорите вступления. Ваш сын…

И она очень громко, так, чтобы слышали соседи, сидевшие на лавочках перед подъездом, рассказала удивлённым родственникам о поступке их сына.

Когда Юлия и "Тётка" поднялись в квартиру, "Тётка" со вздохом сказала девочке:

– Зря ты так опозорила Мишку. Он уже два года директор элитного детсткого дома.

– А что он делает здесь?

– Любит меня.

Глава

Юлии было двенадцать лет, и она стояла перед стендом, на котором находились фотографии отличников детсткого дома, которые уже покинули детсткий дом.

Она внимательно рассматривала портрет Жени и чувствовала странное раздражение в душе. Юлия понимала, что оно было связано с тем, что она не могла сделать его своей собственностью. Хотя он ей был неприятен, потому что был "бабником". Но только потому, что он был "бабником", она захотела посмотреть на его портрет. Юлия сфотографировала портрет своим "мобильником". Отметила, что в её душе нарастала неприязнь к Жене, так как они никогда не могли встретиться, и он будет делать с другими девушками всё то, что рассказали ей девочки. А она уже думала об этом…Мама не позволяла Юлии смотреть порно в интернете, но девочка училась со взрослыми девушками, которые на переменах и во время уроков говорили только о мальчиках и…

К ней подошёл Дятел, потому что его отец организовал собрание состоятельных людей, которых он хотел убедить быть спонсорами детсткого государственного дома.

Дятел хлопнул юную девушку по ягодицам и добродушно сказал:

– А ты уже созрела для траха.

Юлия повернулась и тотчас ткнула пальцами в глаза Дятла, и убежала.

– Ничего… Мы с тобой встретимся, – зло пофыркивая, сказал Дятел, закрывая глаза руклй.

И они встретились.

Юлии было шестнадцать лет, когда умерла её мама. Но так как она работала няней в детстком саду и по суду получила дееспособность, то официально вступила в права наследования. И решила увеличить сумму содержания своей биологической матери.

Когда "Тётка" пришла к подъезду "сталинского" дома, Юлия протянула ей пачку денег.

– Здесь триста тысяч рублей.

– А ты, дочка, дай мне доверенность на управление машиной.

Гараж находился в "бункере". И никто не должен был знать: как и где он открывался. А чтобы попасть на первый этаж особняка и в парк, достаточно было набрать номер электронного замка на входе.

Юлия не хотела ехать вместе с "Тёткой", не хотела находиться рядом с ней, поэтому назвала номер замка и, ничего не объяснив, пошла на стоянку к своей машине.

Утром Юлия начала ощущать нараствющее чувство тревоги. Она осторожно вела машину, боясь погибнуть. А в посёлке Юлия не сразу поехала к своему дворцу – бункеру, потому что ей было неприятно общаться с "Тёткой".

И вдруг Юлия увидела "Тётку", которая быстрым шагом вышла из аптеки.

"Тётка" никогда ничем не болела.

Юлия вновь ощутила тягостное чувство тревоги в душе. И, зайдя в аптеку, спросила кассиршу: что купила эта женщина?

– Стрихнин, против мышей.

У Юлии перехватило дыхание. "Тётка" готовила ей смерть. Юлия забыла слова мамы: ни с кем не общаться, а "Тётку" не щадить.

Но у девушки ещё была надежда, что она ошиблась. Нужно было, как можно быстрей проверить свои предчувствия. проверить то, что она увидела.

Юлии очень хотелось ошибиться.

Когда она вошла в зал на первом этаже, где перед экраном телевизора сидела "Тётка" в роскошном кресле, то с великим трудом посмотрела в её лицо и сказала, что сейчас будет готовить завтрак. А потом начнёт писать доверенность.

Юлия спокойно и быстро нарезала овощи и фрукты. выжила из фруктов сок и налила его в кувшинчики. На два подноса Юлия поставила тарелки, стаканы и вынесла в зал.

В коридоре первого этажа была бронерованная дверь. Она выглядела, как часть стены. И открывалась только для Юлии, открывалась медленно и плавно. И, как показалось девушке, открывалась слишком долго.

На пределе сил Юлия взбежала по лестнице на второй этаж, ворвалась в комнату, из которой она управляла своей "империей", включила мониторы и начала следить за поведением "Тётки". Девушка всё ещё надеялась, что ошиблась в своём предположении.

"Тётка", поглядывая в сторону коридора, неторопливо налила в стакан сок, выпила, а потом вынула из кармана джинсов прозрачный пакет с белым порошком и начала сыпать его во все кувшинчики в тарелки с салатом.

"Тётка" вышла в кухню, осмотрела её, увидела губку, смочила её под струёй воды, вернулась в зал и протёрла стакан. кувшинчик, а потом пульт управления ТВ и дверные ручки.

Это было спланированное убийство.

Юлия смотрела на "Тётку" и с горечью в душе вспомнила слова мамы, которая каждый день говорила ей: "Никогда не вступай с ней в разговор. Молча отдай ей деньги и быстро уходи. Она твой враг".