День Гнева

Папка Schlafende Agenten открылась, как гробница. Сотни файлов: фото, транзакции, переписка. Селим Оздемир. Переводы на Каймановы острова. Отчёты Фаланге. Даты совпадали с провалами: провальная облава в Нойкёльне, убитый свидетель теракта в Гамбурге… На экране мелькнуло фото: Селим пожимал руку человеку в маске с логотипом OSIRIS.

– Ты… продал нас? – Маркус прошептал, стиснув зубы.

На одном из зашифрованных документов, которые Маркусу удалось частично вскрыть, он находит фрагмент, похожий на философский манифест или директиву Осириса: «…взрослые поколения доказали свою неспособность к эволюции. Их разум отравлен ложью, жадностью и страхом. Только дети, чьё сознание еще чисто, как незаписанный лист, способны воспринять истину нового порядка и построить гармоничный мир. Наша задача – защитить их от тлетворного влияния старого мира и направить их развитие…»

23:55.

Дверь распахнулась. Селим стоял на пороге, пистолет направлен в пол. Его лицо, освещённое мерцанием мониторов, напоминало маску.

– Ты зашёл слишком далеко, – голос звучал спокойно, как у робота.

– Почему? – Маркус поднял руки, сжимая флешку в кулаке.

– Они взяли моих детей. Ты бы сделал то же. Они сказали… что мои дети станут первыми гражданами нового, совершенного мира. Если я буду послушен. В противном случае, они просто станут расходным материалом, как и все остальные взрослые помехи для великого плана Осириса. Он верит, что только дети, не испорченные нашим миром, способны построить что-то стоящее.

Селим вспомнил, как три месяца назад в его квартиру ворвались люди в масках с логотипом OSIRIS. На планшете показали жену и дочь в клетке, обмотанной взрывчаткой. "Работай на нас, или они станут щепками", – сказал голос с эффектом церковного эха.

00:05.

Селим шагнул вперёд. Маркус рванул стол на себя. Мониторы рухнули, осыпая пол осколками. Выстрел просвистел над головой, пробив серверную стойку. Они схватились на полу, как два волка, загнанных в угол.

– Они убьют их! – Селим вцепился в горло Маркуса. – Ты не понимаешь…

Маркус ударил его рукояткой пистолета. Кровь брызнула на клавиатуру. Флешка выпала, покатившись к двери.

00:15.

Маркус выбежал в коридор, флешка жгла карман. За спиной раздался хрип:

– Они уже идут за тобой…

На парковке, в старой «Ауди», он вставил флешку в ноутбук. Первый файл – видео: его дочь Лиза кормит уток в парке Тиргартен. Дата: сегодня. Сообщение:

Следующая утечка – её адрес. Выбирай: правда или семья. Она идеально подходит для нашей программы. Чистый генофонд, высокий потенциал. Скоро у нее будет свой QR-идентификатор, и она присоединится к будущему, которое строит Осирис. Подумай об этом, Маркус. Ты можешь обеспечить ей место в новом мире… или обречь на забвение вместе со старым.

Экран погас, отразив его лицо – лицо человека, проигравшего партию в шахматы с ИИ.

Конец апреля – начало мая 2026 года. Германия.

Оставив позади дымящиеся руины своей прежней жизни и предательство Селима, Маркус Вайс исчез в тенях погружающейся в хаос Германии. Угроза Осириса в отношении его дочери Лизы превратила его в загнанного зверя, но зверя, готового огрызаться. Первые дни были адом: постоянная смена укрытий, паранойя, страх перед каждым патрулем, каждым пристальным взглядом. Но он не был совсем один. Годы службы в европейских спецслужбах оставили ему не только врагов, но и несколько старых, законсервированных контактов – людей, которые не приняли новый порядок, тех, кто ушел в тень, но не смирился.

Через одного такого связного, бывшего аналитика BND, Маркус вышел на едва формирующуюся сеть нелегального сопротивления. Это были разрозненные ячейки: диссиденты, уволенные военные, активисты, чьи организации были объявлены вне закона. Они предоставляли «безопасные дома» – конспиративные квартиры в безликих многоэтажках, заброшенные фермы в глуши, подвалы сочувствующих священников. Перемещаться приходилось ночами, на угнанных машинах, в грузовых отсеках фур сговорчивых дальнобойщиков, или пешком, через «зеленые» участки границы, где патрули были редки.

Его путь лежал на запад, в сердце старой Европы, в Брюссель. Он знал, что именно там, в бывшей столице ЕС, Фаланга и Осирис попытаются создать видимость нового порядка, и именно там нужно искать их слабые места. Путь из Берлина был непрямым, извилистым, через несколько перевалочных пунктов в Саксонии и Гессене, каждый шаг – риск, каждая встреча – проверка на прочность. Но знание того, что Осирис держит его дочь как заложницу, гнало его вперед с отчаянной решимостью.

Глава 20: «Кольцо и шифр»

(Эмили Леруа)

Подпольная клиника «Асклепий», Роттердам. 1 мая 2026 года. 22:00.

Эмили поправила латексные перчатки, снимая окровавленную повязку с груди пациента. Его лицо, скрытое неделю маской, теперь было открыто – смуглая кожа, шрам через бровь, глаза цвета тёмного янтаря. Он пришёл в сознание утром, назвавшись Каримом.

– Почему вы спасаете врагов? – его голос звучал хрипло, но пальцы, сжимавшие её запястье, уже не давили с прежней силой.

– Врачи не выбирают, кого лечить, – ответила Эмили, но в груди кольнуло. Лжёшь. Ты выбрала его. Её тянуло к нему не только сострадание, но и жгучее желание понять изнутри, как работает Фаланга, что движет этими людьми. Изучить врага, чтобы победить его – эта мысль стала её наваждением, заслоняя инстинкт самосохранения.

2:30. Палата, синий свет мониторов рисовал тени на стенах.

Он рассказал, как стал «щитом Фаланги» после того, как дрон НАТО сравнял с землёй его дом в Могадишо.

– Осирис дал нам цель, – говорил Карим тихо, глядя в потолок. – Он сказал, что старый мир обречен из-за пороков взрослых, их жадности и глупости. Что только дети, воспитанные вне этой грязи, смогут построить что-то стоящее. Мы, солдаты, – лишь инструменты для расчистки площадки. Жестокие, да. Но разве хирурги не жестоки, вырезая опухоль?

Она призналась, что надела белый халат, потому что не смогла спасти брата в Алеппо. Их пальцы случайно соприкоснулись над шприцем с морфием. Эмили отдернула руку, будто ток прошёл по венам.

– Вы боитесь меня? – спросил Карим.

– Боюсь себя, – прошептала она, гася свет. Боюсь того, на что готова пойти, чтобы докопаться до правды.

5 мая. 11:00. Терапевтическая комната, запах антисептика и лаванды.

Карим впервые встал, опираясь на её плечо. Три шага – и он пошатнулся. Эмили обняла его, ощутив под тонкой тканью рубашки шрамы – неровные, как карта войны. Он наклонился, и его дыхание коснулось её шеи:

– «Тахту аль-матар кабла аль-фаджр» (Ты пахнешь как дождь перед рассветом).

Она сделала вид, что не поняла арабского, но щёки вспыхнули.

8 мая. 20:15. Крыша клиники, ветер с Северного моря.

Карим протянул кольцо – серебряное, с гравировкой в виде координат: 48.8566° N, 2.3522° E.

– Это адрес моей последней ошибки, – сказал он, заставляя её сжать холодный металл. – Там спрятано то, что может остановить войну.  Или окончательно её разжечь. Будь осторожна, Эмили. Это знание… оно меняет людей.

Они оба знали: это прощание. Вдали, над портом, кружили дроны с логотипом OSIRIS. Эмили чувствовала их присутствие почти физически – легкая, но назойливая пульсация в висках, ставшая почти привычной за последние недели.

«Эти чипы, – шепчет он перед исчезновением, – они не всемогущи. Их полная функциональность, особенно нейроконтроль, зависит от близости к “квантовым ретрансляторам” OSIRIS. Их начали тайно устанавливать в крупных городах под видом вышек 6G еще год назад. Захват городов – это не только власть, это контроль над инфраструктурой для чипов».

9 мая. 04:30. Коридор у аварийного выхода.

Эмили застала его у двери, лицо скрыто капюшоном. Он прижал её к стене, и поцелуй оказался солёным – от её слёз или его крови?

– Если выживу, найду тебя в Париже, – он сунул ей в карман пистолет «Walther» с гравировкой Veritas.

Утром на койке осталась лишь записка: «Прости. Мы оба стали щепками в их огне».

10 мая. 09:00. Кабинет Эмили, карта Европы на стене.

Она крутила кольцо на пальце. Координаты указывали на собор Нотр-Дам. В ящике стола лежал пистолет, ствол которого всё ещё пах порохом. На экране ноутбука открывался файл: спутниковые снимки фундамента собора с аномалией – стальной контейнер с маркировкой OSIRIS. Жан-Клод вошел в кабинет, увидел её бледное, изможденное лицо и горы распечаток вокруг. "Эмили, ты себя загоняешь! Ты почти не спишь, не ешь. Это не просто работа, это одержимость! Эти чипы, эта система – они опасны не только для тех, в ком они находятся, но и для тех, кто пытается их понять!" Эмили лишь отмахнулась: "Я почти у цели, Жан-Клод. Я должна это сделать".

Подготовка к «Часу Х».

Время: Первая половина мая 2026 года.

Кадр 1 (Лейла, Чехия): Лейла проводит ускоренный курс для новой группы снайперов на полигоне. Акцент на координации действий при штурме городских объектов. В перерывах она изучает карты Праги, Дрездена – её будущих целей. Её лицо непроницаемо, но в глазах застыла решимость.

Кадр 2 (Маркус, Брюссель): Маркус в своей конспиративной квартире, окруженный распечатками списков «на перевоспитание» и схемами брюссельских коммуникаций. Он лихорадочно работает на ноутбуке, пытаясь связаться с разрозненными ячейками сопротивления, передавая им предупреждения и фрагменты данных. На экране мелькают зашифрованные сообщения.

Кадр 3 (Эмили, Роттердам): Эмили в своей лаборатории в «Асклепии», склонившись над микроскопом, изучает очередной чип OSIRIS, извлеченный из тела погибшего бойца Фаланги. Рядом – кольцо Карима. Она пытается понять принцип его возможного взаимодействия с чипами. Её лицо измождено, но глаза горят лихорадочным блеском исследователя. Головные боли усиливаются.

Кадр 4 (Джамал, где-то в пути по Европе): Джамал, после инцидента в берлинской школе, с небольшой группой таких же разочаровавшихся бойцов Фаланги, тайно передвигается по Европе. Он пытается связаться с внешним миром, используя старые радиостанции, чтобы передать информацию о QR-кодах и детях-узлах. На его лице – смесь отчаяния и упрямой решимости.

Кадр 5 (Бункер Осириса): Голограмма-анкх Осириса парит над картой Европы. Красные точки обозначают ключевые города, готовые к захвату. Механический голос отдает последние приказы командирам Фаланги. На вспомогательных экранах – потоки данных от детей с QR-кодами, алгоритмы анализируют их эмоции, предсказывая панику и хаос в «Час Х». «Взрослые создали этот хаос. Дети дадут нам данные, чтобы им управлять и построить на его руинах порядок. Их невинность – наш самый точный инструмент».

Кадр 6 (Общий): Быстрая нарезка: поезда с бойцами Фаланги, движущиеся по ночной Европе; тайные склады оружия; дроны OSIRIS, патрулирующие города; ИИ, генерирующий фейковые новости, сеющие панику. Обратный отсчет на экране одного из компьютеров Фаланги: «До Часа Х: …».

Обратный отсчет

Глава 21: «Кольцо и шифр»

(Эмили Леруа)

Роттердам, клиника Асклепий. 11 мая 2026 года.

Эмили сидела за своим столом, тусклый свет настольной лампы выхватывал из полумрака её бледное, усталое лицо. Перед ней лежало серебряное кольцо, подаренное Каримом. Она снова и снова всматривалась в выгравированные на нем координаты: 48.8566° N, 2.3522° E. Париж. Собор Нотр-Дам.

Её пальцы пробежали по экрану ноутбука, где были открыты спутниковые снимки и старые архитектурные планы собора. Внимание привлекла аномалия в крипте – судя по тепловым сигнатурам и данным георадара (которые ей удалось получить через одного из бывших коллег, работавшего на частную охранную компанию), там находился крупный, хорошо экранированный объект. На одном из размытых снимков, сделанных во время недавних «реставрационных работ», спонсируемых неизвестным фондом, она разглядела знакомый логотип – глаз Осириса в треугольнике.

«Центральный сервер… или один из них, – прошептала Эмили. – Карим не солгал».

Её взгляд упал на распечатки данных, полученных от информатора Маркуса Вайса (переданные через Катарину Браун) – те самые «списки на перевоспитание». Имена, фамилии, пометки: «дискредитация», «изоляция», «перевоспитание». Жуткий бюрократический язык, за которым скрывались сломанные судьбы. Эмили содрогнулась, представив, что ждет этих людей в «центрах перевоспитания». Вероятно, там им тоже будут вживлять чипы, но уже не для сбора данных, как детям, а для активного подавления воли, для «коррекции» личности. Эта мысль укрепила её решимость бороться.

Затем её взгляд упал на внутреннюю сторону кольца. Крошечная, почти незаметная выемка. Она вспомнила слова Карима: «Если совместить её с определенным пазом на активном чипе OSIRIS нового поколения… возможно, это запустит протокол деактивации».

Она достала из сейфа последний извлеченный ею чип – тот, что был на запястье спасенной девочки из портовой лаборатории. Он был более плоским и гладким, чем предыдущие модели. Она осторожно приложила кольцо к чипу. Выемка на кольце идеально совпала с крошечным углублением на корпусе импланта.

«Ключ, – её губы тронула слабая улыбка. – Он дал мне ключ. Не только к бункеру, но, возможно, и к свободе для этих детей».

Но тут же её лицо исказила гримаса боли. Резкий, пульсирующий удар в висках заставил её схватиться за голову. Она знала, что это не просто усталость. «Эти чипы, – объясняла она недавно Жан-Клоду, показывая ему увеличенные снимки наноботов, – они не только считывают и передают информацию. Сами наноматериалы, из которых они сделаны… они не полностью инертны. При длительном контакте или при попытке “агрессивного” анализа, как я это делаю, они могут выделять нейротоксичные соединения. Это как медленный яд для мозга. Осирис предусмотрел и такую “защиту от любопытных”». Жан-Клод тогда лишь покачал головой, его лицо выражало глубокую тревогу за неё.

Но отступать было поздно. Она была слишком близко.

Глава 22: Брюссельские язвы

(Маркус Вайс)

Брюссель, Бельгия. 12-13 мая 2026 года.

02:15 ночи, 12 мая 2026 года.

После почти двух недель изматывающего пути через Германию, используя шаткую сеть «безопасных домов» и каналы зарождающегося сопротивления, Маркус наконец добрался до Брюсселя. Последний отрезок пути, от Аахена до бельгийской столицы, он проделал в тесном тайнике под полом старого фургона, перевозившего контрафактные сигареты.

Небольшая, обшарпанная квартира-студия на последнем этаже старого дома в районе Мароль, недалеко от массивного, мрачного Дворца Правосудия, предоставленная местной ячейкой диссидентов – бывших профсоюзных активистов, – была убогой, но относительно безопасной. Окна, выходящие на узкую, мощеную булыжником улочку, плотно зашторены выцветшей тканью.

Маркус Вайс, осунувшийся, с темными кругами под глазами и трехдневной щетиной, которую он забывал сбрить, склонился над экраном потрепанного ноутбука. Его поверхность была покрыта сетью царапин, а один угол был отколот – немое свидетельство недавних берлинских «приключений». Тусклый синеватый свет монитора отбрасывал резкие тени на его изможденное лицо. Несколько дней, наполненных паранойей и постоянным ощущением погони, ушло на то, чтобы добраться до Брюсселя из Берлина. Он двигался, как призрак, заметая следы, используя старые, почти забытые контакты времен его короткой, но насыщенной службы в Европоле, когда он еще верил в закон и справедливость в объединенной Европе.

Сейчас он методично, строка за строкой, просматривал данные с флешки, которую ему передала Катарина Браун – зашифрованный архив, стоивший ей репутации и, возможно, жизни. Он скрещивал эту информацию с крупицами данных, выуженных из полицейского сервера в Берлине перед тем, как его собственное имя оказалось в расстрельном списке. Его цель – нащупать уязвимые точки Фаланги в самом сердце Евросоюза, в городе, который когда-то символизировал надежду и единство, а теперь, казалось, был поражен той же гангреной, что и остальная Европа.

На экране всплыло название, заставившее его напрячься: "Отдел по борьбе с организованной преступностью, секция 7, Федеральная полиция Брюсселя". Рядом – несколько фамилий офицеров. Маркус прогнал их через свои кустарные поисковые скрипты. Всплыли пометки о подозрительных финансовых транзакциях, неожиданных закрытиях дел, связанных с радикальными мигрантскими группировками, и несколько внутренних рапортов о «необъяснимых утечках информации». Одна фамилия повторялась чаще других – инспектор Жан-Люк Дюваль.

На столе рядом с ноутбуком стояла давно остывшая чашка с остатками растворимого кофе и лежала фотография его дочери Лизы, перевернутая изображением вниз. Он не мог заставить себя на нее смотреть. Ледяной голос Селима, его бывшего напарника, ставшего предателем, до сих пор звучал в ушах, как похоронный звон: "Они знают о Лизе, Маркус. Они всё знают… Выбирай". И угроза Осириса сделать её частью своей "программы", снабдив QR-кодом, как и других детей, превращала его страх в холодную, сосредоточенную ярость. Но выбор уже был сделан, и пути назад не было.

11:00 утра – 17:00 дня, 12 мая 2026 года.

Различные точки наблюдения в Брюсселе: сначала – неприметное кафе с видом на главный вход в штаб-квартиру Федеральной полиции на Rue Royale, затем – старенький, арендованный за наличные «Пежо», припаркованный на тихой боковой улочке у внушительного здания "Секции 7" в респектабельном районе Иксель.

Утро встретило Брюссель серым, моросящим дождем. Маркус, переодевшись в неприметную одежду – темная куртка, джинсы, бейсболка, низко натянутая на глаза – начал скрытое наблюдение за инспектором Дювалем. Он фиксировал его встречи, маршруты, привычки. Это была рутинная полицейская работа, которую он выполнял сотни раз, но сейчас на кону стояло нечто неизмеримо большее.

Около полудня Дюваль, мужчина лет пятидесяти с самодовольным лицом и дорогим пальто, вышел из управления и направился в небольшое кафе неподалеку. Через несколько минут к нему подсел человек в темных очках, которого Маркус опознал по оперативным базам Фаланги, просмотренным ночью, как известного связного, отвечающего за «работу» с силовиками. Встреча была короткой, почти деловой. Из рук в руки перекочевал объемистый конверт. Никаких мер предосторожности, никакой конспирации. Коррупция здесь даже не пыталась прятаться, она была наглой, самодовольной, уверенной в своей безнаказанности.

Позже, уже ближе к вечеру, Маркус проследил, как Дюваль, покинув свое управление в Икселе, заехал в один из самых дорогих ювелирных магазинов на Avenue Louise. Через полчаса он вышел оттуда, неся небольшой, элегантно упакованный пакет.

Маркус использовал миниатюрную камеру, замаскированную под пуговицу на куртке, и компактный направленный микрофон. Он скрупулезно записывал всё, понимая, что этих доказательств будет недостаточно для официального обвинения в прогнившей системе, но их было более чем достаточно для него, чтобы копать глубже. Он чувствовал знакомый привкус горечи и бессильной ярости – тот же самый, что обжег его в Гамбурге, когда он впервые осознал, насколько глубоко метастазы предательства проникли в тело правоохранительных органов.

01:30 ночи, 13 мая 2026 года.

Здание "Секции 7" Федеральной полиции Брюсселя, район Иксель. Архивный отдел на цокольном этаже и серверная комната.

Ночь снова окутала город своим темным покрывалом. Маркус действовал быстро и точно. Информация о графиках дежурств охраны, «любезно предоставленная» низкооплачиваемым сотрудником клининговой службы после получения им неожиданного «бонуса» в несколько сотен евро, оказалась верной.

Проникновение оказалось сложнее, чем в Берлине. Здесь, помимо стандартных электронных замков, использовалась двухфакторная аутентификация с биометрией (сканер сетчатки глаза для доступа в архив) и физические ключи-карты с динамическим кодом для серверной. Маркусу пришлось использовать не только свои навыки взломщика, но и социальную инженерию – через подкупленного сотрудника низшего звена он получил временную копию карты-ключа, а для обхода биометрии использовал высококачественную фотографию сетчатки Дюваля (сделанную во время наблюдения с помощью телеобъектива) и специальную линзу, имитирующую живой глаз, – рискованный трюк, который мог провалиться в любой момент.

Его цель – компьютер инспектора Дюваля и доступ к локальным серверам "Секции 7". Он двигался по пустым, гулким коридорам, как тень, его шаги были почти беззвучны на линолеуме. В кабинете Дюваля царил беспорядок – стопки папок, недопитый кофе. Пароль на компьютере оказался до смешного простым – дата рождения его собаки. Дилетант.

На жестком диске Маркус нашел то, что искал: следы стертых отчетов по делам, связанным с нападениями на мигрантов, которые были «успешно не раскрыты»; измененные показания свидетелей по делам о контрабанде оружия, где фигурировали люди Фаланги; и зашифрованную переписку с анонимными адресатами. Он быстро скопировал все на защищенный USB-накопитель, который автоматически стирал следы его активности в системе. Затем его внимание привлекла папка с ничего не говорящим названием "Специальные проекты". В ней было то, что заставило его сердце пропустить удар.

03:45 ночи, 13 мая 2026 года.

Та же серверная комната в подвале "Секции 7", куда Маркус проник, чтобы получить более широкий доступ к данным.

В папке "Специальные проекты" на сервере отдела Маркус обнаружил несколько увесистых, тщательно зашифрованных файлов. После нескольких напряженных минут ему удалось подобрать ключ доступа – девичья фамилия матери Дюваля, которую он раскопал в его личном деле. Классика жанра для самонадеянных идиотов.

На экране начали разворачиваться таблицы Excel. Длинные, бесконечные списки имен, отсортированные по алфавиту и категориям. Журналисты, известные своими антиправительственными расследованиями. Общественные активисты, организовывавшие протесты против «правого поворота». Непокорные профсоюзные лидеры. Адвокаты, защищавшие «чужаков». Даже несколько низкоранговых политиков из оппозиционных партий, позволявшие себе слишком резкую критику нового курса. В отдельных списках значились подростки – дети известных активистов, уже помеченные как "потенциально неблагонадежные элементы, требующие ранней коррекции". К этим спискам прилагались планы по их "изоляции" в так называемых "Молодежных центрах адаптации", где, как следовало из сносок, предполагалась "интеграция в новую социальную модель" – очевидно, через технологии OSIRIS.

Напротив каждого имени стояли зловещие пометки, расписанные как этапы какого-то чудовищного плана: "Стадия 1: Углубленное наблюдение". "Стадия 2: Сбор компромата/Дискредитация". "Стадия 3: Изоляция (профессиональная, социальная)". И самая последняя, от которой по спине Маркуса пробежал холодок, – "Стадия 4: Перевоспитание". К этой стадии прилагались отдельные файлы с картами и координатами нескольких заброшенных объектов на окраинах Брюсселя и в прилегающей сельской местности – бывшие исправительные колонии, заброшенные военные базы, даже старая психиатрическая лечебница с дурной славой.

В одном из списков, под заголовком «Медиа-угрозы, уровень А», Маркус увидел имя Элен Дюбуа – той самой брюссельской журналистки, которая несколько лет назад помогла ему слить в прессу информацию о коррупции в Европоле, и которая позже передала ему часть данных Катарины. Желудок свело ледяным спазмом. Это была уже не просто коррупция отдельных чиновников. Это была системная, хладнокровная подготовка к массовым репрессиям, к зачистке любого инакомыслия. Списки «на перевоспитание» – это был следующий логичный шаг Осириса после хаоса «Часа Х». Создание стерильного, послушного общества, управляемого страхом и пропагандой. Он не просто хотел власти; он стремился к тотальному контролю над умами, начиная с самых уязвимых и тех, кто еще не был "неизлечимо испорчен" старым миром.

Он лихорадочно копировал всё на свой накопитель, его пальцы дрожали от смеси ярости и леденящего ужаса.

05:50 утра, 13 мая 2026 года.

Его конспиративная квартира в районе Мароль.

Маркус вернулся в свое временное убежище, когда первые серые лучи рассвета только начинали пробиваться сквозь вечную брюссельскую облачность. Город просыпался, спешил на работу, жил своей обычной жизнью, не подозревая о язвах, разъедающих его изнутри, о списках, уже составленных и утвержденных.