Золотой астероид

– И это всё? – Тамара обернулась и презрительно глянула на лежащий на полу букет.

Смотрю на девушку, которую при других обстоятельствах я бы шлёпнул сильнее. И не один раз. И не только ладонью. Стою в лёгкой растерянности, только рука тянется в карман, где лежат пластины денег. Для меня происходящее – как минимум необычно, из ряда вон и не по правилам. Вместо приказного тона, я начинаю мямлить что-то невнятное:

– А, ну… слушай, извиниться хотел. А, то вспылил сразу по прилёту… Сама понимаешь… Перелёт с Веги, смена ваша ещё, потом суд… И ты! Такая… красивая! Меня пытаешься раскрутить со своими штучками из ОБХСС…

– Ты смеешь просить извинения у сотрудницы ОБХСС цветами? Ещё и гибискусами с мальвами? – она теперь осматривала мою обувь, проклятые мокасины от капитана милиции.

– Не знал, что они так называются. Честно! – пожимаю плечами, понимая, что я уже перед ней в чём-то виноват, но не разобрал, чем именно, – с другой стороны, знай я эти названия, точно не знал бы, как они выглядят.

Неожиданно я получил пощёчину. Не ожидал этого совсем и не был готов. Резко, снизу вверх ладошка с серебряным колечком звонко шлёпнулась мне по нижней челюсти. Недолёт, если честно, но и не апперкот. Заслужена ли была эта пощёчина? В тот момент мне показалось, что действительно её заслужил. Соображаю, что других цветов всё равно не достал бы. Я пришёл к сотруднице известного ведомства с цветами, которые купил на кладбище. Не самая лучшая ситуация, но ничего не поделаешь. Вспомнил предупреждение милиционера, что Томочка немного шизнутая. Ладно, поиграем по твоим правилам, девочка. И пока лучше мне не показывать ей кредиты. А Поллукс уже меня торопит и подталкивает к действиям.

– С Клавдием себя так вести будешь, – прихватываю её за шею одной рукой, не давя.

Она облизнула губы, быстрым движением ударила ребром ладони по руке, которой я держал её горло, и высвободилась. После этого она легко толкнула меня в живот, чтобы сбить дыхание, и начала шлёпать ладонями мои карманы. Это был профессиональный обыск.

Надеюсь, сейчас не все комсомолки такие, как Томочка. Она работает в не очень любимой моими коллегами структуре. И, кажется, в детстве её сильно ударили башкой. Гремучая смесь.

Кредиты нашла сразу, тяжёлые и холодные. Взвесила их в руке, дёрнула бровями и положила в нагрудный карман своей блузки-рубашки. Затем нашла нож. Взяла этот заточенный кусок пластика и сунула мне в руку.

– Сейчас ты меня разворачиваешь к подоконнику лицом, наклоняешь и аккуратно по шву срезаешь с меня сначала пиджак, потом юбку.

– А больше тебе ничего не отрезать? – вопрошает вслух Поллукс.

– Это я тебе отрежу кое-что, если не сделаешь так, как я приказываю!!!

Взгляд у неё дикий. Она даёт мне холодное оружие и командует мной. Это точно не очередной кошмар? Всякие страсти постоянно снятся мне в восстановительной ванне на пути на Вегу. Хочется, чтобы она ударила меня ещё раз, может быть тогда проснусь. И вот я получаю эту пощёчину, но не просыпаюсь.

Не стоит злить Поллукса. Мне некуда отступать. Мне нужно покинуть Альфу со всеми документами и печатями максимально легально. Капитан милиции говорил: «Лучше приезжий, чем кто-то из местных». Похоже, что он в курсе необычных пожеланий этой девушки. Что же, мы играем дальше!

Поворачиваю её к окну и на секунду засматриваюсь на впечатляющий вид. Вид из окна. В опустившихся сумерках продолжается концерт. Цветомузыка, фонарики мигают сквозь листву эвкалиптовых дубов. Окна с шумоизоляцией, поэтому ритмы чуть ощущаются, а звуков не слышно. Тамара дёргает меня за рукав свитера, чтобы действовал быстрее. Наклоняю её и начинаю срезать нити на вертикальном шве, который идёт от отстёгнутого воротника к нижнему краю.

– Чего так долго? Шлёпни меня хоть!

– Всё, надоела! – я резким движением пытаюсь разорвать пиджак по злополучному шву, но не рассчитал силы переусердствовал.

– Что ты сделал? Резать надо было снизу! – мне прилетает ещё одна пощёчина, слабая из-за спущенных рукавов.

Элемент таможенной формы порвался не по шву, а в районе лопаток. Зашить такой разрыв невозможно.

Вижу, что Тамара ищет взглядом, чем бы потяжелее меня приложить. Теперь есть за что извиняться, но с этим придётся подождать. Завожу оба рукава её пиджака ей же за спину и завязываю обычный узел. Если она захочет, то сможет легко высвободить руки, но если ей нравятся такие игры, пусть сама подыгрывает. И, кажется, она согласна подыграть. Не сопротивляется. Или нет… Её удар пяткой пришёлся мимо цели, и я успел поймать её ногу на обратном движении. Юбка ей мешает, она слишком узкая. Девушка не может удержать равновесие и подтягивает ногу, которая завязла у меня в руках. Теперь она резко дёргает головой, пытаясь ударить меня затылком в нос, но таможенница слишком мала ростом для этого. В очередной попытке меня ударить, девушка теряет равновесия и, схватив подмышки, я просто усаживаю её на пол. Поправляю рукава, чтобы она случайно не высвободила руки. Так можно и заиграться.

– Сиди здесь! – командую, как командовал бы шестиногому роботу на каком-нибудь спутнике, чётко и ясно, чтобы машинка не убежала.

– Сижу… – отозвалась Тамара.

И сидит. Если захочет освободиться – сделает это. Если захочет кричать – будет кричать. Но для неё это игра. Она получает от этого удовольствие. За мои деньги пусть играет. Только бы не заигралась. В её взгляде ощущается некоторое смущение, должно быть, такое продолжение игры для неё в новинку. Смотрит своими карими глазами в ожидании приказа. "Это всё? Теперь я могу покомандовать?" – не понял, спросил ли Поллукс в моей голове, или уже вслух. Девушка кивнула, а я сказал в ответ на вопрос: "Ага…". Мой внутренний голос скромно шепнул: "Ну, поехали!"

– Спой гимн Комитета Дальней Космической Разведки, – командую, сам же поднимаю с пола свой билет разведчика, а букет кладу на подоконник.

– Чего? – не понимает Тамара.

– Пой!!! – кричит на неё Поллукс.

Я сам напугался этого крика. Тамара разбудила во мне Поллукса, а он не любит, когда ему приказываются какие-то малорослые девчонки и не любит, когда они бьют его по морде своими мягкими, но когтистыми лапками.

И связанная Тамара, работница таможни «Альфы» и сотрудник ОБХСС, которая сидела в неудобной позе, так что можно было разглядеть рисунок на её трусиках, запела очень приятным сопрано.

Хруст шеи, плечевого пояса – это я выпрямляюсь, грудь колесом, равнение направо. Так и именно так нужно слушать наш гимн. Подпевать не возбраняется.

Нет ничего лучше хорошей объединяющей песни. И у нас эта песня – гимн Комитета.

Я – Поллукс. Я – часть Комитета Дальней Космической Разведки. В свою вторую по счёту экспедицию я составил геологическую карту спутника, который спустя десять лет отдали в разработку автоматическим станциям, а ещё через десять – основали постоянную обитаемую Базу, у которой есть все шансы превратиться в колонию. Это не только моя заслуга – это в первую очередь заслуга Комитета. А мы, разведчики, всего лишь люди на службе Человечества! Мы – Первопроходцы! Мы Лучшие люди!

На последних строках гимна, написанных почему-то в другом стихотворном размере, я прослезился.

"Под дланью лунных морей,

Тлеет искра Истории!

По заветам Первых Вождей

Ищем мы Золотые астероиды!"

На "Интернационале" никогда не пускал слезу, а тут сладкоголосое исполнение нашего гимна от сотрудницы ОБХСС. Только через несколько секунд я повернул голову в сторону окна, и то только из-за того, что в концертной программе сменился репертуар. Вытираю большим пальцем с левой щеки слезу. Это слеза в память о тех, кто оставил своё здоровье на безымянных спутниках.

– Ты в порядке? – поинтересовалась Тамара, подняв брови.

Я выдохнул, немного сдулся и присел рядом с ней. Посмотрел мокрыми глазами на её побледневшее лицо. Избалованная и развращённая девчонка… Что бы ты понимала в нашем нелёгком деле… Нежно отодвигаю локоны с её виска и спрашиваю:

– Мы играем дальше?

– Это как ты хочешь… – у неё даже губы дрожат от испуга.

Она наконец-то коротко улыбнулась, но это нервная улыбка и без ямочек.

– Улыбка у тебя хорошая, а ты сама плохая, – говорю ей прямо на ушко.

– Этанолсодержащие напитки употребляешь? – испуг мигом спал, она готова перехватывать инициативу.

– Встань, – это я командую, сам же ещё посижу.

Она встала, оперевшись мне на плечо.

– Что прикажешь делать дальше?

– Ты сама чего хочешь?

– Я сама хочу, чтобы ты был унижен так же, как ты унизил меня!

Оба-на! Вот и спрашивай теперь женщин, чего они хотят. Палец в рот ей не клади. "Ничего другого тоже лучше не класть!" – шутит Поллукс.

– Сядь обратно!

Она села, но села мне на колено. Девушка обладает очень неплохой задницей, но очень острым копчиком.

– Что дальше?

– Мне нужно, чтобы ты завтра меня выпустила с космопорта со всеми нужными бумагами на моём "бриге-1".

– Это твой парусник? – глаза девушки выпучились в удивлении, как у какого-то земноводного, не очень красиво.

– То есть, ты ещё и документы мои не смотрела… Так-так… – чешу затылок, морщу лоб.

– Слушай, я тебе прямо сейчас сделаю всё, что ты прикажешь, только дай посмотреть на парусник изнутри!

Мне показалось, что это заявка на честный обмен, но как-то дёшево, с моей точки зрения.

– Ты такая вся "дорогая", с парфюмом и косметикой, и со знаменитой фамилией, а парусника изнутри не видела?

– Видела… конечно… но… – теперь она мямлит.

– Что "но"? У твоей родни, небось, пара собственных "яхт" малого радиуса имеется, полный ангар глайдеров личных и коллекция иных вульгарных прелестей проклятого капитализма, нет?

– Я просто хочу, чтобы мы с тобой провернули кое-что, будучи на орбите, чтобы из окна была планета видна, может быть, закат или восход, светили огни колонии…

– Так. Из окна… То есть, у тебя фантазия не имеет границ… И что мне теперь делать? Обещать такой радости я тебе и здесь не могу, а вылет мне нужен.

– Как не можешь? Ты от радиации того что ли?

– Мне не нравятся женщины, которые по статусу выше меня, и которые раздают команды мужчинам как домашним животным. Клавдия так же унижаешь?

– Мне его имя не нравится.

– А моё?

– Пойдёт!

– Пойдёт? Ты моё имя хоть запомнила, или только то, что я разведчик?

– А как тебя зовут? – она не забыла – она подыгрывала.

– Пауль.

– А позывной?

– Поллукс.

– Вот это заявка! Поллукс! Бессмертный что ли?

Она звонко рассмеялась. На её щеках появились долгожданные очаровательные ямочки. Чтобы она не упала с моего колена, я был вынужден её придержать. И я крепко её ухватил. Под моими пальцами, через тонкую ткань блузки-рубашки и тонкого топа с поролоновыми чашечками, почувствовал, как затвердел её сосок. В нагрудном кармане слева, где лежали мои деньги, ощутил нечто похожее, но там ещё и билось девичье сердце, отдаваясь в моём предплечье.

Тамара обернулась на меня, сжала губы:

– Когда в последний раз ты трогал за грудь сотрудника ОБХСС?

Она подалась ко мне и куснула меня за щеку, до куда дотянулась. То, что в ОБХСС бывают очень хищные сотрудники я знаю. Научен и имею на шкуре отметины. Уж не корпоративная ли это этика? Что-то с девушкой делать нужно… Думаю, а руку с её небольшой грудки не убираю. Приятное ощущение.

– Эй! Ну, мы продолжаем? – она заёрзала и придвинулась поближе, повыше по моей ноге.

– Думаю, что с тобой сделать такого, чтобы и ты довольна была, и я психическую травму не получил…

– Травму? Я тебе больно делаю?

– Копчиком точно!

– Смешно, ага! Связал и за грудь честную комсомолку лапает. Нормально?

– Говоришь так, будто это впервые. Квинт тебя не лапает?

– Он не заслужил того, что я тебе позволяю. Ты какой-то особенный, Поллукс.

– Не особенный, а странный. В комнате досмотра ты меня почти продавила. Будь уверена, что твои фантазии я бы сдобрил хорошей приправой, но не с таким обращением к себе, какого хочешь ты. И любой нормальный самец Хомо Сапиенс, проведший в космосе длительный срок, глянув на такую молодую и красивую самочку за таможенной тумбочкой, слюной бы изошёл. А при первой возможности не только за грудь подержался.

– Так оно и работает в комнате досмотра? Прилетают самцы, а ты нас на живца ловишь?

– Мой метод! – это была искренняя улыбка, гордая.

– Вот и пожинай плоды своего труда.

– А что меня должно не устраивать? Букет только, знаешь, так себе… Деньги твои у меня, а ты, самец, ухватил меня своей лапищей так хорошо, как вообще давненько не держали. К тому же я связана. У меня самая выгодная позиции для девушки, желающей завести Первичную Ячейку Общества. Сейчас только придвинусь… – она придвинулась и теперь мне нужно держать в руках не только ей, но и себя, – во! А ты мне про радиацию намекал! Мне даже делать ничего не нужно! У тебя там всё хорошо! И не ври, что не хочешь продолжить.

– Вот и думаю, каким образом…

– Давай я сверху!

– Ага. Связать мне руки за головой не забудь и нож для колки льда из-под кровати достать.

– Так ты боишься?! Меня, маленькой девочки, испугался большой разведчик!

– Всё! Я придумал. Где у тебя этанольные жидкости?

– Я принесу.

Она вскочила, оставив у меня на ладони тепло своей груди, на бедре вмятину от копчика, а ещё топорщащиеся в нужном месте брюки. Резво скинула порванный пиджак, даже не развязав рукава. Расстегнула молнию на юбке, стянула её зачем-то через голову. Трусы нежно-розовые, цветочки типа розы, зелёный стебель, красные лепестки. Бёдра не очень спортивные из-за её сидячей работы. Блузка-рубашка на пуговицах. Пока расстёгивает, крутится вокруг себя и зыркает на меня с весёлой улыбкой. И именно такую улыбку этой мадмуазели я так ждал, но выходит себе дороже. Блузка-рубашка летит на кофейный столик, звякнув стопкой кредитов, так и лежащих в левом нагрудном кармане. Для Тамары Крутицкой – это не деньги.

На девушке остаётся топ с очень крупными чашечками. Поролон – вечный враг впечатлительных мальчиков и лучший друг гормонально-ущемлённых девочек. Но талия всё-таки нашлась, не смотря на живот.

Её бы к нам, на судно, на тренажёры и месяц погонять. На беговую дорожку поставить в режиме лёгкого бега и любоваться, попивая настоящий земной кофе. Избытки всего лишнего ушли бы сразу, оставив поджарую девицу, фигурой полностью соответствующую своему характеру. Борзая!

Она подскочила к шкафчику. Квартирка всё-таки на одного жильца и вдвоём тут уже тесновато. Что-то она там замешкалась.

– Отвернись на секунду!

– Ага! А ты меня шокером в спину!

– Как хочешь… – девушка пожала плечиками, не такими широкими, как они кажутся в форме.

Она берёт ножницы со стола и начинает разрезать ими красивые трусики по бокам. Ткань неохотно падает на пол. Для неё красивое бельё не имеет ценности. Она снимает топ, и вот она разворачивается ко мне. Взгляд привлекает небольшая и чуть подвисшая грудь с крупными ареолами и твёрдыми сосками. Она гладит свой живот, а между бёдер в почти вертикальном положении, слегка наклонившись вперёд, находится полулитровая стеклянная бутылка с этикеткой местного производителя. "И что мне делать с этой бутылкой?" – вслух спрашивает Поллукс.

– Ползи ко мне на коленях и открой бутылку ртом!

Эх… Нельзя её оставлять даже на минуту – сразу крышу ей срывает. Ух же…

– Ты уже глотнула что ли?

Убираю пластиковый нож в скрытый карман. Хватит играть с холодным оружием. Не успел отвести взгляд, как в меня летит бутылка. Между нами всего лишь четыре метра, и я ловлю не без проблем. Хорошо, что была закрыта. На ней надпись: «Колония Альфа». Может быть, взять её с собой на корабль? Бутылку – не девушку. Во время подпространственного прыжка автоматика не разрешает ложиться в ванну, если в организме есть этанол, формальдегид или сивушное масло изо-пропанола.

А эту красавицу лучше связать. Она неугомонная! Чего тут гадать – ОБХСС, эти звери каждый нерв лазерный скальпелем покромсают в капусту. И выход один – раз уж связался, надо связывать!

Не помню, как называется направление в любви, где принято сильно привязывать любимого человека. Надо бы спросить у кого-нибудь. Только не у неё.

– Ты в нарсуд прилетел. На что тебя осудили сегодня?

– Тебе так интересно?

– Ладно, давай ты спроси чего-нибудь, чтобы у нас равенство было, а то мы так никогда не придём к общему знаменателю.

– Надо же! Равенство… Общий знаменатель. Алкоголь вкусный, спасибо.

– Ты же знаешь, что он был бы ещё вкуснее…

– А, ну, прекрати! Давай лучше по вопросам! Каким образом ты, такая дикая, на таможне оказалась? Через ОБХСС? Там и про товарища Смита тебе рассказали?

– Это три вопроса, милый, – Тамара дёрнула бровями, – Смит мой родственник, если уж на то пошло. Духи не из воздуха берутся. А мокасины твои – второго дня прибыли из Метрополии, и ещё неизвестно, дешевле ли они твоих ботинок.

– Дешевле! – я смотрю на обнажённые груди таможенницы.

– Если к ним в подарок шёл мой адрес, то это честный обмен, – девушка облизала губы и расправила плечи, качнув грудями в мою сторону, – таможня, как и Комсомол, дают дисциплину и организованность. Осмотрись, я не каждую неделю уборку делаю. Дикая я такая, потому что мне всегда всё было можно.

– Папочкина принцесса? – хмыкнул я, переводя взгляд на ровные ноги и узкие ступни.

– Мне не говорят «нет», со мной не шутят и не спорят, меня нельзя игнорировать или унижать! И вообще, почему я до сих пор связана?

– Разрешаю развязаться.

Она быстро развязала полотенце, сковавшее её запястья честным словом. Вскочила, тряхнув вверх-вниз грудками, бросилась ко мне. В долгом поцелуе, сопровождавшемся её тщетными попытками найти в моём ремне застёжку, мы сделали только одну паузу:

– Я – злостный уклонист от уплаты алиментов.

– Какой ты нехороший…

Её руки оказались у меня под рубашкой. Ногти у неё острые. Если Томочка продолжит кусаться, то я даже кляп из её же разрезанного белья сделаю.

Яд этанола с ароматическими добавками уже настолько сильно подействовал на меня, что заниматься чем-либо с этой девушкой не очень-то и хочется. И засыпать с ней нельзя рядом, опасно. Только предварительно связав её.

Она всё воюет с моим ремнём, но это бесполезно. Кажется, это отличный вариант – использовать ремень. Он ведь не простой ремень, а ремень сотрудника Комитета Дальней Космической Разведки! Мы избранные, мы лучшие. Я только подумал об этом, а руки уже сами ухватили девушку за скользкие бёдра и приподняли её груди к моему лицу. И ей этого, кажется, только и нужно было!

Под звуки красочного фейерверка, озарявшего затемнённую квартиру, и отзвуки взрывов, разносившихся по вентиляции, девушка без формы получила то, чего так желала. Концерт в честь Гюнтера Минейро завершился, но наш только начинался.

– Так, что тебе от меня нужно?

– Ты.

– Честно?

– Я тебе ещё не врал… или…

– Куртку продал?

– Да.

– Контрабандист… – это слово прозвучало прямо над ухом и было украшено болью от её ногтей.

Утром, когда я всё же обнаружил, что спал пару часов с несвязанной работницей ОБХСС, мысли были лишь о скорейшем побеге. Но опять же, для этого нужно её саму затащить в космопорт и оформить вылет.

– Мне нужно сегодня покинуть колонию, – шепчу ей в ухо.

– Мы говорили об условиях… – сквозь дрёму отвечает девушка, – в паруснике, на орбите, мы обязаны сделать всё то же самое, что ты посмел сделать со мной за эту ночь.

– На такое я пойти не могу. И денег у меня больше нет. Можем быстро ещё раз прям сейчас.

– Тебе от меня только это нужно было? Просто вылет? – она открыла глаза и тянула ко мне свои когти.

– Да.

– Ты снова хочешь меня завести? Я была честная комсомолка. А потом пришёл злой дядя из ВКШ…

– Из Комитета Дальней Космической Разведки. Разведчик Поллукс. Приписан к Большому кораблю Дальней Космической Разведки "Герчин", борт номер одиннадцать сорок восемь. Мы продолжаем?

– Да! Чувствую, ты уже готов…

На ланч были блины. Почти настоящая мука, пластиковый яичный порошок, соевое молоко. Кто пробовал – тот знает, что это за гадость.

Сидячий образ жизни и блины – причина отсутствия физической формы у девушки в форме. И смена у Тамары начиналась сильно позже. Есть в Томочке что-то такое… Особенно когда на ней только фартук. Эстетически симпатично, но время поджимало. Здесь, как и на многих планетах обитаемой зоны, в сутках двадцать пять часов. Хоть и само космическое тело поменьше Земли. Условности, условности.

– У меня второе заседание через три часа. Ты мне вылет оформишь?

– Да, мой хороший, но только обязательно вернись сюда когда-нибудь, чтобы повторить наш загул. Денег с тебя брать не буду.

– Не обещаю.

– Я тогда сама за тобой полечу как только из Комсомола выпущусь.

– Вот это да! И из ОБХСС уйдёшь? Тебе ещё лет десять в Комсомоле гимны петь. А из ОБХСС просто так не увольняются. Скорее меня на пенсию из Комитета отправят, но заявка твоя интересная! Ну что ж, попробуй! Прилетай ко мне!

– Пять! Я тебя почти люблю, но даже не помню как тебя полностью звать…

– Пиши письма до востребования в Комитет Дальней Космической Разведки для Поллукса.

– Поллукса? А, ну да, ты говорил. Пфффф.... Сам выбрал кличку? Руку убрал!

– Эть! – она шлёпнула меня по руке, но убирать ладонь с её обеих грудок я не желал, – Поллукс – это мой позывной.

– Как пафосно! Сам выбрал, нет?

– Звать меня Пауль, то есть Пол. Уксунйоки. Пол Уксин. Полл-Укс. Ещё с ПТУ так повелось. На корабле вариант понравился ребятам.

– Пол Уксун… Поллукс! Поллукс, а Поллукс!

– Чего?

– Я хочу тебя, Поллукс! – она взяла стакан и пролила холодный сок на меня.

– Вот же… Ааа… Ну, если так…

Парусник «бриг-1» набрал достаточную массу ионов в парус, чтобы прорвать гелиосферу. Как и предполагал, меня настигает решение суда. Не за гелиосферой, а на орбите планеты колонии Альфа. Вкратце так:

«…несообщение о готовящемся теракте – погасить, по статье один точка пять, подпункт четырнадцать. Подготовить официальный запрос в Комитет Дальней Космической Разведки о взыскании с Пауля Карлесена Уксунйоки суммы в размере алиментов за пятнадцать лет, плюс проценты просрочки в пользу колонии Альфа и штрафов за каждый год. В виду явки с повинной, раскаяния за нарушение безопасности технической зоны космопорта, а так же в целях профилактических мер против злостного уклонительства от оплаты алиментов, привлечь Пауля Карлесена Уксинского к восьми месяцам обязательных общественных работ по благоустройству Парка им. Гюнтера Минейро. Судьи народного суда. Подписи. Отпечатки».

На фоне вечерних, ночных и утренних похождений с Тамарой и её эмоциональной нестабильностью, я воспринял сообщение из народного суда с необычным спокойствием. Сыграл роль и очень качественный этанольный напиток. Выводы из решения суда я так же сделал с холодной головой.

От алиментов как и от правосудия не убежишь. "Сам дурак – просил штраф и напросился на общественные работы!" – ругался Поллукс. Я молодец. Кажется, на Альфу ещё вернусь и навещу Тамару.

После нашего последнего поцелуя уже при выходе на посадочную площадку, она шепнула мне на ухо: "Это был честный обмен".

Глава 7. "Заря Коммунизма"

Малый межзвёздный парусник "бриг-1", разведчик Уксунйоки П.К., Вас вызывает Большой корабль Дальней Космической Разведки «Герчин», борт номер одиннадцать сорок восемь. Примите сообщение от Командира.

«Поллукс, скотина ты такая! Урод кибернизированный! На тебя в Комитет Дальней Космической Разведки распоряжение пришло. А мне его спустил Сам! Сам Фридрих Центендорф! Какие люди за тебя переживают, неблагодарный ты кусок космического мусора! /// обрыв сообщения/// В связи со всем выше мною сказанным, летишь до Беты Лиры своим ходом. Так безопаснее и мне меньше нервов. /// обрыв сообщения/// Что же ты, заслуженный луноход, мать мать мать, да ещё и сам признательные пишешь? Теперь любая честная колония, станция ли, корабль ли, обязаны тебя задержать и этапировать обратно на Альфу. Надеюсь, что ты уже вышел из Центаврианских колоний. Теперь мне без особого указания даже на борт тебя не принять. Чтобы ноги твоей не было на «Герчине» до начала экспедиции! А так, жду тебя на станции «Заря Коммунизма». Координаты её ищи в навигаторе. Придёшь раньше нас – убью, скотину! На мелкие кусочки порежу и в активную зону реактора кину, прожарю там до готовности сорок минут с лавровым венком! Лавры все луноходы любят! /// обрыв сообщения/// Мы ж тебе столько хвалебных од нарисовали. Всё для тебя сделали, чтобы перед крайней миссией не лишиться ногорукого лунохода! Не будет тебе в этот раз одиночной высадки! Пойдёшь с Фартингом и Големом три спутника золотом лудить! Радуйся, что коллектив к тебе сочувствием проникнут долгие годы. Как бы не это, так выставил бы тебя перед всеми честными товарищами. Пришлось бы тебе объясняться перед своими. Объяснительную напечатай, кстати, чтобы мне было, что в судовой журнал подшить. Жду. Твой Командир.»