Магнит для ангелов

– Ну что? Передал? – Миша неторопливо вышел из своего созерцательного состояния и пытливо взглянул на Севу, – что-то долго вы там…

– Да, извини, я задержался, неудобно было уходить.

– Да уж понятно. Анатолий Борисович человек непростой… Он тебе, наверное, рассказывал что-нибудь…

– Ну да, – признался Сева. – Он рассказывал мне про одного переводчика, который вместе с переводами хотел опубликовать ещё и свои стихи.

– А! – обрадовался Миша, – так это он тебе про себя рассказывал. Это же он тогда…

– Не может быть? – удивился Сева. – Вообще, если честно, он мне рассказал такое про меня самого, что я и не знаю, как это можно передать…

– Ну, значит и не надо, – понимающе кивнул Миша, – оставь при себе; ещё не раз потом пригодиться.

Они медленно двинулись по переулку. Сева задумчиво смотрел вперёд, но, казалось, ничего не видел. Миша некоторое время наблюдал за ним и когда тот чуть было не угодил в лужу, резко остановил его.

Чебуреки

– Знаешь, что, – предложил он, – пойдём перекусим. Уже почти три часа, я ничего не ел с утра, да и ты, наверное. Джебраил сказал мне, что тебя нужно к вечеру доставить к Виталику. Так что время есть.

Сева механически кивнул, но ничего не ответил. Было видно, что он сейчас «не здесь». Миша подхватил его под руку и повёл.

Сева не сопротивлялся. В данный момент он не вполне даже понимал, о чём идёт речь. Встреча с Магистром подействовала на него странно. Он погрузился в зыбкое состояние безмыслия, и перед его внутренним взором стали один за одним вплывать разные образы и картины из его прошлой жизни.

Он наблюдал все эти эпизоды отрешённо, как бы стороны. Ему вдруг сделалось очевидно, что некоторые, как раньше ему казалось, незначительные вещи были отнюдь не случайны. Ранее он просто не придавал им значения, но теперь все они представились ему звеньями одной цепи.

Он вспомнил, как в детстве при переходе из младшей школы в среднюю он проходил летний городской лагерь, и там был один преподаватель, который подолгу беседовал с ним, задавал ему разные вопросы и рассказывал разные истории. После лагеря он был принят в продвинутый класс, где готовили верхних для будущей гуманитарной карьеры.

Ещё он вспомнил, как в самом конце средней школы его пригласили для стажировки на телетранслятор. Ему никогда не приходило в голову раньше, что из всех его одноклассников пригласили только его. Ему казалось, что это потому, что он показывал неплохие успехи в учёбе, хотя очевидно, он бы не самым успешным учеником в классе.

Он вспомнил и то, как в высшей школе, одна высокопоставленная работница системы общественного планирования, Антуанетта Измаиловна, утвердила его профиль, пропустив мимо внимания его проблемы со статусом, который он к тому времени уже успел несколько «подпортить», участвуя в одном запрещённом виртуальном молодёжном движении. Да и, кроме того, у него тогда были не вполне благонадёжные связи с девушкой-служащей из средних, которые он тщательно скрывал от своего круга.

Таких эпизодов было много, и всё это нахлынуло на него сейчас, хотя годами он не придавал этому вообще никакого значения.

Наконец, он понял, что его последняя история с канализацией безусловно не могла бы пройти мимо ЛСБ, и что, по всей вероятности, от расправы спас его Забубённый. Почему-то в этом у Севы сейчас не было сомнений. Он даже подумал, что тот факт, что сейчас он находится «тут» каким-то образом тоже связан с участием его бывшего начальника.

Прогулка заняла с полчаса. Они шли каким-то переулками. Миша пытался выступать в роли гида и периодически указывал Севе на те или иные «достопримечательности», но тот на это реагировал чисто механически, вообще не понимая, что к чему. Наконец, они свернули за угол и оказались перед входом в какое-то заведение, над дверью которого значилась вывеска «Чебуречная».

– Вот, – улыбнулся Миша и потёр руки, – сейчас по чебуречку съедим, согреемся.

Дверь открылась, и им навстречу вывалилась пара мужчин странного вида, в длинных пальто и шляпах, занятых какой-то очень важной беседой. Сева с Мишей зашли внутрь. Внутри было смрадно. Очень много людей толпились в очереди к прилавку, другие стояли по двое-трое около высоких столиков и ели, а кое-кто ещё и выпивал.

Очередь двигалась не слишком бойко. С другой стороны очереди всё время подходили люди и что-то просили, отвлекая тем самым полных женщин в засаленных спецхалатах. Все окружающее представляло из себя верх антисанитарии, но Сева даже не успел толком обратить на это внимания.

Подходя к металлическому прилавку, за которым шла раздача еды, Миша взял из стопки грязный коричневый поднос, шесть ложек и два стакана с компотом. Очередь некоторое время не двигалась, пока, наконец, откуда-то изнутри заведения какая-то дама не принесла большой железный поддон, на котором кучей были навалены поджаристые кусочки теста.

Примерно половину этой порции бойко разобрали те, кто подходил слева. Наконец, очередь дошла и до ребят.

– Два по три, – ответил он на немой вопрос женщины, которая стояла за прилавком. Она с безразличным видом зацепила вилкой и уложила шесть чебуреков на две тарелки.

– Путь будете? – поинтересовалась она и кивнула головой на ряд небольших бутылочек, стоявших тут же на прилавке.

– Сегодня нет, спасибо, – улыбнулся Миша и продвинул поднос в другой конец прилавка, где восседала ещё одна важная дама перед серым аппаратом с несколькими рядами кнопок. Та механически нажала комбинацию клавиш, аппарат хрустнул и из него вылезла маленькая белая бумажка.

– Рупь двадцать шесть, – низким голосом констатировала дама.

Миша расплатился. Затем он взял поднос в руки, и они оглядели зал в поиске места, где можно было бы встать. Около большого окна несколько человек как раз собрались уходить, и Миша уверенным шагом метнулся к освободившемуся столику. Люди оставили после себя несколько подносов, заваленных остатками пищи, пустыми стаканами и бутылками. Недолго думая, Миша приютил свой поднос с краю и аккуратно сдвинул всё остальное хозяйство в сторону.

– Ну вот, – блаженно произнёс он, сейчас перекусим!..

Вид еды вызывал в Севе смешанные чувства. Он был голоден, и сейчас чувствовал это особенно остро. Но что делать с этими «чебуреками» было ему не понятно. Миша пришёл на помощь. Взяв в правую руку две ложки, он ловко подхватил ими верхний чебурек из своей тарелки. Третью ложку он взял в левую руку. Откусив сверху небольшой кусочек теста, он перевернул чебурек и из образовавшегося отверстия в ложку вытекла ложка мутного бульона.

– Ого, – удивился Сева. – А что там внутри?

– Мясо… – пожал плечами Миша.

Сева попытался произвести такой же трюк с ложками, но у него ничего не получилось. Он огляделся по сторонам и понял, что почти все тут едят руками. Но чебуреки были ещё слишком горячи для рук, в нерешительности он стоял и ждал. Миша подвинул ему стакан с компотом. Напиток, налитый в голубоватый рифлёный стакан, показался Севе вполне неплохим, и он выпил его весь.

Тут к их столу подошли два человека:

– Не возражаете? – поинтересовался один из них, невысокий бородатый мужчина в чёрном пальто и шапке-ушанке, пока второй, высокий и грузный, в кепке и шарфе, с усами до подбородка, уже успел выставить на стол свою еду: «две по три», два компота и две маленьких бутылочки.

– Конечно, – без лишних слов согласился Миша, улыбнувшись.

Мужчины заняли места напротив. Первым делом они выпили свои компоты, откупорили свои бутылочки и перелили их содержание в опустевшие стаканы.

– Ну, – сказал усатый, – вздрогнем!

– Давай! – поддержал бородатый, который так и не снял с головы свою шапку. – Будем!

Они чокнулись и синхронно выпили ровно по полстакана. После этого они также синхронно взяли с тарелок по чебуреку, скатали их в трубочку и принялись жадно откусывать большие куски. Жирный сок потек по пальцам и бороде, но это, казалось, их не мало не беспокоило.

Сева взглянул на свою порцию. Он решился, наконец, попробовать это нехитрое блюдо, аккуратно взял один из чебуреков и откусил небольшой кусочек. Изнутри пахнуло ароматом каких-то специй. Откусив ещё кусок, Сева вдруг понял, что есть это он не сможет, и аккуратно положив чебурек на место, виновато поглядел на Мишу, который уже заканчивал свой второй.

– Ты чё, иностранец? – поинтересовался усатый. – Откуда приехал?

Сева не понял, что обращаются к нему, и Миша ответил за него:

– Он нездешний, из Пензы…

– А чё у вас Пеньзе чебуреков нет? – поинтересовался усатый.

– Едят, – ответил Миша, – они там другие.

– Какие другие? – вылупился усатый на Мишу. – Ты чё?

– Ну, в смысле, – Миша замялся, – там таких нет, как у нас… тут…

– Лан те, Семёныч, – дёрнул усатого за рукав бородатый. – Давай-как лучше, тяпнем.

– Нет, погоди. – Усатый обиженно поглядел на Севу. – А чего он нос воротит от наших чебуреков. Это лучшие чебуреки в городе. Сюда со всей Москвы люди едут пожрать. А он, смотри, вежливый какой…

– Он просто чувствует себя неважно, – принялся заступаться Миша. – Пили всю ночь… Еле-еле глаза продрали. Еще не опохмелился.

– Как так? – удивился усатый. – А чево ж вы не пьёте? А! Денег нету? Студенты?

Миша кивнул.

– Ну ка, Паша, доставай, – обратился Семёныч к бородатому. Тотпокопался в пальто своими жирными руками и вытащил из внутреннего кармана пальто бутылочку побольше. Аккуратно, сорвав с неё пробку, плеснул немного в Севин стакан.

– Я… Мне… – принялся было оправдываться Сева, но Миша толкнул его под столом ногой. – Не удобно… – резюмировал Сева.

– Не ссы, – осклабился Семёныч, – нормально. Мы с Пашей год не виделись, вот, решили отпраздновать. Давай, за знакомство.

Хотя логика этой фразы была не совсем ясна, Сева понял, что лучше сейчас с ними не спорить. Он поднял свой стакан и одним махом выпил все, что ему налили. Пойло было ужасное, Сева едва не задохнулся. Машинально он взял из стопки свой чебурек и откусил от него большой кусок. На этот раз вкус данного блюда показался не так уж плох.

Между тем Семёныч кивнул Мише:

– Ну, а ты чево?

Компот в его стакане был ещё не допит. Он застенчиво улыбнулся и быстро опорожнил его. Паша налил водки и ему, а заодно и себе, и усатому, и Севе.

– Давайте, парни! За нас! – все вчетвером они чокнулись и выпили. Второй чебурек дался Севе уже значительно легче. Весь перемазавшись в обильно вытекающем из отсыревшего теста мясном бульоне, он принялся оглядываться в поисках гигиенических салфеток.

– Я вижу, вы хорошие парни, – продолжал между тем усатый. – Где учитесь?

– Техникум заканчиваем, – ничтоже сумняшеся продолжал врать Миша, – в этом году выпускаемся.

– Специальность какая?

– Чертёжники.

– Тоже мне, работа! – гаркнул Семёныч. – На такой работе вы ничего не добъётесь. Вот Паша – на автобазе слесарем, а я, – он гордо расправил грудь, – на ЖБИ, мастер, ага. Хошь не хошь, а красненькая в смену прилипает, а то и четвертной. И выпить, и пожрать – всегда есть. Идите к нам работать, ребята, нос будет в табаке…

– Спасибо за предложение, – согласился Миша, – мы подумаем.

– А чево тут думать? – удивился Семёныч. – Нам люди нужны, молодёжи сейчас мало. Давайте-ка еще по маленьку…

Он кивнул бородатому, тот достал из кармана вторую бутылку водки, откупорил и разлил по стаканам. Выпили. Сева доел третий чебурек.

– Вы простите, – вдруг засуетился Миша. – Нам на электричку надо. Пошли, Сева.

– Эх вы, студенты, – усатый вытер жирные пальцы о свои длинные – до подбородка – усы. Салаги! Что за поколение растёт?..

Между тем Миша дёрнул Севу за рукав.

– Спасибо за угощение, мы пойдём. А вам всего хорошего!

И не дожидаясь более ответной реакции, он буквально выволок Севу из-за столика. Через несколько мгновений они уже были на улице.

– Мне бы руки… помыть… – опомнился Сева.

Миша подошёл к обочине, где красовался огромных размеров грязный сугроб, пару раз пнул его острием своего ботинка и достал из образовавшейся лунки горсть льдинок. Он высыпал их в руке Севы, и тот как мог очистил свои жирные ладони.

– Слушай, – поинтересовался Сева после столь странной гигиенической процедуры. – А разве не нужно им заплатить?

– Нет, зачем?

– Ну, они же нам наливали?..

– Нет, нет, – заверил Миша. – Тут это нормально. Они от всей души. Если им предложить деньги, они бы обиделись…

– Странно, но мы же их совсем не знаем…

– Если бы мы с ними постояли ещё с полчасика, мы бы, пожалуй, завтра уже работали на ЖБИ, – улыбнулся Миша. – Тут это просто всё…

– А зачем ты ему врал всё время? – озадачился Сева. – Мы же…

– Брось, старик, – убедительно кивнул Миша, – это нормально. Тут все так делают. А что бы хотел, чтобы я им сказал: откуда ты?

Сева молча окинул взглядом Мишу. На вопрос этот он и сам не имел чёткого ответа.

– Слушай, у меня тут неподалёку живёт один товарищ… Так вот я думаю, может зайдём… Время до вечера ещё осталось…

– Ага, – сразу согласился Сева. – Конечно… Пойдём…

– На метро доедем, четыре остановки всего. На Щербаковскую… И там минут десять пешком.

Разбитые надежды старушки

По дороге Сева снова углубился в созерцательное состояние. Весь этот эпизод с чебуреками, казалось, тут же выветрился из его памяти и место его заняли воспоминания совсем иного рода. Через полчаса молчаливой поездки, они, наконец, добрались до места назначения. Поднявшись на третий этаж панельного дома, Миша позвонил. Дверь тут же открылась. На пороге стоял одетый человек в куртке и с рюкзаком.

– А, Мишаня, привет, – быстро принялся объяснять он. – Слушай, я уже убегаю. Я приду часа через два-три. А это кто?

– Это – Сева, – сообщил Миша, – он сейчас маленько не в себе. Нам бы погреться…

Сева кивнул. Он стоял и внимательно рассматривал хозяина квартиры слегка сощуренными глазами. Но казалось, что он смотрит куда-то сквозь него.

– А, это про него мне Ленка рассказывала? Что-то, типа, откуда-то из «оттуда» вывалился чувак? – заинтересовался было парень, но сразу же махнул рукой. – Ладно, сидите тут. Хорошо, что пришли. Ко мне должен был зайти Тараканов, но он, как всегда, опаздывает, а мне уже надо бежать. Пустишь его, ладно. Ну, всё. Я помчался. Пока. Дождитесь меня обязательно. Есть дело. Мне тут такое привезли, приду, всё расскажу. Извини, старик, я уже опаздываю… Я быстро… Через час вернусь…

Он выскочил из квартиры и помчался вниз по лестнице. Миша закрыл за ним дверь и, усевшись на маленькую табуреточку, принялся расшнуровывать ботинки.

– Всё-таки не май месяц на улице, – констатировал он и принялся растирать свои подмёрзшие ноги. – Так и заболеть недолго. А ты чего стоишь, раздевайся…

Сева машинально скинул свои штиблеты и, не снимая пальто, прошёл в единственную комнату. Нехитрая обстановка его совершенно не удивила. Он сел на стул и, погрузив голову в ладони, надолго задумался. Миша не стал его тревожить и пошёл варить кофе. Из кухни послышались звуки музыки.

Минут через десять Миша пришёл из кухни с двумя большими чашками кофе в руках. Одну из них он поставил перед Севой на стол, а сам удобно уселся на диване, и принялся рассматривать книги, лежащие стопкой прямо на полу.

– Вадик коллекционирует книги, – сообщил Миша после долгого молчания. – Он их переснимает и размножает, у него можно заказать практически всё что угодно. Уж не знаю, где он их берёт, но у него, по-моему, есть всё, что вообще когда-либо печаталось или переводилось. Весь самиздат. Иммигрантские издания. Вся эзотерика.

Сева молча взял со стола свою чашку кофе и сделал несколько глотков.

– Вот я так думаю иногда, – продолжал Миша, – ведь сколько мудрости во всех этих книгах! Но всё равно, истины в них нет. Можно читать сколько угодно, и даже самые запредельные тексты. Но самого главного в них нет. Не может быть…

Сева молчал. Миша ещё немного подумал и снова заговорил:

– И всё-таки важен путь, а не результат. Поэтому и книги тоже нужны. В конце концов, ведь дело не в том, что именно ты читаешь, а то, что сам процесс чтения приближает тебя к постижению истины, и вот само это постоянное приближение только и имеет значение…

– Ну а зачем это всё, я вот не могу понять? – неожиданно спросил Сева. – Мне кажется, что то, о чём ты говоришь, не имеет никакого смысла, потому что мне кажется, что ты подменяешь суть чем-то иным.

– Суть невозможно подменить, – уверенно парировал Миша, обрадовавшись, что Сева, наконец, «включился в жизнь». – Суть – она и есть суть. Вопрос в том, что каждый из нас под этим подразумевает.

– Но ведь ты всё время же говоришь, что ищешь истину. А, на мой взгляд, тут совершенно нечего искать. Как это можно – искать истину?

– Помилуйте, товарищ Сева, – улыбнулся Миша. – Вся эволюция человечества именно и состоит в поиске истины. В этом и есть, так сказать, её движущая сила, основа.

– Этого быть не может, – уверенно парировал Сева, – тебя, похоже, неверно информировали.

– Что значит – неверно? А у тебя что, есть более точная информация на этот счёт?

– У меня другой подход. Я недавно понял, что истина очевидна, но признать это практически невозможно.

– В каком смысле? – вдруг задумчиво удивился Миша.

– Ну, в смысле, что истина абсолютно постижима, вот она, – Сева раскрыл перед собой ладони и внимательно посмотрел в них. – Вот тут она, вот; прямо вот тут.

Миша тоже посмотрел в раскрытые ладони Севы и ещё больше призадумался.

– Если так смотреть, – пояснил свою мысль Сева, – то движущей силой эволюции является не стремление постичь истину, а наоборот, постоянный уход от неё. Люди просто не в состоянии признать некоторые свои обстоятельства. Не хотят. И это их всё время и сбивает с истинного пути.

– Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, – закивал Миша. – Ведь действительно, есть вещи, которые признать очень трудно. Практически невозможно. Вот именно, что практически, то есть в действительности.

– Вот именно! – глаза Севы загорелись ярче. – Можно признать умозрительно, вирутально. Но чтобы вот именно практически, в реальности… Но это ведь также означает, что истину может познать любой, достаточно лишь взглянуть на неё вот таким вот образом, – тут Сева снова перевёл взгляд на руки.

– Конечно, собственно, об этом тоже ведь и в книгах пишут… некоторых. То есть, что путь к истине всегда открыт. Но должны же быть какие-то ступени, не может же это всё вот так сразу взять и произойти с человеком.

– По-моему, может быть по-разному: и так, и так, и ещё как-нибудь совсем иначе. Разве в этом дело? Путь к истине прям и короток. Потому что истина эта содержится в самой нашей природе. Истина – это суть всего, основа жизни, основа всякого бытия. А уход от истины, в конечном счете, всё равно приводит к осознанию истины. Уход от истины, это шанс сомневающимся удостоверится на собственном опыте, что сомнения их лишены основания.

– Да уж, безграничны возможности Абсолюта, – поддержал Севу Миша.

– Слово «возможности» в этом контексте не имеет смысла. Ведь истина уже в том, что является возможностью наличия безграничных возможностей. Безграничность – это, кстати, не самый точный масштаб. Потому что истина превосходит сам принцип деления, то есть само наличие границы. Истина – она настолько очевидна, что вообще ничего сказать о ней не возможно, не исказив.

– Ну, допустим, – в голосе Миши засверкали саркастические нотки, – но как всё это можно использовать практически?

– Что значит, практически? – не понял Сева. Он оторвался от созерцания истины в собственных ладонях и отрешённо взглянул на Мишу. Судя по глазам, он в это момент был где-то глубоко-глубоко. Несколько секунд он фокусировал взгляд на остолбеневшем Мише и, наконец, изрёк: – Ты хочешь сказать, что ты хочешь воспользоваться знанием истины для достижения каких-то целей? Да ведь это всё глупости. Истина настолько очевидна, что никакие твои личные цели не могут осуществиться за её счёт. Это тебе могут предъявить счёт, потом, впоследствии, когда-нибудь. А ты… Ты и так живёшь в долг у истины. Что ты ещё хочешь получить?

– Нет, нет, – замотал головой Миша, – я совсем не об этом. Я хочу сказать, что ведь знание истины может принести пользу людям. Всем на свете людям. Это же так здорово!

– Тех, кого ты называешь людьми, истина на самом деле не интересует. Каждый, кто стремиться к истине, обязательно её обретает. Правда, иногда с задержкой, не с первой попытки.

– Перестань, – вдруг разозлился Миша и тут же сам испугался собственного выступления, – то есть, извини… – поправился он и глубоко вздохнул, – того, о чём ты говоришь – невозможно вынести. Это очень тяжело, это просто невыносимо.

– Практически невозможно, – закивал Сева и снова посмотрел себе на руки. – Вот о том-то я и говорю. Каждый, кто хочет узнать, может узнать, тут ведь нет тайны никакой. В смысле укрывательства какого-то. Конечно, существует иерархия – но это всё относится уже к структурам, как ты говоришь, «использования» истины. Но только истина в форме не-истины – всё равно тоже истина. И даже если ты станешь утверждать, что есть сферы бытия, где истины не существует, с тобой нельзя будет согласиться. Потому что это не так. Вопрос весь в том, видим мы её или отворачиваемся и не хотим видеть.

– Послушай, – снова оживился Миша, отведя глаза в сторону, – ну допустим истина, о которой ты говоришь – это и есть Бог, Абсолют. Но ведь если ты знаешь имя Бога – хотя бы одно из его истинных имён, ты можешь получить огромную силу.

– Силу?.. – тут Сева вдруг рассмеялся, – силу? То есть ты хочешь от имени Бога распоряжаться истиной? Ты сумасшедший. Это невозможно. Хотя знаешь, что… – Сева загадочно снизил голос и снова всплыл глазами из глубины в руках. – Я могу сказать тебе одно имя, и ты действительно сможешь с ним обрести небывалую силу.

– Ух ты, – обрадовался Миша и аж затрепетал. – Скажи!

– Только учти, что это знание само по себе ничего не даёт, если ты не сможешь его правильно применить. Ты понимаешь всю ответственность знания этого знания?

– Конечно, конечно, – закивал Миша, – со всей ответственностью.

– Ну, хорошо, – заключил Сева. – Тогда открываю тебе это имя. Оно звучит так: «Я».

– Я?

– «Я».

– В смысле, я?

– Ну разумеется, и в этом, и во всех остальных. Знание этого имени открывает перед тобой, как ты и хотел, безграничные возможности. Используй его теперь.

– Я… – начал было Миша и вдруг запнулся. Наступила тишина. Сева снова принялся созерцать руки, а Миша задумчиво сидел и смотрел на занавеску.

Прошло несколько минут немого присутствия. В коридоре раздался звонок и Миша, обрадованный поводом прервать это странное немое общение, побежал открывать. Сева поднялся и посмотрел сквозь окно на соседние дома и голубое небо над ними. И потянулся.

Тут в комнату, сбрасывая на пороге чёрную морскую шинель, ворвался странный тип. Под шинелью он носил очень широкие галифе и гимнастёрку, на ногах у него были светло-бежевые сапоги с высокими красиво расшитыми голенищами. Хотя выглядел он весьма молодо, немного дико и даже нахально, в нём чувствовался сильный позитивный заряд. Он сразу подошёл к Севе и протянул руку для знакомства.

– Тараканов, – представился он.

– Сева, – сказал Сева, слегка покачнувшись на пятках. Они долго смотрели друг на друга, ничего не говоря.

– Мне Ленка про тебя рассказывала. Это ведь ты был у Виталия вчера?

– Я.

– Ну, значит всё правильно. Я так и знал, что я тут тебя встречу. Предчувствовал, – гордо объявил Тараканов.

– Он у нас мастер по части стечения обстоятельств, – с улыбкой прокомментировал Миша. – У него один орган через чур чувствительный, он всех и всё может при помощи его вычислить.

– А тебе бы только и завидовать, – снисходительно отшутился Тараканов и снова посмотрел на Севу с нескрываемым интересом. – Слушай, мне Ленка вчера рассказывала, что тебе очень нужно найти кого-то в Москве. Какую-то девушку. Это так?

– Да, – признался Сева, – а вы можете помочь?

– Я ничего не могу гарантировать. Но у меня есть странное свойство, которое и другие, и я сам за собой замечал. – Тараканов бросил взгляд на ухмыляющегося Мишу. – В моем присутствии могут происходить самые неожиданные встречи. Причём меня они, как правило, совсем не касаются. Ничего, если я буду на ты?

– Конечно, – кивнул Сева и вдруг проникся странной уверенностью и доверием к этому молодому человеку. – То есть ты как бы талисман, так получается?

– У каждого есть свои мнения на этот счёт. Но ввиду твоей особой ситуации, я готов попробовать. И я готов пробовать столько, сколько будет необходимо.

– Славы ищешь, Раканыч? – хохотнул было Миша, но, взглянув на Севу, осёкся и, подумав, отправился в кухню.

– Я думаю, что одного раза будет достаточно, – предположил Сева.