И пусть мир горит

Как-то раз, на привале, ифритке стало интересно пойти на зов. В её родных краях обитали лишь неказистые сайгаки, а о стати благородных оленей она слышала ещё в Академии. Ренан пошутил, мол, слишком уж быстро рыжая самка согласилась пойти под венец, но Грэй лишь фыркнула и потащила Ису в бурелом.

– Покажи мне их, – попросила она, и исакатка согласилась.

Иса ступала по лесу аккуратно и бесшумно, что совсем не вязалось с её округлой комплекцией. «Надо бы попросить её научить этому шагу», – подумала Грэй. —«Пригодится и в драке, и на подступах к Дымящейся скале». Через пару часов девушки услышали близкий рёв и треск; ифритка потянулась к Наги, но чародейка знаком остановила её и махнула рукой: мол, крадёмся дальше. И вот они уже сидели, едва дыша, в кустах перед небольшой лужайкой. В центре её дрались два изящных зверя, чем-то напомнивших Грэй копытных обитателей степей, только эти звери были больше, тоньше и звучали громче. Ветвистые рога оленей гнулись к земле, копыта стучали и разбрасывали по сторонам комья почвы. Р-р-раз! – одна из зверюг рванулась вперед и сшиблась венцом с соперником. Они стояли так какое-то время, пытаясь сдвинуть друг друга с места, и разошлись, но лишь для того, чтобы вновь сцепится с грохотом и хрустом.

– Где-то рядом самка, – прошептала Иса. – Наблюдает. Как только мужики устанут и разойдутся, она выберет достойного и пойдёт за ним.

– Выберет сильнейшего?

– Вовсе не обязательно, – ответила девушка и отчего-то прыснула.

Один из оленей замер и повёл крапчатым ухом. В следующий миг животные в пару скачков покинули поляну и испарились среди жёлто-коричневых стволов.

– Что смешного?

– Вспомнила кое-что, – улыбка на смуглом лице исакатки быстро увяла, и тень грусти омрачила её черты. – Ты не одобришь.

– Не всё ли тебе равно на моё одобрение? – Грэй оторопела.

– Просто ты кажешься такой строгой, когда мы в лагере. Когда мы только начали путь…

– В лагере – это одно. Там нет людей, лишь воины, что держат строй. Сейчас мы одни, считай, ушли на вольную, и можем побыть простыми женщинами.

– Хорошо.

Иса отвернулась и двинулась в сторону лагеря, но Грэй догнала её и ухватила за локоть.

– Ты вспомнила своего засранца, да?

Чародейка выдернула руку, но не ушла. Посмотрела как-то затравленно, но решилась договорить.

– Ренан с Блаком так же бодались в конце нашего пути. Один раз даже подрались. Не за меня, конечно, – поспешила она добавить, когда увидела насмешливый оскал ифритки. – А из-за недоверия и сложного характера Блака.

– Мужчины, – Грэй пожала плечами. – Хорошо, что предатель остался в той станице и избавил нас от своих выходок. Пойдём обратно, не то будут волноваться.

По пути к стоянке Иса собрала полный подол опят. Грэй помогла замотать урожай в свой широкий кушак и вдруг услышала тихое:

– Я скучаю, Грэй.

Воительница разозлилась, затем немного подумала – думать было непривычно, но зато это наполнило душу каким-то невероятным терпением – и сочувственно погладила спутницу по плечу.

– Мне не понять. Но сочувствую.

Иса неловко обняла её, Грэй ответила. И улыбнулась собственным мыслям.

В лагере их встретили почти готовым супом и пытливыми взглядами. Грэй коротко отчиталась об отсутствии угрозы.

– Это пока всё тихо, – процедил Ренан, буравя взглядом воительницу.

«Он что, ревнует? Или боится, что обижу его драгоценную подопечную?», – Грэй легко выдержала взгляд виленсийца.

– Пока?

– Сегодня ближе к закату мы должны достичь границы. Вас могли учуять и пойти следом.

– Что за граница? – поинтересовался Танн, снимая котелок с костра.

– Болота кончатся, и мы ступим на плато Чудовищ. Вы сразу заметите перемену в пейзаже и окружении.

– Название обнадёживает.

– У вас, джиннов, похожее есть. Мрачное плато, не ошибаюсь?

– Увы.

– И что нас там ждёт, на твоём чудовищном плато? – Грэй уселась к костру и развернула кушак. Она вытащила ножик и поискала глазами Ису: ей впервые предстояло чистить опята. Странные грибы с пушистыми юбочками немного пугали.

– Мы входим в его земли, – молвила Лой. – И там нас ждут древнейшие из ужасов земли.

– Свежо предание. Мы все знали, что идём не на прогулку.

– Как только перейдём границу, – сказал Ренан совсем уж угрюмо. – Вести отряд будет Лой. Рука почти зажила, так что она сможет за себя постоять и вовремя предупредить об опасности.

Той ночью Грэй проснулась от сдавленного крика. Она подлетела над лежанкой, будто испуганная кошка, схватила кинжал и бросилась к костру.

– Что стряслось? Ренан? РЕНАН?!

«Кто на этот раз? Кенхера? Якулы? Тот самый зелёный туман, о котором рассказывала пиромантка?» Она посмотрела по сторонам, но не видела ничего дальше освещённого огнём пятачка.

– Тихо, т-тихо, – пробормотал он. – Это просто с-сон.

– Ты что же, гад, – Грэй опустила кинжал и уставилась на виленсийца. – Заснул на посту?

– Не знаю.

Она подошла к мужчине и недоумевающе осмотрела его. Бледный, с растрепавшимися волосами, он выглядел как-то странно: нервная тень спокойного, доброжелательного и рассудительного человека, которым он всегда был.

– Дрожишь? – прошипела ифритка и сплюнула.

– Мне привиделось, что Иса умерла, – коротко ответил он и опустил голову. – Я не спал, Грэй. Что-то словно опутало мою волю и показало сон наяву. Видение. Кошмарное и, – его передернуло. – На редкость реалистичное.

Подбежала сонная Иса, а следом за ней и Танн.

– Ложная тревога, – Ренан отмахнулся. – Моя вина. Идите спать.

– Уснёшь тут после такого, – Иса подсела к мужчине и потянула его к себе. Ренан нехотя поддался. – Выглядишь как оживший мертвец! Иди-ка, поспи.

– На этот раз по-настоящему, – вставила ифритка.

– Нет.

– Иди! В таком состоянии пользы от тебя не будет. Да и завтра ты от недостатка сна запросто зазеваешься и заведёшь нас в засаду.

«Молодец девчонка», – хихикнула Грэй про себя, вслух же добавила:

– Иди-иди, она дело говорит. А мы с синим составим компанию. Ты ведь тоже на взводе, я правильно поняла?

– Да. Ночные крики напрочь отбивают покой, – Танн потёр глаза и болезненно поморщился.

Все трое уселись спина к спине. Так и надёжнее было, и теплее – хотя тепло, казалось, было последним из того, что мог излучать джинн. Ближе к утру маги разговорились: тихо спорили о каких-то потоках, о сердце и разуме да прочей ерунде, которую воительница не понимала и не стремилась понимать. Грэй смотрела на низкое небо цвета индиго, нюхала непривычно холодный воздух и мечтала, что совсем скоро, после её первой и последней снежной зимы, она окажется в Империи. Заживет там богато подобно дочке ифа-раджи. В первое время она не будет искать Мечниц залива; погуляет по побережью, выберет коня и лёгкую броню на свой придирчивый вкус, а вечерами будет кутить в тавернах и смаковать память о Коргарском приключении, рассказов о котором хватит не на одно поколение…

«Кого, дурочка?» – Грэй одёрнула себя и вздохнула. Кутить в тавернах! Это ли цель, достойная героя? А что до отряда воительниц в красных плащах… Сдалась им пришлая ифритка. Пора было признать, что она понятия не имеет, что делать со своей жизнью после того, как получит золотую награду. Марджанур-то наверняка знал и шёл к своей цели, и потому о нём сложили не сказку, не легенду, а целый эпос.

«А как он кончил, Марджанур этот, забыла?» – голос в голове стал громче и злее, аж в висках заломило.

– Умереть, страшной, но славной смертью – намного лучше, чем просрать жизнь в нерешительности, – пробормотала она и, лишь почувствовав тычок от Танна, осознала, что произнесла это вслух.

– На Ренана вызверилась, а сама задремала?

– Нет, задумалась, – ответила она и повернулась к нему вполоборота. – Слушай, синекожий. Не хотела мешать вашей заумной беседе, но раз уж так вышло, ответь на вопрос. Он может показаться тебе странным, но ты просто ответь, договорились?

– Избавь меня от своих колкостей хотя бы на эту ночь.

– Нет-нет, я сейчас абсолютно серьёзно. Скажи, у тебя есть цель в жизни?

– Хочу пережить этот поход.

– Нет, я про «потом». Что будешь делать, когда получишь сто рандов и сможешь делать, что захочешь?

Танн всё молчал и молчал, пока Иса не напомнила ему вопрос. Ответ джинна неприятно удивил:

– Понятия не имею, Грэй. И в этом мы с тобой похожи, что погано.

– Я вовсе не…

– Не надо притворяться, – перебил Танн. – Я вижу это и чувствую.

– Говоришь так, – тихо сказала Иса. – Будто видишь людей насквозь.

Отчего-то мужчина грустно рассмеялся.

– Вовсе нет. Ни хрена я не вижу. Быть может, лишь вас двоих.

– Ты тоже?! – воскликнула Иса и прикрыла рот рукой. – Простите, что так громко.

– Выходит, ты тоже, – Грэй подняла брови. – В той таверне, когда мы познакомились с Исой и её предателем, нам обеим привиделось, словно мы знакомы. Будто знаем друг друга и неплохо понимаем. Никогда бы не подумала, что скажу такое, но после этого способна уверовать в реинкарнацию.

– Что это?

Грэй рассказала и, вопреки ожиданиям, получила интересную реакцию от синекожего:

– У нас на севере есть похожее понятие. Только называется не «реинкарнацией», а миром Эрзе́. Это пристанище духов умерших героев и ханов, что жаждут переродиться и завершить начатые дела. Я никогда не верил в эти сказки, но, когда касаюсь вас, что-то ёкает внутри. Не знаю, как назвать эту странность, но вижу в ней пользу.

– Например?

– Иса, ты помнишь, как в последний раз управляла льдом?

– Да, – кивнула та. – Тогда ещё ни следа на коже не осталось.

– Сотвори ледяную фигуру. Прямо сейчас. Только тихо.

Иса отошла от костра, сконцентрировалась и сотворила полупрозрачную сферу размером с тыкву. Сфера ненадолго зависла в воздухе, потом плавно опустилась на землю и покрыла пространство на полшага вокруг искрящейся изморозью.

– Так? – выдохнула девушка.

– Удерживай, – приказал наставник. – Сама придумала форму? Необычно.

– Да.

– Вам, магам, достаточно просто представить?.. – начала было Грэй, но помотала головой и отмахнулась. – Ах, да, мне всё ещё сложно и неинтересно. Просто посмотрю.

Иса сделала пару шагов назад, не отрывая взгляда от голубоватой сферы. Обернулась и с придыханием сказала:

– Она держится, Танн! Даже не верится…

Из горла её вдруг вырвался писк, и она схватилась за руку.

– Держи сферу. Хнычь сколько угодно, но держи, – рявкнул он и резко обернулся на Грэй. – Но прошу, не вмешивайся.

– Да ты синий…

– Верь мне. Прошу.

Он подскочил к пиромантке и взял ту за руку. Грэй смогла разглядеть сквозь предрассветный мрак блеск снежинок, как Танн охлаждал свежий ожог и что-то шептал Исе, пока та не успокоилась и не воскликнула:

– Оно прекратилось! Ого, совсем не больно. Так раньше не случалось. И сфера тоже держится.

– Как думаешь, – мягко спросил джинн. – Сможет ли она пролежать на земле до утра?

– Я попробую.

Когда маги вернулись к костру и вновь сели спина к спине, Грэй пообещала Танну, что отрежет ему ухо, если он обидит девушку. Он с лёгкостью парировал выпад, мол, были бы слова Грэй ценны так же, как действия в бою, то точно бы испугался. В следующее мгновение они оба засмеялись как дураки.

– Я заметил это ещё в тот раз, когда мы бились с гибридами, – маг решил закончить ночное занятие. – Исина магия становится сильнее, когда вы двое, – он ткнул ифритку в бок, и она беззлобно зашипела. – Много времени проводите вместе. В бою не отходите друг от друга, понятно?

– Понятно, – согласилась Иса. – Спасибо, наставник, что вовремя указал на мою слабость, – она достала из походной сумки крошечную книжку и принялась записывать туда что-то, ловя тусклые отблески пламени.

– А в чём там твоя слабость? – зевнула Грэй, заглядывая в книжицу.

– В страхе.

***

Это оно, что ли – плато Чудовищ?

Местность навевала мысли о давнем пожаре. Лес оборвался, и перед путниками, куда глаза глядят, простирался тоскливый и серый пейзаж, скроенный из погибших стволов деревьев, валунов да островков жёсткой коричневой травы, что пахла резко и при касании осыпала на камни россыпь семян. Было пусто и неуютно: местность просматривалась как на ладони, подлесок отсутствовал, а ближайший тёмно-зелёный участок терялся вдали и вверху, там, где кончалось плато и начинался подъём на крутые Коргарские горы.

– Здесь так странно, – протянула Грэй и вытащила Наи из ножен. – И жутко. Даже птиц нет, только эти уродливые палки.

– Добро пожаловать в сени Разрушения, – Лой пожала плечами и махнула рукой, увлекая за собой отряд. – Шагайте, народ. И по сторонам смотрите! Нормальное место для привала найти будет непросто.

Ренан отстал, чтобы свериться с картой, и пропустил перед собой чужестранцев и чародейку. Путники двинулись по плато, озираясь по сторонам и держа наготове кто меч, кто лук, кто напряжённые от магии руки. Было тихо. До одури тихо и пусто. Вскоре Грэй опустила меч, а потом и вовсе вернула его в заплечные ножны. Девушка посмотрела под ноги и увидела, как старый опад крошится под сапогами и пылью оседает на выходящие из-под земли куски гранита. С каждым десятком шагов камней будто становилось больше, да и сами валуны прибавляли в объёмах; некоторые торчали из земли подобно обломанным, но всё ещё острым зубам, некоторые подпирали мёртвые лиственницы, а то и вовсе лежали массивными кучами, сложенные так аккуратно, будто сокровища сказочного великана.

Это были последствия схождения лавины? Или извержение гор, что раскалённым пеплом выжгло почву и превратило растительность в торчащие из камней угольные стержни? Грэй плохо понимала науку о земле, что преподавали в Академии, и совсем ничего не знала о природе севера. Ей оставалось лишь гадать, что превратило плато Чудовищ в это гиблое и покорёженное место. И где, к слову, эти самые чудовища, что его населяли?

«Чем позже я об этом узнаю, тем лучше», – фыркнула она про себя.

Впереди выросла внушительная гора скалистых обломков. Лой шла напрямик, не желая обходить препятствие, и вскоре отряд уткнулся в странное, очевидно рукотворное сооружение. Из земли торчали камни, напоминавшие по форме кривые треугольники; их окружало кольцо из окатанных ледником кругляшей, покрытых красно-коричневым мхом и пятнами плесени. Путники разбрелись по сторонам, изучая местность; Грэй остановилась перед одной из каменюк, провела ладонью и стёрла пятно лишайника. Под склизкой массой показались какие-то письмена.

– Это руны, – пояснила Лой, невесть как оказавшаяся рядом. – Раньше, до того, как боги обрели могущество, наш народ имел свой язык и письменность. Вот такую. Эти знаки имели массу значений и скрывали в себе что-то большее, нежели просто слова.

– А при Сильных хизарцы отринули родной язык и перешли на всеобщий, – протянула Грэй. – В этом вы ничем не отличаетесь от других народов. Я сама на ифри-баш знаю лишь несколько слов и крылатых выражений, что никак не вытравишь из нашей культуры.

– Прискорбно, – Лой изогнула бровь. – Мы вот стараемся восстановить сохранившиеся знания, передать потомкам и по возможности перенести на пергамент.

– По мне, это пустая трата времени.

– Ошибаешься, воительница. Сила в корнях.

Грэй отвернулась и уставилась на валун в центре сооружения. Прямоугольный и низкий, он был похож на стол – настолько ровно кто-то стесал его верхушку и наметил четыре столпа, похожих на ножки.

– А это ещё что за хрень?

– Боюсь, алтарь.

Подошли остальные. Танн склонился над сооружением и изучал его со смесью брезгливости и изумления, Иса цеплялась за Ренана и выглядела напуганной. От неё не укрылись ржавые петли, приделанные к камню, да цепи с кандалами, что свисали по обе стороны от алтаря. Виленсиец с самого пробуждения выглядел нездорово, а от увиденного его, похоже, мутило, но он умудрялся по-своему оберегать подругу: вон как приобнял! Грэй отчего-то передёрнуло, и она поспешила обратить на себя внимание Ренана.

– Почему мы стоим вместо того, чтобы рвать отсюда когти?

– Я попросил подождать, – ответил вместо него джинн. – Впервые вижу что-то настолько древнее.

– У нас в лесах порой можно встретить такие капища, – молвила Лой. – Чем севернее, тем чаще. Иса наверняка натыкалась на что-то подобное, верно?

– Да, было как-то раз. Люди короля прознали о борегском алтаре и сожгли там всё дотла.

– И правильно, – Танн выпрямился и отряхнулся – будто испачкался о сам воздух вокруг алтаря. – В таких местах поклоняются предателю, так ведь, Лой?

– Ты прав. Ну что же, это место не сжечь и не разрушить. Предлагаю идти дальше, и прошу, – проводница пристально посмотрела на ифритку. – Держите оружие наготове. Это место опасно.

Уходили оглядываясь. Гадкое капище надолго запало в души путников и, стоило лишь отвернуться, будто смотрело им вслед; по коже бежали мурашки, словно камни открывали заплесневелые веки и буравили спины глазами красными, зелёными, карими. Грэй подумалось: раз уж в месте этом поклонялись Разрушению, то сам бог мог глядеть на прохожих этими страшными буркалами.

«Что за бред».

Переночевав на возвышенности, далёкой от капища, путники начали подъём. Дорога приобрела уклон, по обеим сторонам от неё начали вновь встречаться хвойные деревья, низкие и ободранные. Их стволы перемежались с угольными остовами и осколками скал, но всё же местность вновь становилась приятной – ровно настолько, насколько можно было назвать приятным проход к самым жутким горам на континенте. Отряд поднимался два дня, пока не вышел на новое плато.

Ренан наконец-то пришёл в себя и даже повеселел; он спешился, прошелся туда-сюда и подозвал спутников к краю плоской каменной площадки:

– Всё ждал, когда мы сюда поднимемся. Каков вид, а?

Со скалистого карниза открывался вид на чашеобразную долину, будто выдолбленную в теле земли. С плато спуск в неё был пологий, противоположный же край казался почти отвесным, словно обрубленным. На дне «чаши» в лучах тусклого солнца искрился водоём, а вокруг него, словно лосиные рога, торчали макушки пронзительно живых сосен. Грэй залюбовалась этой красотой и невольно затаила дыхание: по сравнению с картинами, что окружали её в последние дни, эта словно вселяла в сердце покой и надежду. Девушка глубоко вдохнула, и грудь наполнилась свежим горным воздухом. Ароматы хвои и прелой травы вытеснили затхлый душок мёртвого леса из лёгких и памяти.

– Давным-давно здесь был карьер, – поведал виленсиец. – Каменоломня, если по-простому. Каторжники крошили скалы и добывали железо, кварц, яшму и серебро. Когда начался Первый мятеж, каторжникам предложили помилование взамен на солдатскую долю. Ушли они, ушли их надсмотрщики и все чиновники, что вели дела карьера.

– Сюда никто не вернулся даже когда всё утихло, – констатировал Танн.

– Эти места больше не были безопасными, – напомнила Лой.

– И вряд ли будут.

– Тут ты ошибаешься. Выше нос! Наша цель – не только лишь слова да ранды.

Единогласно было решено сделать крюк и потерять полдня, но бы подойти ближе к водоёму. Грэй торопилась скорее разбить лагерь и поставить силки на дичь. Следовало запасти как можно больше мяса: кто знает, что будет там, впереди? Вскоре отряд достиг берега горного озера, что образовалось на месте среброносного карьера; здесь же развели костер и нарубили еловых лап на лежанки. Грэй ещё раз вдохнула предзакатную свежесть и довольно замурлыкала старую песню. Она хотела было позвать Ису в лес по силки, но не успела: увидела, как ту перехватил Ренан. Хорошее настроение подернулось гаденькой плёнкой, будто скисшее молоко. Ифритка поняла, что мужчина уговаривал Ису на что-то, а та краснела, но упрямо качала головой. Грэй подошла чуть ближе и расслышала обрывок разговора, воспламенивший в сердце уголёк ненависти:

– …там уже всё видела. Обещаю, миледи, я не поставлю тебя в неловкое положение.

– Я не могу.

– Тогда-то, у святилища, почти смогла. Слушай, ну что ты как маленькая: вдвоём на озере будет лишь безопаснее. А вдруг какая тварь за ногу схватит?

Тут чародейка заметила Грэй, прикусила губу и… кивнула.

«Она что, согласилась?» – опешила ифритка. – «Дурочка!»

Она не вмешалась. Очень хотела, но не нашла повода – да и не была уверена, что имела на это право. Силки ставила машинально, машинально же переставляла ноги по пути обратно к лагерю; руки сами собой стелили плед и снимали седло с лошади. Грэй злилась. Как же она злилась! Вот только сама не понимала, на кого: на Ренана, на Ису или саму себя.

– Мы всё, – у берега раздался исин голос. – Лой, Грэй, идите, пока светло.

Воительница подняла голову и увидела, как чародейка шла к ней, держа в вытянутой руке мокрое насквозь платье. С волос часто-часто капала вода, и плечи мужской, сильно большой для девушки рубахи, совсем потемнели.

– Что это? – тупо спросила ифритка.

– Ужасно холодно, – объяснила Иса и встряхнула платье. – Купалась прямо в нём. Ну и прополоскала заодно.

Когда она ушла, Грэй выдохнула и смогла притушить угли на сердце. Почему-то этоеё касалось. Почему-то она не хотела доверять чародейку Ренану. Немного подышав по технике наставника Робарта, ифритка смогла наконец разобраться в себе и поняла, что пока что единственный мужчина, которого она могла терпеть рядом с собой и подругой – это Танн. Джинн вовсе не казался бесполым созданием, был ещё молод и по-своему хорош… Если бы не раскосые глаза и голубоватая кожа, хар-р-ва.

– Танн! – позвала она, прежде чем уйти к озеру.

Джинн обернулся.

– Сделай одолжение, – выдала Грэй, смущаясь. – Занимайся с ученицей каждый вечер. Скоро начнётся самое страшное. В строю понадобится боевой маг, а не пищащая от боли малявка.

Танн выразительно посмотрел на красное платье, что просыхало на суку ближайшего дерева.

– Тебя это касается, рыжая?

– Ещё как, синий ты дрищ.

– Тогда ладно, – согласился он и вдруг выдал. – Мне тоже стало неприятно от их разговора.

Грэй была рада смотреть на то, как Танн гонял чародейку перед отбоем. Девчонка таращила усталые глаза, создавала всё новые и новые чары и даже думать забыла о том, чтобы вспоминать прошедший разговор с Ренаном.

Глава 10. Блак

Блак с леди Фэйлин квартировали в доме борегского градоначальника, уважаемого Торпи́та. Чиновник был не из благородных, потому охотно уступил высоким столичным гостям семейные покои; сам же он временно перебрался в гостиные на первом этаже. Блака позабавило, что начальница представила его как равного. И, чего скрывать, порадовало отношение слуг; он с превеликим удовольствием ел отменные кушанья и пил дорогое вино, купался не в общественной бане, но в хозяйской бадье – непременно при участии пары миловидных служанок.

Порой он, конечно, вспоминал, как мало людей из его сословия хоть раз могли отведать, скажем, кулика в медово-горчичном соусе или отхлебнуть креплёного ифритского вина из Джелы, и злился. Но тут же вспоминал, что лидеры иерархии верных давили именно на эти чувства в народе. На проповедях, что тайно читали в подвалах и на лесных капищах, жрецы в чёрном напоминали пастве о жадности власть имущих, о бездарных реформах бесправных королей и словах служителей старых богов, что оболванивают простой люд. Блак с детства был одним из них – последователем Разрушения – и помнил, как поднималось под сердцем праведное негодование, стоило только услышать, как дивно жилось предкам до установления текущего миропорядка. И чего лишились хизарцы, джинны, имперцы и остальные, стоило только горстке сильных магов выкачать из природы её могущество и распределить по одним им понятным принципам.

Те, кто слышал голос предателя, получали от того не только приказы и скупые похвалы. Бог делился своими идеалами и обещал, что, разрушив текущий миропорядок и построив новый – а точнее, вернув древний, первобытный – он даст смертным истинную свободу и процветание. Каждый из тех, кто сможет доказать первородному хаосу силу, обретёт дары и не познает более ни страха, ни голода, ни несчастья. Какой ценой? Неважно! Бог, как и проповедники его, умело манипулировал пороками и слабостями своих детей, ибо в том была его истинное могущество. Блак поддался сладким речам так же легко, как его братья и сёстры. Вот только у него хватило воли вовремя соскочить с крючка.

Нет. За это стоило бы поблагодарить Ису или даже умника, что положил её портрет рядом с обломком меча леди Марны.

Блак вернулся с очередного рейда и поднялся в покои леди Фэйлин. Она встретила его, сидя у камина с книгой на коленях. На ларце рядам с ней лежала гора бумаг, чернильница и стилет – верные спутники девичьего сердца.

– Что-то нашёл?

– Пара гнилых алтарей, и только, – ответил Блак и прошёл в гостиную. – Все ушли, и давно. Миледи, могу спросить, – в его тоне промелькнула ирония. – Каковы ваши успехи?

Фэйлин отложила потёртый том и покачала головой.