И пусть мир горит

– Ты поверила ему? Танну… или что там вернулось вместо твоего учителя?

– Не перегибай палку, – она нежно коснулась его лба и отметила, что от горячки не осталось и следа. – Это точно Танн, живой и невредимый. Я чувствую это и сердцем, и даром.

– Ой ли. Блака ты так же чувствовала. Напомнить, что из этого вышло?

– Не путай запад с востоком, – Иса поморщилась. – Его я не чувствовала. Думала, что знаю, и ошиблась. С наставником у меня иная уверенность. Не знаю, как объяснить это кому-то далёкому от магии.

– Неважно, – отрезал Ренан. – Пойми: сколько живу на свете, такого раньше не встречал. Где это видано, чтобы туман отпускал своих жертв? Я вот о чём толкую, – он понял, что чародейка готовилась опровергать каждую его фразу, но продолжил с большей горячностью: – Единожды ты уже обожглась, а я вместе с тобой. Давай, как и впредь, держаться друг друга и бдеть. Быть готовыми.

– Давай.

– Ты говоришь так, будто хочешь, чтобы я отвязался и перестал тебе досаждать.

Иса изучила очередной островок низкорослого кустарника и наконец-то нашла заветную тушку. Она радостно вскрикнула и упала на корточки, невольно потянув мужчину за собой.

– Смотри, нашла! Ох, чур мне окорочок.

Глава 16. Блак

От мыслей о том, что ему снова придётся обращаться к грязному дару, Блака мутило. Свистопляска образов, пейзажей и интерьеров всё ещё пестрела перед взором, а горше всего ощущалась память о потере контроля. Верно говорят исакаты: чем выше на сосну залезешь – тем больнее падать. Вор неплохо так поднялся сначала в иерархии сектантов, а потом и среди прочих одарённых, чтобы… Что? Верно. Чтобы стать ведомым вложенной в его тело волей предателя. Стать бездарной фигурой в игре, правила которой смертному едва ли возможно было осмыслить.

Блак добела стиснул кулаки и, ведомый остатками достоинства, сцепил руки за спиной. Ничего, он найдёт способ нагнать отряд идиотов. Как-то же он оказался у коргарского озера, ведомый лишь эхом исиной магии! Он поймёт, как выйти на след чародейки, надо только потренироваться. Этими мыслями мужчина тешил себя, слушая очередной приказ благородной. Вроде бы простое распоряжение: мотнуться в Креген, передать его светлости добытые сведения, а затем «перескочить» в Анру, туда, где будет ждать его леди Фэйлин. Ерунда. Плёвое дело, ему и не такое по плечу, верно?Вот только лишь приняв эти правила, он сможет спасти её от неминуемой смерти. Записка гласила: Ису ведут на заклание. Ведут люди и нелюди, лишь один из которых знает настоящую цель экспедиции.

– Миледи, я против.

– Приказы не обсуждаются, солдат, – отрезала она и черканула пером по пергаменту резко, словно лезвием по горлу. – Кто, кроме тебя, сам же знаешь.

– Есть риск, что и в этот раз меня унесёт в никуда. Нужны пробные «скачки», без них не понять, вернулся ли контроль…

– Я запрещаю тебе перемещаться вслепую.

– Ваша светлость, вы не понимаете.

– Ошибаешься. Если бы близкому мне человеку грозила опасность, я бы тоже хотела бросить всё и упорхнуть на помощь. Однако в твоём случае лучшей пробой будет «прыжок» в знакомое место. Если он пройдёт успешно, а его величество получит посылку, ты получишь увольнительную – даю слово.

Блак раздул ноздри и повысил тон:

– Иса может умереть в любой момент.

– Идёт война, – благородная отложила перо и посмотрела на него исподлобья: тяжело так посмотрела, проницательно. – Междоусобная и оттого особенно кровавая. Сам знаешь: произошедшее в Гуриме, может настигнуть и Анру, и Кирен, и даже Риг. Сейчас каждый хизарец, за кого бы он не сражался и кому бы не молился, рискует умереть. Сколько человек не увидят следующий рассвет, став жертвой огня, меча, чудовищной пасти или дурацкого случая? Сколько детей останутся сиротами, такими же, как твоя Мариса? Не сочти за дешёвую манипуляцию, это язык фактов. С севера на нас идёт армия. По мере её продвижения люди будут гибнуть десятками, сотнями, тысячами. Боги их не спасут. Король их не спасёт. Но может спасти кто-то вроде тебя: человек, что сэкономит смешную пару-тройку рассветов, а вместе с ними – множество шансов на жизнь.

– Одна женщина ничто на фоне тысячи ваших подданных, да, леди Фэйлин?

– Какой ответ ты бы дал, будучи на моём месте? Или на месте правителя?

Он не нашёл что сказать, и потому воспользовался последним шансом склонить чашу весов в свою пользу.

– Допустим, я сделаю это. Призову дар, ошибусь, и ваша ценная посылка угодит прямиком в море. Сведения государственной важности достанутся рыбам, – перчатки за спиной скрипнули. – Леди Фэйлин, я не боюсь смерти, – Блак произнёс это запальчиво, как подросток, и тут же устыдился собственных слов. – Лишь сомневаюсь в… надёжности этой затеи.

Фэйлин затрепетала ресницами, будто хотела выдать что-то нелицеприятное, но лишь печально наморщила лоб. Стальные глаза сверкнули неистово и потухли, будто лучины.

– Перенеси меня в столицу.

– Не в моей власти.

– Что ж, тогда «прыгай» сам. Я готова рискнуть конвертом.

– Так точно, мидели. Раз уж это ваше последнее слово.

Мужчина отвернулся к двери и уже схватился за ручку, как услышал вдогонку:

– Буду ждать в Анре на исходе третьего дня. Трактир «Дубовый лист», не забудешь? Напьёмся, а потом будем думать, как выручить юную богиню.

Боги, эта женщина не умеет подбадривать. Нет, не так. Она просто делает это весьма странным образом. Тут они с Блаком похожи и вроде бы должны пожать друг другу руки… Пожмут, если Блак преуспеет.

Вор спрятал в заплечной сумке пухлый кожаный конверт, чистый и навощённый. Похоже, начальница впихнула туда все найденные бумаги, не оставив себе и клочка. Леди Фэйлин как пить дать показала Вору лишь толику того, что отправила на суд Фредерада. Честно говоря, руки зудели: вот бы вскрыть пару писем! Вот бы узнать, о чём переписываются власть имущие – помимо войны да скромного расследования деятельности сектантов. Много ли строк уделено Блаку или Исе, частями каких планов они станут завтра-послезавтра?

Затянутая в кожу ладонь ощупала выпуклый угол и упала. Позже.

Блак прислушался к себе и не ощутил чужого присутствия. Он знал, как коварен бог-Разрушение, как ловко тот прячется среди мыслей и намерений последователя, но всё же решил поверить в минутное одиночество. Взяв за яйца остатки воли, Вор вышел за дверь и очутился неподалёку от ворот Яннерта.

Восточный край окутал его всеми оттенками оранжевого. Даже самый угрюмый, не привыкший к созерцанию крестьянин порадовался бы открывшейся картине. Суровые северные деревья, высокие и грозные, словно великанские копья, уступили клёнам да дубам, еще не до конца растерявшим медные бляхи листвы. Дорога в город была вымощена желтоватым кирпичом, а на венчавших бастионы штандартах красовались сплошь королевские цвета. Рыжего с чёрным здесь было даже больше, чем в столице. Красиво. Блак хмыкнул про себя. Если бы не союз с Висариусами, не бывать Яннерту в составе Хизара. Слишком уж тут благодатно на контрасте с теми местами, где вырос разведчик: нищими, отсыревшими и приходящими в запустение. Восточные партнёры, должно быть, давно пускали слюни на этот кусок земли и отняли бы его без тени сомнения: все краски золота им куда больше к лицу.

Впрочем, как только Фредерад передаст Ису виленсийцам, те смогут приступить к экспансии на запад. Почему бы им так не сделать? Это путь силы. Путь Сильных.

Блак помотал головой и отбросил пустые подозрения. Не о том ему сейчас стоит тревожиться, о-о-ох, не о том. Зажмурившись, он представил один из кулуаров Крегенской крепости и «прыгнул». Тело обволокла темень – всего на мгновение, на песчинку часов – и он оказался в каменном мешке.

Вековая каменная кладка, пыль, кружево паутины, стягивающее угол. Крысиный хвост, червяком скрывшийся в горе наваленного в углу хлама. Снова попал, куда надо, аж челюсти сводит от счастья! Блак прижал ухо к обманчиво крепкой двери и прислушался: кажется, в коридоре никого. Он выждал немного для верности и вышел из закутка. Как и прежде, разведчику показалось, что в эту часть замка слугам попросту запретили ходить: грязь, пыль, пара ржавых настенных регалий да несвежий тростник – вот и всё, что тут было. Душный, давящий стенами узкий коридор без единого ответвления вывел Вора к такой же узкой неприметной двери. Он стукнул медным кольцом раз, другой, потом выждал и долбанул металлом о дерево в последний раз; только потом услышал знакомый голос. Из комнаты вышел мужчина в чёрно-оранжевом, невысокий, но настолько прямой, будто давеча присел на кол да так с него и не слез. В первую их встречу Блак сразу приметил массивный золотой перстень-чеканку, что украшал большой палец кулуарного обитателя. Разведчика не ввели в заблуждение сбитые кавалерийские сапоги, ношенный-переношенный наддоспешник и сизые мешки под глазами мужчины, характерные для работяги-простолюдина.

– Ну здравствуй, – протянул лорд Барган. – Ты, как всегда, не вовремя.

– Прошу прощения, милорд, – безразлично откликнулся Блак. – Мне к королю. С важным донесением от леди Фэйлин.

Лорд, не потрудившись запереть кабинет, махнул венчанной фамильным перстнем рукой и поманил Блака за собой. Тот последовал за провожатым, выдерживая дистанцию в пять шагов. Королевский сенешаль вдолбил ему эти пять шагов ещё при самом первом визите, будто этикет был единственным, что сдерживало крепость от разрушения. Перед глазами маячила тряпка королевских цветов. Её обладатель, минуя очередной поворот, сказал что-то, и Вору пришлось невольно сократить сакральное расстояние.

– Ваша милость?

– Повезло застать меня на месте, говорю. Знаешь ли, при дворе его Величества у меня довольно много забот.

– В прошлые разы я всегда находил вас в кабинете, – обронил Вор. Отчего-то он был уверен, что высокородный вояка протирал зад у крысиной каморки не просто так. Скорее всего Баргану доверили отслеживать визиты безродного, но всегда долгожданного гостя.

Лорд смолчал, и пропасть пяти шагов вновь выросла между мужчинами.

Вот и знакомый до одури кабинет, в котором Фредерад грелся у очага и принимал важнейшие из решений. В нём он решил помиловать Блака и тщательно обращал того в верного чёрного пса. Здесь же он продавал принцесс и пироманток, словно породистых кобылиц, заключал союзы и ставил закорючки на указах, что отправляли на смерть. Многие из этих указов, сделок, решений могли изменить страну к лучшему. Но изменят ли? Блак не понимал, но понимала Фэйлин. Более того, начальница истово верила в позитивные изменения, а значит, верить стоит и ему. Это ли не «преданность»?

Лорд Барган заявил, что король на месте и скоро соизволит принять солдата особой службы. Ожидать пришлось долго, но вот дубовая дверь отворилась, и знакомый до тошноты заносчивый сенешаль пропустил Блака в святая святых столицы. Оказавшись перед монархом, разведчик преклонил колено и уставился на ковёр цвета благородной старой киновари.

– Барган, прочь, – молвил Фредерад. – И стражу убери ненадолго, нечего им уши греть.

Государь не боялся беспородной собаки. Блаку отчего-то стало неуютно до отчаяния, и он выпалил:

– Леди Фэйлин прислала, ваша милость. Срочное донесение и…

– Вставай давай.

Вор чуть ли не торжественно положил на стол конверт с бумагами и глянул на короля. Тот не спешил притронуться к посылке. Монарх и опёрся щекой о кулак; он заметно постарел с момента их прошлой встречи, но голос был по-прежнему полон эдакой строгой насмешки, но при этом милостив и бархатист.

– Ну, как идут дела на севере?

Доклад был долгим, обстоятельным. Король слушал, кивал, редко – но метко – вставлял замечания и задавал вопросы. Вскоре во рту Блака пересохло, он охрип, но не осмелился попросить и глотка воды. Разведчик звучал надсадно, когда описывал ночку в Хельте, и дал звонкого петуха, стоило только заикнуться о «скачке» в Коргар.

– И вот ты здесь, – подытожил государь, когда слова в Блаке наконец-то закончились. – Право дело, не стоило прогонять охрану, ох, не стоило.

Разведчик сглотнул шершавый ком и кивнул.

– С другой стороны, будь ты опасен, Фэйлин была бы давно мертва. Видать, своей воли в тебе всё же больше, чем предательской, это радует.

Как странно было слышать имя начальницы без положенного по этикету титула. Что ж, всё могут короли, всё им дозволено.

– О том, что узнал и сделал, не смей говорить никому, кроме меня. Уяснил?

– Да, ваша милость.

– Так. Чуть не забыл, – Фредерад поменял позу, выпрямившись. – Ты с самого начала знал, кем может оказаться эта мошенница, Мариса. Девчонка-то не просто мощный маг огня, но наследница богини. Почему сокрыл информацию? Нет-нет, не вздумай юлить, отвечай честно.

– В награду за честный ответ я окажусь в петле, – процедил Блак.

– Это приказ.

– Вы гарантировали Исе защиту. Говорили, что ни в коем случае нельзя отдавать её виленсийцам. В итоге продали Висариусу, даже толком не поторговавшись. Пенька уж обняла шею, ваша милость, но наши с вами слова стоят одной монеты. Медной.

Государь долго молчал, погрузившись в раздумья, затем хлопнул по столешнице и проговорил:

– По-человечески, ты прав.

Блак чудь не поседел от изумления и приоткрыл рот.

– Но я не простой человек.

– Так точно… ваше величество.

– Висариус сильный союзник. И пара-тройка лет жизни простой хизарки – не в темнице, заметь, а при дворе! – стоят его военной поддержки. Чародейка разом отдаст долг кронпринцу Вэсу и собственной стране, а после будет вольна вернуться домой. Видишь, я выполнил сделку. Просто не так, как ты ожидал.

– Вот как, – разведчик облизнул треснувшую от сухости губу.

– Вижу, из тебя вот-вот вырвется ещё одна самоубийственная честность. Говори, говори. Дозволяю.

– Мне казалось, тяжёлую кавалерию вы купили вовсе не за Ису, а за руку и сердце принцессы.

– Победа в гражданской войне стоит дорого, уважаемый Вор. Да. Моя дорогая дочь отправится в Виленсию вместе с богиней.

– Вот будет потеха, когда она об этом узнает, – вырвалось у Блака, и он едва не врезал себе по лицу.

Король выкатил глаза и рассмеялся. Немногим позже, утерев невидимую слезинку, он махнул рукой и отпустил разведчика восвояси.

***

Весь следующий день Блак потратил вовсе не на отдых.

Выделенная ему каморка неподалёку от кабинета Баргана удобством превосходила лучшие из комнат в трактирах, даже несмотря на лаконичность обстановки. Простолюдинам вроде него достаточно простой кровати да надёжного замка на двери, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями. Тонкое одеяло манило к себе, словно любовница, но мужчина не купился на сладкий искус. Напившись вдоволь, он скинул плащ и попрыгал на месте, чтобы размять затёкшие руки и ноги. Приставленный к крысиному лорду слуга сообщил, что еду гостю принесут ближе к вечеру. Оловянную вазу с фруктами, что стояла на подоконнике, Блак проигнорировал. Потом перекусил.

Сейчас же его ждала работа над ошибками.

Он «прыгал» по знакомым улочкам Крегена, покуда не ощутил влагу под носом. Утерев кровь, разведчик зашёл на ближайший рыночек и притворился, будто выбирает скобяные изделия. Про себя же Блак вёл подсчёт: два закоулка близ публичных домов, кузница старика Юстеса, что родом из Борега, пять пустых крепостных коридоров да вот этот рынок, полупустой в разгар рабочего дня. Итого девять перемещений за раз. Мало, якул его задери, мало! Он шмыгнул, напрягся и переместился в крысиный кулуар. Десять! Блак прислушался к себе и буквально на волосок ослабил контроль над даром. Из-под перчатки просочилась тонкая струя смолянистого дыма, но ум остался незамутнённым. Мужчина улыбнулся и «скакнул» в свою каморку. На пол закапало красным, и он, запрокинув голову, тяжело опустился на кровать. Королевские прачки не скажут спасибо за испорченные простыни, но увы – такова их доля.

До ужина Блак успел слопать несколько груш и яблоко, а главное – «прыгнуть» ещё раз пятнадцать. Все шло гладко, даже слишком. Единственное, в чем разведчик не преуспел, так это в перемещении вслепую к снобу-сенешалю. Он понятия не имел, где рыщет долговязый лордик, но помнил свои ощущения от его персоны. Зацепившись за них, Блак сделал шаг, но появился в шаге от того места, где стоял раньше. Что ж, не сегодня, так завтра.

Второй день прошёл по схожему распорядку. Число успешных «скачков» достигло тридцати. По следам сенешаля Блак не пошёл, но сделал попытку переместиться поближе к Баргану. Очутился он в пыльном кабинете лорда, но хозяина не застал; эксперимент принял как неудачный.

Город за стрельчатым окном укрылся золотой вуалью. Сквозь плотную слюду было невозможно рассмотреть деталей, но Блак хорошо представлял себе окрашенные жёлтым камни, шпили, крыши мастерских и домов зажиточных граждан, что толкались под крепостными стенами. Столица была огромна и хороша собой, особенно на закате – он запомнил её как город вкусной похлебки, громких податливых девушек и красивых до омерзения тайн, таких сочных и таких дорогих.

Кстати, о тайнах.

Разведчик едва дождался, пока слуга унесёт блюдо с обсосанными до последнего хрящика костями. Раньше, если Вор вдруг оказывался в крепости после сумерек, сенешаль отправлял его в каморку: Фредерад до поздней ночи принимал советников и высокородных просителей, а затем удалялся в опочивальню. Встречи с особо одарённым гостем проходили наутро. Оттого Блак был уверен, что с наступлением темноты кабинет государя запирали, чтобы открыть лишь на следующий день. Милым делом будет проникнуть туда прошерстить монаршую корреспонденцию.

От нетерпения он еле дождался ночи. Но вот шаг в пустоту, её бездушные объятия – и Вор на месте. Угли в очаге мерцали багровыми отсветами. Блак смог различить очертания качалки, резного кресла и гигантского письменного стола. Он поднял подсвечник, запалил фитиль угольком и приблизился к стопке документов. Просмотрев, скривился: большинство бумаг Вор уже видел, содержимое других начальница ему пересказала. Только одно письмо показалось ему интересным:

«Милая Фэйлин.

Ты с детства была умнее, хитрее крошки Леренны, и уж куда сильнее духом. Вижу твои успехи и не могу нарадоваться: я сделал правильную ставку. Не подводи старика и впредь. Издавай спорные приказы, добивайся внимания и делай так, чтобы простой люд разделял вкус твоих побед.

Инициатива похвальна, но уж изволь беречь одинаково жизнь и честь. Используй лучше вора. Да, цепь предателя накрепко сковала его горло. И всё же он может совершить то, на что не хватит духу достойнейшим из лордов».

Положив письмо на место, Вор обыскал стол, полку над очагом и даже задрал уголок ковра – пусто. Выходит, леди Фэйлин скрывала от него не так уж и много… И одновременно всё на свете. Подумав об этом, Блак вдруг покачнулся и едва не упал. Он моргнул и очутился в незнакомом помещении. Глаза залил свет, он инстинктивно прикрыл лицо рукой и пригнулся.

– Вор? – знакомый баритон резанул ухо, и подсвечник с грохотом упал на пол.

Блак попал в монаршую опочивальню. Он сделал усилие, чтобы осмотреться, но взгляд успел объять лишь грузную фигуру Фредерада в длинной ночной рубахе. Чело не венчал золотой обод, тяжелый кубок в руке опасно накренился.

«Посмотри на него».

Блак задёргался, точно попавшая в силки куропатка.

«Ты выбрал служение ему, Вор?»

– Я в-выбрал служение гос-с-сударству, – выдавил разведчик и схватился руками за виски. Он успел заметить, что перчатки его окутаны дымом, и инстинктивно задержал дыхание.

«Он не успеет позвать стражу. Доверяет тебе. Слабак».

Рука вдруг перестала принадлежать Блаку. Он с ужасом ощущал, как она отрывается от головы и ползёт под мышку, туда, где в скрытых ножнах скрывался клинок. Мужчина рванулся, задрожал и вновь обрёл власть над конечностью. Между ушей будто медный колокол раскололся, и Блак упал на колени.

«Силён. Но ничего, я сильнее».

– Иди в б-бездну.

«Давай, сын. В последний ра…»

Голос Разрушения исчез, оставив после себя лишь эхо божественного присутствия. Но правая рука вновь перестала подчиняться мозгу. Каждая мышца, каждая связка на ней напряглась, и длань рванулась к ножу. Сквозь тонкую кожу перчатки Блак ощутил рукоять и сжал её так сильно, что стало больно.

– Не хочу!

Перед внутренним взором возникла Иса. По пыльной, закопчённой коже бежали дорожки слёз. За спиной девушки гудело алое зарево первозданной магии. Пока губы пиромантки шептали «предатель, предатель», пламя тянуло щупальца к глазам Блака, к его сердцу и лбу. Три обжигающих касания – и он почти потерял себя. Перед тем, как ослепнуть, он услышал баритон Фредерада:

– Лучше сейчас. Лучше меня.

Удар сердца, и зрение вернулось. Нож выскользнул из расслабленной ладони и громовым раскатом ударился об пол.

Король Фредерад IIХизарский умирал на глазах голодранца из Борега. Государева кровь вырывалась из вскрытой артерии, и точно также – тугими толчками – из вен Блака лилась дымчатая скверна. Её место заполняло саднящее ощущение свободы. В груди защемило; из души словно вырвали что-то вросшее мицелием, опутавшее её сотнями лапок и давящее контролем. Чёрный бог оставил неверного сына? Сделал его руками грязную работу и выбросил за ненадобностью?

Блак подчинился первому же эгоистичному порыву и «прыгнул» в свою каморку. Прислушался к себе: тишина и покой. Лишь какая-то часть старого доброго Вора ёрзала в подреберье, вопя: «Делай ноги, бестолочь! В горы!». Он истерически хохотнул и переместился к Баргану.

Тот был на месте, в крохотном кабинете у кенхеры на рогах. Читал что-то, сидя спиной к бесшумному посетителю. А ведь у разведчика были ещё ножи, попрятанные под дублетом. Укол в шею либо под мышку – и нет больше лорда крысиного угла! И найдёт его тело случайный слуга, попавший в заброшенный коридор по случайной, роковой ошибке…

– Лорд Барган, – прошелестел Блак и отклонился, пропуская широкий замах стилета. – Вы должны знать.

– Проклятье! Ну, говори.

Благородный быстро отошёл от испуга. Этим он лишний раз подтвердил, что знает правду о загадочном госте. Вор не ошибался на его счёт. Чёрно-оранжевый хорошо исполнил роль особого королевского псаря – провожатого да охранника дворняги с особо полезным короне даром.

Блак признался, дрожа от нервного напряжения. Барган слушал, не мигая – но и не опуская стилет. Лишь желваки играли на суровом лице.

– Всё сказал?

– Так точно, милорд, – Блак задрал подборок и, храбрясь, добавил: – Это будет колесование или костёр?

– Это будет «засунь язык в задницу и мигом обратно к её светлости».

– Вы, кажется, не поняли, – с языка сорвался идиотский смешок. – Там, в опочивальне…

– Ты верен Хизару, Вор?

– Так точно?..

– Готов умереть за свою страну?

– Да.

– Готов продолжать убивать за свою страну?

Разведчик осоловело закивал.

– Уёбывай в Анру, пока я не передумал. И передай миледи: мы справимся. Пусть делает своё дело и не беспокоится за тыл.

Словно побитая собака, Блак поклонился и исчез с глаз лорда Баргана. Первым «скачком» он преодолел расстояние до Борега и даже не заметил этого. Следующий шаг перенес его в Анру, в закуток за «Дубовым листом». Смутное чувство потянуло мужчину внутрь, и он подчинился.

Фэйлин сидела за столиком в дальнем углу и болтала остатки напитка в деревянной кружке. Судя по тому, как резко девушка качала ногой в высоком сапоге, она ждала напарника, причём давно. Блак понятия не имел, как поведать ей о содеянном. Он бы так и мялся на пороге, но девушка сама бросила взгляд к выходу и, узнав подчиненного, вяло махнула рукой.

– Вернулся, – сказал она и приподняла уголок губ. – Что с лицом? Конверт оправился на дно морское?

Он приблизился к её уху и зашептал:

– Король умер. Я убил его. Не смог остановиться, миледи.

Фэйлин выдохнула и ссутулилась. После непродолжительной паузы приложилась к кружке и выпила до дна. То, что она обронила после, пронзило Блака подобно стреле.

– Ну, с этим уже можно работать.

Тут-то Блак и осознал, что с ним произошло на самом деле.

Глава 17. Танн

Ветер выл и бесновался. Яростные порывы лохматили волосы и развевали плащ за спиной, полоща его, словно боевой стяг. В окружившей их буре Порядку виделось множество глаз – карих, серых, зелёных, голубых – что жалили его ненавистью, но были не в силах ранить больнее, чем он сам.

– Проклинаю, – выл ветер.

«Проклинаем», – обещали глаза, полные гнева.

Пусть так. Пусть такой ценой. Но старший брат на то и был старшим, чтобы защитить сестру и разделить её бремя. Мужчина в белом развёл руки, и скала треснула пополам.

Из разлома повалил густой дым; едкими клубами он взметнулся к небесам и перекрыл свет далёкого солнца. Мрак сгустился вокруг четверых, не смея трогать обожествлённые тела, но так и тянул к ним щупальца, усики, жвалы. Он был ослаблен, этот первородный хаос, разрознен и немощен. Лишь немногая его часть теплилась под кожей земли, питая тёмные силы природы, даруя жизнь чудесам и искушая смертных.