Золотой астероид

– Крайний! Корабль наш не обижайте!

– Всё-всё! Извините, – Комиссар оскалился.

– Контракт будет? Где подписать? Что по оплате в итоге-то? – спрашиваю, оглядываясь на двух коллег, так и стоящих над злополучной шестернёй.

– Эти вопросы решатся к вашему прибытию. С руководителем Экспедиции о суммах и поговорите. Не обидят. Верьте мне!

– Ладно. На словах, так на словах. Только скажите, вам показалась моя кандидатура подходящей, только из-за отсутствия в карте информации о планах после ближайшей миссии? Или больше некого бросить на амбразуру?

– Всё сложилось вместе настолько хорошо, что у вас всего лишь одна задача в ближайшие несколько месяцев!

Эта улыбка гиены меня прямо таки в себя привела, мороз по коже. Но что мне ещё ожидать от начальника станции-тюрьмы? Спасибо, что навсегда здесь не оставил.

– И какая же задача, товарищ Комиссар?

– Не умереть. Справитесь? Вот так-то лучше! Улыбайтесь! Улыбайтесь! Увидимся через год.

И он ушёл прочь быстрым шагом, оставив меня в раздумьях и с коробкой лапши быстрого приготовления в руках.

Да, да. Это была затравка для меня. И я ещё месяц не мог думать ни о чём другом, кроме как об обещанном Золотом астероиде, будь он не ладен. А потом случилось происшествие на болотном спутнике…

Глава 8. Секреты Талии

Как и ты, Эрл, моему рассказу о случившемся никто не поверил. Разве что о червях. Пересказывал эту эпичную историю легендарнейшего провала в красках и не стеснялся повторять, что моё выживание без скафандра – дело исключительно стечения обстоятельств. Не моя заслуга, не успех роботов, а простая удача. Верь – не верь! Мне крайне сильно повезло. Только временно ослеп, с остальным мясом – полный порядок.

– Наверное, так оно и было, – заканчиваю рассказ для судового журнала.

Прошло две недели с эвакуации меня хорошего со спутника. Мои коллеги-луноходы отправили своего раненного друга Поллукса первым же челноком, а сами ещё долго собирали червей и сворачивали Базу. Должны были управиться, так как время давит.

Свой план на экспедицию "Герчин" выполнил. На первой луне ребята обнаружили что-то напоминающее гранит, на второй луне девчата нашли водоросли. А вот на третьей мы с мужиками нашли и водоросли, и болото, и местную фауну в виде червей!

Черви – моя заслуга. С одной стороны, это открытие, с другой стороны, учёные предсказали это открытие по первым спутниковым снимкам и анализу атмосферы. Мне оставалось только наклониться и подобрать образец инопланетного червя. Можно было бы отпраздновать, если бы не моё ранение.

Корабль готовят к прыжку на Вегу. Я же на своём паруснике двигаюсь на "Зарю Коммунизма". Так решил Командир. Типа, мне снова нельзя в честную звёздную систему. А на станцию-тюрьму можно, оказывается. Ослепшему неплательщику алиментов… Куда ж деваться-то? Отрастить новую роговицу прямо сейчас, после ужина, не выйдет. В ванне глаза не вылечатся под закрытыми веками. А сил наших учёных не хватит на такую тонкую операцию. Зато кожа вылечится в ванне сама собой.

На станции буду в себя приходить – решено! Может, в ВУЗе между делом сессию сдам. Меня же, единственного, кто подал заявление, зачислили без вступительных.

Не припомню, были ли там гуманитарные специальности, нет? Прикинусь инвалидом по зрению, представлюсь Гомером, процитирую Илиаду. Скольких я там видел учёных с глазными имплантами? Пару штук точно. Себе что ли заказать такие же? Правда, глазам всё же стало лучше и позавчера начал хоть что-то видеть. Пользуюсь открывшейся возможностью и общаюсь с Командиром и учёными по видеосвязи.

– То есть, тебе понравилось в этом болоте? Хорошее? Хотел бы ещё разок туда нырнуть?

Командир в прекрасном расположении духа, шумит, кричит, шутит. Плохо, если молчит. Если во время экспедиции замолчал Командир, то замолчит даже ионный двигатель. Так шутят техники, намекая, что начальник храпит почти на таких же децибелах, как и двигатель во время разгона сферы в реакторе. Когда шутка удачная, Командир смеётся в голос, время от времени похрюкивая.

– На пенсию если сейчас отпустите, попрошу разрешение там домик построить, – шутка не очень, но учёные рядом с моим начальником улыбнулись, будто поняли юмор.

– Слышал, халат? – Командир толкнул научника и громко хохотнул: – Оно ещё и шутит!

– Предлагаю переименовать позывной разведчика Уксунйоки, – робко ответил учёный, поправляя халат.

– Переименовать? – замолк Командир, – ты слышал, Поллукс? Поллукс, Поллукс, Полидевк! Сейчас будет шутка года от нашего научного отдела! Слушаем!

Повисла пауза. Учёный глянул на своего начальника, главного учёного, потом просто пискнул по-птичьи:

– Кулик…

– Что-что? – не понял я.

– Кулик… Ну, – продолжил учёный, – ведь каждый кулик хвалит своё болото…

Командир посмотрел не моргая на него. Потом на главного учёного. Тот потянул за рукав младшего товарища в попытке увести из зоны поражения ударной волны. Волны смеха Командира. Наш главный смеялся заразительно, с надрывом и во весь голос.

– Хорошая шутка, учёная мелочь! А? Кулик?! Будешь Куликом?!

– Нет, не буду. Я скорее слепой филин.

– Филин, филин… Сыч ты мохноногий! Харе ржать! Всё! Отставить! – Командир резко успокоился и продолжил на обычных нотах: – Запишем как есть: ожог сетчатки, провалился в болото. Причина – отсутствие в скафандре аварийного спасительного воротника. И хочу тебе выразить благодарность, Пауль.

Ощущение, будто Командир переполнен сочувствием, в его стаже в Дальней Космической Разведке я едва ли не первый пострадавший. Но не тут-то было.

– Спасибо, что живой? – я улыбаюсь, но чувствую резь в глазах, готов заплакать.

– Тебя спас твой имплант, Пауль, – говорит Командир, – я терпеть ненавижу разумных людей с протезами! Но раз твой имплант уберёг «Герчин» от фальши в исполнении финальной ноты «ре» пятой октавы, то я поддержу предложение нашего старшего учёного.

– Кольчатых червей могут в твою честь назвать, – это говорит начальник научного отдела «Герчина».

Нашли, чем порадовать. Еле-еле выбрался из клоаки, а тамошних местных жителей, зубастых червей, теперь в честь меня назовут. И снова вспомнил: "Каждому разведчику – по Золотому астероиду!" Блеск!

– Нет, нет, нет! – глаза режет так, что откровенно плачу и машу руками, – не претендую! В честь корабля назовите! Увековечьте этим открытием весь наш дружный коллектив. Думаю, что мои напарники, Фартинг с Големом, тоже это поддержат! Мало ли, может и не увидимся в живую ни с кем больше.

– Hercynian vermes vulgaris! – восклицает вдруг автор шутки про кулика.

За годы службы я должен был привыкнуть к учёным. Но нет. Странные всё-таки наши научники. Если не сказать – психически больные. Социопат на социопате и социопатом погоняет. Других в экспедиции не берут, а то свихнуться могут.

– Да, вульгарисы Герчина!

На этот раз Командир просто ухмыляется. Учёному стало обидно, что вариант не оценили. Этого на берег спишут. Недостаточно чёрствый для научного сектора: шутит и обижается.

– Вам не нравится?

– Так, у нас намечается интересный диалог тут, – Командир улыбается мне, – но это мы уже сами, без тебя. А с тобой, Поллукс, наша Пуэбло хочет поговорить, так что я перевожу тебя на её канал. Будь здоров!

Они исчезли, вот так просто взяли и исчезли. Даже какая-то грусть нахлынула. Что ж, пишите письма на станцию "Заря Коммунизма", до востребования. Буду читать, как глаза восстановятся. Потом пройдёт год, за ним другой. Я забуду своих товарищей, как забыл Тамару и Квинта. Как обрывками в памяти всплывает лицо Клары и наших детей. Склероз и постепенные отмирания нейронов – неизбежность для любого разведчика. Особенно такого удачливого идиота, как я.

Наконец, через несколько лет забудут и меня, раз Поллукс отказался от почестей наречения ценного вида червей. Так же, как и Пауль за год забыл об обещанном мне несколько ином, чем болото с червями, “Золотом астероиде”. Позабыл и о разговоре с Комиссаром, и об экспедиции. И кто бы мне напомнил, если не она?!

В мониторе появилась «старушка» Талия с вьющимися волосами и прямым пробором. Прихорошилась перед погружением в ванну. Украсила себя и красивым голубоватым шейным платком, который ей очень подходит. Только вот где взяла? Отмечу, что её весёлый вид меня всегда воодушевляет.

– Я предложила Командиру выделить из капитанского фонда денег тебе на электронные глаза.

– Он скорее себе глаза ложкой того… выковыряет, чем поддержит твоё предложение, – смеюсь сквозь слёзы.

– Не сомневаюсь! – она тоже смеётся, – я к тебе не только с сочувствием, малыш, а по делу.

– Мне стоит уже бояться?

– Можешь поплакать, но отнесись серьёзно. У тебя же много свободного времени сейчас?

– Как у коматозника!

– Ну, не долго тебе так. Сейчас прибудешь на «Зарю», а там ждут учёные, будешь держать экзамен.

– Мне как раз приснилось, что я снова в техникуме, – кажется, глаза отпускает, надо чаще капать лекарство.

– Тебе за червей космическую биологию проставить должны. Расскажешь, может быть, даже покажешь. На себе не везёшь парочку паразитов?

– Я сам себя чувствую паразитом, когда не могу приносить пользу.

– Это ты Комиссару скажешь, а не своей любимой бабушке Талии Пуэбло Герреро, – она продолжает смеяться.

– Бабушка? Бодрая ты бабушка, Талия! Когда разрешение рожать получать будешь, в графу имени первенца – впиши моё имя.

– Услуга за услугу! – она перестала смеяться, но улыбку не спустила со своего молодого лица, а заодно и как-то задорно подмигнула мне, поглаживая свой шёлковый шейные платок голубовато-бирюзового цвета.

– Мне выдержать все экзамены на сто процентов?

– Чуточку сложнее, – она придвинула камеру ближе, так, что я вдруг увидел несколько морщинок в углу левого глаза, всё-таки не бессмертная, – хочу тебя со своей внучатой племянницей познакомить. Зовут Роза.

В мониторе появилась фотокарточка девушки, точной копии самой Талии, разве что, причёска неорганизованная и кожа выглядит моложе.

– Шутишь?

– Нет, это младшая дочь дочери моей младшей сестры, то есть – внучатая племянница.

– И что мне с ней делать? Или наоборот? Что мне с ней не делать?

Пожилая разведчица отодвинула камеру и посмотрела на меня с укором:

– Ты через месяц выходишь в экспедицию.

– Куда я выхожу?

– Не прикалывай меня, Поллукс! Ты же подписал контракт на экспедицию в составе комсомольской бригады.

– Не было такого! – протестую, припоминая, что был разговор, но подписать ничего не дали.

– Ты в университет заявление писал?

– Так точно!

– А свою практику читал?

– Кого я прочитаю, когда только-только глаза открыть смог?

– Поллукс! – камера снова наехала на разведчицу, – не шути так! Мне тебе переслать домашнее задание? Не стыдно напрягать бабушку?

– Талия! – я попытался проморгаться, чтобы тоже выглядеть взрослым, – перед прошедшей экспедицией ко мне подходил сам Комиссар «Зари». Агитировал за ВУЗ, за распространение рекламы, за получение мною преподавательской должности и что-то говорил о высадке на астероид. Вроде бы, все меня рекомендуют, но я не подписывал документов. О! Он мне личный "Золотой астероид" пообещал!

– Поллукс, ты или дурак, или хорошо прикидываешься! Какой "Золотой астероид" тебе? Сиську в рот и колыбельную!

– Обещали деньгами не обидеть. Ты, может быть, в курсе, что платят и чем мне это грозит?

– Тебе грозит экспедиция на космическое тело в команде желторотиков на восьми бульдозерах вместо обычных шестиногов. Нормально?

– Поход с пионерами? Или пионерками? Не так страшно, как звучит. Тебе-то за эту радость что предлагали? Тоже личный "Золотой астероид"?

– Забудь ты сказки эти! За червей, вот, тебе могли бы премию дать, но не Малый Вымпел и не Героя Труда.

– Для меня и деньги в радость были бы. Обойдусь без почестей и наград.

– Ты аванс уже взял?

– Нет, конечно! Я же не подписывал контракт!

– Ты дважды дурак! Надо было сразу и контракт подписать, и об оплате договориться! Это же станция-тюрьма! Там… – она осеклась, посмотрела куда-то в сторону, смахнула какую-то пылинку со своего красивого шейного платка и продолжила: – Там деньги водятся. Требуй контракт и авансом всю сумму, если ты серьёзно собираешься лезть на астероид. Потом не отдадут.

– Так. То есть могут заплатить пятьдесят окладов, а могут не заплатить вообще. Я прямо обязан возглавить этот цирк!

– Иначе как цирком предстоящее действо не назвать. Танцы с роботами под куполом, на канатной дорожке, над бассейном с крокодилами.

– И бегемотами?

– И бегемотами! Про пятьдесят окладов это тебе Комиссар сказал?

– А тебе пятьдесят предлагали?

– У меня были бы особые условия, Поллукс. Не просто так у меня позывного нет – только личное имя.

Улыбнулся ей. Талия очень редко упоминает, насколько она заслуженный ветеран нашего ведомства. "Пуэбло" это не личное имя, а часть фамилии – Пуэбло Герреро. "Пуэбло" и переводится как "посёлок" или "деревня". Её предки родом из деревни. Это же слово – её позывной.

– Особые условия всем ветеранам предлагали. Голем тоже идёт на пенсию, потому не захотел со мной и обсуждать предложение Комиссара. Как и Фартинг.

– Им предлагали меньше. Но у меня не о деньгах разговор.

– А о чём? О твоей племяннице? Вроде симпатичная…

– Даже не думай! Она хочет по моим стопам пойти, как и вся свора комсомольцев.

– Даже думаю!

– С Розой можно только после подписания Первичной Ячейки Общества! Сама буду свидетельницей!

– Свидетельницей чего?

– Ай, ну тебя! Я с тобой серьёзно, а ты опять за своё! Слушай, какой-то умный человек с партбилетом решил силами комсомольской бригады провести геологическую разведку одного хитрого астероида. Причём без лишних затрат на персонал. Комсомольцам – обучение в ВУЗе и экзамены автоматом. Лишь бы не платить зарплату. Тебя, идиота, к ним дядькой на ставке преподавателя. Потому требуй полноценный контракт и аванс.

После этих слов мне захотелось съесть любой сублимат, пусть даже без ароматизатора. Я тут же вспомнил о долге перед колонией Альфа. В том числе, из-за него мне лучше следующий (очередной) годик побыть подальше от тех мест, откуда могут этапировать.

Премию за червей не жалко. В общем описании этих паразитов будет прописан высадившийся отряд поимённо и обнаруживший их Пауль Карлесен Уксунйоки, он же Поллукс. Премию начислят на счёт, с которого тут же будет списание в пользу колонии Альфа. Так оно и будет, ведь свежего контракта с Комитетом я не подписывал. И административный отпуск свой могу с лёгкостью провести на станции "Заря Коммунизма". Лучшая шутка от Поллукса: спрятаться от правосудия на станции-тюрьме. А с астероидов экстрадиции вообще не бывает.

– Талия, ты уверена, что заплатят?

– Мне повторить? Бери максимум денег сразу и подписывай контракт! Ко-онтра-а-акт!

– Там всё настолько нечисто?

– Первое: это всё-таки тюрьма. Второе: непонятно, кто организует ваш пионерский поход. Если Комитет, то почему не официально? Третье: непосредственная Начальница – клиническая дура.

– Раз, два, три… Не аргументы!

– Аргументы, Поллукс!

– Поясни по пунктам, Талия, – не уступаю я.

– Объясняю! Начальница не просто дура, она очень социально активная дура. Она не выдержит и месяца в высадке. Когда будешь контракт читать, посмотри, кто организует. Если артель, то запомни имена, даты, станции, звёздную систему, наконец! И ещё запомни вот что: когда Экспедиция таки накроется сладким местом, то всю информацию, какую смог увидеть, услышать, додумать – выложишь следователю на тарелочке.

– Следователю? – напугался Поллукс, но я стараюсь сгладить градус стресса: – Ладно. Дальше.

– Дальше? Смотрю, ты всё-таки следователя боишься, – Талия улыбнулась одним уголком рта, показав снова пару морщин, – ты с матёрыми преступниками ещё не общался. Не понимаешь, кого нужно действительно бояться!

– Ну… – я подумал о том, что и сам могу быть к ним причислен.

– Что значит “ну”? Комиссарами на такие станции святых людей не ставят. И обитателей станции не за разбитые пробирки сослали за тридцать три звезды от Метрополии.

– Лишь бы Начальница не оказалась уголовницей, – я решил пошутить, но неудачно.

– Лучше бы была… – Талия выдохнула, – и потому я, Талия Пуэбло Герреро, готова в твою честь назвать троих сыновей, но ты только Розу не пускай в высадку!

Глаза режет ещё сильнее, и что-то липкое ползёт по щеке. Точно не слеза, покраснее.

– Только рожать сама будешь, а про Розочку твою – надо присмотреться.

– Я тебе присмотрюсь! С родами справлюсь сама. И я надеюсь, что и ты справишься с балансом своего эго, либидо и самобичевания! Чтоб ноги её не было на том астероиде!

– Договорились, Талия, – показываю большой палец вверх, вытирая уже третью кровавую слезу.

«Старушка» улыбается, гладя себя по шейному платку. Откуда же она его взяла?

– Ты стал прозревать, Пауль?

– Не совсем…

– Поллукс, Поллукс, не был бы ты испорчен прошлой семейной жизнью…

– Я не был бы тем, кем являюсь. Спасибо тебе, Талия.

Не прощаясь прерываю связь. Разведчица решила задеть за живое. Она знает меня почти как я сам. Сейчас сделаю короткий скачок и уже послезавтра пристыкуюсь к станции «Заря Коммунизма».

И так прошёл год, всего лишь очередной год.

Глава 9. Мой личный психолог

Мне пишут товарищи с работы. Общение с «Зарёй», в виду понятных причин, возможно только через текстовые сообщения и короткие видео. Как вариант сообщений – живые открытки. Очень мило.

О корабле все молчали, но зам Командира всё же раскрыл секрет. Даже Талия не стала ничего говорить, а Старпом, продолжая хвастаться своим новым назначением, обмолвился, что «Герчин» будет перестроен в транспортный корабль. Это хорошая новость, потому что корабль хотя бы не разрежут на металл. Когда я узнал об этом, то не смог сдержать слёз. Это слёзы радости. Я теперь часто плачу, но это из-за того, что глаза долго заживают.

Тамара, мой личный призрак прошлого, тоже часто писала мне. Очень часто и много! Каждый день с того момента, как улетел, судя по датам. А иногда и не по одному разу в день. Её письма и открытки – ни что иное, как нарушение этики, и я надеюсь, что эта испорченная девчонка смакует и наслаждается этими маленькими шалостями. Мне же это приносит мало радости. Сотрудница ОБХСС пишет контрабандисту в Комитет – повод для хорошего настроения следователя.

Всё, что она отправляла в Комитет, пересылали на «Зарю». За год с лишним она отправила сюда двести или триста сообщений. Похоже, она скучает.

В первую неделю на "Заре" я просто наблюдал, читал или просто слушал её сообщения, когда уже глаза уставали на неё смотреть. Она постоянно улыбалась и рассказывала о своих фантазиях, связанных с парусником на орбите. Завела какое-то необычное животное – не то белку, не то тушканчика, крысу с кисточкой на кончике хвоста. Я смотрел и слушал, но сам ни разу не улыбнулся. За исключением одного видео, где она показала свою новую причёску: красные волосы и выбритая половина черепа слева. После новостей о «Герчине» это было самое яркое впечатление из моей электронной почты.

Очень расстроили, три последних письма из Комитета.

В первом мне сообщили, что кредитную линию закрывают на два года или до тех пор, пока не присоединюсь к новому кораблю или не подпишу новый контракт.

Во втором письме было предупреждение, чтобы поскорее уладил все дела в нарсуде Альфы.

В третьем было самое ожидаемое. Подтверждение премии за червей и квитанция о переводе всей суммы на счёт колонии Альфа, Созвездия Центавра.

Лучше бы к Малому Вымпелу представили и снова его не выдали из-за прошлых грехов, чем деньгами помахали и отдали в уплату долгов. По сути, одно и то же.

Конечно же, Командир прочитал эти письма, поэтому сопроводил комментарием: «В Комитете тебя ценят, Пауль». Эти слова были приятны, особенно от нашего единственного и неповторимого Начальника. Однако, меня слишком тревожила мысль о том, что Бухгалтерия задержит оплату по заказанным по каталогу товаров для Смита. Эти товары могли бы улучшить моё финансовое положение и ускорить вопрос выплат Альфе. Долг платежом красен.

Доктора стали всё чаще отвлекать от писем. Издавна повелось называть учёных-медиков – докторами. Одним из Первых Вождей был доктор медицинских наук. Однако со временем сфера деятельности обычного учёного расширилась.

На «Заре» докторами называют учёных, которые дежурят в медицинском отсеке. Их около тридцати человек. Каждый из них является ещё и специалистом на своём квадратном метре науки, а дежурство в мед блоке лишь способ получить дополнительный паёк. Да, буду думать, что дело в пайке.

Когда я только попал на «Зарю» с ожогом глаз, первой из докторов ко мне приставили невысокую милую блондиночку. У неё скафандр биологической защиты был на два размера больше, потому неудобно было брать у меня крови из вены и колоть туда же лекарства общеукрепляющего назначения. Она много суетилась и болтала и в итоге стала поднимать мне артериальное давление своим присутствием. Пока её не заменили, успела рассказать мне, что ректор ВУЗа, Аполлон Вергильевич, также иногда дежурит в качестве доктора. Однако он обычно берёт смены на коммунистические праздники.

Спустя несколько дней у меня появились два постоянных надсмотрщика. Они приходят по очереди: лысый с неприятным лицом – Ежи Шегда, и немного квадратная брюнетка – Мария Окинава. Ежи болтает мало, задаёт хитрые наводящие вопросы. Мария молчалива, но третьего дня, на одном неврологическом тесте, так крепко прижалась к моей спине, что наличие у женщины как больших грудей, так и личного интереса перестали быть тайной для меня.

Сегодня меня навещает Ежи. Я закрываю проектор, когда слышу, что открывается шлюз. К сожалению, изображение на экране зависло, и сообщение начало повторяться. Тамара трясёт красными волосами и несёт очередную чушь про то, как скучает и хочет моего унижения.

– Извините, Пауль, – сказал учёный в скафандре биологической защиты, – я не хотел помешать.

– Ничего страшного, – промямлил я в ответ, понимая, что это не единичный случай, когда проектор глючит, давая послушать Тамару абсолютно чужим людям.

Хорошо, что это был первый раз, когда Ежи оказался в такой ситуации. Надеюсь, он не сделает поспешных выводов о моём призраке прошлого. Постоянно напоминаю Поллуксу, что ни за что не стал бы связываться с Тамарой, если бы не тот случай на таможне. Надеюсь, что не вру сам себе…

– Это ваша жена?

Учёный спрашивает как бы между прочим, просто из вежливости. Его задача на сегодня – вколоть мне три кубика яркой жидкости. Это взамен тех трёх, которыми я поделился с Окинавой вчера.

Мне хочется видеть в каждом человеке человека, независимо от того, где он находится – на станции, корабле или в колонии. То, что это научная станция для изучения вспышек и их последствий, не отменяет того факта, что это тюрьма. Под скафандром, на халате Ежи, я заметил хитрый код на бейдже. Думаю, если просканировать его, можно узнать что-то нехорошее. И мне сейчас абсолютно не хочется знать о нём больше, чем его должность и имя. Пусть колет общеукрепляющие витамины и проваливает, чтобы я послушал ещё раз Тамару с её дурными идеями.

– Девушка очень хочет создать Первичную Ячейку Общества, – от улыбки глаза снова заболели.

– У вас очень чувствительные глаза и… – Ежи замолчал, набирая в кубовый шприц коктейль витаминов.

– И? – Поллукс не выдержал этой паузы.

– Девушка с диссоциативным расстройством личности.

– Чего?

– Психическое заболевание, – белый халат подпрыгнул вместе с плечами учёного, только скафандр не шевельнулся.

– Это я не сразу заметил, – улыбаюсь в ответ, – но в целом, согласен!

Прошло совсем немного времени с тех пор, как вошёл Ежи. Удивительно, но он уже успел сделать выводы. Поллуксу стоило бы разозлиться, но эта яркая жидкость всегда немного успокаивает. Сообщение на экране продолжает зачитываться, а комментарий учёного доктора точен. Я согласен с ним. Более того, следующие слова лишь повторяют мои собственные мысли.

– Она говорит одновременно и о том, как не любит свою работу, и о том, как жить не может без неё. И вам она откровенно угрожает, а через секунду признаётся в любви.

Довелось мне слышать самые страшные и извращённые угрозы от Томочки. В основном, это были угрозы физического насилия. Смешные, но я не улыбнулся ни одной её фантазии. Стоит ли Поллуксу изливать свои чувства незнакомому ссыльному учёному, о котором я ничего не знаю, и не знаю даже, за что его сюда сослали? Нет, определённо нет.

– Я реже стал общаться с людьми и многие моменты в общении стали теряться для меня. Может, просто нейроны уже не те, но в целом, могу сказать, что люди, ведущие себя, словно головой ударились, стали меня осаждать.