Палимпсест Часть I: Порядок

Я роюсь в книжном шкафу и достаю небольшой том в простом тканевом переплёте. Это мои “лекции”, мои “Заметки историка”. Когда я работал в библиотеке, у меня была мечта – сделать книжку, которую смог бы прочесть всякий человек и разобраться, как был устроен наш мир, что в нём происходило и как пришло к тому, что мы видим вокруг. Вот это она. Я не закончил, но те блокноты, которые исписал, вшил сюда – получилось не так много, но содержательно. Развязываю узел и снимаю шнурок, который соединяет несколько блокнотов. Достаю один, который будет Артуру наиболее интересен. Надо подпитать его ум, заставить жить.

Я кладу блокнот в сумку и иду к Бьёрну. Перед выходом смотрю на столик у кровати. Там лежит чёрная книжечка – как давно я её не видел и думал, что никогда не увижу, не могу во всё это поверить. Ученик великого мага на драконе привёз мне… мой утерянный когда-то дневник.

Я сквернословлю, делаю пару шагов и кладу его в сумку в компанию к блокноту.

***

Я отдал Бьёрну блокнот для Артура и попросил его, чтобы мы обождали пару часов до нашего разговора. Я сослался на усталость после вчерашнего и сказал, что мне нужно пройтись, чтобы набраться сил и помолиться.

Этот аргумент подействовал на Бьёрна безотказно и я получил немного свободного времени.

Я вышел из Замка и пошёл в сторону берега Гелады. По правую руку уходили вверх стены замка, а по левую располагалась небольшая деревенька, в которой жили те, кто обслуживал всех хозяев и посетителей Скалы.

Дорожка сворачивала направо и спускалась вниз, к озеру. Чтобы попасть непосредственно к воде нужно было ещё пройтись по длинной, несколько раз поворачивающей каменной лестнице. Но это было мне не интересно. Лучший вид открывается с утёсов, а внизу только что – купаться да рыбачить, но не сегодня.

Я пошёл вдоль обрыва к небольшой роще. Там среди берёз я нашёл в своё время место, ставшее моим любимым. Наваленные камни образовывали как бы кресло, а в просвет между берёз было видно воду и слышно шум волн внизу.

Я кинул куртку на камни, достал из сумки пару яблок, что я сорвал на окраине деревни, бутыль воды и свой дневник с алым ляссе.

Я помню как купил эту пустую тогда книжицу в лавке недалеко от библиотеки. Я ещё не был Толмачём.

Мне начали сниться странные сны, они с одной стороны не были связаны между собой, однако персонажи в них повторялись, а разговоры как будто касались одних и тех же вещей, только как-то по-разному.

Я активно работал тогда над “Записками историка” и решил, что ещё начну вести дневник и записывать эти свои сны, коль уж они стали такими яркими и так хорошо запоминались.

Я сел в своё каменное кресло, повертел дневник в руках и открыл. Пролистал. Голова как-то сразу потяжелела.

Да, мой почерк, мои пометки, зачёркнутые куски и какие-то малоразборчивые сейчас исправления. Удивительно, но я почти не помню, о чём конкретно там писал. Какие-то обрывки воспоминаний, не более того. Правда мне это вообще свойственно – память просто ужасная. Про своё детство я, положа руку на сердце, могу сказать только, что оно прошло в приюте. Я не помню своих родителей… собственно, я и детства-то своего не помню.

Я глубоко вздохнул, поджав в сомнениях губу, но всё же перелистнул на первую страницу и начал читать. Зачем-то же он снова попал ко мне в руки…

Дневник Михаила I. Примерно 10 лет назад

Мне стали сниться ужасающе яркие сны, а в одной книге я прочёл, что свои сны стоит записывать, если ты их хорошо помнишь.

Поэтому я решил завести этот дневник.

Буду записывать в нём свои сны и, наверное, не только их.

Вообще, идея ведения дневника нравится мне давно, будем считать, что она вызрела и время настало.

Я работаю в Большой Библиотеке. В отделе научных изданий. Они, надо признаться, не пользуются спросом. В основном люди сейчас либо вовсе не читают, либо предпочитают безобидные романы, либо литературу о том, как укрепить свою веру и достичь Великой Благодати. Церковь не запрещает научные книги, даже те, где рассказывается про историю старой церкви, с которой многие связывают нашу нынешнюю. Логично – зачем запрещать то, что и так почти никому не интересно?

А мне вот очень интересно. Я практически не помню своё детство и какими-то совсем урывками свою юность, но кажется, что этот интерес к истории, к тому, чтобы понять связь событий и времён, был во мне всегда.

И я стал даже работать над собственной книгой, но что-то я отвлёкся от того, о чём хотел тут написать.

Сны.

Обычно я просыпаюсь немного встревоженным, но после этих снов чувство тревоги граничит уже с какой-то паникой и уходит довольно много времени, чтобы успокоиться.

Сегодня во сне всё было примерно так.

Я иду по мосту, который будто висит в пустоте. Но это не пустота, это огромная пещера и я иду от одного из входов в неё к острову в середине. Остров точно висит в воздухе. Либо под ним так темно, что никакого основания, на котором он мог бы стоять, не видно.

Я один, но чувствую, что за мной наблюдают.

На острове в середине горит небольшой костёр и я вижу рядом с ним фигуры двух людей.

Подхожу ближе, один из них, покрупнее, я бы даже сказал тучный, машет мне рукой, чтобы я присоединился к ним.

Они плотно закутаны в плащи грязно серого цвета, как будто в пещере очень холодно. Я не ощущаю этого холода, но во сне, пожалуй, я вообще не ощущаю температуру. Однако на мне такой же плащ.

Второй, худощавый, прохаживается из стороны в сторону.

– Ты опоздал, – говорит он мне, продолжая ходить.

– Ой, ладно тебе, Галахад. Время имеет мало значения сейчас.

Тот, кого назвали Галахадом, подходит ближе к костру и я вижу его лицо.

Да, безусловно, это Галахад, великий маг мысли, один из Тех четырёх.

Это поразительно, насколько он похож на те его редкие портреты, что я встречал в книгах.

Во сне меня это, однако, совершенно не удивляет.

– Время всегда имеет значение. И сейчас играет оно не нас.

– Что ты решил? – продолжает он, обращаясь ко мне

– Я… не знаю – действительно, что я могу ему сказать? Что я решил в плане чего?

– Брось, что тут уже думать? – вмешивается здоровяк, – мы должны остановить эту войну. Они достигли такого могущества, что способны уже разорвать весь мир на части. Кто-то из них уже научился питаться силами Хаоса, не понимая при этом всей опасности, всех возможных последствий. Нам придётся с этим что-то сделать, мы должны.

– Должны кому, Барис? – резко бросает Галахад.

Ничего себе, второй из Тех четырёх. Я начинаю во сне догадываться, что я наверное один из оставшихся двух. Интересно, я Адрам или Неизвестный?

– Должны этому миру! Мы укротили Мысль, приблизились к пониманию механизма творения, увидели баланс Хаоса. Этот мир удивителен и прекрасен, не могут эти дураки его разрушить! Но ведь разрушат! По глупости, из невежества, потому что их гордыня слепа, а вера в себя избыточна и ошибочна!

– Ну, допустим – Галахад холоден в противовес разошедшемуся Барису. – Но твоей план слишком ненадёжный. Нейтрализовать самых сильных магов мы сможем, но скорее всего сила, которую они накопили в себе, освободится и может повести себя непредсказуемо, особенно та сила, которую они позаимствовали в Хаосе.

– Да, но твоё предложение кажется вообще безумием! Ты предлагаешь устроить натуральную резню!

– Не надо так это называть, – Галахад воздевает очи горе.

– Да как не называй, суть останется таковой!

– В любом случае мы договорились, что не можем пойти на самоуправство. Нас четверо. Мы создали себя сами, независимо друг от друга, а все наши ученики, у кого они есть, пока слишком слабы и ничтожны, чтобы с ними советоваться. Поэтому это должно быть нашим общим решением, нам нести ответственность перед Судьбой и Хаосом.

– Но Неизвестный… – Барис замялся – неизвестно где!

Он засмеялся, гулко и заразительно, так что даже я улыбнулся.

Мне хотелось беспрерывно пучить глаза от ужаса и шока, но я понимал, что во сне я абсолютно спокоен, а лицо моё не выражает особо никаких эмоций. И получается, что я Адрам.

– Да, это создаёт нам определённые трудности, но будем думать, что он благоразумен и скоро появится. Пока хорошо бы, чтобы мы договорились хотя бы между собой, – Галахад возвращает нас к предмету разговора, – что ты решил, Адрам? Что ты решил?

Я набираю в грудь воздуха, чтобы ответить… Ответить что?

Я зажмуриваюсь под пристальными взглядами волшебников.

Открываю глаза.

Передо мной стена моей комнаты. Я проснулся.

Жертва II. Время Жертвы

Я спал и мне снилась моя жена.

Я помню наш последний вечер вместе. Мы спали взявшись за руки. Не любили друг друга, я чувствовал желание, но общая сакральность момента не оставляла места страсти.

Меня никто не учил любви, в основном порядку, послушанию и выживанию. Её тоже.

Но кажется, что я действительно люблю её, если могу хоть как-то правильно трактовать это слово. И я очень скучаю. По ней и по тому как спокойно в потоке невзгод я всегда чувствовал себя рядом с ней. А теперь даже особенно по тому последнему вечеру…

Интересно, может быть, теперь у нас снова будут вечера вместе? Может быть, меня когда-нибудь отпустят?

Этот Михаил мне понравился, разговаривать с ним было странно, но приятно и интересно. Хотя, конечно, я чувствую, что у него есть цель относительно меня – понять, что со мной случилось. Что вообще произошло.

Надо сказать, что мне бы и самому хотелось это понимать.

Я мучительно пытаюсь вспомнить, что было между болью смерти и ужасом воскрешения, но не могу.

По Канону должно было быть так:

1. Я умираю, исчезаю из этого мира

2. Моя душа направляется в другой мир и попадает на Перекрёсток

3. На Перекрёстке я сам почувствую, в какую сторону мне нужно идти. Там нет никаких указателей. Не будет никаких сомнений, я чётко буду понимать, какую дорогу выбрать

4. В итоге, в зависимости от того насколько праведно я прожил свою жизнь, я попаду или в Великую благодать, где пребуду во веки вечные, или в Хаос, где буду страдать всё то же бесконечное время

Но я помню темноту и больше ничего.

Никаких Перекрёстков, дорог или понимания того, по какому пути я сейчас должен отправиться в посмертие. Ничего.

Дверь в мою комнату открылась и вошёл священник с сумкой.

– Добрый день, Артур. Как вы спали?

– Прекрасно, спасибо. И завтрак, который я тут обнаружил тоже был очень вкусный…

Я запнулся, потому что хотел сказать не это. Я хотел ответов на свои вопросы. “Что со мной было?, что со мной будет?”

Священник будто прочитал мои мысли – хотя может быть и правда был просто магом мысли:

– Вас ждёт сегодня новая беседа с Михаилом. Мы очень надеемся, что вместе вы придёте к пониманию того, что Бог хотел сказать нам, воскресив вас. Это очень важно, поэтому будьте с ним, пожалуйста, максимально откровенны.

– Да, да, я понимаю. Мне нечего скрывать, да и от вас что-то скрывать невозможно…

– От меня очень даже можно, – сказал с улыбкой и немного поклонился, – я не волшебник, не маг мысли, меня зовут Бьёрн и я тут простой священник. По воле Второго должен вам помогать, что и делаю с удовольствием.

– Спасибо большое, я очень ценю, как со мной обращаются.

– Ну ещё бы, вы же чудо господне во плоти!

Он продолжал улыбаться, подошёл к столу, где стояли остатки завтрака и достал из сумки блокнот, совсем небольшой.

– Вот, Михаил просил вам передать. Говорит, что обещал.

– Ах да, он упоминал какую-то книгу.

– Да, думаю, что вам стоит немного почитать, через пару часов мы вас позовём на встречу с ним.

– Спасибо, – я подошёл к столу и взял блокнот в руку.

В это время Бьёрн не прощаясь вышел.

Я сел за стол и открыл блокнот. Мелкий, но разборчивый, можно даже сказать, красивый почерк. Видимо, почерк Михаила.

Записки историка. Глава I

Что такое магия?

Никто в точности не знает ответа на этот вопрос. До нас дошло много книг и каких-то дневников магов и волшебников, но все они, пытаясь объяснить природу своего искусства, ограничиваются понятиями “внутренняя сила”, “энергия”, “природная мощь”, “стихия”.

Нам с вами, не владеющим, скорее всего никакой магией, это мало что объясняет.

Я знаю, что природой магией занимался великий маг мысли Галахад, один из Тех Четырёх, но мне пока не удалось найти хоть какие-то его записи или печатные тексты, хотя об их издании я никогда не слышал.

Кстати, с магией Мысли, которая осталась в нашем мире на службе у церкви, всё немного проще. Мы можем наблюдать её в нашей жизни и делать о её сути и проявлениях какие-то выводы. Но сейчас не об этом. Я хочу рассказать вам о магах древности и развитии их искусства.

Волшебство, судя по всему, родилось действительно из энергии.

Некоторые люди стали чувствовать энергию стихий, который их окружали и своими чувствами научились эту энергию трансформировать. Поэтому первая, старинная магия была стихийной. Огонь, вода, земля, ветер. И различные более локальные проявления этой стихии – гром, молнии и так далее.

Многие века магам для волшебства нужны были объекты стихии, из которых они черпали силу и вдохновение. Вызвать дождь мог очень сильный волшебник, но только если у него был какой-то источник воды и желательно побольше. Сокрушить врагов огненным потоком – вполне реально, но только если рядом уже бушует пожар или хотя бы мощный костёр.

Как вы понимаете, магия очень быстро стала не только защитой людей и их помощью в самых разных аспектах жизни, но и самым сокрушительным оружием в войнах.

Магический дар многие считали и проклятием – многим волшебникам, особенно по мере роста их умения и могущества, было всё сложнее сдержать себя и не стать частью своего заклинания. До нас дошло много сведений как волшебники сжигали себя сами в пылу битвы, растворялись в воде, которую создавали, исчезали с ветрами, которые заставляли дуть с убийственной силой.

Магия очень часто передавалась по наследству, однако была масса случаев и когда дар (давайте всё же называть его так) не передавался, и наоборот появлялся у людей, у кого в роду раньше никаких магов не водилось.

Естественно, на основе стихий появились соответствующие школы магии, которые постепенно ширились и развивались. Волшебники учились, искали себе талантливых последователей и развивали своё искусство. Однако оставаясь рабами своих стихий, они не могли претендовать ни на независимость, ни на то, чтобы диктовать свою волю народам и правителям.

Всё изменила школа воды.

Воздух и вода – суть одно, это разное состояние одного и того же вещества. Просто воздух сам по себе, не ветер, не буря, не пробуждали в людях магического импульса. Здесь нужна была мощная стихия. С водой тоже, конечно, были сложности.

Но годы учения – и потоки воды у магов стали в буквальном смысле появляться из воздуха. Такая вот удивительная взаимосвязь, превратившаяся почти в каламбур.

Верховные маги воздуха были люди мудрые, властные, местами может быть даже жестокие. Они ненасильственно подчинили себе школу ветра, соединив воду и ветер. Ненасильственность могла быть относительной, учитывая, что каких-то историй именно со стороны школы ветра до нас не дошло.

Магическое искусство соединившихся школ оказалось разрушительным оружием в руках мастеров. Потому что там, где вода, там и лёд. Лёд на ветру. Ледяной ветер.

Правители тех земель на севере достаточно быстро пали.

Магам надоело быть на службе у королей, которые преследуют свои какие-то интересы.

Власть быстро затуманивала взор – столицы севера, не готовые стать частью первой магической империи, молниеносно превратились в замороженные города-призраки. Колдуны довольно быстро вернули их в сносное состояние – оттаяло нормально всё, кроме жителей.

После этого все с удовольствием и добровольно присягали магистрам.

Колдуны обратили свои взоры на юг – туда, где основным источником волшебства были земля и огонь.

Началась первая магическая война, кровавая и страшная.

Магов воды было всего в районе семи десятков против многочисленного воинства юга. Северянам больше не нужна была армия, только несколько верных телохранителей.

Войска объединённых стран юга сражались по-старинке. Плюс они держали огромные жаровни, с помощью которых зажигали землю, метали огненные шары и вообще творили всё то, что мы сейчас скорее готовы просто называть чудесами, а может даже снисходительно фокусами.

Маги земли помогали им, возводя стены прямо на пути у противника и сворачивая горы, которые должны были поглотить захватчиков.

Северяне потеряли очень многих своих сильнейших волшебников, даже нескольких магистров.

Но это не шло в сравнение с потерями юга – десятки тысяч человек замерзали заживо или уносились ввысь на многие сотни метров, чтобы потом обречённо рухнуть вниз.

Северяне завоевали много земель, но в какой-то момент решили остановиться, чтобы восстановиться и понять, что делать дальше, так как южане стали выжигать дотла собственные земли, лишь бы они не достались никому.

На какие-то годы установился паритет, который сложно даже назвать шатким миром – битвы не прекращались совсем, жестокость творилась постоянно, просто в меньших объёмах. Даже успело родиться два или три поколения, которые говорили о войне в прошедшем времени, как о чём-то, что было и прошло.

Пилин Ледяной был избран верховным магистром как раз в те условно спокойные годы.

Он был очень талантливым учителем, практически любого ученика, даже посредственного, он мог воспитать сильным магом. Стоит ли говорить, что такие ученики проявляли особую покорность и беспрекословно подчинялись Пилину.

Он долго готовился возобновить поход на юг, но в то же время решил распространить своё влияние на запад, перейти Центральный хребет (горы, которые и сейчас считаются слабо проходимыми, кроме одного тогда не существовавшего “прохода”) и завоевать западные королевства, о которых тогда в центре материка мало было что известно. Как вы понимаете, речь идёт как раз о нашем с вами доме, о том краю, где сейчас раскинулось безраздельно Государство Первого.

Он отправил через горы несколько отрядов, которые вернулись с вестями – на западе очень странная магия, они одновременно используют все стихии, но на очень слабом уровне, тогда как самой сильной магией на западе являлась магия крови. Пленив нескольких магов крови, колдуны-разведчики притащили их к Пилину, где они на годы стали подопытными жертвами.

Пилин учился у них и становился сильнее, у него всё меньше сомнений оставалось в том, что он с соратниками сокрушит и запад и юг почти одновременно и будет властвовать во всех землях вплоть до границы Хаоса на востоке. Если Хаос там действительно есть. Но об этом мы поговорим позднее.

Однако в тот момент с юга пришёл человек, который просил, чтобы его называли просто Неизвестный. Человек, внутри которого горел огонь…

***

Дверь у меня за спиной открылась – это снова был Бьёрн.

– Пора, Артур, Михаил скоро будет ожидать вас.

Толмач и Жертва II. Время Жертвы

Всё тот же Зал сложных разговоров, солнце клонится к закату, небо за кристальной стеной прекрасно и таинственно.

Толмач: Артур, входи, привет! Как ты?

Жертва: Нормально, спасибо. Ну, странно, конечно…

Т: Ну это понятно. Знаешь ли, только сутки прошли, тут наверное надо больше времени, чтобы всё это переварить, так сказать.

Ж: Да, наверное

Т: Ладно, скажи лучше как ты спал

Ж: Хорошо, спасибо

Т: А что тебе снилось? Я вот только перед нашей встречей долго думал про сны

Ж: А вы… ты… ждёшь, что я расскажу про Перекрёсток, Бога и то как свершилось это моё… чудо?

Т: Нет, Артур, я ничего не жду. Я просто спросил, что тебе снилось

Ж: Мне снилась моя жена. Я скучаю по ней

Т: Хотел бы сказать тебе, что понимаю, но это будет не совсем правда. Я не был женат, да и вообще никогда ни с кем не был особо близок

Ж: Мне жаль, кажется, что это самое прекрасное, что есть на свете

Т: Да, наверное, но так сложилось. Расскажи про сон

Ж: Да тут особо нечего рассказывать, просто снилась она, снилось как мы были рядом, как нам было хорошо… Как думаешь, я смогу ещё когда-нибудь её увидеть?

Т: Ну, вообще это не предполагалось, сам понимаешь. Но учитывая, что мир кажется немного перевернулся и Бог приготовил нам сюрприз в виде тебя, то сейчас я бы ничего уже не стал исключать

Т: Есть логика в твоих словах. С другой стороны я не священник, а вопросы веры каждого человека – всё же его личные вопросы. По крайней мере, до какой-то степениЖ: То, что ты говоришь и то как ты это говоришь, очень похоже на жуткую ересь. Тебе разве можно такое себе позволять?

Ж: То есть ты не веришь в Бога? Это невозможно

Т: Нет, я не скажу, что не верю. Просто… Да что я тут оправдываюсь! Ты же сам такой же, да?

Ж: Да, наверное…

Т: Вот и я о том же. Это сложнее чем просто игра в вопрос “да – нет”. Уже вечереет – давай нальём вина?

Толмач наливает им вина. Вопреки своей обычной традиции, он тоже его пьёт.

Т: Ну как тебе сегодня его вкус?

Ж: Знаешь, кажется лучше. Это другое?

Т: Нет, просто ты привыкаешь.В хорошее вино, знаешь ли, надо втянуться

Ж: Как скажешь. А ты… как бы это сказать… мы долго будем вот так разговаривать?

Т: Не знаю, если честно. Как пойдёт. Может быть ты хочешь что-то обсудить? Рассказать?

Ж: Да нет… Меня интересует моя судьба

Т: Ну, она туманна. Я бы сказал, что всё в руках Бога, но возможно в твоём случае решать будут люди

Ж: Понятно. Сижу тут и разговариваю

Т: И пьёшь вино! Давай, за тебя!

Они чокаются и сдержанно смеются, после этого ненадолго повисает пауза, в течение которой они делают ещё несколько глотков, и Михаил обновляет вино в их стаканах.

Т: Расскажи мне ещё о своей семье

Ж: Да тут нечего особо рассказывать, мы обычные люди, во всем всегда уповали на Бога, надеялись, что он поможет нам в нашей жизни. Вроде особо не грешили, трудились…

Т: Но тебе этого всегда было недостаточно?

Ж: Наверное, мне казалось, что надо больше рассчитывать на себя

Т: А теперь? Вот ты – чудо во плоти. И что, ты не вверяешь себя в руки Бога? Ты не ждёшь от него объяснений, не ждёшь, что тебе начнут поклоняться? Может быть ты должен стать святым!

Ж: Но это всё не так. Я просто… благодарен. Мне не хотелось умирать

Т: Знаешь, я бы сказал, что никому не хочется, но, пожалуй, не уверен, что это будет правда. Мне, честно, вот тоже не хочется, поэтому я тебя прекрасно понимаю

Ж: Что ты понимаешь?

Т: Ну, тебе Бог дал второй шанс, что ли. А ты тут со мной ведёшь эти разговоры и ждёшь неизвестно чего, хотя мог бы жить яркой насыщенной жизнью

Ж: С чего вдруг? Я никогда не жил яркой насыщенной жизнью. Я выживал и терзался ощущениями, что всё это как-то неправильно. У меня был один луч света в этом всём и это не был свет Бога, это моя любовь…

Т: Тогда ты можешь надеяться и верить, что вы встретитесь вновь, что тебе удастся снова быть с ней. Хотя не представляю пока что вообще будет дальше происходить…

Ж: А ты откровенен со мной? Я так не думаю, у тебя же явно относительно меня какие-то цели, какая-то игра. Этот Второй, который вынимает мои мысли, он же вынимает и твои, да?

Т: Конечно, нам сложно совладать с такой магией мысли. Но я отвечу на твои сомнения – я не вру тебе, если это так можно назвать. Просто я сам ничего не знаю

Ж: А как это у тебя работает? Я же не первый, кто к тебе сюда попал?

Т: Не первый, это правда. Но как это раньше бывало? Я говорю с человеком и как бы начинаю чувствовать его настоящую природу… Что им двигает, почему это происходит с ним. Это на уровне ощущений, так работает моя голова, моё сердце скорее даже. И я не могу это сформулировать в слова почти никогда, не решаюсь, но Второй считывает это из меня, потому что я уже не могу это скрывать, не могу так не думать. И вот на основании этого Первый уже принимает какие-то решения по нашим грешникам и сомневающимся…

Ж: То есть ты получается, подводишь людей под казнь против своей воли? Просто потому что почувствовал их зло или что-то такое?

Т: Грубо… Но иногда да

Ж: Пожалуй, тебе самому тут тяжелее, чем мне

Т: Ладно, не придумывай. Я хотя бы могу иногда отсюда выходить. Уел, да?

Ж: Да, наверное…

Т: Ладно, не обижайся. Расскажи лучше, тебе передали мой блокнот?

Ж: Да, это удивительно. Это так интересно. Почему нам не рассказывают этого в школе или… просто не рассказывают?

Т: Да никто на самом деле не хочет знать. Правда об истории не скрывается, просто мало кому интересна. И она затирается, исчезает в пыли книжных полок, которые никому не интересны. Поэтому я и затеял эту историю – написать так, чтобы не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы разобраться в этом всём. Не нужно было бы выискивать достоверные материалы в разных хрониках…