Магнит для ангелов

Можно гулять по бульварам

И сетью лукавых

Улыбок

Можно в девичьих глазах

Наловить перламутровых рыбок

И на базаре потом

Их по рублю продавать…

Его манера исполнения с каким-то особым придыханием и неожиданными интонациями полностью поглотила внимание Севы. Он отчётливо представлял себе картины, о которых пел Виталий, солнце, жемчуг, бульвары… Добрые, мягкие глаза Маши, её приветливую улыбку…

Чёрной

Жемчужиной Солнце

Розовеет

В лазурной воде.

Наши надежды сияют

Роскошью этого юга…

В этой

Безумной

Любви

Мы, конечно,

Утопим друг друга

И будем вместе лежать

Как две морские звезды…

Виталий допел и замолк. В дверях появилась Анжела:

– Иди-ка сюда, касатик, – поманила она Севу. – Тут к тебе пришли.

Вместе они вышли на лестницу и спустились на улицу.

Снаружи у подъезда стоял Джебраил и два его друга, каждый из которых держал под руку одного из давишних «бандитов». Те уныло переминались с ноги на ногу. В руках у каждого из них было по одному Севиному ботинку.

– Говорите, – приказал Джебраил.

– Слышь, чувак, ты это, – замямлил Кока, – ты прости нас. Мы… это… погорячились…

– Мы не знали, что ты… Чего ж ты нам не сказал сразу про Джебраила?.. – вставил длинный Андрей.

– Разве это имеет значение? – удивился Сева. – А если бы я его не знал?

– Вот именно, – поддержала Анжела. – Вы по какому праву на человека наехали?.. – она грозно глянула на молодых фарцовщиков. – Вы чё, основные?..

– Ну, это… шузняк у него клёвый… – принялся оправдываться Кока, – хотели чейндж, но он – в отказку…

– Короче, – оборвал его Джебраил. – Что делать с ними? – Он многозначительно посмотрел на Севу.

Вся серьёзность ситуации вдруг сделалась Севе совершенно очевидной. Он ощутил в своих руках абсолютную власть над этими людьми, и понял, что сейчас он – Сева – может распоряжаться их дальнейшей судьбой. В воздухе повисла звонкая напряжённая тишина.

– Только не убивайте, – вдруг заныл Андрюха и упал на колени, – вот, берите всё… – он стал выкладывать на асфальт перед собой многочисленное содержимое своих карманов: стопку купюр, сигареты и зажигалку, связку ключей с многочисленными брелками, пачку жвачки, золотую «печатку», еще какое-то барахло. Сева безучастно наблюдал за этой тщетной попыткой откупиться, а все остальные внимательно наблюдали за ним. Все ждали, что он скажет.

– Не убивайте, – заплакал Андрей. – Пожалуйста… У меня мама старенькая, пожалейте… Кока, скажи им! Джебраил, простите…

Кока, весь белый, стоял в оцепенении и оторопело глядел на Севины ноги в тапочках.

– Пустите их, – пожал плечами Сева, – мне ничего не надо. Пусть идут. – Он забрал из их рук свои ботинки, развернулся, и пошёл было в дом, развернулся и добавил: – Пообещайте, что больше никого не будете обижать, никогда. И отбирать чужие вещи…

– Клянитесь, – потребовал Джебраил.

– Мамой клянусь, – залился слезами Андрей. Он ещё не верил, что его сейчас отпустят вот так легко.

– Зуб даю, гадом буду, – мрачно поклялся Кока. – Век воли не видать…

Сева кивнул и прошёл в дом. Анжела зашла следом.

– Молодец, касатик, – уверенно заключила она. – Будет толк из тебя.

Вместе они поднялись в квартиру и прошли на кухню, где молча курил в тишине Виталий.

– Ну, что? Продолжим? – спросил он, когда на кухню вслед за ними также зашли Арсений и Джебраил.

– Я пойду, – сказал Джебраил. – Еще много дел сегодня. Будьте здоровы!

– И не выпьешь даже? – поинтересовался Арсений.

– Ты же знаешь, Сеня, – ухмыльнулся Джебраил, – я из другой системы. Синячить – это не моё. – С этими словами он протянул руку Севе, – Ну, давай. Будь здоров. И, кстати, как там Магистр?

– Он произвёл на меня большое впечатление, – признался Сева, пожимая протянутую ему руку. – Он сказал мне столько всего, что я даже ещё не до конца осознал это всё.

– Это нормально. Постепенно разберёшся. Не предлагал он тебе «счётик выставить»? – утонил Джебраил.

– Да, да, было такое, – улыбнулся Сева. – Я как-то даже не понял, о чём это он…

– Это хорошо, значит, что он тебя признал, – утвердительно кивнул Джебраил. – «Чужим» он обычно предлагает прислать своё фото для общего альбома… Хех!.. Но такие редко к нему попадают… Мда… Во всяком случае, от нас…

– Спасибо вам, – Сева встал и протянул ему руку, – за всё. Вы – очень хороший человек.

Джебраил крепко сжал Севину руку своей огромной ладонью, смерил его многозначительным взглядом и хмыкнул:

– «Хороший человек»?.. Так меня еще никто не называл… Ну, ладно, бывай, может свидимся ещё когда, заходи, если что, а так… привет Михеичу…

Он развернулся и без лишних слов покинул кухню. В коридоре хлопнула закрывшаяся за ним дверь.

Арсений разлил по стаканам водку. Анжела встала и поставила на стол нехитрую закуску: чёрный хлеб, банку соленых огурцов, порезанный кольцами репчатый лук и накромсанную крупными кусками колбасу. Виталий снова взял гитару.

– Орден гуляет! – объявил он.

И снова запел:

Скоро, друзья, конец дороги.

Ещё три шага и вот

Бархатный и высокий

Встанет перед нами эшафот…

Прошло ещё примерно с полчаса.

В комнате зазвонил телефон, и Анжела пошла отвечать. Через минуту она вернулась:

– Ну, всё, пора. – Она многозначительно оглядела уже изрядно захмелевшего Севу. – Сейчас будет «проход».

– А можно я не пойду? – вдруг засомневался Сева. – Можно я у вас останусь? Я… я могу… я буду работать… Мне сегодня предложили работу… на ЖБИ…

Все замолчали. Виталий отставил в сторону гитару и достал сигарету.

Сева испытующе посмотрел на него, потом на Анжелу.

– Я не хочу туда, – признался он. – Что я там теперь буду делать?

– А тут ты что будешь делать? – уточнил Арсений.

– Дело не в этом, – веско констатировал Виталий. – Ты ведь, Сева, кажется, собирался на Север…

– Да… Но… Там… Я даже не знаю, что там, а тут… Тут у вас… Хорошо… – Сева потрогал изнутри языком распухшую разбитую губу. – Жизнь кипит!

– Дурак ты, Севка, – заявила Анжела. – У нас тут ты превратишься в алкаша через полгода и сгоришь как тряпка. Есть, конечно, шанс, что дядя Стёпа будет с тобой возиться, ну и что? Будешь сектантом бродить за ним и носить сеточку с бутылками. К себе я тебя взять не могу. У меня революция, да и ваще… У Виталия тоже… свои дела. И у Сенечки. Тебе тут просто нечего делать, поверь мне, касатик.

– Ты, брат, сидишь, водку с нами пьёшь, – поддержал Анжелу Арсений. – И поплыл. Но у тебя свои цели и задачи, понимаешь. Хотя ты хороший парень, я это вижу. Но мы – только эпизод в твоей жизни. Тебе дальше нужно. Тебя ж не случайно к нам Михеич заслал…

– Понимаю, – грустно признался Сева. – Да, и вправду. Пора мне. Благодарю вас за всё. И особенно… – тут он посмотрел на Виталия, – за доктрину.

– Брось, старик, – отозвался Виталий. – Ты ничем не хуже всех нас, просто тебе нужно глубже в себя копать. Там много золота зарыто. Здесь, у нас за пару дней ты получил закваску. Теперь она тебе покоя не даст. Иди. И ничего не бойся. Самое плохое с тобой уже было, а весь тот ужас и кошмар, который ждёт тебя впереди – это все ерунда. Пустое… – Виталий сделал пренебрежительный жест своей красивой рукой.

– Ну, – резюмировал Арсений, – давайте, «на посошок».

Выпили.

– Привет передавай Михеичу, от всех от нас, – сказал на прощание Арсений.

Сева пожал руки мужчинам.

Они остались сидеть на кухне, а Анжела пошла провожать Севу в коридор. На вешалке висел его старый спецкостюм.

Тут он вспомнил про свою карточку и залез в карман пальто, которое висело тут же.

– Ну-кась, что это у тебя? – удивилась Анжела. – Покажи-ка…

Сева протянул ей фото Маши. Анжела некоторое время смотрела на неё не отрываясь.

– Знаешь, что, – заявила вдруг она. – Оставь-ка ты это здесь. Не нужно тебе это брать с собой. Потом сам поймёшь.

Севе было жаль расставаться с карточкой, но он не решился спорить с Анжелой, тон которой показался ему крайне категоричным. Он только пожал плечами.

– Ну, вот и славно, – кивнула Анжела. – Сейчас выйдешь отсюда, спустишься вниз, и выходи наружу. Там дальше сориентируешься…

С этими словами она вдруг крепко обняла его своими цепкими руками и жарко поцеловала в губы. Слегка оторопевший было Сева почувствовал сильный жар в груди, не растерялся и прижал Анжелу к себе покрепче, но она уверенным жестом отстранила его.

– Ладно, ладно, касатик. Хватит с тебя. Давай! Вперёд! – напутствовала она его. – И не дрейфь, Севка, прорвемся! Привет Михеичу!..

Сева вышел из квартиры, спустился вниз по лестнице и открыл подъездную дверь. Все пространство снаружи было залито ровным белым светом. Сева помедлил немного, оглянулся, вздохнул и уверенно вышел в свет.

Часть 4. На север.

Некоторое время Сева пребывал будто в невесомости. Он вроде бы ощущал движение, но визуально зафиксировать его не было возможности, потому что вокруг кроме света не было ничего. Через несколько бесконечно долгих секунд он почувствовал странное крутящее ощущение в области солнечного сплетения, схватился руками за живот и закрыл глаза.

Свет потух.

Сева почувствовал, что лежит на чем-то твёрдом. Это ощущение появилось не сразу, оно формировалось где-то внутри постепенно, как если бы тело его из жидкого состояния переходило обратно в плотное и вдруг обнаруживало некую плотную основу. Наконец он решился и открыл глаза.

Вокруг было темно. Тут и там мерцали разноцветные огоньки, но света они не давали; было тихо. Сделав некоторое усилие, Сева сел. Он обнаружил себя на высоком подиуме, который был покрыт стопкой разноцветных ковров. Несколько небольшого размера подушек окружали то место, где он по всей видимости пролежал некоторое – долгое —время. Рядом он нащупал большой тканый плат, которым он, надо полагать, был накрыт.

Вся эта обстановка казалось Севе знакомой, он судорожно перебирал в памяти места, которые он посетил в последние несколько дней – или недель? – силясь вспомнить, куда его занесло на этот раз.

И вдруг он вспомнил. Его передёрнуло и он весь буквально затрясся всем телом. Это был офис…

– Фирма «Хопа» рада вашему возвращению, милейший Севастьян Спрыгин, – услышал он откуда-то сзади до боли знакомый, отвратительно картавый голос Анастаса Ибелиса. – Девочки!..

От черноты окружающего пространства отделилось несколько женских фигур в причудливых спецкостюмах. На ногах у них были тонкие черные шёлковые шаровары, груди едва прикрывали полупрозрачные чёрные же шёлковые блузы. Костюмы эти только подчёркивали сладострастную безупречность форм слегка прикрытых ими тел. Вероятно в иной ситуации общество таких дам показалось бы Севе весьма соблазнительным, но в текущем его положении ему сделалось не по себе. Он затрясся сильнее, схватил лежавший рядом плат и закутался в него почти с головой, в надежде как-нибудь спрятаться от окружающей ситуации.

Между тем «девочки» подошли ближе. В руках они несли подносы, на которых стояли зажжённые свечи, а также тарелочки, небольшие блюдечки, вазочки, и всё это было наполнено разной снедью. Одна из дам поставила прямо на ковёр перед Севой поднос с высоким кувшином и несколькими маленькими хрустальными стаканчиками. Через минуту все они скрылись в темноте пространства, исчезли, растворились.

Сева остался один, и, глядя на еду, вдруг со всей очевидностью осознал, что он дико голоден. Под ложечкой засосало. Но он не решался притронуться к пище, ибо хорошо понимал, что это может быть очередной уловкой хитрого Ибелиса – неизвестно, чем они всё это «нашпиговали».

– Вы, наверное, задаётесь вопросом, – зазвучал снова хрипловатый голос Анастаса, – как вы здесь оказались? Что если я скажу вам, что сюда вас направил наш общий друг Михеич?

От этих слов Сева вздрогнул и чуть не повалился набок. В действительности он не успел ещё даже озадачить себя вопросом, как он сюда попал. После же слов Ибелиса на него нахлынула волна воспоминаний. Он осознал без тени сомнения, что всего несколько минут назад он ещё сидел на кухне Виталия и пил водку с ним, Арсением и Анжелой. Он явственно ощутил на своих губах прощальный поцелуй Анжелы, жар её упругого тела, и в голове его прозвучали её напутственные слова: «Не дрейфь, Севка, прорвемся!..»

От этого ему стало немного легче. В его душе не было ни тени подозрения, что Анжела, а тем более Михеич могли бы его подставить, хотя этих людей он узнал совсем недавно и видел всего несколько раз в своей жизни, откуда-то в нем жила безусловная уверенность в том, что они – свои, Наши Люди, и они полностью на его стороне. Значит, всё не так плохо…

Сева сделал глубокий вдох, выдохнул и перестал трястись. Он оглянулся по сторонам и тихо сказал в темноту:

– А Михеич тут?

– Нет, Михеича тут нет, – послышался голос Анастаса Ибелиса, и его мощная горбатая фигура выплыла из темноты зала в своём строгом шитом золотом тёмнолиловом спецкостюме с воротником-стойкой. – Как я вижу, вы уже неплохо научились владеть собой, Севастьян! Это делает вам честь. Вижу, что после нашей последней встречи вы значительно возмужали…

– Скажите, а когда она была, эта встреча… наша последняя? – опасливо поинтересовался Сева.

– Да как вам сказать… – задумчиво прохрипел Ибелис, присаживаясь на подиум рядом с Севой, – если я вам скажу, что вчера, вы мне поверите?

– А всё вот это, то, что со мной было, это всё что же… получается… ничего не было?

– Опять вы за старое, – ухмыльнулся Ибелис. – Вы уж определитесь, любезный мой, было оно или его не было. Это уж вам виднее, я так полагаю.

– Но если вчера… Если только вчера… Значит… – Сева замешкался.

– Давайте-ка мы лучше с вами промочим горло и слегка закусим, уважаемый Севастьян Павлович! – Анастас сделал широкий жест рукой, приглашая Севу приступить к трапезе. На нескольких подносах, которые поставили перед ним «девочки» действительно было, чем поживиться. Хозяин между тем взял высокий графин и разлил по стаканчикам густое красное вино. – Прошу вас отведать этот изюмительный кагорчик. Уверяю вас, ничего подобного вы никогда не пробовали и никогда, я так думаю, уже и не попробуете. Так что не теряйтесь, мой дорогой, прошу вас.

Сева взял с подноса стаканчик и залпом осушил его. Вино имело невыразимый вкус и аромат чистого блаженства, оно сразу как-то разлилось по всему телу и Сева почувствовал мягкий жар изнутри. От стаканчика исходил удивительный запах, и Сева принялся его нюхать, наслаждаясь богатством букета.

– Фу, какие манеры! Это вы у Виталика научились? – картинно ухмыльнулся Ибелис. – Этот напиток, дорогой мой, не пьют залпом: это вам не водка или какой-нибудь «портвешок от вальки». Его нужно смаковать. Вот так, – он отпил маленький глоток из своей рюмки и прочавкал его своим большим ртом, – Это очень редкое вино. Ощутите его вязкость, аромат, сладость – оно совсем не такое приторное, как можно было бы ожидать. Да, друг мой, это – натуральный изыск! Его делают наши коллеги «на севере», – он многозначительно подвигал своими густыми бровями, – хотя, с географической точки зрения, скорее на юге, но дело не в этом. Дело в том, что конкретно этот сорт вырабатывают в одной очень древней винодельне в Чумае, и это очень-очень далеко отсюда, в юго-западном направлении. Вина конкретно этого сорта в год производят не более нескольких сотен литров – по нашему спецзаказу. Да, дорогой мой. Это наш эксклюзив. Он и называется поэтому «Турнуль ностру» – «Наша башня». Хотите ещё рюмочку?

Сева кивнул и поставил свой стаканчик на поднос.

– Я вот одного не могу понять, – признался он, задумчиво глядя на Анастаса. – Выходит, это всё мне вроде как приснилось?

– И вот вы снова! – вздохнул Ибелис, наливая Севе кагору. – Ну, хорошо, давайте рассуждать. Скажите, вы ведь хорошо всё помните, что с вами произошло?

– Ну, кажется, да… – Сева задумчиво почесал лоб. – Во всяком случае, я очень хорошо помню всё, что было сегодня – как я ездил к Магистру, как потом мы с Таракановым поехали к Тарасу, их маленький малыш… И потом… Маша… И эти… Как их… Фарцовщики… – Тут Сева пощупал свою губу и убедился, что с ней все в полном порядке.

– Прекрасно! – подхватил Ибелис. – Так как вы считаете, участником всех этих событий был кто? Вы? Или не вы?

– Я, конечно, – признался Сева. – Ведь это всё со мной же произошло…

– Ну, так, а какое вам дело, каким образом в вашей личной жизни появились эти переживания и воспоминания. Не всё ли равно? Ведь это теперь – ваш опыт. – Ибелис многозначительно поднял свои густые брови и поглядел на Севу из глубины своих антрацитовых глаз. – Что вам мешает интегрировать его в свою жизнь полностью?

– Но ведь всё это время я, надо полагать, лежал тут, у вас, на этой вот стопке ковров, – Сева похлопал по своему ложу, – и спал.

– Боже, какие же они все… недотёпы! Когда вы в виртуане отправляетесь на Луну или на конференцию – это же ваш опыт?

– Да, но там… Там ведь…

– Просто там вы отдаёте себе отчет, какие конкретно действия вы произвели, чтобы получить результат. А тут, – Анастас тоже похлопал рукой по стопке ковров, – вы вроде как «выключились» неожиданно и непреднамеренно. Это ведь вас главным образом заботит, так?

– Ну, да. Тут ведь и время текло совсем иначе?

– Я понимаю, что это просто сказать, но трудно понять; однако, Севастьян, милейший, – пусть вопрос о времени вас совершенно не заботит. Во всем, что с вами произошло, это самый малозначительный фактор. Я скажу вам больше. Когда вы в виртуане отправляетесь на Луну – это чистый фейк, то есть обман. Вам просто показывают картинки. И всем, кто совершает это путешествие показывают примерно одни и те же картинки. Их генерирует наш главный кристалл. Он, кстати, стоит тут, в этой башне. В нижней пирамиде. Там как раз у нас операционный зал и вообще вся основная инфраструктура.

– Вот как? – удивился Сева. – И на Амазонку тоже? И на конференцию?

– На Амазонке – там есть фактор объективации. Там данные с датчиков поступают в реальном времени. А с Луны ничего не поступает. Там попросту нет никаких датчиков.

– Как нет? Почему?

– Да их там и не было никогда, никто никогда их там не ставил. Зачем?

– Но… Разве мы не покорили Луну и… И другие планеты?

– В том смысле, как вы рассказываете об этом вашим зрителям на телетрансляциях – нет, не покорили. Скажу вам прямо, человек как биологическое образование там никогда не был и быть не мог. В виду естественных, скажем так, причин. Человеческое тело просто не сможет дотуда «долететь» и там ему в принципе делать-то и нечего. Оно… Хм… Испортится по дороге… Мягко говоря…

– Не может быть! – Сева уставился на Ибелиса и почувствовал, как в нём просыпается возмущение и закипает гнев. – То есть вы хотите сказать, что наша цивилизация…

– Ой, да будет вам уже с «вашей цивилизацией»! – расхохотался Анастас. – Нашли из-за чего переживать. Уверяю вас, вся эта «ваша цивилизация» не стоит и минуты вашего возмущения, дорогой Севастьян Павлович. Всё это – пустое…

– Как пустое? Вы лжёте! Вы намеренно морочите мне голову, – Сева схватился было за лежащий на одном из подносов нож для масла, но всё же, овладев собой, остановил свой порыв.

– Милейший Севастьян, – примирительно заговорил Ибелис. Конечно, Севин жест с ножиком не ускользнул от его внимания, но он не подал даже и виду, и вместо этого налил себе ещё рюмку кагору. – Думаю, вам стоит для начала перекусить. На голодный желудок, знаете ли, можно натворить много глупостей. Помню по молодости… Впрочем… Об этом в другой раз. Рекомендую вам вот этот паштет из кабанчика с мандариновым желе. Право же, это один из хитов в нашем меню. Пробуйте, пробуйте! В ближайшие несколько лет ничего подобного вам никто нигде не предложит. Угощайтесь!

Сева признал, что в аргументации Ибелиса безусловно присутствует здравый смысл. Он зачерпнул из мисочки изрядную порцию паштета ножичком, которым только что планировал атаковать Анстаса, уместил её на небольшой тарталетке и немедленно отправил всё это внутрь. Паштет и вправду оказался на вкус весьма недурён. И вслед за первой порцией он сразу же решился повторить этот восхитительный опыт.

– Видите ли, – излагал между тем Анастас Ибелис, – сейчас важно, чтобы вы верно интегрировали весь полученный вами опыт в канву вашей личной жизни. У вас не должно быть сомнений, что всё, что с вами произошло, имеет статус фактической действительности. – Он особенно выделил это слово – «фактической». – Это были вы, все это происходило с вами и, в отличие от виртуальных забав, всё это было в высшей степени реально. Настолько реально, насколько можно считать реальным всё, что происходит с вами в настоящий момент. Скажем так, реально, как этот вот паштет и этот кагорец. – Он отхлебнул глоточек и некоторое время его «смаковал». – Очень, скажу вам, недурной кагорец.

– А люди, которые были… там… Анжела, Виталий, они… они тоже… реальные?

– Безусловно! Самые, что ни на есть. И знаете что. Они сейчас сидят на той же самой кухне, допивают свою водку и говорят о вас. Смею вас уверить.

– Не может быть! – удивился Сева. – А можно… взглянуть?

– Нет-с, друг мой. Вот это уже лишнее. Это уже против правил, я бы сказал. Можно было бы, конечно, отправить вас туда снова, но как мне представляется, делать вам там более нечего. Вы прошли ваше таинство, познакомились с Магистром, видели Машу… Чего же ещё вам надо? Вам ведь кажется должны были пояснить этот вопрос. Так ведь?

– Да, мы говорили об этом… – признался Сева, выковыривая вилочкой из ракушки кусочек устричного мяса.

– Ну так вот-с. Дело в том, что весь этот опыт – он, конечно, скажем так, внутри вас. Но это – нет сомнений – именно ваш – реальный – опыт. Нужно признать также, что вы смогли пережить это всё благодаря нам, ибо наша фирма «Хопа» обладает соответствующими технологиями. Помните шар во-он в том зале? Мда-с. Отличие наших технологий от виртуального суррогата именно в том, что это не цифровой код, не программный продукт. Все происходящее – это реальный живой процесс, он также непредсказуем для вас, как и для нас, хотя мы и можем его в некотором роде контролировать. В том смысле, что мы можем вывести вас из этого состояния, если что-то будет угрожать вам – или нам, – тут он сделал многозначительный жест рукой, указывая пальцем куда-то вверх. – Но как правило мы ни во что не вмешиваемся.

– То есть, получается, я реально путешествовал во времени? – Сева, наконец, сформулировал вопрос, который давно силился озвучить.

– Время, дорогой мой Севастьян Павлович, – это просто движение планеты. Вам это должно быть известно со школьной скамьи. «Во времени» путешествовать возможно только из одной точки планеты в другую. Но. Можно управлять параметрами собственного восприятия, и тогда вам могут открываться иные миры, иные пространства, в которых – прошу вас заметить – происходит своя – иная, но – реальная жизнь. В каждом из нас с вами кроется бесконечная загадка. Мы – все мы, люди – обладаем поистине безграничными возможностями. Но очень мало кто решается воспользоваться ими, ибо это требует… смелости, решимости; ну, и, конечно, для этого нужна энергия. Которую откуда-то надо брать, – Ибелис ехидно ухмыльнулся. —Вот в этом-то и состоит наше участие, наше, так сказать, ноу-хау. Мы научились извлекать из людей энергию и перенаправлять её таким образом, чтобы человек мог полнее задействовать свой, с позволения сказать, потенциал.

– Получается, что все эти люди – результат моего… воображения?

– Да вот, опять вы за своё. Говорю же вам. Всё, что с вами произошло – это не выдумка, не сон. Все эти люди реальны, как реален Михеич, с которым, кстати, вы увидитесь в самое ближайшее время. Меня, признаться, вы уже порядком утомили своими несуразными расспросами, хотя я понимаю, что вам трудно пока сие вместить. Но это уж не моя забота. Свою работу мы выполнили, остальное вам объяснят там… на Севере, – Ибелис сделал неопределённый жест рукой. – Вы знаете, через нас тут проходят сотни неофитов. Хотя вы, надо признать, еще не самый… непонятливый. Некоторые приходят совсем уж… как бы сказать… неподготовленные. Таких как вы у нас совсем немного. Но все эти беседы, признаюсь вам, очень утомительны. Вы позволите мне на этом оставить вас наедине с вашим ужином? Девочки присмотрят, чтобы у вас…

– Прошу прощения, – Сева не хотел показаться невежливым. Он и сам уже понял, насколько примитивными были его собственные представления о том же Ибелисе ещё сутки назад, когда он в первый раз пришел в офис «Хопы». Однако, сейчас ему очень важно было узнать самое, как ему казалось, главное. – Пожалуйста, не сердитесь на моё… невежество. Вы же понимаете, для меня всё это так… неожиданно. Но… но дело не в этом. Мне нужно всё же спросить… Если позволите… Почему же именно я? Я вижу, я чувствую, вы оказываете мне особое внимание, чем я его заслужил? И… простите, если я покажусь… неучтивым… Я что-то теперь должен вам? За это за всё?..