Покаяние. Роман

– Брат, вы не были на утренней литургии… Я вижу, что-то вас гложет, что хотите у меня спросить, но не решаетесь?

– Простите, батюшка! Я в полной прострации. Что-то произошло, чего я не могу осознать и тем более объяснить. Простите меня, ради Бога! Мне стоило просить у вас благословения… но я, не знаю…

– Всё ясно. Я вас хорошо помню, вы подарили храму несколько книг. Одну я не только запомнил по названию, но и потому, что в ней многие стихи религиозные, наполнены искренностью и, если не беззаветной верой в Господа Бога, то прослеживается искреннее желание стать на путь сближения с Богом. Да, вы почти не бываете на службах. Видимо занятость, необходимость трудиться, стало быть или простое стеснение, с мыслью «что обо мне подумают»?!

– ???

– Ничего. Бог простит. Главное, что Он у вас здесь, – иерей показал на себе то место в области сердца.

– Отец Александр, простите! Так неловко получилось, да и с головой что-то в последнее время как-то не того… У меня, если позволите, вопрос есть…

– Спрашиваете, вы же для этого и пришли?!

– А у вас есть время или мне лучше прийти в другое, более удобное время, но не как на исповедь в той ипостаси, как она проходит, я к этому не готов, а как к наставнику, чтобы я мог высказаться и получить от вас совет.

– Ну, хорошо. Я так понял, что у нас будет разговор на уровне консультации студента у преподавателя, по затруднительным вопросам, с которыми вы столкнулись… да, где бы то не было. Вам, как педагогу это, как никому понятно. В таком случае, предлагаю покинуть территорию храма, вот буквально в паре шагах за изгородью присядем на скамью, где я буду как-бы настоятель или духовник, но лишь наполовину. Я уделю вам, ну до двадцати минут, надеюсь, если нас там «не заметут».

– Батюшка, это же блатной, тюремный жаргон…

– Так и разговор же у нас сейчас, как вы хотели, будет – не исповедь, а беседа, плавно переходящая со светской в доверительную. Разве, нет?!

– Да, вы верно меня поняли.

С тыльной стороны территория храма граничила с центральным парком и мемориальным сквером за ним и в ограде была калитка, выйдя через неё собеседники оказались под тенью развесистых ветвей каштанов. Присели на расположенной рядом с оградой скамье, с отличным видом на храм. Храм купался с палящем солнце накануне «бархатного сезона».

– Божественно приятно вот так просто сидеть в тени каштанов и наслаждаться жизнью, – продолжил разговор священник.

– Согласен, – ответил Кирилл Фёдорович, – я вот тут тоже люблю не просто отдыхать, а получаю вдохновение и уже не одни стихи родились, благодаря замечательному виду, тенистости аллеи и какой-то неповторимой тишине и покою.

– Так, что там с тем, кто в душе поселился? Может быть, это простое раздвоение личности? – благочинный иерей, вопросами пытался продиагностировать и понять, насколько серьёзна душевная боль и какой «курс лечебной психо-терапии» нужно назначить или, называющий себя больным – здоров.

– Да, нет… но… Я точно знаю, что во мне до сих пор сидит бес. Я давно решил изменить образ жизни, а теперь и тем более, хочу успеть… И знаю, что молитва в храме – самое близкое общение с Богом. И я знаю, что лучше исповедоваться вам, моему духовнику. Думаю, что придёт это время. А до этого мне нужно много и долго каяться. И ещё, я хочу сам изгнать из себя беса, если это возможно. Но вы мне можете помочь. Он, дьявол, всячески меня уводит от молитвы, заманивает в греховные деяния и постоянно искушает, хоть я и всячески уже много лет ему противлюсь, от многих соблазнов напрочь отказался, но он ещё во мне, я знаю это.

– А как это проявляется, можете пояснить? И когда вы это поняли?

– Я это давно замечал, ощущал, что во мне живут, противореча друг другу два «я». Один благородный, как говорится, правильный и степенный, а второй буйный, развратный, противившийся всему благоразумному и праведному, толкающий меня в пропасть. Однажды, я думаю, что это был он, бес, меня опустил на самое дно социальной градации, из прежде успешного и уважаемого интеллигента, инициативного работника и примерного семьянина. Я это разумом осознавал, но противостоять его дьявольской воле в полную силу не смог.

– И вы до сих пор находитесь там, на дне или у края бездонной пропасти?

– К счастью, уже нет. Но для этого мне потребовалось более двадцати пяти лет, а это целая жизнь. Моя мама лучше всех понимала, что со мной происходит. Она была глубоко верующей женщиной и с нетерпением ждала, когда уже наконец построится наша Церковь. И дождалась. Но через полгода, после установки куполов, мама покинула этот, наш, грешный мир. А ещё через два месяца митрополит Ростовский Меркурий совершил освящение церкви во имя праведного Павла Таганрогского. Она этот храм не иначе, чем «наш» не называла. Возможно, потому что ещё до войны и в войну она жила в домике на ул. Садовой, ровно напротив этого славного храма, напротив ворот, хоть ни ворот, ни самого храма тогда, конечно, здесь не было…

Кирилл на время замолчал и невольно обвёл взглядом храм, от ступеней до золочённых куполов, вздохнул, опустил голову и продолжил:

– Я маму часто привозил или приходил с нею ещё к приспособленному для церковных служб молельного дому, в здании бывшего летнего кинотеатра. Это было еще в конце 90-х годов. Она меня всегда тянула в Церковь, но что-то меня отталкивало, не позволяя сделать шаг навстречу просьбе мамы. А однажды пересилил то, что противилось моему желанию и вошёл вместе с мамой внутрь. Трудно описать своё состояние, но мне было некомфортно. Хотелось уйти, но я переборол эту чувство, так как разумом понимал, что нужно сделать то, что советует мать. А мама выполнила привычный обряд, помолилась и приложилась к главной праздничной иконе. Затем обратилась ко мне: «Держи свечи, делай, как я. Поставим «за здравие» вот здесь и потом «за упокой» усопших…». Мамина свеча ярко загоралась и горела красивым симметричным, относительно вертикально установленной свечи, язычком огня. Моя потухла один раз, второй. Я разогрел свою свечу так горящей рядом свечой, что нить моей свечи должна была создать целый факел. Так и получилось. Свеча ярко загорелась, я её установил в подсвечник и собрался отходить, как заметил, что кто-то невидимый сильным дуновением создал поток ветра, хотя в маленьком помещение сквозняка не было. Он пронесся над горящими свечами, и я даже ощутил его на себе, но все свечи продолжали гореть ровными языками, кроме моей свечи. Она не просто погасла, её пламя наклонилось и вытянулось сначала горизонтально тонкой лентой, как мне показалось, что пламя достигнет моих одежд, и только после этого, оторвавшись от фитиля, исчезло. Я понял, что это неспроста и ничего не говоря матери, тихонько вышел из молитвенного дома, той, примитивной ещё в то время Церкви.

Наступила минута молчания. А затем отец Александр заговорил первым:

– Мы ставим свечи, как символическое пожертвование Господу Богу. Человек, ставя свечу, молится Богу с чистым сердцем и открытой душой. А вы не помните, какие слова посылали Господу? Ведь свечи лишь усиливают молитвы. Возможно, это было предостережение вас от неверного истолкование текста в обращении к Богу. Могло быть, что вы по незнанию перепутали куда ставить свечи «за здравие живущих», а куда «за упокой»? Это тоже важно. Может быть это не лукавый, а Сам Господь вас предостерёг от греха желать покойному здравия или живущему «вечного покоя»?

Фёдорович молчал, понурив голову и сложив руки, с пальцами «замкнутыми» с силой в «замок», пытаясь вспомнить, что он делал лет 25 тому назад. Нет, это нереально, потому что он не помнил точно всё, что было сегодня на завтрак.

– Думаю, что вы, батюшка, правы. Но это только одна причина, могли же и быть проделки того же лукавого?!

– А сейчас вы ставите свечи в храме, произносите молитвы Богу и просьбы? Свечи гаснут?

– Нет, настоятель, не гаснут. Но за эти годы я столько сделал, чтобы не давать повода тому, кто во мне сидит, этому бе… лукавому, чтобы он не мог управлять моими действиями, желаниями, волей. И многое, как я думаю, с тем пор изменилось. Но я не молод, хотелось успеть изгнать это нечто совсем из себя.

– Что я вам могу посоветовать, раз вы человек интеллектуального труда и уверен, что мыслительная и аналитическая способность у вас на высоком уровне… Попробуйте проанализировать и то, что вы рассказали и другое, что было и как вы добились, благодаря чему от него избавились, если и не совсем, то он вас меньше стал беспокоить. Составьте перечень и отметьте то, что уже не проявляется и не тревожит больше ваш имидж порядочного гражданина, а что ещё необходимо исправить, изменить себя. И тогда в молитве будете просить Господа оказать помощь конкретно для преодоления в себе какого-либо недостатка, покаяться не только перед Богом, перед людьми. Просить прощение нужно даже у тех, кто вас обидел как-то, чем-то, чтобы Господь его мог простить, и вы освободитесь от того, что тяготило вашу душу.

– Вы правы, отец Александр, я так уже делал и правда, мне становилось на душе легко. Я не держу на обидчиков зла… долго, как минимум.

– Мне нужно идти. Храни вас Господь!

– Батюшка, благословите меня с напутствием.

Настоятель храма заулыбался, видя, как неумело, но при этом стараясь сложить свои ладони, чтобы принять в них руку, которая по воле Бога – есть благословляющая руку, а сан священника благословлен Духом Святым.

– «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа», – произнёс батюшка, осенил крестным знамением и вложил свою правую руку в сложенные ладони, преклонившего свой стан, для принятия благодати, Фёдоровича.

Нельзя сказать, что разговор со священником перевернул убеждение Кирилла, сделал неведомое ему ранее открытие. Но он был в принципе доволен общением с отцом Александром, которые, если судить по возрасту в сыновья ему годился и в пору святителю, в таком случае Фёдоровича отцом называть, но это, если не брать во внимания церковный сан служителя Храма Божьего.

Главное, теперь Кирилл Фёдорович больше не сомневался в том, что он хотел сделать, что он на верном пути и этот путь начат не сегодня, от храма, в который он сегодня совсем не зря зашёл, а давно, но это его движение проходило «черепашьим ходом» и управлялся «локомотив» не разумом на полную его, максимально-возможную мощность мышления в стремлении к чётко поставленной цели. Его двигало подсознание или, если сравнить с двигателем внутреннего сгорания (ДВС), запускаемого не электростартером, а пусковым двигателем, то движение машины или локомотива осуществлялось, подачи крутящего момента не сразу на ведущие колеса от «пускача», а через кинематическую цепи КШМ (кривошипно-шатунный механизм), с потерей на это мощности и другие потери, связанные с обеспечением рабочего цикла двигателя. Короче говоря, КПД (коэффициент полезного действия) был до этого в стремлении к Богу мизерный.

Сейчас Фёдорович осознал, что много лет он потерял в этом, практически холостом пробеге до некоторого времени. И как не странно за последние неполные десять лет он сделал в этом плане в разы больше, чем за всю предыдущую жизнь. Первый толчок в сторону достижения целей был уход на пенсию, так как появились новые возможности, главное, в финансовом вопросе дела. Второй и ещё больший, мощный толчок произвёл острый сердечный инфаркт, из которого он с большим трудом выкарабкался.

Теперь, неопределённо-размытые, что грёзы, как неосознанные до конца, стали с чёткими контурами, определившиеся практически в номенклатуре тех дел, которые, «кровь из носу», но необходимо успеть, потому что… А, что же тогда сделал отец Александр, если и до него уже как бы всё было ясно? Он подтвердил то, что поставленные цели верные, и первые шаги в нужном направлении, и дал уверенность в достижении желаемого результата. Это не был мощный толчок, как ранее, а этого недостающего лёгкого прикосновения к челу благословляющей рукой, было достаточно, чтобы, как сейчас говорят «все пазлы сложились воедино» и получилась цельная картина, была разработана «дорожная карта», по которой можно было смело начинать осуществлять задуманное.

– Молодой человек, ну смотреть же надо… Вы меня чуть не сшибли, – женщина средних лет, идущая навстречу, сделал замечание Фёдоровичу.

Мужчина, задумавшись, шёл неспешно, смотря себе под ноги, пока не сделал резкое движение шагом в сторону, как будто хотел сбить женщину умышленно.

– Спасибо большое! – ответил Мельник.

– За что? За то, что без малого не сбили меня, – остановившись, беззлобно, улыбаясь и добавила, – пожалуйста!

– Ой, извините! Простите великодушно, милая девушка! Задумался. А спасибо за «молодого человека».

– Взаимно, спасибо за «милую девушку»! Хотя я уже бабушка, у меня внучку скоро два года исполнится.

– Да, ладно! Не может быть! Вы прекрасны, девушка! – не мог остановиться в комплиментах Фёдорович.

– Спасибо, молодой человек!

Оба рассмеялись и, раскланявшись разошлись, как говорят, «с Богом» каждый по своим делам. Настроение хорошее, погода тоже. Жизнь хороша и жить хорошо.

Дорога домой была на подъём, хоть и незначительный, но для сердечника ощутимый. Хотя, теперь-то спешить некуда, можно просто прогуляться с удовольствием. И это входило в один из пунктов «программы минимум». Пора начинать новую жизнь, не откладывая, как те, кто хочет бросить курить или заняться физзарядкой – «с понедельника». Восемьдесят шесть килограмм – это слишком. Вот, если бы за год до 70-ти, ну хотя бы до 75-ти сбросить, было бы шикарно.

Кто-то, ехавший навстречу в автомобиле посигналил и, похоже, кивнул, но за тонированными стёклами было трудно узнать человека. «Видимо, кто-то из бывших студентов. Их у меня уже тысячи за тридцать лет работы педагогом. Многие разгильдяями были, когда учились, а теперь, при встрече улыбаются, здороваются уважительно и интересуются здоровьем и не только. Стало быть, зла не держат за мои „подзатыльники“ и за „насилие“ знаниями и привитием навыков и умений. Удачи вам, парни!»

Несмотря на то, что Фёдорович, как обычно, физически немного устал и больше всего об этом напоминал опорно-двигательный аппарат, особенно поясничный отдел позвоночника, настроение было приподнятым. А позвоночник он ухитрился повредить ещё в двадцатипятилетнем возрасте и теперь он наказывал болями за небрежное отношение к здоровью. Травма случилась, из-за запредельной и резкой нагрузки. Когда был молодым, она напоминала только, при большой нагрузке, а сейчас даже после сна ломит, как будто всё ночь мешки с песком таскал.

Дома, переодевшись, перебросившись с супругой «дежурными фразами», переоделся и плюхнулся напротив телевизора, приняв горизонтальное положение, чтобы узнать что-либо нового в мире. Но, что там будет нового? Везде напряжёнка, конфликты и гибнут люди. Плохая привычка лёжа смотреть телевизор въелась в него до костей, да и видимо кости проела. Да и зачастую телевизор был нужен в качестве заставки, грунта на полотне художника, на фоне которого будет портрет, натюрморт, натуралистическое изображение чего-либо или, наоборот, чего-то вымышленного, что родилось при осмыслении идеи.

И сейчас, Кириллу было о чём подумать, поразмышлять, разложить всю новую информацию по полочкам, по значимости и очерёдности исполнения. Некоторые «информационные ячейки» открывались сызнова, а в некоторые просто добавлялась полученная информация и личные умозаключения, на основе её. И в этом процессе телевизор был на втором, даже на третьем месте, играя роль заставки.

Подумать было о чём, а вот распутать клубок мыслей, выстроив их в стройный последовательный ряд цепи было очень сложно. Это ещё и потому, что из-за изменений, произошедших в коре головного мозга, выстраивать сложные схемы, с последовательности действий и по ходу ещё и корректируя, было уже очень сложно. А потому, Кир, перевернулся на бок, высказав тем самым степень интереса к передаче, но не выключал его, так как без звукового фона предаваться дрёму не привык и, подложил под голову руку, дабы «смягчить» пуховую подушку из отборного утиного пуха, ушёл в «нирвану».

Обычно, 10—15 минут дрёма хватало Фёдоровичу, чтоб восстановить бодрость и другие двигательные и мыслительные способности. И на этот раз переход в нереальный мир грёз, фэнтези и порой с трудом отличимой от реалий мистики, был стремительным, как провал через тонкую корку снежного наста в глубокий сугроб с головой…

Старики говорят, если хочешь, чтобы тебе приснилось что-либо или кто-либо конкретное, перед сном нужно долго об этом подумать. Порою, не желая видеть никакие сны, но вечерами допоздна напрягая свои извилины, много думал о чём-либо, Фёдорович, пытаясь заснуть, в полубреду продолжал развивать ту тему, над которой он размышлял или пытаться найти ответ на мучавшую, не дававшую покоя проблему. И в этом случае «отключить процессор» могла бы только приличная доза успокоительного средства. Чаще всего видения были реальные, реже – бредовые.

В этот раз, провалившись в сон, Кир, в видениях, изначально начал продолжать ещё «не остывшую» в памяти тему, которую перед сном осмысливать. Он привычно включает компьютер и тот непривычно быстро начинает работать в «прогретом режиме».

«Изначально я должен перечислить все десять Заповедей Божьих. И по каждой из них оценить себя, живу ли я, придерживаясь их или есть проблемы, над которыми нужно работать. Разработать стратегию, поставить главные цели, пути и временные рамки их решения.

Дальше нужно составить перечень смертных грехов, лучше в табличной форме в один столбик, – рассуждал спящий уже во сне, а рядом табличный столбик, с указанием перечня грехов и согрешений, имеющих место, как часто, по отношению к кому и пр.. А в третьем столбике нужно будет указать, за какие грехи каялся перед теми, по отношению к которым этот грех совершён или по отношению к самому себе. Да и не мешало бы ещё один столбик, где буду заносить результаты раскаивания и покаяния, если таковые были… или будут».

Во сне этот процесс занимал почему-то меньше времени и вот уже длинный список поступков с «заступом» за границы дозволенного церковными канонами, как минимум был готов. И возникла проблема уже с самого начала в исполнении заповедей уже с самой первой, которая одновременно являлась самой важной. И в таблице с перечнем грехов самое сложное было честно справиться с двумя крайними справа колонками, где должны быть вписаны покаяния и результат их… Тут нужно было, как «на детекторе лжи» ответить не половинчато, а утвердительно – «да» или «нет».

«Так, посмотрим. По поводу заповедей, как бы стараюсь придерживаться почти всех. И-то это только сейчас можно с большой степенью правдивости утверждать…

Ну, вот и приехали! А с грехами-то посложней будет. Гордыня. Мало какой творческий человек не гордится своими успехами. Но ведь я не возвышаюсь над более талантливыми авторами, не тщеславен?!»

«Ха-ха-ха! Рассмешил! Не тщеславен?! – послышался издевательски-ехидный голос из динамиков компьютера, – ты сам-то себя слышишь?»

Мельник вздрогнул:

«Ты, кто? На всех „лузеров“ Алис не хватило, как для алкашей „белочек“, потому мне этот хриплый, басистый мужик достался?»

«Не-а! Не угадал. Я тот, кого ты вспоминал и вспоминал недобрым словом. И после этого хочешь в добродетели записаться?» – тот, кто озадачил Фёдоровича, закатился истеричным смехом.

Первая мысль, которая молнией проскочила между полушариями головного мозга, была – «вирус!» и Кир потянулся к клавише, чтоб бесцеремонно, «аварийно вырубить» комп.

«Не советую! Это ничего не даст. Это я ещё, чтобы не сделать тебя заикой, так представился, а мог бы и во всей своей былинной, мифической красе предстать. Как привыкнешь к моему голосу, захочешь – увидишь. „Не таков чёрт, каким его малюют“, – так же говорят?»

«Ты, что, чёрт? Так я не поминал тебя сегодня…».

«Вот, уже ближе к моему облику и призванию. Не вспомнил?!»

«Ты – Бес, Дьявол, Сатана?»

«Вот видишь, я, как и твой Бог – многолик, могуч и вездесущ! Разве нет? Или ты меня не поминал?» – назвавшийся Бесом снова закатился своим раздражающим смехом.

«Изыди, нечистая сила!» – эти свои, громко и с ненавистью сказанные, слова, Фёдорович произнёс, как ему показалось во сне – угрожающи топая ногами, а на самом деле, делая быстрые движения ногами, как велосипедист, нажимающий на педали.

«Как скажешь. Но ты меня ещё не раз помянешь и я к тебе приду…», – это было последнее, что мог услышать Кирилл Фёдоров, при резком пробуждении, с учащённым сердцебиением и появившейся испариной на морщинистом лбу.

III

Придя в чувства, испив чашку зелёного чая, вышел во двор, где ощутил на своём лице мощный поток, хоть ещё и тёплого, но уже освежающего прикосновением воздушным массажем, ветра, не только кожного покрова, но и казалось, что самих мыслей, который создавался сквозняком, из-за расположения строений и навеса двора и при этом стал жадно, полной грудью вдыхать в себя сухой августовский воздух.

Фёдорович уже двадцать лет, как не курил, а сейчас почему-то, впервые за всё это время, захотелось так сильно закурить, как в молодые годы, после того, когда пропустишь рюмашку «горячительного», согревающее нутро и душу напитка. Но это было сиюминутное желание. От первого и второго он отказался два десятка лет тому назад и возврата к вредным привычкам уже никогда не будет. Это уже даже не сила воли – образ жизни.

Кир вспомнил общение с бесовской «особой» и думал, как бы его лучше вовсе не вспоминать и упоминать в общении и даже мыслях, чтобы не пришлось больше с ним общаться. Хотя…

«Если я собираюсь его изгнать из себя, то без контакта, тем более словесного никак не обойтись. И тут уповать на его сознательность и порядочность не приходится, так как он – антипод всего доброго, антипод добродетелях, он – противник Того, к Кому я с таким желанием пытаюсь пробить путь через все тернии и преграды – к Богу, к Создателю нашему и Спасителю. Я для этого я должен быть сильным, в первую очередь духом. Вот это и будет моя главная, главенствующая задача».

– Хозяин, обедать будешь или как? Время два часа, проголодался? – выйдя во двор с кастрюлей еды, но не для хозяина, для домашних питомцев.

– Хорошо, Люба, иду. Силы мне нужны сейчас, как никогда.

– Силы всем нужны. Смотри, как несутся, хвосты задрав, твои любимчики, – ответила супруга, рассыпая в два супника комбинированное обеденное блюдо, для кошек – смесь «макарон по-флотски» с супом.

Боцман, рыжий двухгодовалый кот влетел в «столовую» первым, заметив хозяйку заранее со своего наблюдательного пункта, «боевого поста» и лежанки, одновременно, спрыгнув с верха шкафа и условным сигналом созвал первогодков на обед. Чёрные и цветные котики неслись, сбивая с ног хозяйку со всех сторон света. Одной Ночки, кошки, приведшей два месяца назад потомство, не было, она на охоте и должна принести кому-то из своих любимчиков мышку на десерт.

– Мать, а мать! Я уже какой год пытаюсь сбросить килограммов, хотя бы десять, а ты, что делаешь?

– А, что не так я делаю?

– Готовишь вкусно, вот что. Как тут у тебя можно вес сбросить. Видимо, не судьба мне от грехов избавиться, не судьба…

– Да сколько я тут тебе насыпала? Боцман больше ест, – оправдывалась жена.

Кир только качал головой и осторожно, чтобы не ожечься, уплетал наваристый украинский борщ со свининкой и домашней сметанкой и бурчал, между принятыми вперемешку с оханьем ложками:

– Ну, хоть плачь! А вкусно-то как! Ну, как можно недоесть? Как мы говорили в студенческие годы: «Лучше переесть, чем недоспать!»

После того, как Кирилл Федорович всё-таки решился оставить трудовую деятельность за «бортом» приоритетных занятий, у него появилось столько свободного времени, что порою он не знал куда себя деть и чем заняться. Последние только тридцать лет было отдано труду педагога, как сейчас принято называть, в связи с нововведениями и реформами в образование – педагога-наставника. И он с этим был полностью согласен, так как работа преподавателя специальный дисциплин и мастера производственного обучения, ставит всегда перед ним три цели, тесно связанные между собой, как три косички, из которых получается не просто специалист, но и личность – это обучающая, развивающая и воспитательная цели. И выбрось хоть одну из трёх косичек, косы не получится. Не верите? Попробуйте завить две косички в косу…

Много было отдано сил, работал с большим желанием и рвением, инициативно и часто, как были воспитаны с детства и юности на коммунистической идеологии, не за деньги и награды – ради одного – качества образовательного процесса и в дальнейшем, востребовательности специалистов на рынке труда. А вот с последним в настоящее время серьёзные проблемы. Читаешь: «Требуется специалист (такой-то). Требования: образование высшее (престижных вузов), возраст не старше двадцати пяти лет, большой опыт работы…». Это что же должен делать дипломированный специалист? Лет с двенадцати поступать в ту отрасль производства и обслуживания, по специальности которой он, после окончания школы поступит в институт, успешно закончит, продолжая работать и двигаться по карьерной лестнице и в свои двадцать пять, будет иметь уже богатый опыт работы, более десяти лет, так?!