Доктор Ланской: Смертельный клинок Троелунья

– Если это она, то все сходится.

– Что сходится? – еле дыша, уточнил Феликс.

– Татьяна Шелохова, восьми лет отроду. Умерла позавчера ночью при невыясненных обстоятельствах.

– Невыясненных? Это как? – удивился Феликс, – Вскрытие было?

– Да. Отравление свинцом и парами ртути. Однако в доме все градусники целые. А свинца и подавно нет.

– Подожди, так а что первопричина смерти?

– Непонятно. Тело нашли только спустя два дня после пропажи девочки.

– Стоп, – Феликс потер переносицу, – то есть, девочка сначала пропала, а потом ее нашли и обнаружились признаки убийства?

– Да. Причем, наши эксперты увидели спазмы мышц, с которыми девочка и закоченела. Она страдала перед смертью, поэтому, когда я увидел этот заголовок и все выяснил, решил уточнить у тебя. Лида мне вкратце все рассказала, и я подумал, что призрак пришел к тебе.

– Почему ко мне? – усмехнулся Феликс. – В Троелунье полно медиумов.

– Да, но не у каждого есть такой сильный дар, как у тебя. Многие даже не слышат голоса призраков. А ты с ними говоришь!

– Ну это громко сказано, – Феликс взглянул на заголовок в газете, а затем быстро пробежался глазами по статье. – Дочка заместителя министра внутренних дел? – удивился врач. – И не уследили? Очень любопытно.

– Да уж, – Эдгар посмотрел в окно, словно о чем – то вспоминая, – вообще бедолага, этот заместитель… Два года назад схоронил супругу, померла от туберкулеза. А вот сейчас и дочка за матушкой пожаловала.

– Да уж, никому не пожелаешь.

Эдгар невольно потеребил медальон на груди.

Феликс доподлинно не знал, что внутри, но был уверен, что у сердца Эдгар носит самое дорогое, что приобрел за время войны: супругу и недавно родившуюся дочку. Ланской мог его понять, но в то же время готов был презирать: вроде врач, а держится за такой пустяк, как человеческая жизнь.

– Так что? – уточнил Эдгар.

– Что? – вторил его манере Феликс, убирая газету на тумбу.

– Берешься?

– За что?! – удивился Ланской.

И вновь вместо ответа Цербех протянул Феликсу вытащенный из внутреннего кармана жилета конверт с печатью Канцелярии.

Феликс сразу понял: не к добру.

Но все – таки вскрыл, прочитал короткое послание от Драгоновского – и взвыл. Его предчувствие не обмануло: на него повесили еще и очередное дело, которое Канцелярии не раскрыть. А отдуваться обычному врачу с Земли.

– Сколько платят?

– Он сказал, что вопрос гонорара вы обсудите лично.

– Хорошо, тогда поехали.

– Куда?

– К нему, куда же еще.

– Ну… вообще – то…

– Только не говори…

– Да – да, я уже здесь.

Драгоновский вошел так неожиданно даже для все повидавшего Феликса, что доктор вздрогнул, вскочил на ноги и невольно склонил голову в знак приветствия фигуры, стоящей выше по статусу.

Но Киприан лишь хищно улыбнулся – иначе он просто не умел, – и заметил:

– Если готов приступать, то жду тебя внизу. Отвезу на место преступления. Так у вас говорят на Земле?

Феликс шутки не оценил, но решил не противиться. Все – таки сейчас он в позиции подчиненного, следовательно, лучше слушаться и не пытаться нарываться на неприятности. Ему до ужаса не хотелось объясняться с Маркусом еще и за новые истории в Троелунье.

***

Было уже около трех часов после полудня, когда карета Канцелярии подъехала к тяжелым чугунным воротам черного цвета и, остановившись, стала выжидать разрешения хозяина проехать дальше.

Благодаря связям и влиянию Киприана, карета быстро миновала главные ворота, проехала без остановки пост охраны у белокаменной лестницы, ведущей в главный холл поместья Шелоховых, после чего остановилась около бокового входа в дом.

На пороге уже ждали двое юношей в черных одеяниях, с рапирами и револьверами на поясах, готовые в любой момент кинуться на гостей. А стоило им увидеть рядом с приглашенным гостем незнакомца в лице Феликса, как их губы дрогнули – и Ланской увидел выступившие клыки.

– Не тронут, – тихо проговорил Киприан, положив руку на плечо Феликсу.

– Ты пригласил меня, так что моей вины нет ни в чем. Я не боюсь, – он сбросил руку с плеча, но при этом пошел за Драгоновским.

Охрана сразу затребовала приглашение для Феликса, но в итоге, под напором Киприана, пропустили двоих в темный коридор за деревянной дверью со львом и молоточком в его зубах.

Феликс нередко заходил в дома знатных особ со стороны черных ходов, однако не мог не отметить примерной чистоты и разложенных по своим местам вещей. Швабры и щетки стояли с одной стороны, ведра – с другой. Служебные пальто кухарок и охраны также разнились в местоположении: первые висели ближе к дверям кухни, а вот вторые наоборот – рядом с выходом. Также при входе Феликс заметил небольшой столик со стеклянной пепельницей, в которой не было ни единого окурка.

И при этом в углах относительно невысоких потолков клубилась паутина, а на полках слоями лежала пыль. Порядок тут держали либо относительный, либо же…

Киприан шел спокойно, но постоянно оглядывался по сторонам, также подмечая детали.

Когда же темный коридор кончился, один из парней вернулся вновь во мрак, а второй, что был моложе, провеял Драгоновского и Ланского по массивной лестнице с гранитными балюстрадами на второй этаж, в господскую часть.

Тут уже было светлее из – за расположенных по одну сторону коридора высоких стрельчатых окон. Персиковые стены сияли в лучах дневного солнца, стоявшие на декоративных столиках статуэтки ангелов и дев в изысканных позах с кувшинами в руках переливались янтарными оттенками, а начищенные до блеска дверные ручки с позолотой сверкали как драгоценности в ювелирной лавке.

– Приготовься, – приказал строго Киприан. – Может поплохеть.

– Не мели ерунды, – попросил Феликс, вежливо сняв шляпу и пригладив волосы. – В конце концов, если тебе нужна моя помощь, ты окажешь мне ответную услугу взамен моей.

– Безусловно.

Молодой охранник был отпущен в покои Шелохова, чтобы спросить разрешения, и в это время Драгоновский кратко наставил Феликса: как стоять, как говорить и даже – как смотреть на чиновника. Хоть Ланской и привык к этикету Троелунья, все – таки в разных домах правила поведения имели свои… изюминки.

Охранник появился через пятнадцать минут и огласил вердикт:

– Его сиятельство желает поговорить с каждым из вас отдельно.

– Вот как? – наигранно удивился Киприан, ничем не выдав замешательства. – И чем обусловлено такое желание?

– Не могу знать. Он просил первым к нему пройти господина Ланского.

И тут у Киприана еле дернулась бровь.

Он взглянул на доктора, но не увидел и тени сомнений на лице Ланского. Феликс молча расстегнул пальто, стянул перчатки и, отдав пожитки Драгоновскому, поправил нашейный платок и прошел за охранником в комнату.

И стоило только ему оказаться в приемной чиновника, как его представления разрушились, словно карточный домик, на который дунул ветер.

Он ожидал увидеть в кабинете собранного и сдержанного главу рода, который был известен своими новаторскими взглядами в Парламенте при Короле Столицы, а обнаружил отчаявшегося молодого человека с рюмкой наливки в тонкой бледной руке и опущенной головой.

Шелохову было около тридцати пяти, у него за плечами было политическое удачное прошлое, безупречная репутация и созданная еще в Университете семья. В скандалах замешан не был, в доме также о нем отзывались хорошо: жену не бил, к дочке относился как к драгоценности, а на слуг никогда не повышал голоса. Этим занимался управляющий.

Одним словом – человек, близкий к совершенству.

Но сейчас Феликс увидел его другим.

Осунувшийся, три дня не брившийся, с тенями под глазами и взъерошенными волосами цвета пьяной вишни. В роду Шелоховых была легенда, что начало их семейству положили человек и демон, но, как показало время, никаких способностей у потомков не сохранилось. Они даже будущего не видели, не говоря уже о каких – то магических составляющих.

Феликс тихо подошел, встал перед чиновником и, смотря на него со спокойным выражением лица, вдруг услышал:

– Что, нравится меня таким видеть, господин Ланской?

– Простите?

Шелохов опрокинул рюмку и, на секунду отвернув голову, резко встал и, взглянув на доктора коньячными глазами, полными злобы, вдруг резко выпростал руку к Ланскому.

На рефлекторном уровне Феликс остановил чиновника, схватив того за запястье, вывернув его и посмотрев Шелохову в глаза с непониманием.

– Да как ты смеешь! – рявкнул вдруг чиновник.

Второй рукой схватил Феликса за плечо и, развернув, бросил в кресло, стоявшее как раз рядом с диваном.

Ланской сразу рванул в сторону, но Шелохов оказался быстрее. Он стиснул ледяные пальцы на предплечьях доктора и повел того к массивной дубовой двери, за которой, как оказалось, покоилась спальня чиновника.

Тут была обычная обстановка: кровать, столики у кровати, трельяж, на коем покоились шкатулки покойной супруги, фотокарточки и некоторые предметы личной гигиены. Из – за дверей шкафа выглядывали шубы и меховые воротники покойной госпожи Шелоховой, а над каминной полкой висел завешенный черной вуалью ее портрет.

– Ну?! – крикнул вдруг чиновник прямо в ухо Феликса, чуть не оглушив доктора. – Говори! Как она умерла?! Говори!

– О чем вы?

– Не клей дурня! – еще громче заорал в ухо доктору Шелохов. – Говори! Как умерла моя Настя! Быстро!

– Да не знаю я… с чего вы вообще…

И тут Феликса так сильно тряхнули, что ему показалось, что мозг в черепушке превратился в кашу. Перед глазами замерцали мушки, а предметы в комнате на пару секунд раздвоились.

Хватка Шелохова окрепла настолько, что руки доктора ниже локтя занемели, а в плечах стало горячо от не уходящей крови. Кости затекли и стали ныть, а левое ухо, как подумал Феликс, вот – вот утратит свою природную функцию.

Голос Шелохова его почти оглушил:

– Говори! Говори, как она умерла! Живо! Ты видишь призраков, я знаю! Знаю!

– Они сами приходят, я не зову…

– Говори! Живо!!!

И в эту секунду Шелохов отпихнул Феликса, и врач, упершись руками в кровать и почувствовав под ладонями ледяной бархат покрывала, вдруг ясно увидел ту роковую ночь.

Молодая девушка, лежа в постели, в окружении врачей, священника и супруга, о чем – то тихо говорит с последним. Шелохов плачет, священник читает какую – то молитву, а Анастасия умирает, кашляя и выплевывая кровь, а с ней и частички легких. Ее кожа блестит от пота, щеки впали, волосы на висках и затылке поредели, а глаза слегка выкатились, сделав из еще живой на тот момент девушки подобие ожившей мумии.

Но потом Феликс увидел и еще одну фигуру.

Это девушка… с темными каштановыми волосами, чем – то похожая на самого Шелохова, но с немного иными чертами лица. Она одета в черное, однако на ее лице не скорбь, а радость. Ее черные, как омут, глаза сияют злорадством, а за спиной поблёскивает какое – то… дерево?

Феликс попытался присмотреться, но так и не смог увидеть, что за ветви и какие на них были плоды находились за спиной незнакомки. Зато ее саму запомнил отлично.

– Ну что! – рявкнул снова Шелохов. – Мое терпение заканчивается! Быстро!

– Она умерла…

– Это я и так знаю! Как?!

– Кашель… очень сильный… с кровью…

– Так… Дальше.

– Вы были рядом с ней, – Феликс обернулся и взглянул на чиновника, – она вам что – то говорила… а рядом стояла женщина. И за ее спиной… там!

Феликс указал на подоконник, рядом с которым находился трельяж. Шелохов тоже туда посмотрел – и его взгляд изменился. Гнев сошел, и ему на смену пришло удивление.

Он вернулся взглядом к Ланскому, но Феликс продолжил:

– Что стояло там?

– Как? – изумился чиновник. – Ты и такое увидел?!

– Дерево какое – то… и девушка… у вас есть сестра?

– Есть…

– Она была в ночь смерти вашей супруги?

– Откуда ты…

– Она умерла ночью, – стал тверже говорить Феликс, поднимаясь на ноги. – Зимой. За окном я видел иней. Рядом были вы, а также ваша сестра. Она была в черном платье с кружевным воротом, а на руке у нее было…

– Хватит, я понял… я верю вам, Ланской.

Шелохова как подменили.

Он резко успокоился, его спесь улетучилась, как и состояние алкогольного опьянения. Чиновник выпрямился, поправил лацканы рубашки и, протянув утонченную руку Феликсу, склонил голову и тихо произнес:

– Прошу прощение, доктор Ланской.

– Вам не стоит налегать на алкоголь, – Феликс притронулся к его руке.

И тут же увидел знакомые сцены из прошлого. А точнее те фрагменты, которые уже смотрел в воспоминаниях призрака дочки Шелохова. Правда, Феликс так и не понял, как дочка могла показать ему то, что было до ее рождения… Но доктор полагал, что за гранью жизни есть какие – то свои правила и возможности.

– Я не верил, скажу вам честно.

– Странный метод испытать меня, – заметил Феликс. – Ваша дочь ко мне приходила. И я бы мог…

– Вы с ней говорили?! – изумился вновь Шелохов. – Но как?!

– Вы до сих удивляетесь?

– Просто… поймите. Я приглашал лучших медиумов и некромантов, – начал чиновник и вздохнул, явно задыхаясь от душевной боли, – но ни один… слышите!.. ни один не сказал, как там моя девочка… моя любимая Таня!

– Ни один не смог?..

Феликс не смыслил тонкости работы медиумов и некромантов, но помнил, как Ред проводил свои ритуалы и как Маркус иногда практиковал дома сеансы по вызову духов предков. И поэтому, мельком осмотрев комнату, не нашел ничего такого, что бы мешало призракам выйти на связь с живыми.

Феликс глубоко вздохнул, разгоняя по организму застывшую кровь. Такое явление было ему привычным. Оно отзывалось холодом в груди и жаром в животе, а также головной болью после того, как сознание трезвело – и Феликс возвращался в мир людей из сумрачного леса душ.

– Прошу, присаживайтесь, – Шелохов указал на диван в гостиной, когда они покинули комнату. – Вам плохо? Вы так побледнели… Прошу еще раз простить меня…

Он притронулся к графину с наливкой, но Феликс сразу жестом отказался. Выпить хотелось, однако доктор понимал – нельзя. Иначе сознание начнет подводить и мысли будет уже не собрать в целостную трезвую кучу.

Шелохов же выпил рюмку, заел виноградиной и посмотрел на доктора с некоторой требовательностью, которая приросла к лицу спокойного чиновника за годы службы.

– Чем могу помочь? – начал Феликс, желая быстрее закончить и уехать домой.

– Можете считать меня сумасшедшим, однако… я уверен… что мои родные умирают не из – за родового проклятия.

– Проклятия? – Феликс не смог сдержать пренебрежительного тона.

Он сразу превратился в того доктора, который, услышав предположения пациента о причинах болей и узнав о методах «традиционной» медицины в самолечении, тут же подключил весь свой скепсис.

– Да… еще мой прадед мучился. У него – то было пять жен и шестнадцать детей.

Брови Феликса невольно поползи вверх, но он прикусил острый язык, на котором уже шипела желчью язвинка.

– И в чем заключается проклятье? – уточнил доктор. – И можно сразу вопрос?

– Конечно.

– Почему вы говорите об этом мне? Разве Драгоновскому не нужно слышать эти сведения?

– Он знает о них. По моей просьбе он пригласил сегодня вас.

– То есть? – еще сильнее испугался Феликс.

– Я наслышан о вас, доктор Ланской. Но все – таки в широких кругах ваша репутация оставляет желать лучшего. А вот в узких… поверьте, слава о вашем даре еще со времени Седьмой Войны волочится за вами бриллиантовым шлейфом.

– Покорнейше благодарю за столь высокую оценку ничего не стоящего дара, – не без язвы проговорил доктор, – однако в данном вопросе я вам не помощь. Я не могу контролировать свой дар.

– Это не очень хорошо, но уверен, вы с этим справитесь. Поэтому, – чиновник хлопнул в ладоши – и двери за спиной Феликса приоткрылись. В комнату вошел Киприан и присел рядом с Ланским, легко кивнув ему. – Господин Драгоновский, ваша проницательность воистину восхищает. Доктор Ланской – действительно находка.

– А я вам что говорил, – спокойно протянул Киприан, сверкнув глазами, словно дьявол. – Доктор Ланской – талантлив во многом. Однако его дар пока неконтролируем.

– Но вы же поможете ему? – деловито уточнил Шелохов.

– Безусловно, – Киприан уверенно посмотрел на Феликса, но натолкнулся на злой вопросительный взгляд врача. – Конечно, если сам Ланской того пожелает.

Киприан и Шелохов одновременно уставились на Феликса, который сидел и мысленно проклинал Драгоновского. И, судя по взгляду парня, Феликс понял, что дух уже прочел его мысли и услышал про себя все «хорошие» выражения.

Феликс больше не желал быть втянутым в сомнительные истории, однако тут его успокоил факт присутствия и полного покровительства от Драгоновского. Ведь, по сути, он и порекомендовал его в дом Шелохова, следовательно – желал либо что – то сделать с чиновником сам, либо же и правда хотел отблагодарить таким образом Феликса за прошлое.

– Что скажешь? – поторопил Драгоновский. – Поможешь?

– Помочь в чем?

– Найти убийцу моей дочери, – твердо сказал Шелохов. – Я уверен, Таню отравили.

– Откуда такая уверенность? – уточнил деловито Феликс.

– Она не болела. Вообще! – воскликнул чиновник. – Ни чахоткой, ни лихорадкой в прошлом году не заразилась. И спокойно посещала школу. А тут вдруг…

– Сейчас пора зимних каникул, я прав? – спросил Феликс.

– Верно, – подтвердил Киприан.

– Татьяна все время была дома? Или куда – то ездила?

– К тетушке и к моей матери в пригород, но разве могло что – то статься там? – удивился Шелохов. – Моя мать души в ней не чает. Таня ведь… такой долгожданный ребенок. Мы с Настей так ее ждали, так хотели…

– Понимаю, что тяжело, но попрошу ответить: ваша супруга, как скоро она смогла забеременеть после свадьбы? – спросил Феликс. – И скажите, знаете ли вы что – то о беременностях вашей матери и бабушки. Раз вы грешите на проклятие…

– Если верить рассказам моей матери, я у них получился в первый год после венчания. А вот сестра, – Шелохов глубоко вздохнул, потускнев. – Матушка рассказывала, как дважды беременела. Но оба раза были выкидыши. И вот, на третий раз, когда мне было пятнадцать, она разродилась Машей.

Феликс сразу заметил, как сменился тон голоса Шелохова.

Это был не радостный тон заботливого брата, который ностальгирует о прекрасных первых днях жизни его сестры. Это был тон человека, который казался готовым проклясть за одно лишь упоминание имени его сестры в доме.

– Что – то не так? – уточнил Киприан нужным тоном.

Он сидел относительно спокойно, попивал поданный служанкой чай и, закинув ногу на ногу, не отрывал взгляда золотых хищных глаз от Шелохова. Драгоновский в этот момент был похож на кобру: такой же худой, пластичный, изворотливый, с клыками, скрытыми под прекрасной белоснежной кожей лица.

– Нет, – коротко отрезал Шелохов. – Все в порядке. Так вы поможете?

– Вы разрешите осмотреть тело Тани? – уточнила быстро Феликс.

– Да, разумеется.

– И также мне нужно будет поговорить с вашей матушкой, если есть такая возможность, – Феликс посмотрел на Киприана, и тот кивнул. – Конечно, в присутствии господина Драгоновского. В одиночку вести допрос – не могу. И не умею.

– Я запрошу билеты до Лурино, – ответил деловито Шелохов. – Там наша усадьба, где и живет сейчас моя мать.

– А сестра? – уточнил Феликс.

– Маша? – Шелохов поднял глаза к потолку, словно действительно вспоминал, куда запропастилась сестра. – Она сейчас живет в пригороде Дельбурга, в окрестностях Лизовых лугов.

– Туда только на машине, – сразу сказал Драгоновский доктору, взгляд которого поймал на себе. – Я отвезу. От Дельбурга это не так далеко, как Лурино.

Шелохов лишь кивнул Киприану, после чего их разговор можно было бы считать завершенным, если бы, когда Феликс уже собрался выйти из комнаты, министр внезапно не подошел к нему вплотную и не заметил:

– Когда вернетесь, посетите мой кабинет, пожалуйста.

– Зачем? – уточнил Феликс.

– Я постараюсь помочь вам, господин Ланской, восстановить репутацию.

На это Феликс промолчал, выйдя из покоев и направившись вниз за Киприаном.

Глава 7

Глава 2

Зима в Троелунье обычно была теплой, однако в этот раз Феликсу выпала возможность испытать все прелести морозов. И хотя он привык к ним в Швейцарии и России, все – таки он любил больше апрельское тепло, когда солнце еще не палит, но при этом греет прохладные города.

Киприану выдали служебную машину в пользование ровно на пять дней, за этот срок, как выразился сам Драгоновский, они должны успеть до Лизовых лугов, обратно и, по дороге, заскочить в еще один пригород, дабы поспрашивать друзей Марии Шелоховой, с которыми она работала на фабрике по производству тканей.

Пока выезжали из Дельбурга, Феликс то и дело оглядывался по сторонам, так как вдоль дорог, на перекрёстках, в окнах домов и даже в переулках он видел силуэты неупокоенных душ. Феликс пытался спрятать от них всех лицо и часто подтягивал к подбородку шарф, но понимал: это не спасет, если хоть один дух успеет его учуять.

– Не бойся, на машине защита, – сказал Киприан, заметив беспокойство доктора. – Они нас не видят.

– И не могут меня почувствовать? – удивился доктор.

– Могут, но не сразу. А мы так надолго нигде не остановимся.

Он нажал на педаль газа и, развернувшись на одном из перекрестков, поехал в сторону проселочной дороги.

Тут уже было ехать тяжелее, но Киприан старался вести осторожнее. Дело осложнялось гололедом, неубранным снегом и то там то тут появляющимися поваленными деревьями. Проблем они особых не доставляли, с силой – то Драгоновского, но время отнимали прилично.

Ехавшая на заднем сидении Лидия постоянно смотрела на Феликса и, в очередной раз, когда Киприан вышел на дорогу, чтобы убрать дерево, слегка подалась вперед и уточнила:

– Нужно? – она выудила из кармана шубки флакон.

– Пока нет. Прибереги. Экстракт сильный, пригодится.

– Поняла.

Она опять села на место, но Феликс, в очередной раз осмотревшись по сторонам, вдруг с ужасом увидел стоявших двух девушек. Верхняя часть их тел была плотной, словно они правда были живыми, а вот подолы юбок уже просвечивали, а ближе к заснеженной почве и вовсе – исчезали.

Феликс вздрогнул, ощутив, как зашевелились волосы на затылке, но сделать ничего не смог. Его руки сковало очередной судорогой, а в горле появился нервный комок. Он пытался отвести взгляд от призраков, но не мог. Их холод и веющая зловонием злость били по нюху и разгорячённой кожей медика неприятными волнами.

Киприан подалил огнем очередное дерево, мешающее проезду, и, дождавшись, когда древесина станет пеплом, спокойно размазал золу по белой дороге. После чего вернулся в машину и, уже притронувшись к ключам зажигания, вдруг тоже посмотрел в ту же сторону, что и Феликс.

Положив руку на плечо Ланскому, Киприан прижал врача к сидению и приказал шепотом:

– Отвернись.

Феликс зажмурился и, сделав над собой усилие, повернул голову. И Киприан, сразу заведя автомобиль, нажал на газ. Не взирая на скрип шин и на появившийся в салоне аромат гари, Драгоновский продолжал гнать по заснеженной дороге, пока не увидел, что Феликс спокойно смотрит вперед.

Глаза врача не метались в панике, его руки вновь расслабились, как и пальцы, которые больше не скручивала судорога. Единственное, что напоминало о приступе страха, это скомканные брюки в районе колен.

– Порядок? – коротко спросил Драгоновский.

– Да, – так же твердо ответил Ланской, потирая уголки глаз. – Куда мы сначала едем?

– Сначала в Лизовы горы. Там живет Мария, поэтому к ней легче всего доехать. Там остановимся в гостинице, а утром нам доставят билеты до Лурино.

Феликс ничего больше не стал спрашивать.

Пока они ехали, доктор успел осмотреться. И заснеженный лес, и укрытые снегами поля, и даже застывшие озера не вызвали у него никаких эмоций, хотя он ни разу не был в этих краях. А по слухам, на востоке была мало того что отличная медицина, так еще и произрастали редкие виноградники.

Из них гнали прекрасное белое вино… сладкое, как растопленный на огне кусок сахара…

Доктор и сам не заметил, как задремал. Монотонная работа двигателя, редкие скачки на кочках, скрипы снега под колесами и плавные повороты серпантинной дороги успокоили душу Ланского – и он тихо погрузился в свое темное царство, где его уже ждали.

Опять эта персиковая комната.

Тут все как и раньше. Только теперь мозг сам дорисовал картинку. Белый камин, кровать с балдахином и высокие два окна в металлической сетке оправы. Это была комната матери Татьяны, Анастасии Шелоховой. Только в воспоминаниях призрака она выглядела более теплой, тут витал аромат женских духов с цветочным шлейфом и начищенной дубовой мебели.