Покаяние. Роман

Кирилл бесновался до истерики. Перед ним эта, схожая на нечёсаную львиную морду льва, увеличивалась в размерах и, казалось, вот-вот весь Мельник будет поглощён растопыренной, зловонной пастью, брызжущей яркой ядовитой слюной.

– Изыди! Изыди, нечистая сила! – кричал Кирилл, то наступая на дьявола, ловко перепрыгивая по усилительным уголкам-распоркам между прочным и лёгким корпусами подлодки.

Вовка, изрядно забрызганный краской, слетающей с кисти Мельника, решил просить помощи у товарищей, но устремившись не к верхнему узкому люку, рядом с которым находился Кирилл, а выскочив через постоянно открытый внизу цистерны кингстон. Когда он уже бежал по палубе дока в сторону трапа, ведущие на верхние ярусы боковых стенок дока, со служебными помещениями, произошло то, что привело Вовку в шок. Раздался сильный хлопок, чем-то напоминающий взрыв и из люка цистерны повалил густой чёрный дым горящих паров и краски. Завыла пожарная сирена в доке и металлические трапы загудели от десятка бегущих на верхнюю настройку палубы моряков и рабочих дока, с рукавами пожарного гидранта и огнетушителями.

Пожар потушили сравнительно быстро, даже до приезда пожарной машины из поселкового пожарного депо. А случился он от раскалённой коррозии, которую разогрели до красна сварщики, варившие стойки леерного ограждения, а затем достигшая по накалу эффекта бенгальского огня, когда начали брызжить раскаленный искры окалины внутри цистерны, заполненной парами растворителя – произошёл взрыв паров.

Когда Вовка увидел Кирилла, тот сидел на верхней палубе, прислонившись спиной к боевой рубке субмарины. Лицо его было в чёрной копоти, его трусило, он был, если и не в шоке, то уж точно не в себе. Рядом с ним находился молодой моторист из отделения Кирилла и держал, сильно сжав трясущуюся руку.

Как узнали о случившемся позже, Кирилл, находясь в цистерне, за несколько секунд почувствовал неладное, крикнул Вовке: «Вова! Полундра! Спасайся!» – и сам устремился к верхнему люку. Осознание неминуемой трагедии, которая должна вот-вот должна была произойти, как ударом молнии выбила из его сознания нестерпимое желание, если не одержать сокрушительную победу над диаволом, то дать достойный отпор и, возможно ценой жизни собственной уничтожить эту нечистую силу, которой не место здесь, на субмарине, где опасностей и без того хватает. Но вероятнее всего всё же то, что его смог спасти Ангел-хранитель. Иначе, как объяснить истерическое беснование и резкое просветление памяти разума, отравленного до самой последней клетки его сильно токсичным ядом.

Возможно, это мистика, но, если даже так, то наличие падшего ангела в лице диавола, искусителя и «провокатора», если сказать другими словами, предполагает и наличие где-то рядом Белого Ангела, спасителя. Верить тому или нет – дело каждого. Но то, что этого беса, диавола, сатану, Мельник запомнил на всю оставшуюся жизнь – факт. И вот сейчас появилась возможность в воспоминаниях вновь пережить то, что не вкладывается в рамки привычного, житейского, повседневного и малозначительного.

Каждое подобное видение имеет под собой почву, только не каждый из нас способен его объяснить или прочесть, как вещий сон. И вот только сейчас, через много лет, Мельника осенило. Все, что произошло с ним в доке могло быть предсказанием и предостережением другого поступка одногодка Кирилла, который через три месяца попытается, совершив страшное, дьявольское преступление, дезертировать с оружием. А может этот диавол, как и домовой, поселился в отсеках субмарины, ожидая подходящего случая, чтобы, искушая членов экипажа, довести их до черты, за которыми уже преступление или до гибели.

И что бы могло произойти, если бы не ангелы-спасители? Страшно даже подумать. Но не случилось же и слава Богу.

И сейчас Мельник попытался сравнить два образа нечистой силы. Первый был безмолвен, но имел зрительный образ, страшный, яркий, раздражающий и наглый. А второй предстал, как почти обычный собеседник, но предстал без образа, даже казалось, что этот антипод первому. Но всё может быть обманчиво. Первый возник, когда мы о компьютерах знать не знали, о голограммах всяких и прочем. А сейчас – искусственный интеллект, нейросети. А потом удивляемся, откуда эта нечисть берется. И дети о таких вещах, о которых им бы в те же 70-е годы и не упоминали даже, сейчас о всякой нечистой силе знают больше, чем мы и не шарахаются, видя на дисплее компьютера и гаджетах страшные рожи, только улыбаются и так же естественно воспринимают, как мы в своем детстве относились к образу Бабы Яги или Лешего. Их же тоже мы относим к нечистой силе, как и Кащея Бессмертного.

Так почему же сейчас нас пугают эти самые диаволы, бесы, демоны, всякого рода лукавые. А ведь лукавый в переводе с греческого на русский означает «плохой», «злой», «дурной», «скверный». Но мы же и говорим, хоть и редко, характеризуя людей, что он – лукавый человек, лукавит – говорит неправду. А лука в русском языке означает изгиб реки. Вот антихрист – отрицающий Христа, тут как-то всё понятнее.

Мы же не называем всех людей, с кем приходится встречаться в повседневной жизни, по-нашему мнению, плохих, злых, дурных – сатанами, дьяволами, нечистой силой? А тех, кто лукавит, называем так обыденно и звучит привычно, даже не очень обидно – лукавый. Почему нас будоражит слово бес, дьявол, сатана? Возможно, что в самих словах слышна агрессивность, в отличие от лукавого.

Бабушки нам с детства говорили; «Не поминай черта, иначе он придёт к тебе». И как мы часто слышим в голливудских фильмах, от актёров, возмущающихся чем-то, многократное за раз упоминание его. Может быть, что у католиков так принято. А у нас, православных, говорят, что только упоминание нечистой силы притягивает к нам все недоброе. Как многолика нечистая сила и, пожалуй, то название, которое помимо с диаволом употребляется в Евангелие, как лукавый – самое, на первый взгляд предпочтительное, не вызывающее мурашек на коже. Но по этому поводу мнений может быть много. Но в молитвах не зря упоминают всю нечистую силу одним словом – лукавый.

Лукавый и соблазнитель – это же в принципе определения схожие по своей сути, синонимы. А, если так, то к лукавым можно отнести даже своих близких друзей, так?!

«Вот тут ещё нужно мне разобраться, – пришла в голову Мельнику ещё мысль, при рассуждении добра и зла, лукавом и добродетели, – когда меня мучает голод, я нищенствую и меня кто-то приютит и даст кусок хлеба, напоит водой, возможно даст напутствие, благословит или даст действенный совет, как справиться с временными трудностями и так далее.

А вот другой пример, когда я оканчивал десятилетку, был в принципе почти паинька, не курил и спиртным не то, чтобы не баловался, не знал ему вкуса и вдруг, в день выпускного вечера, мой товарищ-одноклассник, предложил мне начать отмечать окончание школы вином, из горлышка и практически без закуски – это что? Можно это отнести к благодетельности или наоборот, к проискам лукавого? Я долго отпирался, но унизительные слова в мой адрес сделали своё дело и желание доказать, что я не такой, каким меня тут называют, сделали своё дело. Что было потом даже стыдно вспоминать. Все в тумане, даже самый торжественный момент, когда аттестат был торжественно передан мне в руки, в присутствие десятков глаз выпускников, учителей и родителей. Благо, что мои родители из села, где я жил, в райцентр не смогли приехать из-за работы и личного подсобного хозяйства. Позор бы на всю жизнь бы был. И бабулечка, у которой я квартировал, не выдала, в каком я виде заявился, хоть и сравнительно рано домой, но, главное, что документ не «посеял». Рассвет встретили без меня. Должен был бы я своему тогдашнему однокласснику, хотя бы через много лет, при встрече высказать негодование по этому поводу или нет?! Соблазнение было? Было, бесспорно, и настойчивое. А я сопротивлялся? Да, но неуверенно и не до конца. Сдался, а значит слабак! Испытание соблазном не прошёл.

Ну, хорошо, пойдём по этой цепочке дальше. Я начал пить, бухать по-чёрному? Нет, наоборот, у меня в выпивке появилось даже отвращение. Покаялся я? Пожалуй, что да, но на какое-то время. Ну, конечно, тебе сейчас хорошо рассуждать, когда ты и то время прожил и ещё многое пережил и сейчас, рассуждая, так говоришь, – как бы ведя беседу сам с собой, упрекнул своё внутреннее «я» старый грешник, в лице Кирилла Фёдоровича и продолжил размышления. – Согласен. После ещё было много искушений. С одними я справлялся, другим долго не поддавался, но всё же они были так сильны или убедительнее моих – «нет», а третьи меня и так притягивали, не нужно было и искушать».

«Ох, ёпсель-мопсель, брат, ну ты и заварил кашу на старости-то лет. Успеешь ли ты её всю расхлебать?» – Усмехнулся внутренний голос.

Заранее зная, что внутренний голос будет противоречить, как обычно, он редко живёт в полном согласии, но сейчас его мнение очень важно, для анализа тех жизненных аспектов, в которых я решил разобраться и, пока не поздно ещё, если не исправить, то загладить её острые углы, некоторые из которых, что швейные иглы, пронзив душу, впиваются в сердце, и это вовсе не признаки острого инфаркта – его я пережил, знаю признаки – это то, с чем ты мне поможешь справиться, и продолжил более дружелюбно внутренний диалог:

Да, мой единокровный брат, раз ты живёшь во мне, то не враг же мне и твои совету я учту, и мы найдём общий знаменатель, который станет ключом, для решения поставленных вопросов».

«Вот так-то лучше, – сбавил гонор и внутренний голос, – ты давай, размышляй пока, а я подремлю чуток, а после „в записи“ послушаю. Добро?!»

«Добро-добро, – заулыбался Мельник и если бы в этот момент кто-то это видел, то сказал бы – «мужик тово видать, «крыша поехала, не иначе, – отдыхай, я тоже ещё чуток «Большую игру» позырю и тоже в люлю, помолясь».»

«Что в мире творится, – подложив под голову пару подушек и созерцая на, более, чем метровом по диагонали, телевизоре дискуссии на свежие политические темы, – что мои проблемы, по сравнению с мировыми? Весь шар земной в огне. Мир на волоске от III-й Мировой… Господи, прости, помилуй и спаси! Не бывать такому, не дадут умные головы. Хотя их-то в мире раз, два и обчёлся. А бестий разномастных, «цветных», «зелёных» и «коричневы» демократов и откровенных фашистов. Грешно говорить, но это даже хорошо, что наши родители, прошедшие ад войны или вот здесь, на родной земле на себе испытавшие «прелести житья» в оккупации, с обещаниями, что в Третьем рейхе им будет жизнь, как в раю, не застали это время, когда пытается вылезть из подземелий германского Рейхстага недобитый зародыш IV-го рейха, подстрекаемый америкосами.

И что творят аборигены Земли обетованной, хотя какие они аборигены, если государство искусственно-созданное. Но зато, всех вокруг напрягли и коренных сгоняют с земель предков – «нормальный ход», по-ихнему. И опять-таки, их покровители двумя руками «за», только на публику – «нет». С одной стороны, я понимаю тех, кто политикой не интересуется – счастливые люди, живут по принципу – «меньше знаешь – крепче спишь». А я, как теперь усну? Понятное дело, пол жмени таблеток и ночью, если не будет спаться, ещё парочку, как «контрольный выстрел».»

Мельник глянул на часы и понял, что пора и отдыху предаться:

«Так, «цигель-цигель», ай-лю-лю», как говорится. Пора и меру знать, – насыпал в ладонь таблетки и запив водичкой с тумбочки, – нет ещё, минутку! – Вспомнив, достал текст, который ну никак не запоминался наизусть и повернувшись в сторону святого угла, полушёпотом начал читать: «Благодарю Тебя, Отец мой Небесный, через Иисуса Христа, возлюбленного Твоего Сына, за то, что Ты сохранил меня этой ночью от всякого вреда и опасности. И молю Тебя, храни меня также в течение этого дня от греха и всякого зла, чтобы все мои поступки и моя жизнь были благоугодны Тебе. Ибо в Твои руки я передаю себя, – мое тело и душу, и все, что имею. Да будет Твой Святой Ангел со мною, чтобы злой враг не одолел меня. Аминь».»

Дернув за шнур настенного светильника, вынул нижнюю подушку и взбив хорошо верхнюю, погрузился в неё тяжёлой от мыслей головой.

VI

Привычный ранее, многолетний режим Фёдоровича изменился, и изменился коренным образом. Уже месяц прошёл, как он должен был выйти из длинного, двухмесячного трудового отпуска и приступить к должностным обязанностям преподавателя, но не тут-то было. Категорический отказ от педагогической нагрузки был адекватно воспринят руководством, что даже сильно удивило его. Ведь несколько лет подряд, приходя к директору с заявлением, руководитель филиала несколько раз клала его в «долгий ящик», а однажды даже на глазах порвала. Просто уже хорошо знала слабость Кирилла Фёдоровича в том, что, если ему немного поплакаться, что замены нет, ну ещё поработайте, хоть не на полную ставку, а когда тот соглашался, хоть и неохотно, со временем ещё добавлялись часы рабочей педагогической нагрузки.

Казалось бы, зачем, если работа нравилась, стаж педагогический около 30 лет, и очень хорошая прибавка к небольшой пенсии, даже чуть превышающая её, но был для того, чтобы отказаться от работы один очень важный для этого повод. С учётом того, что он к тому же ещё человек творческий, то работа и время на занятия своим творческим увлечением, занимали всё свободное, после работы, время. Здоровье в его годы могло быть и лучше, а коли приходилось смириться с тем, что имелось, то было желание, доходившее до навязчивой идеи – «во чтобы то ни стало постараться успеть, поддержав и даже пожалев своё здоровье, успеть сделать как можно больше. А на первом месте в списке неотложного – покаяние, душевное очищение.

Прочитанные в библии главы, по неписанному правилу Мельника, должны были переночевать в голове и, если не вызвали каких-либо сновидений, с участием персонажей Святого Писания и его самого или даже бредовых видений, то чаще после полудня наступало осмысление «устаканившегося», хоть и небольшого объёма, в пару глав, но по сути ёмкого и важного для понимания по элементам, по эпизодам странствования Сына Божьего, обучения учеников, с помощью притч и объяснения их сути. И сразу, как «дважды два» нельзя было объяснить самому, что Иисус предполагал сказать в иносказательной речи или возможно, но не до конца. А важна полная картина происходящего, так как во многом, это жизненные каноны, заповеди Божьи. Хотя до настоящих заповедей, данных Богом Моисею, который должен был их уже передать народу, в описании ещё дело не дошло, но многие учения, притчи удивляют умудрённостью их сочинивших.

Из вечернего прочтения в 12-й главе, сильно заинтересовали и сейчас моментально всплыли в сознании две вещи. Первое, это стихи (Мф.12:47), где Христос, услышав непонимание Его: «И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобой», – на что Он ответил (Мф.12:48—50), – «… вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь.»

Иначе говоря, Он ничем не выделял даже Матерь, родившую Его, то есть Богородицу от другого народа, так как и они исполняют волю Отца. Сильно! Если бы сейчас все беспрекословно выполняли волю Отца Небесного, на Земле был бы Мир и Божья благодать.

А второе, это притча, которая врезалась и глубоко в сознание правоверного (думается, что, хоть и с «натягом», но уже можно так называть человека, решившегося, даже не решившего, а именно решившегося на такой ответственный шаг), и он несколько раз внимательно перечитал стихи в главе тринадцатой, где Иисус рассказал притчу о сеятеле. Возможно, ещё и потому, что самому Мельнику, как бывшему труженику сельского хозяйства приходилось и не один год и сеять, и потом убирать урожай. И в этих стихах (Мф.13:18—23), в широком понятии говорилось о посеве веры в Бога и Ему служения, и распространения слова Божьего народу, как посев доброго и благодатного в души их. И далее же была рассказана притча о том, как избавиться «от сорной растительности», на примере плевелы (сорняк, дикой овёс, растущий среди пшеницы), видя в этой сорности соблазны и беззаконие, которые от лукавого (Мф.13:41—43): «пошлёт Сын Человеческий Ангелов Своих, – объяснял Иисус суть притчи, – и соберут из Царства Его все соблазны и делающие беззаконие, и ввергнут в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их…».

«Да, мне бы ту силу, что была лет в двадцать пять, мудрость, которая появилась после пятидесяти и ту силу духа, которая есть сейчас, но без рассеянного склероза и букета физических недугов – я бы с этим лукавым, пожалуй, потягался. А, что сейчас? А сейчас, в моём-то возрасте, даже погибнуть в смертельном бою с сатанинской нечистой силой – это уже героизм, заслуживающий почестей, при похоронах. Но, всё же хочется надеяться на лучшее». – Фёдорович глубоко вздохнул, мотнул головой и вслух уже произнёс: – Хорош на сегодня «муштры и штудирования домашнего задания», пора заняться и мирскими делами, а их тьма-тьмущая, но под силу что, с десяток и-то за полдня, да и за день не переделать. А раньше, как вспомнишь 90-е, порой время не мог выкроить, чтоб прикорнуть на часок… Э-хе-хе!

Как говорят: «Смена рода занятий – это отдых», – как-то так, вроде. Таки Фёдорович кое-что сделав из повседневного, привычного и, главное, физически-нетяжёлого и вовсе умственного труда, не упустил возможность уделить время вопросу, который он так назвал – «Вопрос №1».

Подходили две даты, обойти которые мог только полный невежда – день земного рождения мамы и через три дня, но двадцатью годами ранее, смерти отца. И сейчас пришла мысль, начать свои, так называемые не в шутку, а всерьёз – покаяния. Первым делом нужно было написать душевные посвящения. Маме он писал почти каждый год, это был уже девятый. А отцу тоже старался по вдохновению писать, но не всегда оно было. А сейчас, «кровь из носу», бати 30 лет, как нет рядом. Грех большой не посвятить, если более-менее сносно это получается.

«Вот сим и займусь». – Сам себе дал указание Мельник и стал думать, с чего начать.

Лучше всего и эффективнее шла работа, если она была «авральная», делалась «на абордаж» времени, с его дефицитом, порой даже за полчаса до часа «Х», как было с днями рождений коллег. Не шло в голову на работе, тогда прибегал на полчаса на перерыве домой, дом под боком, и за 10—15 минут ода готова. Просидев с полчаса и ничего из пустоты «не выдавил», отложил на завтра.

Бате посвящение написал в день смерти, ещё в этот день всегда был праздничным, День Рождества Пресвятой Богородицы. Видимо, с Её помощью и родились стихи, не шедевр, но, как всегда, от души и любящего сыновьего сердца.

И вот все, кто смог: сын и невестка с правнуками на кладбище

– Сегодня родно 30 лет, как тебя не стало. И также, как в тот день, этот праздничный и, одновременно траурный день, также прекрасен, солнечный, но… без тебя. Покойся с миром, дорогой отец! А память, насколько позволили мои способности, во многом по наследству переданные от тебя и мамы, конечно, будет жить, надеюсь, что ещё долго. Кто стихи прочтёт? Стесняетесь? А у меня слёзы глаза застилают. Мой грех перед тобой самый большой и прошу тебя, прости меня за всё.

Ты был, отец, меня моложе,На небе тридцать лет душа.Мне были с мамой всех дороже,А позже и она к тебе ушла.Был балагур, как мы все, грешен,Избач, короче, сказано всё сим.Так рассудителен, неспешен,Взрывной и в книгах пилигрим.Сегодня снова я к тебе приду,Не буду плакать, посижу немного,Курить с тобой не буду – не курю…Я буду жить, коли дано так Богом.Пока живу, я не забудуТебя отец и всё, чему училИ в душу не пущу Иуду,Ты флаг фамильный мне вручил.Покойся с миром! Ты, отец,Примером был и им остался.Пока мне на чело не лег венец,Как ты учил, я жить старался.И пусть твои потомки знают,Кем был ты, батя, для меня.Я, правнукам, что подрастают,Поведаю, как есть, всё про тебя.Пусть они знают, кем был прадед,Он – не артист и не герой,Примером жизни им нагляден,Гордиться будут все тобой.

– Прости, отец, за все обиды, прости! Господи, упокой душу усопшего раба Твоего Фёдора и всех православных христиан, – Кирилл Фёдорович повернулся в пол-оборота, где в четырёх метрах от могилы отца были захоронены бабушки, мама отца и его тёща и продолжил, – рабу Твою Надежду и рабу Твою Татьяну, и прости им вся согрешения вольная и невольная, и даруй им Царствие Небесное.

Внуки молчали, старшая, взрослая внучка знала всех родных на многочисленных кладбищах и на малой родине, и на трёх кладбищах посёлка, а меньшие плохо ориентировались и меньший внук спросил:

– Дедушка, а кто эти бабушки? – спросил меньший внук Фёдор.

– Мои бабушки, внучок, а твои про-прабабушки. А это – мне отец, а тебе прадедушка. Ты в его честь, Фёдором зовёшься. Уяснил?

Внук гукнул, а это значит, что запомнил. Память у него, дай Бог всем и надолго.

Всё было замечательно, меньшие внуки больше радовались поминальным конфетам, хоть и дома этот товар у бабушки с дедушкой не выбывал никогда. Воскресенье «бабьего лето» тоже было по-летнему прекрасно, хоть и всех хотелось дождя. За всё лето не выпало настоящего дождя и в начале осени «божья роса» прибила пыль на потрескавшейся земле. А в воскресенье, дед Кирилл, чего-то захерел, голова разболелась, ломать начало. Сколько не вспоминал, где мог чего-то «прихватить», но не смог. Даже на сквозняках, больной теме Фёдоровича, не был. Сезон ОРВИ, гриппа, да и коронавируса набирал силу, хоть на дворе настоящее лето. Но зараза, она ведь ни жары, ни холода не боится, по большому счёту.

Поползла температура. Жена с дочерью отца взяли «в оборот», сразу начали пичкать пилюлями, а вечером даже положили под иглоукалывание, а проще говоря, сделали укол. Но на утро не было особо легче, а после обеда болезнь прогрессировала. Во вторник съездил в поликлинику на приём к врачу, сделал флюорографию и взяли мазки на ковид. «Война войной», а мать проведать нужно было, а потому с супругой традиционно и с букетом цветов отдали знак памяти. И здесь Фёдорович, из-за не бойцовского самочувствия, не стал говорить вслух, а проговорил примерно тоже и также, но без стихов. Впервые, пожалуй, не вдохновился. Обидно, но это тоже к чему-то могли б дать предсказания более старшие люди.

Вечером жена по рекомендации дочери делала какую-то блокаду или фиг знает что. Но в результате того, высокая температура стало плавно снижаться.

«Вот завтра поедем на кладбище, цветы повезём, – как мамы не стало, Кирилл с женой Любавой, часто в течении года навещал её могилку и памятником занимался и после, то убраться, то полить надгробные цветы в засушливое время лета и всегда ставили в воду только живые цветы, – жена конфет купит, проведаем, немного помянем, вспомним маму и, глядишь, оно и придёт, это вдохновение-то».

Что другое можно было отложить и-за болезни, но нельзя было, при условии, что жив пока ещё и не поехать в день рождения мамы к ней на могилку. В противном случае, какой же ты сын?! Поехали и помянули, и цветочки, и конфетки, только часовня была закрыта, чтоб свечки поставить, не получилось. В храм сейчас, больным идти никто не собирался: «как только, так и сразу помянут нужно будет», – подумал Фёдорович.

И после этого, Мельник, с чувством вины, всё же выполнил, как он считал, свой сыновий долг. Поучилось как-то так:

Тебе, моя родная

Мама, прости! Я не пью за здоровье —

Мир твоей нужен покойной душе.

Преклонюсь на колено у изголовья,

Помяну тебя молча, со слезой в купаже.

И ты поймёшь меня, и ты простишь,

Что я тебя с визитом нечасто тревожу,

Но часто в памяти ты у меня гостишь.

Что я тебя люблю и посвященья множу.

При жизни мне бы говорить и без печали,

Как дорога ты мне и как теперь мне жить.

Ты от меня ушла, полжизни, как украли,

Я не успел всё досказать и долюбить.

Я очень скуп был на любовь – на слёзы

Сейчас я не скуплюсь уже, реву.

Осенние цветы любила ты – не розы,

Их в день рождения несу я посему.

Опять сегодня ничего не скажешь,

А я, который раз скажу тебе: «Прости!»

Известно нам, судьбу, что не обманешь,

Но как мне жаль, что я не смог тебя спасти.

Пришли результаты с лаборатории анализа мазков, результат – «положительный». Вот ещё один повод, скорее предупреждение о том, жизнь имеет свойство делать сюрпризы, и они не всегда приятные. Так Кирилл потерял старшего брата Андрея в декабре 2020-го года. Не спасли даже в городской больнице. А дочь Кирилла, работающая в инфекционном отделении тогда столько «ужастиков», насмотрелась и в изолирующем скафандре «космонавтов» ходила и одной из первых испытала на себе эту гадость, запущенного на людей, не иначе, как лукавым. И лукавый, как предполагал Мельник, обитает за океаном. Кирилл, когда хоронил брата в конце декабря, уже ковидников хоронили в дальнем углу кладбища в закрытых гробах. И сам Кирилл Фёдорович после этого, дня через два свалился и болел довольно тяжело, в отличие от супруги. А потом было вакцинирование одно, второе. Повторный ковид и третий раз, хоть и в разных мутациях и полегче. И вот, когда о нем стали забывать, он опять начал показывать свой дьявольский оскал.