Вспышки

– Изабелла, возьми, в конце концов, себя в руки. Ты ведешь себя так, как не подобает женщине в приличном обществе. Утром тебе будет стыдно от содеянного. Угомонись!

Девица уставилась на бунтаря упрямыми, бычьими глазами, словно не понимая и видя кавалера в первый раз. Затем она утробно захохотала жеребячьим басом, задрала юбку, хлопнула себя по коленке и смачно произнесла, сплевывая в салат:

– Харэ вонять, петух драный! Какая я тебе Изабелла, едрить ее за ногу, Росселлини? Эллка я, Эллка Пупкова! Тащи быстро семки и не вякай, убогий! Не капай мне на мозги, вымя коровье, говяжий рубец. Власти тебе не обломится! Братва, врубай Круга! Понеслась!

И взвившись с потрепанного трона, королева изволила танцевать. Жаркое это было представление! Летели стулья, со звоном бились бутылки, стучали в стену соседи. Все закончилось тем, что наряд полиции нагрянул в логово будущего убежденного холостяка. Убеждение возникло сразу же после преображения. Как утверждал старина Энди Уорхол, получив три пули в живот от разъяренной экстремистки: «Обычно говорят, что время все изменяет, а в действительности перемены – дело рук человеческих».

Пастораль

Когда ты молод, жизнь представляется чарующей и полной светлых надежд. Когда ты живешь в общежитии, и ночью звенит оглушительная музыка, подкрепляемая звоном пустых бутылок, выброшенных из окна, ты просто улыбаешься, переворачиваешься на другой бок и засыпаешь крепким сном младенца. Другое дело, когда тебе переваливает за сорок. Нервы уже не те, мысли съедают мозг, кровь кипит неистовством. Заснуть невозможно, каждый шорох раздражает. После бессонной ночи ты начинаешь ненавидеть всех соседей, мешающих твоему заслуженному покою. Каждый источник шума вызывает мигрень и нервный тик.

Именно к такому заключению пришли Антон и Елена Петровы. Жили они в законном браке уже более двадцати лет душа в душу. Были людьми спокойными, покладистыми, не склонными к внешним аффектациям. Работали они удаленно переводчиками, предельно избегая внешних контактов. Детей у них не было. Пес Вольтер, старый кудлатый пудель, великолепно дополнял эту умиротворенную идиллию. Никто и никогда не слышал его надрывистого лая, воя по пустякам. Лишь ближе к старости стал он тихо похрапывать, но весьма ненавязчиво и деликатно. Жить бы Петровым да радоваться, да не тут- то было. Многоквартирный дом, в котором они обитали, являл собой филиал ада на Земле. Проел он Антону и Елене всю печень и служил источником постоянного недовольства. Однажды вечером супруга сидела на кухне и в сердцах жаловалась благоверному на текущее положение дел:

– Дорогой мой Антонио, сколько живу в этой квартире – столько страдаю. Ненавижу всех соседей сверху и снизу. Ты ведь помнишь, у нас с ними не раз были конфликты. Мы просто мешаем друг другу существовать. Дошло до того, что когда я слышу их голоса и шаги, а шумоизоляция в доме никакая, то меня начинает трясти крупной дрожью! Я медленно и верно превращаюсь в невротика и понимаю, что жить в таком негативе просто невозможно. Что делать – не знаю, просто опускаются руки. Менять квартиру нет смысла, сам знаешь, так как там могут быть такие же соседи. Это как брать кота в мешке, менять шило на мыло. Я постоянно мечтаю о частном доме. Это реально уже крик души, рана на сердце. Что делать-то?

– Понимаю тебя, Леночка. Понимаю, как никто другой. Сам прошел все эти круги ада, страдал и нажил кучу внутренних болячек от нервов. Это просто невыносимо. Прямо хоть из дома беги, хоть вой на перекрестке белугой. Как будто стадо слонов живет, а не люди. Сверху еще ребенок родился на нашу беду. Сначала орал как сирена, теперь носится. Я расписание их по часам знаю. Живу жизнью соседей, свою забыл. Ненавижу их, но ничего не могу поделать. Либо смириться, либо дом в глухомани покупать, подальше от табуна. Ведь кто они, как не табун лошадей? Хлопают дверями, ржут, истошно гогочут. Стены трясутся до часу ночи, а то и дольше. Это смерти подобно! Постоянно что-то сверлят, колотят, шуршат, шкрябают, забивают. Соседка вечно гундит басом. Видимо, кого-то воспитывает. Противные твари! Самое смешное, что эта же самая соседка всех вокруг выслеживает и делает подкопы под частную жизнь: кто-то покурил не там, кто на газон наступил, кто-то девушек меняет как последний скот. А в своем порочном глазу бревна не замечает! Жаба криворотая!

– О, как же ты прав, милый! Все выходные у меня на голове как будто батутный центр начинает работать, а еще слоны смылись из зоопарка и прыгают в пьяном угаре. Из дома приходится уходить, потому что находиться просто невозможно: ни почитать в тишине, ни вздремнуть. Снизу вечно орущие соседи с караоке. В придачу такое ощущение, что они ходят в деревянных тапках на металлической подошве. Роботы, а не люди, бессердечные терминаторы! За стеной слева – что-то роняющая и топающая круглосуточно бабка. Через этаж сверху – мать-героиня с безумными отпрысками. Полный боекомплект, предел сил человеческих! И бонусом идет недавно появившаяся конструкция в примыкающей квартире справа. Наши смежные кровопийцы возвели у себя в ванной Вавилонскую башню из стиральной машины и сушилки. Вся эта композиция вписана шкаф до потолка, прилегает к стене, естественно. Включают исключительно после десяти вечера, экономят семейный бюджет. И понеслась! Вибрация и жуткий низкий гул передаются по стенам. У нас в спальне вибрируют даже кровать и стол. Туши свет!

– А вспомни соседей, которые живут напротив. Глаза бы их не видел! Пьяницы и бузотеры! Лет десять назад они устроили самый настоящий пожар. Огонь тогда даже перекинулся на нашу деревянную дверь. А мы спали! Слышали крики, конечно, но думали, как обычно, что пьяные мерзавцы дебоширят. Слава Богу, более разумные соседи нашу дверь начали тушить, иначе бы лишились крова. А вообще эти пьяницы чего там только не устраивали, всю душу съели: и на лестнице любились, и в лифте отливали, и пытались сломать наш замок, перепутав дверь в угаре, и просили еды для детей Христа ради. Однажды даже сосед после очередного возлияния на коврике изволил почивать под нашей дверью. Развалилось мурло, сладко причмокивает. Пришлось полицию вызывать. Опять же, самим жрать нечего, а детям собаку завели. Собака холодная и голодная целыми днями, воет, истошно лает на балконе по несколько часов. Вынос мозга еще тот. Нет сил терпеть!

– О да, сущие отморозки, бесовское отродье, не меньше! А как ты думаешь, влияет ли в многоэтажном доме энергия невежества соседей на нас? Я лично считаю, что, безусловно, влияет! Мы уже превратились в трясущиеся тени, утратили врожденный потенциал души в этой преисподней! Только представь: в окружающей нас сотне квартир маргиналы беспросветно пьют водку и занимаются животным сексом без страха и упрека! Смотри, мы уже прожили в этом доме больше двадцати лет, а сколько дней жизни мы чувствовали себя счастливыми? Ты думаешь, что у дома нет общего энергетического фона? Откуда тогда такая безысходность на улицах города? В городе нет ни одного святого человека или человека, очищающего своим присутствием атмосферу. Любовь ушла из нашей жизни, не задержавшись. Почему частыми гостями у большинства являются ненависть, страх, уныние? А все потому, что мы насквозь пропитаны хмурыми лицами, всеобщей ненавистью, подлым злорадством. Каждый только и ждет, чтобы насолить ближнему, плюнуть ему в суп, смешать с грязью.

– Поддерживаю! Раньше было хорошо, когда весь подъезд был в соседях, которых мы знали, общались. Да и мы были моложе, легче все переносили. В молодости редька кажется круассаном, а хрен – капучино. Люди добрые ушли в мир иной со временем. Раньше народ жил дружно, был намного честнее, сейчас же общество ссучилось, все обманывают всех, у этих подлецов только деньги на уме. Причем скажу одну крамольную вещь: чем человек беднее, тем он гнилее, за деньги мать родную продаст, если обломится такая возможность. Вломилось племя варваров с жадными, загребущими руками. Все, что могли – извели, что росло – вытоптали. Мало нам выродков внутри дома – снаружи тоже поддают перца. Бесят идиоты, которые во дворе тусуются и на всю улицу музло врубают. И такое ведь убожество слушают… либо русский рэпачок, либо попсовую долбежку, ну и блатняк на десерт. А летнее круглосуточное кафе недалеко от дома? Яйцами-помидорами не докинешь, сабвуфер сотрясает всю округу, а менты ими же, хозяевами заведения, прикормлены! Тройной стеклопакет наглухо мной задраен, и все равно «дум-дум-дум» по мозгам долбит до глубокой ночи. Только беруши и спасают! Величайшее изобретение человечества! Да еще травы успокоительные благолепные. Все остальное – что мертвому припарка! Вообще, жить в многоэтажке – та еще авантюра!

– Да уж! Квартира – это та же тюрьма, только из нее можно выйти на улицу. Частный же дом – это свобода, ты в нем сам себе хозяин. Понимаешь? Хозяин! В квартире нельзя сделать лишний чих, громко включить музыку; соседи следят за тобой, сочиняют немыслимые слухи, особенно когда им помогаешь. Они вечно видят, кто пришел, кто ушел, кто женился и развелся. Если сорвет трубу или в ванной забудешь закрыть кран, то все – затопишь соседей, делай им ремонт. Личное пространство у нас – это только наши скудные квадратные метры в квартире, все, что за порогом или около дома – общее, обмызганное, заплеванное и поруганное. Частный же дом – это все твое, родное. Клумбочка, огородик, беседка, гараж… все твое. Можешь хоть толпу друзей собрать на шашлыки, песни горланить, на флейте играть – тебе слово никто не скажет. Поэтому я уже давно мечтаю о своем загородном коттедже среди глуши, где мы будем наслаждаться тишиной и спокойствием и не слышать этих вездесущих тварей. Я помню, в детстве жила летом у бабушки с дедушкой. Это такие теплые воспоминания, ничем не омраченные. Они жили в частном доме. Два старичка, без всяких телохранителей и сигнализаций, даже без решеток на окнах, и никогда ничего не случалось. А природа вокруг?! Истинный источник вдохновения и гармонии! Мечта!

– Согласен с тобой на все сто! Я тоже поборник пасторали. Сплю и вижу, как возлегаю на заливных лугах, вдыхаю незапятнанный воздух, ощущаю мелодию вечности. Нервы мои восстанавливаются, органы чувств возвращаются в изначальное равновесие! Если рай на Земле возможен, то только в собственном доме, на лоне природы. Идиллия!

Судьбоносное решение было принято в тот же вечер. Петровы решили сменить городскую суету на сельскую благодать. Они продали квартиру в городе и купили разваленный домик в дальней деревне. Пастораль из обители грез резко превратилась в постоянные вложения денег, времени и нервов. Началось сомнительное веселье: строительную бригаду было не найти, рабочие оказались косоруки, падки на крепкие напитки и требовательны к дополнительным расходам. Всегда спокойная и интеллигентная Елена Петрова орала истошным голосом, тряслась и сквернословила, но толку от ее расшатанных нервов было мало. В дополнение к основным заботам внезапно выросла трава, а соседи жали забором. Выпал слишком ранний снег, словно насмехаясь над пасторальной затеей. Деньги уплывали, съеживались. Все пересобачились вдоль и поперек. Один Вольтер был спокоен и расслаблен. Вероятно, для него действительно наступила пастораль. Он благозвучно чесал блох задней лапой и взирал с умилением на ничтожные проблемы хозяев. Те же были упрямы, имели запас прочности, продолжали вкладывать все деньги и время, чтобы продолжать бег по кругу.

Все хорошее, как и плохое, когда-нибудь заканчивается. Подошел к логическому заключению и круговорот строительной скорби. Петровы, наконец, выдохнули и вступили в законные права хозяев. Они даже устроили ужин при свечах, улыбаясь друг другу впервые за долгие месяцы и поднимая чашки чая за будущий покой. Ночь прошла в тихом блаженстве. На следующий же день супруги услышали, как соседи зовут их на «праздник вступления в райскую жизнь». Они решили оценить местные традиции и не отрываться от коллектива. В темной, жарко натопленной избе их заставили выпить какой-то странный самогон, а потом еще и гоняться за козой до изнеможения. Коза была бодлива и суетна, норовила ускользнуть от жадных рук. На следующее утро выяснилось, что в деревне существует такой ритуал для «новоселов». Петровы сразу же задумались и опечалились. Здесь как-то странно жили люди: не было никакой приватности, и соседи знали почти все друг о друге. Это сильно напоминало что-то из недавней жизни. То, о чем мечталось поскорее забыть. К тому же каждую ночь невозможно было уснуть из-за соседских пьянок-гулянок; собак, которые беспрерывно лаяли; петухов, дравших горла на рассвете.

Петровы не унывали и приняли решение поставить высокий забор, чтобы наконец-то достичь блаженного берега изоляции от внешнего мира. Пусть они теряли пасторальные панорамы, но зато сохраняли истощенные нервы. Сказано-сделано. Ограда возникла за считанные дни. Да только это мало помогло в общем положении дел. У одного соседа была шумная газонокосилка, у другого плакал ребенок, у третьего визжала свинья, у четвертого гремела музыка, пятый поджигал кучу хлама как оккультный костер. В самом доме ночью слышались странные шорохи, скрипы, вздохи. Как только дрожащие новоселы включали свет, трясясь всеми поджилками, в окно сигал толстый соседский кот Толик, сдобный, как калач. Крал он у зазевавшегося Вольтера ливерку и сметану. Подметал чужое добро с усатой ухмылкой вора в законе. Дрова отсырели, мыши шуршали подлой ратью, магазин приезжал лишь раз в неделю. Дачники с наслаждением целый день косили траву, шашлычники жгли мясо с неуемным запалом, орава малолетних бандитов с шумным визгом плескалась в бассейне и крала яблоки в саду. Содержать дом было накладно и физически тяжело. Все время что-то ломалось (протекала крыша, сгорал котел, ржавел водопровод). Сад и огород требовали постоянного ухода, и супруги чувствовали, что превращаются в безропотную рабсилу, в то время как они рассчитывали в свое время на пастушьи свирели в полях. В конце концов, жизнь обернулась борьбой за выживание. Петровых проклинали как изгоев. В отместку за махровый индивидуализм у них свистнули простыни с веревок во дворе. После сперли с летней кухни газовый баллон. Верный пес подозрительно проспал криминальное вторжение. Вскоре выяснилось, что ушлые соседи вместе с куском мяса подсунули ему таблетку снотворного, чтобы не вякнул лишнего. Хорошо, хоть не отравили, совести хватило. А однажды случилось страшное. Елена вздремнула днем, пока супруг отправился на рыбалку. Когда женщина спросонья открыла глаза, то увидела, что какой-то хмурый субъект сидит на кровати и гладит ее по ноге. Крик взорвал покой жаркого полудня. Незнакомец, однако, оказался не робкого десятка и не убежал, а стал стаскивать Петрову с кровати. На отчаянный ор испуганной жертвы собралась вся округа, благо дело, Антон забыл закрыть за собой калитку. Пришелец находился в наркотическом порыве и отчаянно сопротивлялся. Его кое-как скрутили, насилу привели в чувство. Рыдающая Петрова просидела весь вечер, уткнувшись хлюпающим носом в плечо супруга. Она тихо повторяла дрожащим от слез голосом:

– Там, где была пастораль, Антоша, ликует сумятица. Нет ничего в этом месте, приятного сердцу. Слово здесь – плевок в рожу, трава – крапива жгучая, а человеческое участие – волшебный пендель с ноги. Поэзия мертва, иллюзия испарилась. Ну ее к бесу такую пастораль, ну ее к лешему!

Миллионер

Володя Махоткин – один из тех редких счастливчиков, которые порвали систему, сбили матрицу одним прицелом, вышли в дамки. Случилось это внезапно. Герой наш всегда служил наглядным примером того человека, которого не замечают с рождения. Даже когда он был крошечным младенцем и страшно хотел есть, то реветь не смел, опасался. Новорожденный страдал, улыбался, ходил под себя, лежал мокрым, но никогда не обременял устоявшийся быт родителей. Постепенно они приспособились к ангельскому нраву сына. Сначала хвалились перед всеми соседями и родственникам спокойным малышом, потом привыкли к комфорту, а затем и вовсе перестали замечать безмолвного отпрыска. Усугубилось положение дел Володи тем, что следом за ним в мир пришла его сестра, вечно орущая, требовательная, капризная до омерзения девочка. Родители очнулись, приободрились, кинулись спасать неудобную дочь. Постепенно они так вошли во вкус самоотдачи, что полюбили ее всем сердцем. Володя же был окончательно, бесповоротно забыт. Едва ли кто-то замечал тихого, длинного, бледного мальчика, осторожно выглядывавшего из-за домашней суеты. Учился Махоткин весьма прилежно, но даже за этот губительный изъян школьники его приняли с равнодушием, что несвойственно детской породе. Он был бесцветной пищевой молью, спрятавшейся за сытым спокойствием круп.

Володя никогда не играл во дворе, так как не имел друзей. Мальчик читал книги, погружаясь в невидимые миры и фантазии, в которых он представлял себя Александром Македонским или Спартаком. Он покорял греческие города, завоевывал Египет, призывал рабов к бунту, усмирял диких скакунов, пленял первых красавиц мира. Да, он был неотразим, но, увы, лишь в своих мечтах. В реальности он по-прежнему оставался блеклой тенью своих воинственных притязаний.

Незаметно пробежала учеба в университете, в серой и монотонной изоляции от сверстников. Романтические чувства, присущие духу молодости, также обошли Володю стороной. Он был примерным студентом, но педагоги не любили его, презирали, относились скептически к зазубренной механике ответов. Они все ждали яркого проявления индивидуальности, критического мышления, но Володя не был способен на подобные экспромты. Он предпочитал утрамбованную, пресную стабильность. Жена у Махоткина появилась скорее благодаря усмешке фортуны, чем собственному добровольному выбору. Сложно сказать, как они познакомились, но поговаривали, что супруга была просватана за серого кардинала благодаря стараниям маменьки. Тем не менее, партнеры замесили достаточно крепкий брак. Детей у них не было. Они просто не могли родиться в этой атмосфере пыльного бессилия, как не возникает искра в отсыревших дровах. Супруги покорно смирились с отсутствием взаимных чувств и интересов. Разговоры семейной пары были вялые, бесцветные, словно расплывшиеся в трясине равнодушия.

Жил Владимир в небольшом городке. Конструкторское бюро, в котором работал наш герой, дышало на ладан. Платили через пень-колоду, часто отправляли домой за свой счет. Должность у Махоткина была ничтожная, коллеги за спиной называли его тряпкой и мучным червем. Безвольный философ никогда не бастовал и не стремился к лучшему. Да и зачем? Пусть рвут греблю те, у кого врожденные амбиции. Владимир же усвоил с рождения удобную мудрость востока и плыл по течению жизни, искренне доверяя судьбе. Бездействие стало его девизом, лень – током крови. Даже на почте, когда мужчина оплачивал коммунальные услуги (всегда в один и то же день, консервативно отвергая электронные платежи), ловкая работница умудрялась всучить ему лотерейный билет. Владимир не смел отказать назойливой дамочке и покорно брал яркую бумажку, со вздохом засовывал ее в карман. Спустя неделю Махоткин методично проверял билет и выбрасывал его в мусорное ведро. Чудеса обходили его дом стороной, гнушаясь бесхребетного аскета.

Но вышло так, что судьба однажды проснулась не с той ноги, встряхнулась и наконец-то обратила внимание на призрачную амебу, копошащуюся в иле жизни. Когда Владимир очередной раз, зевая во весь рот и почесывая место ниже спины, сверял лотерейный билет с выигрышной комбинацией цифр, то обнаружил, что сорвал джекпот. Призовой фонд составил миллион долларов. Не веря своим глазам, Махоткин покрылся потом, почувствовал непривычное головокружение. Обычно бледное лицо победителя внезапно стало пунцовым. Колени подогнулись, глаза вылезли из орбит.

– Маша! Маня! Марииияя! Быстро иди сюда, неси корвалол!

Тощая супруга от непривычного проявления чувств со стороны мужа также глубоко разволновалась, заметалась раненой рысью, засеменила протертыми до дыр тапками. Вероятно, она решила, что благоверного трахнул инсульт. Иначе как можно было объяснить такое пленительное преображение? Узнав, что случилось, Мария Махоткина незамедлительно рухнула в обморок. Придя в себя, счастливая и мертвенно бледная, жена просипела сквозь щербатые зубы:

– Вот же счастье привалило, аж сердце щемит! Ну, заживем теперь! Всем врагам на радость заживем! Пусть сдохнут те, кто нас не захотел!

Надо сказать, что ошалевшая от восторга женщина хватанула лишка. Впрочем, действительно счастливым людям это позволительно. Простим ей такую спонтанную причуду. На самом деле врагов у них не было. Впрочем, как не было и друзей. И знаете, что самое забавное? Как только об удаче Владимира узнали родственники (ведь город маленький, объявили по телевизору), которые давно перестали с ним общаться, они тут же проявились со всех сторон света. И если раньше знакомые люди находили Махоткина скучным, как оливье без горошка, то тут вдруг стали видеть в нем исключительного гения. Первым позвонил дед Гавриил, поздравил с головокружительным успехом и без обиняков приступил к делу:

– Володька, ты же помнишь, что я уже лет десять пытаюсь достроить эту чертову баню на даче? Да что поделаешь с этой позорной пенсией? То жена шубу себе норовит прикупить, то дети берут за горло. Нет мне покоя, нет успеха в моем предприятии! Одна на тебя надежда! Подсоби, родимый! Тебе же это как два пальца об асфальт! Я ведь не хоромы требую, а простую русскую баньку, незатейливую, без хрени и интеграций в дом. Ведь что может быть лучше, чем из бани выбежать босиком по пушистому снежку,  а летом голышом в сумраке сигануть с разбегу в озерцо! Подумай, роднуля, ведь и тебя позову косточки погреть, покуражиться! Да еще и дябнем за выигрыш! Благолепное дело, сам понимаешь! С кем мне еще накатить, как не с любимым Володькой! Всегда тебя выделял в толпе ребятни за рассудительный нрав и доброе сердце! Уважь, Христа ради!

Пока Владимир приходил в себя от неожиданной просьбы, раздался новый звонок. В трубку жадно дышала теща, грузная и требовательная, как самосвал.

– Володенька, зятек мой любимый и единственный, наслышана про твое счастье! От души поздравляю! Уж кто-кто, а ты заслужил такой чести. Всегда говорила, что ты у меня талантлив как демиург и нравственен как апостол. А сердце у тебя какое: доброе, нежное! Сущий самородок, жемчужина в развалах беляшей! Володенька, ведь знаю, что и так меня не забываешь, но напоминаю о сущей мелочи, ничтожной ерунде. Насколько ты помнишь, стукнуло мне недавно семьдесят пять лет, а я еще ни разу в Турции не была. Стыдно соседкам признаться – засмеют! Они же каждый сезон на югах тушки коптят, изъездили и Крым, и Рым. Володенька, заметь, я же всегда скромной была, так и здесь Италии не требую по законному праву. Отправь к османцам, не будь засранцем! Мечтаю нервы восстановить, моря нюхнуть. Ты же помнишь, какая я сердечница. Вечно маюсь с тахикардией. Дай же хоть перед смертью на мир одним глазком глянуть. Уважь мать вторую! А то помру и не узнаю, каково оно, в странах иноземных. Ты потом каяться будешь, да поздно будет пить боржоми!

После наглой выходки тещи телефон словно прорвало. Звонили бывшие одноклассницы и страстно приглашали на свидания, невзирая на женатый статус и потрепанную временем внешность Владимира. Все до единой клялись в вечной любви и жаловались, что не имели смелости признаться в чувствах в юных летах, ибо были скромны до дрожи в коленях. Звонили племянники с гениальными идеями для бизнеса, коллеги с просьбой одолжить деньжат до получки, случайные попутчики в общественном транспорте, продавцы из ближайшего магазина, дамы низкой социальной ответственности. Махоткин, красный, потный и предельно уставший от наплыва внимания, внезапно впервые в жизни сбросил входящий вызов, отключил телефон и, гордо вздернув голову всенародно признанного героя, скрутил комбинацию из трех пальцев. Затем король фортуны отчеканил обалдевшей супруге:

– Маша, милая моя Маша! Шиш им всем с маслом! Есть квас, да не про вас. Есть суши, да не для хрюши. Собирай чемоданы – мы едем в Париж. Будем жрать устриц на Монмартре да попивать винцо в свое лицо. А чужое пусть катится колбаской по Малой Спасской! Туда ему и дорога!

Золотая курочка

Мой дедушка Семен Горский был очень хорошим человеком, но чрезвычайно серьезным. Я с раннего детства его немного побаивалась, обходила стороной. Но однажды, в минуту расшалившейся бравады, поступилась к деду и, внутри замирая от страха, выпалила свой дерзкий вопрос:

– Деда, а, деда? А ты почему всегда такой угрюмый и неулыбчивый? Болит что?

– Отставить, Женька! Шагом марш борщ есть – бабушка уже приготовила. Не по годам тебе и не по званию подобные глупости вопрошать! Если молчу – есть причина. Нечего трепаться по пустякам, воздух сотрясать. Ну ладно, так и быть, скажу, но обещай съесть весь обед без капризов, не огорчай бабушку. Знай: фальшивая улыбка (особенно если не идет человеку и некстати) никоим образом не украшает мир. Все вокруг натягивают оскал на физию не по делу – смотреть тошно. Жизнь вокруг такая… подхалимническая что ли, пошлая. Мучают себя люди, следуют буржуйским заповедям, а сами того не понимают, что улыбка им эта натужная идет как корове седло. Ощущение невидимых железных пальцев, которые засунули им в глотки и растянули рты до ушей. В глазах боль от этих пальцев и страх перед кризисом или увольнением. Холод по спине берет от этой выстраданной, навязанной фальши! А я не могу постоянно лыбу тянуть. Мое лицо требует отдыха. Если же полностью расслабляю лицо, оно приобретает выражение надменного хлебальника. Из-за этого многие люди считают меня скверным человеком. Постоянно излучать позитив и счастье априори не возможно, мы же не лучезарные роботы, в конце концов. Жизнь состоит как из белых, так и черных полос. Но если человек постоянно находится в унынии, плохом настроении и злости – окружающим с ним будет тяжко. И это, прежде всего, относится к женщинам, заруби себе на носу. Серьезных женщин не любят. Мало того, на дух не переносят. Глубоких, достойных выбрасывают за борт жизни. Или даже не так – их обходят стороной. Запомни на всю жизнь: женщина должна быть легкой и воздушной. Как безе, как летний ветерок, как птичка, щебечущая без умолку. Энергичная, зажигательная и всегда с огоньком в глазах. Она должна легко отпускать обиду, легко приврать, легко ступать ножками по тернистой земле. Кому важно, что у тебя в голове и в сердце? Пустышка или глубокая женщина с непростой судьбой, искусно маскирующая свое внутреннее состояние под сладкую вату? Главное, парить и собирать медок. Бери пример со своей бабушки. Пашет как вол, а порхает бабочкой.