Вспышки

– Дааа… есть у нас в группе одна крыса, пацаны. Ууух, как она меня бесит! Сразу после пар бежит в комнату делать домашние задания, чтобы побыстрей лечь спать (а то ведь завтра важный экзамен, надо выспаться и быть во всеоружии, блеснуть на фоне остальных выродков никчемных). Молодая баба, а никогда не сходит в клуб, не поцелуется. Она вообще не гуляет никогда. Гнилая задротка! Даже на лавке лишнюю минутку посидеть не может! А утром вместо того, чтобы расчесаться, как полагается адекватной особе женского пола, она натянет штаны до ушей и языки повторяет! Разве это нормально? Дура, серая, забитая тварь. Просто балдеет от того, что она все знает, а мы нет. Она так сильно на парах тянет руку, что уже, наверняка, вывихнула плечевой сустав. А если пока не вывихнула, то того ей желаю, чтобы неповадно было глаза мозолить честным людям и постоянно выделываться! Развернется сволочь и на нас косится, как на дебилов конченных. Понятно, что всех она бесит. Заслужила гадюка!

Когда Варя серьезно заболела и слегла с температурой, ей никто не помог, не дал ни одной лекции, не говорил, что задано. Все просто тряслись от счастья и желали ей всяческих осложнений. Трудно сказать, что вызвало такую непримиримую ненависть в столь юных сердцах. Но что бы это ни было, Варя испила чашу страдания до дна. Она так и не нашла друзей, парни ее избегали, слепо доверяя суждениям ожесточившихся студенток. Варя не мстила в ответ, спокойно переносила мучения и оскорбления. Она выбрала принцип непротивления злу насилием. Собака уже вцепилась, и девушка не пыталась вырваться из ее ожесточенной пасти. Она поддалась и смирилась с неизбежным. Свора почувствовала, что сопротивление отсутствует, и временно отпускала жертву рока лишь затем, чтобы вскоре перехватить место укуса и ранить еще больнее.

Но Варя, вопреки всем проклятиям, выжила, справилась и спокойно сдала все экзамены, блестяще защитила диплом, окончила магистратуру. Потом нашла работу по специальности, ее взяли на хорошую должность. Она успешно занималась переводами, консультировала клиентов и фирмы, организовывала корпоративные курсы обучения иностранным языкам. Доход ее был просто отличный. В свободное от работы время она написала роман, и он внезапно стал популярным. Жизнь неожиданно развернулась к Варе светлой стороной, вероятно, щедро одарив за все мучения прошлого. Ее стали уважать, носить на руках, признаваться в любви. Кресова удачно вышла замуж за успешного человека, искренне любящего ее, и жила в самом престижном районе города. Ее окружали поклонники, любимые дети, заботливый муж, творческие искания. Варя была счастлива, полностью зализала раны прошлого и обрела покой в сердце. Впервые за долгие годы.

Гармонию новой реальности разрушило особое приглашение ректора университета на встречу выпускников. Варин факультет тоже собирался. Кресова долго мучилась в сомнениях, но решила отбросить обиды прошлого и все же пойти. Она верила в то, что зрелые люди всегда осознают грубые ошибки прошлого и раскаиваются в них. Своих мучителей она давным-давно забыла и простила от всего сердца. Изящная и элегантная, в строгом сером костюме, Варя светилась интеллигентностью и лоском на фоне пошло расфуфыренных дам. Поблекшие и подурневшие, одногруппницы бурно делились в пьяном порыве жизненными историями. Ни одна из них не работала по специальности, в основном все были секретарями, администраторами, продавцами-консультантами, мастерами ногтей, бровей, ресниц и эпиляций. Варя скромно молчала. Никто из пришедших на встречу женщин не читал книг, тем более новинок литературы. Никто даже не слышал про успех Вари. Но зато все вспомнили, накатив термоядерную дозу алкоголя, что Варя – крыса, начали смеяться и наполняться садистским задором. Свора оживилась, залязгала пенящимися зубами, заклацала бешенством. Одна бойкая матрона, прежде бывшая миловидной блондинкой, заявила с заливистым хохотом, с искренней ненавистью глядя в лицо Варе:

– Ты – крыса, и жизнь у тебя крысиная. Ни друзей нет, наверное, с твоим характером, ни мужика нормального. Поделом тебе, убогая овца!

Пьяный выпад бывшей одногруппницы заставил Варю съежиться, побледнеть, испариться из этой клоаки звенящего унижения. Она извинилась, что, к сожалению, у нее совершенно нет времени и быстро, спотыкаясь и неуклюже цепляясь за стены, выскочила на морозный воздух. Стеклянная дверь захлопнулась. Тут же поднялся гулкий, сытый чад проклятий в спину. Спустя пять минут входная дверь снова звякнула. Все оглянулись в надежде увидеть малодушную жертву и добить ее с ликующим наслаждением. Но это оказался Васька. Уже даже не Васька, а Василий Петрович, плотный, коренастый мужчина с плешью и багровыми щечками. Радостно помахав маленькой ручкой шумной компании, он бодро вскрикнул:

– Приветствую, девоньки! Кто из вас теперь Варвара Кресова? У кого автограф брать?

– Ты что, совсем белены объелся? Что за ролевые игры? Выгнали мы твою никчемную пассию с победоносным успехом. Поджала крыса хвост, век ей сыра не видать!

– Ну, не дуры ли! Как выгнали? Она же теперь важный человек, известна на весь мир! И стар, и млад зачитывается новой писательницей! Да и муж у нее – известный бизнесмен. Дом – полная чаша, светская дива наша Варька стала. Я-то и пришел, сказать по правде, только ради нее, связи навести в высших кругах, то-се. Устал мыкаться по издательствам, шишки себе набивать. Догнать успею, как думаете?

Гробовое молчание накрыло присутствующих. Ни один бокал не звенел, поленья в камине скорбно потрескивали. Впервые в жизни для зачинщиков травли стала доступна тишина. Тишина, в которой можно услышать собственную душу.

Горе от ума

Когда Зинаиде Демидовой исполнилось тридцать три года, она внезапно прозрела. До просветления была она девушка образованная и интересующаяся, увлекалась духовными практиками, нумерологией, астрологией, хиромантией, картами таро, гаданием на свечах, кофейной гуще, яйцах, зеркалах, курином помете, струе бобра и прочих гнусностях сомнительного свойства. Закончилось все тем, что жженые газеты, которые были призваны предсказать судьбу для исключительной души, чуть не поспособствовали пожару в доме. Мать, вовремя открывшая дверь, выплеснула ведро воды на священный алтарь предсказания, плюнула в сердцах и заорала истошным голосом:

– Совсем тебе, Зинка, мозги скрутило твоей ахинеей. Прекращай свои дремучие ереси, а то хату последнюю спалишь, а очереди из женихов, желающих приютись твою блаженную голову, пока не наблюдается. Если так подгорает пучелло на бесовские ритуалы – вот тебе Бог, вот тебе и порог. Сама подумай, ведь не маленькая уже, поди, за тридцатник перевалило. Объясню тебе языком ученым, который ты уважаешь. Может, так дойдет. Дело ведь простое, как дважды два: если ты правильно выбрала свой путь, то внимание высших сил даст тебе такой всплеск сил и возможностей, что приведет к стремительному росту. Вот почему именно в твоем возрасте многие достигают настоящего успеха. Глянь на того же Иисуса Христа: он в твои годы уже и воду в вино превращал, и мертвых воскрешал. А от тебя одни убытки! В народе бытует мнение, что 33-летие сопровождается глобальными изменениями, бедами, гнетущими неприятностями, если бездумно подходить к делу. Людям в этом возрасте рекомендуется соблюдать осторожность и не рисковать без крайней нужды. А ты совсем ополоумела. Бабе уже о душе пора подумать, а она газеты поджигает, как ребенок несмышленый. Марш на улицу! Вместо того чтобы глаза портить научными химерами да заунывными премудростями, сцепи парня толкового, к хозяйству пригодного! Еще и обои поможет тебе переклеить. Те самые, что ты испортила своими причудами.

– Да какое поможет, мама. Я их даже не могу на разговор толковый развести, не то, что на помощь по быту. Все, как один – сущие пигмеи. Напрасно я корпела над научными трактатами и сушила свой мозг в библиотеках по младым когтям. Кругом одно косноязычное быдло. Посмотришь новости и статистику – все благополучно и в ажуре. Мол, в последнее время мужчины любят исключительно эрудированных и умных женщин. И соцопросы тому подтверждение. Я уже не малый ребенок и прекрасно знаю, что первое, на что смотрит парень, это на грудь, задницу… на внешность короче. Оно и понятно, все мы грешные создания. Но потом что? Не сидеть же всю жизнь и пялиться на грудь – тоска заест, верно?

– Ну, так и выводи их на разговор, начинай задавать вопросы первая. Не раскиснешь!

– Какое там! Я ни в коем случае не хочу никого обидеть, мама, просто констатирую. Но все-таки… о чем разговаривать с мужчинами? Какие темы им интересны? Автомобили, политика, финансы, рыбалка? Это, конечно, сложно под всех подстраиваться, но хотя бы нащупать общие увлечения. Я ведь понимаю, что не все готовы обсудить «Мир как воля и представление» Шопенгауэра или млеть от сонаты для фортепиано Скрябина, но что же их действительно интересует? Женские темы точно в пролете, это я понимаю и не гружу, но чем же завлечь толковым таким, проникновенным? И эти конфузные минуты молчания, паузы тоже смущают. Мучение одно!

– Ну и дура! Вымахала с кобылу, а ума не прибавилось. И вообще, если ты Шопенгауэра прочитала как рядовая ботаничка, это еще не признак ума. Прочитанное еще нужно проанализировать и применить в реальной жизни. Вот тогда и от Шопенгауэра будет толк! А так пшик один, кукиш с дымом! Слушай меня, я тебя научу уму-разуму, иначе так и помрешь старой девой. Мужчины – это великовозрастные дети, не более того. Делится это племя на две простые категории: те, которым нравится, когда их слушают с полуоткрытым ртом и засыпают комплиментами и те, которых надо направлять мудрой рукой. Придумывать, куда сходить, о чем разговаривать, на что потратить их заработки (поверь мне, они с удовольствием будут это делать). Мы с тобой беремся исключительно за вторых. Как показывает практика, с такими надежнее. Первые норовят улизнуть в блуд и воодушевленно ссать в новые уши каждые пару месяцев. Чтобы вам было о чем говорить, мужчина должен быть умным, эрудированными, должен уметь размышлять о жизни и анализировать. Ты – тоже. Но никто не отменял взаимный интерес, когда он есть, тогда такой проблемы вообще не возникнет. Взгляни на собак – задорно нюхают друг друга под хвостиком и вполне счастливы. А ты вместо прямого действия извилины в трубочку сворачиваешь. И тем губишь дело! Слышала я твои потуги, кого угодно заставят зевать во всю ивановскую. Чешешь о производительности процессоров, об установке фильтров нулевого сопротивления на автомобили с турбинами с изменяемой геометрией наддува, о влиянии шипящих русского языка на скорость произрастания бобовых за полярным кругом. Слушать противно, а тем более прирасти сердцем! Да лучше три про матовый блеск помады от «Диор» или про сумку от «Луи Батона». К тому же откинь свою никчемную спесь, будь проще. Включи чувство юмора, заведи самца. Плечико оголи, поведи им томно, а сама вдруг неожиданно задай вопрос с лукавым взглядом: «Как Вы думаете, как лучше избавляться от трупа – в кислоте растворить или сжечь? Что будем делать, если наш будущий ребенок вырастет геем? Как вы относитесь к тантрическому сексу на кладбище?». Прекращай быть синим чулком. Пока никто тебя не знает как суровую инокиню в саване – твои руки развязаны. Но для этого нужно иметь интеллект и развитую фантазию, а ты только буквы через себя прогоняешь вхолостую. И пылятся они у тебя на стеллажах души. Ищи такого же выхолощенного, будете вместе тупить в стерильной невесомости. А впрочем, ступай в кафе. Чем черт не шутит. И не таким в жизни фартило. Главное, вырваться из насиженного гнезда.

Так, благодаря проклятиям и молитвам матери, Зиночка оказалась в тот злополучный вечер в уютном заведении в центре города. Интерьер был выдержан в лучших безвкусных традициях начала двадцать первого века. Лютый гламур лиловых стен прикрывался щедро драпированным безумством ламбрекенов и штор. Кресла в виде розовых туфелек душно гармонировали с витиеватыми шрифтами на стенах, взывающими на иностранном языке к любви и гармонии в доме. Зина была очарована и немного смущена подобной роскошью. Потягивая винцо из бокала, она с умилением взирала на вычурные крендельки декора и вздыхала. Вино смягчило первое напряжение и растворило недавние сомнения в невозможности выстроить диалог. Зина была готова к любви. Сердце ее взалкало запретных свиданий, порочных встреч, Луны, соловьев и сорванных поцелуев.

Как известно, во многих духовных учениях сила мысли материальна. Чудо не заставило себя ждать и прорвалось в мир стремительным фонтаном. Щечки Зины стали пунцовыми от запретных дум и выпитого спиртного, грудь бурно вздымалась под тонкой трикотажной кофточкой. Искусственный свет добавил прелести ее весьма посредственному, поблекшему личику. В блеске вечера каждый урод превращается в богиню услады. Это преображение личности не преминул заметить элегантный мужчина, сидевший за соседним столиком. Одет он был с провинциальным шиком. Костюм с глянцевым отливом плотно сидел на его сбитом теле, узенькие щелки-глаза с умилением взирали на пышную грудь случайной незнакомки. Как только взгляд кавалера, пойманного в силки, устремился в полные ожидания очи Зинаиды, то взоры их встретились, и загорелась искра взаимного притяжения, воспетая в многочисленных романах. Пока за окном кружилась метель, и в глаза било мятежным одиночеством снега, два не вполне юных сердца обрели друг друга. Мужчина, к полному счастью Демидовой, оказался не из робкого десятка и стремительно ломанулся к столику понравившейся дамы. Приближаясь к объекту симпатии, незнакомец хитро и как-то по-птичьи подмигнул.

– Если я Вас не потревожу, то позвольте присесть за столик и составить Вам компанию. Буду счастлив, как гимназист перед летними каникулами.

– Конечно, конечно. Я как раз подумывала о том, чтобы самой предложить Вам подобный экспромт. Но вы словно почувствовали мою мысль, поймали ее на лету и превратили в материю. Известно ли Вам, что физик Исаков утверждал, что мысль действительно имеет физическую оболочку. Как тут не поверить в его убеждение?

– Потрясающе! Вы тоже увлекаетесь его трудами? Конечно известно! Он даже сумел рассчитать «мыслительный вес». Я Вам даже больше скажу! Физик-теоретик Шипов объяснял материальную природу мыслей тем, что они являются элементами торсионных полей. По его мнению, мысли представляют собой самоорганизующуюся структуру, которая способна жить своей жизнью, за пределами источника своего возникновения.

Зинаида была очарована и побеждена. Евгений оказался мужчиной ее грез, рыцарем из фантазий. Они сидели долгие часы, делились знаниями, экспериментами из жизни, обнаруживали общие и интересные темы. Рассуждали о глубинном единстве всех вещей и явлений, переходе частиц в энергию и, наоборот, о зависимости свойств субатомной частицы от наблюдения. Случайные знакомые пришли к единому мнению, что законы квантовой механики весьма трудны для восприятия, однако похожи на мистические откровения. Во время затянувшейся беседы мужчина щедрым жестом предлагал понравившейся девушке выбирать дорогие блюда, да и сам не гнушался богатым ассортиментом. Развалясь в розовом кресле с мечтательной, сытой улыбкой, Евгений ласково провозгласил:

– Зинаида, друг мой единственный! А вот вибрации любви – это вообще отдельная вселенная. Ведь сколько страданий, сколько бед человеческих от невозможности понять друг друга, осмыслить и возлюбить! Каждый думает, что тут сверхсложного! Люби себе да не желай зла ближнему! Ан нет! Если все так просто, почему еще никто не собрал любящих людей в одном месте и не исцелил все человечество разом? Хотя, возможно, те, кто излучает истинные целебные вибрации, застряли в каком-то квантовом поле. А счастье так просто, милая Зина! Казалось бы, сидим мы с вами вместе…вкушаем трапезу, имеем доверительную беседу, расцветаем от человеческого тепла. Чего же еще желать, милая? Но и здесь есть ложка дегтя – физиология человеческая. Вынужден Вас оставить буквально на пару минут по нужде сортирного свойства. Уж не прогневайтесь, таково бремя природы человеческой. Рядом с возвышенным всегда соседствует пошлое, тривиальное. Надеюсь, Вы простите жертве пищеварительного процесса сию вольность и не оскорбитесь в нежных чувствах.

Зинаида кокетливо рассмеялась. Евгений снова ласково подмигнул птичьим глазом и ловко улизнул в сложную систему коридоров. Демидова ощущала непривычное спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Все люди вокруг были полны нежнейших чувств и доброты. Бармен расплывался бархатной улыбкой. Пара за соседним столиком держалась за руки с благосклонной лаской. Даже озябшие голуби за окном таинственно ворковали, ощущая незабываемый вкус вечера на тонких клювах. Они кивали озябшими головками, словно соглашаясь с достойным выбором Зинаиды. Очарованная, припорошенная негой мечтаний, Демидова пришла в себя только спустя полчаса. Евгений по-прежнему не вернулся из мест философских уединений. Вывел ее из состояния блаженного забытья официант, громко отчеканивший прямо над ухом:

– Заведение закрывается через десять минут. Изволите брать счет?

Эфемерный мир грез рухнул, рассыпался на тысячи осколков. Зинаида сидела за столиком одна, не в силах вымолвить ни единого слова. И это после красноречивых рассуждений о квантовой физике! Она резко кивнула, молча оплатила счет, составивший ровно половину ее скромного заработка учительницы, механически натянула вытертую на рукавах старую шубку. Уже после, стоя за дверью кафе, Зина чувствовала, как горькие слезы стекают по ее щекам, смешиваясь с сухим, бесчувственным снегом. Голуби по-прежнему подмигивали бусинами глаз, бередя сердце чем-то до боли знакомым и безжалостным. Город накрывала ночь.

Сосед

Есть у меня знакомый дед Иван Павлович Жмуркин. Сколько ему лет – даже бабки на лавках возле подъезда не знают. А уж они на это дело первые мастерицы, уголовного следователя переплюнут по профессиональной хватке. Лично мне среди этих тайных шпионов неуютно живется. Позвольте представиться: Серега. Мужчина я одинокий, по профессии программист. Зарабатываю, следовательно, вполне себе неплохо и являюсь нектаром и амброзией для женского пола. По этой причине, в первую очередь, ко мне время от времени приходят в гости некоторые дамы свободных взглядов. Пожилым девственником не являюсь, хвала небесам. Выгляжу вполне презентабельно, пылью и паутиной не покрыт, блохи не кусают, мхом не зарос. По природе не бабник, но сладкого не чураюсь под настроение. Иногда засвербит на душе и ниже – коней выводи. Именно в такие дни я знакомлюсь в сети с девушками. Иногда я их сам привожу, иногда встречаю у подъезда. Порой просто вечером куда-то надо по домашним делам сходить. Осенью, зимой и весной еще ничего. Но вот летом – это постоянный «проход через строй». Две лавки с бабками у подъезда, пристально и оценивающе изучающими входящих-выходящих. Да потом еще и обсуждающими всех вдоль, поперек и по диагонали. Лично меня это напрягает страшно. Каждый проход – как экзамен перед профессором-самодуром. Результат неизвестен заранее, поджилки трясутся, в области бедер знобит. Однажды даже краем уха услышал про себя суровый вердикт – волосы во всех местах зашевелились.

– А этот, с пятого этажа задрот, Сергей который, порядочная скотина! Хотя с виду – скромник-скромником. Очи в пол, в глаза не смотрит, типа стесняется.

– Ага! Знамо дело – программист. Айтишники – они все такие. Анальники вшивые, вруны! В темном омуте, как известно, черти водятся. В наше время парни его возраста во дворе пиво пили, баб щупали, в футбол гоняли, а этого даже в парк не вытащить на пару часов. Домосед жуткий с болезненной бледностью. Скуп на эмоции. Сразу видно – сволочь! О себе высокого мнения, а все вокруг – дураки. Станешь жить с такой слизкой жабой – в болото засосет. Затянет на самое днище. Даже в плане девок хитрый хмырь, нечистая сила. Постоянно в уме крутит задачи на логику и сопоставление. Поэтому переплачивать за секс не будет – зачем ему на жену всю зарплату спускать, если хватает пару-тройку раз в неделю, заплатив двадцатку зелени залетной шлюшке? И умный он слишком, чтобы понять, что подобные потаскухи присматривают его не из любви, а как дойную корову для себя и прицепа. Вот и крутит ими по очереди. Что ни неделя, то новые морды низкой социальной ответственности мимо нас шуруют. Ну и жук! Пачкун редкостный!

Вот так по моей невинной спине прошлись сердобольные соседки. Бульдозеры – и те зачастую добрее. И что я могу сделать? Да ничего ровным счетом! Терпеть и съеживаться при каждом променаде, проклиная в душе старых мегер. Эти «божие одуванчики» растут исключительно на лавочках, щедро прогреваемые летним солнцем. Я часто перед сном даже разрабатываю стратегии: чтобы бабушки не распространяли слухи, надо убрать бабушек; чтобы убрать бабушек, следует перенести лавочки; чтобы перенести лавочки, требуются особые разрешения. Здесь обычно мои логические умозаключения обрываются, и я падаю в спасительную, клейкую бездну сна. И с тем заканчиваются мои будничные метания духа.

Но удивительное явление – эти столетние ведьмы ни единого слова не говорят про Ивана Павловича, или Палыча, как они его с любовью кличут между собой. Чем-то обаял их этот неубиваемый временем дед, бодро вышагивающий со ступеней крыльца. Сам Жмуркин мал ростом, худощав, седой как лунь, с постоянно слезящимися глазами и хлюпающим носом. Но вопреки внешней неказистости, дремлет в нем великая харизма гения. Окинет дед веселым взглядом сплетниц, взмахнет палкой и гаркнет на всю мать:

– Здорово, галки неугомонные! Снова лясы точите на страх всем соседям? А ежели стрихнину вам в семки наподдам!? А как смотрите на то, что оболью вам лавку валерьянкой – коты сбегутся лавку метить, а их метки, ой, какие вонючие. Смотрите мне, со мной разговор короткий. Хвосты поджать, ладошки на мандошки, а когти на локти!

И все! Молчат как партизаны при обходе немцев, пикнуть бояться. А со мной – иной разговор! Точнее, даже не разговор, а презрительное молчание и плевок в спину. Со мной эта стая зубастых овчарок образцово-показательно не здоровается в ответ. А попробуй сам не поздороваться – сгноят во цвете младых лет, в асфальт закатают. И все бабки умолкают или тихо шепчутся, пока я в подъезд не зайду. Для них я все равно ненавистный сосед, бросающий бычки и писающий в подъезде, даже если я этого никогда не делал. Да какое «делал», даже в мыслях не было! Но Жмуркин – дело другое. И выправка у него всегда гордая, и этаж ближе к небу. Живет этот старый генерал на последнем этаже и в ус не дует. Командует всеми направо и налево, радуется преклонным летам. Вашего покорного слугу периодически вызывает к себе, даже если у меня катастрофически нет времени. Но с Палычем спорить себе дороже. Лучше смириться и вызвать лифт.

Одолевал меня старый хрыч с периодическим постоянством, пока его просьбы не превратились в хроническое заболевание. Я попросту смирился с неизбежным. Настраивал ему программы немудреные на компе, чистил браузер от спонтанного мусора, помогал с настройкой приставки. Надо заметить, что Палыч – дед, увлекающийся новинками. Постоянно что-то модернизирует, приобретает по нужде и без, пытается сам подключить и, соответственно, ломает. За технологиями поспеть пытается, но только взбивает старыми копытами борозду, буксует. Я в глубине души осыпаю незадачливого экспериментатора трехэтажным матом, но подключаю все заново и терпеливо объясняю новую систему зевающему деду. Тот скрипит, брюзжит, жалуется на мошенников по телефону и беспутниц в сети, пытающихся соблазнить то, что уже давно почило в бозе. Меня он не слушает, так как всегда имеет собственное мнение, отличное от мнения сопли, почуявшей себя крепкой настойкой. Так и живем. Точнее не живем, а выживаем в нашем многоэтажном доме, полной чудес обители недоразвитого гуманизма.

Так вот что случилось далее. Мои внутренние биоритмы уже настроились на благотворительные встречи с Палычем. Прошел один месяц, второй, перегорел и третий, а от червивого гриба не поступило ни единого звонка. И если первый месяц я тайно ликовал, то к концу третьего засомневался и приуныл. Решил сам набрать властного соседа, предчувствуя дурную весть от его близких родственников. В ответ в телефонной трубке раздался привычный раскатистый бас строевого командира:

– Алло! Жмуркин у аппарата!

– Иван Павлович, у Вас все в порядке? Сто лет Вас не слышал, забеспокоился о вашем здоровье.

– Вот же говнюк малолетний! Звонишь узнать, не дал ли я дуба?

– Что?!

– Что-что, хрен на что! Не сдох ли я? Не отбросил ли копыта? Не примерил ли деревянный макинтош? Не протянул ли ласты? Не задрал ли пятки к потолку? Не откинул ли хвост? Не отдал ли концы? Не сыграл ли в ящик? Не отправился ли в кругосветку в Аид? Не околел ли под забором? Не надейся, пипка дрожащая, время мое еще не пришло! Не звонил я тебе, потому что повода не было. Я и сам с техникой разобрался, тут как два пальца обоссать. Дело твое нехитрое, только апломб зловонный из себя дуешь. Паразит!