НАСЛЕДИЕ. плоть и прах.

Стараясь глубоко дышать, лекарка держала их образы в голове.

Ей нужно придумать способ, как отвести лишнее внимание от нее. На крайний случай она должна придумать, как защититься, чтобы не вызвать подозрений.

На ее счастье, она прочла много старых книг про историю мира, как девушки подсыпали снотворное своим мужьям, чтобы те не трогали их ночью.

«Я могу сделать это с ними обоими. Они не коснутся меня».

Тяжело поднявшись, она утерла слезы и собралась было ступить к столу, как в дверь постучали.

– Даля? – послышался из-за двери голос генерала.

Открыв дверь, она уставилась на коробку в его руках и ярость в его глазах.

– Что происходит? – неуверенно спросила она.

– Тебе доставили подарок, – при этом слове в груди все застыло. Она не хочет получать еще один подарок.

– От Царя, – добавил он, подозревая, о чем она может подумать.

Но ей не стало легче. Приоткрыв крышку, она заметила слои шелка.

– Это что, платье? – недоуменно посмотрела на генерала девушка.

Гнев затопил ее существо.

– Какого хрена он дарит мне платье? – сдерживать речь не было сил, она зло смотрела на коробку, желая отпихнуть ее куда подальше, а потом сжечь.

Генерал, прислонившись к косяку двери, с тяжёлым вздохом произнёс:

– Это не просто платье, Даля. Оно создано специально для тебя. Царь считает, что ты достойна его внимания.

Его спокойный тон лишь разжигал её гнев. Но когда она заглянула в его глаза, то увидела, что там бушует тот же гнев, что топит сейчас и ее.

– Какое признание? – резко ответила она, не в силах сдержать своих чувств, – Я не хочу его подарков! Я не игрушка на его балу, чтобы наряжаться и развлекать его, – каждое слово она произносила с настолько глубокой яростью, что генерал, казалось, на мгновение смутился.

– По лицу Царя было видно, что он не намерен отступать, – произнес генерал, стараясь поддержать своё противоречивое заявление.

Сдерживая себя, Даля отступила назад, уводя взгляд от роскошной коробки и её изысканного наполнительного содержания. Она вдруг поняла, что её ненависть к нему растёт.

– Я не намерена быть частью его игр, – произнесла она твёрдо, ещё раз бросив ненавистный взгляд на платье.

Генерал, всё ещё оставаясь на пороге и судя по всему, не знав, как ей помочь, поджал губы,

– В этом королевстве мы не можем игнорировать то, как работает власть. Ты не можешь отказаться.

– Пусть воспринимает как хочет, – стиснув зубы, ответила она, ощущая, как гнев подкрепляет её решимость. – Я выберу свой путь, а не его прихоти.

В этом мгновении она поняла: она не беззащитна, и глубокая ненависть, накатывающая на неё, станет двигателем в её борьбе за свободу. Если она наденет его, только добавит оков к её сопротивлению.

С этими словами он покинул её, оставив наедине с гневом и коробкой, полную шелков. Даля осталась стоять, зная, что это не конец, а лишь начало её битвы.

По лицу генерала пробежала тень гнева, он едва сдерживался, и это было видно по его сжатым губам и дыханию, которое становилось всё более прерывистым. Его глаза, полные решимости и беспокойства, метали искры, как будто искали выхода, а затем он, не выдержав напряжения, резко бросил коробку на пол. Она с глухим звуком треснула о каменные плитки.

– Это слишком опасно. Я не смогу тебя защитить от Царя! – выпалил он, его голос звучал хрипло и наполнено яростью, которая затмевала все вокруг.

Далия остолбенела. Его слова, попытка отстраниться, укололи её как острый нож. Это было признание, которое рассеивало ту ледяную преграду, что возникла между ними из-за страха и непонимания. Она не знала, что ответить, и, казалось, время остановилось. Она стояла, как замороженная, попыталась осмыслить его слова, которые отражали все те страхи, которые она держала глубоко внутри.

– Ты думаешь, я просто могу смотреть на то, как они пытаются тебя подчинить? – его голос становился всё более горячим, – Как царевич смотрит на тебя? Что он с тобой делает? Я знаю, что он что-то делает, даже не отрицай!

Его отчаяние заполнило комнату. Далия чувствовала, как её грудь сжимается от эмоций, которые накатывали, как мощные волны. Она видела, что его внутренние конфликты – это не просто страх за неё, это было и о нём самом. Генерал продолжал говорить, его слова становились всё более насыщенными и полными боли.

– Мне хочется забрать тебя и исчезнуть к чертям из этого города, – Его взгляд проникал в неё, и в этом взгляде читалось столько чувств, что она не могла отвести глаз, – Защитить тебя, – добавил он, и его голос стал тише, как будто он боялся, что его слова могут быть подслушаны.

В его глазах отразилась не только ярость, но и нежность, которая вдруг стала явной. Далия почувствовала, как её сердце бьётся быстрее. Он не просто переживал за её безопасность – он заботился о ней в том смысле, который выходил далеко за рамки простой защиты. Это было что-то более глубокое, сильное и личное. Каждое его слово было как заклинание, затягивающее в вихрь нарастающих чувств. Словно они были охвачены общим судьбоносным выбором, и этот выбор не только относился к её свободе, но и к их отношениям.

– Я тебе нравлюсь? – глухо выпалила Далия, словно ей нужно было еще подтверждение.

Мирон подошел к ней ближе, положив горячие ладони на ее щеки:

– Да, Далия, ты мне нравишься, – произнес он с глубокой серьезностью, его голос был тихим, но полным убедительности. Он заглянул в её глаза, пытаясь передать все те чувства, которые переполняли его. В его взгляде она могла увидеть не только нежность, но и решимость, смешанную с тяжелыми переживаниями, следствием которых стали их обстоятельства.

Свет, падающий сквозь окно, играючи освещал их лица, и в этот момент казалось, что весь мир вокруг них перестал существовать. Вокруг царила тишина, и лишь их дыхания и биение сердец наполняли пространство. Далия почувствовала, как его ладони согревают её, каждое его прикосновение стало кратким моментом, который словно перевернул её внутренний мир.

– Я думала, что ты просто защищаешь меня, – тихо призналась она, и в её голосе звучали нотки уязвимости.

Мирон нежно сжал её щеки, его глаза не отвлекались от её лица.

– Да, я скажу честно, я не чувствую той любви, о которой читаю, но мне хочется тебя сберечь.

В его голосе была искренность, он говорил уверенно и не оставалось сомнений, что он честен.

Далия не могла отвести взгляд, она чувствовала, как в её сердце распускается цветок надежды. Этот миг между ними, настоящая, прочная связь, которая медленно формировалась и ощущалась как то, чего она ждала всю свою жизнь.

Он поцеловал ее. Едва прикоснувшись губами к ее, она ощутила всю нежность, которую он желал ей подарить.

Поцелуй был лёгким и почти неуловимым, как прикосновение ветерка к коже в теплый летний день. Далия закрыла глаза, позволив себе утонуть в этом моменте, ощущая, как волны нежности накрывают её с головой. Каждый миллиметр его губ стал для неё откровением, словно он приоткрыл новую главу в их истории, в которой сливались чувства, желания и мечты.

Он не спешил, ждал, когда она ответит на его поцелуй, когда его нежность будет полностью принята. Ее сердце забилось чаще, и она почувствовала, как внутри нее разгорается пламя – тепло и безопасность, которые он внёс в ее жизнь. Её руки сами собой нашли его лицо, и, поглаживая его щёки, она ощутила, как все её сомнения и страхи улетучиваются.

В этот миг времени, казалось, не существовало. Вокруг них всё затихло, и только они вдвоём были в этом пузыре счастья. Поцелуй стал не просто физическим актом, а языком их душ.

Когда они отстранились, он заключил ее в объятия, прижимая к сердцу, а она растворилась в его тепле, ощущая, как их души сливаются в единое целое. У неё была причина улыбаться, была причина верить в то, что даже сложные времена могут обернуться счастьем, пусть и кратковременным.

ГЛАВА 8.

12 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Главный дворец.

Далия Янковская

Каждый раз, когда Далия встречалась с царевичем – в саду, библиотеке, кабинете, чтобы дать ему новый образец и влить немного силы, она ощущала, как нарастает напряжение между ним и Мироном. Она настояла, чтобы он присутствовал. Царевич, стремящийся ей угодить согласился и теперь они встречались где угодно, кроме его спальни.

Однако Царевич, которого она когда-то знала как весёлого и игривого, стал гораздо более замкнутым и разозлённым. Его взгляды на Мирона, полные неприязни, усугублялись едкими комментариями и язвительными замечаниями, которые, казалось, сыпались чуть ли не сами собой. Каждый раз после очередного взаимодействия между ними Далия оставалась в смятении, и вопрос о том, что же происходит, не покидал её головы.

С каждым днём царевич становился всё более агрессивным, и его отношения с генералом заметно портилось. Далия не могла не замечать, как Мирон реагирует на такие выпады: он совершенно не изменился, проявлял стойкость и сдержанность, молча снося нападки и иногда отвечая на них колким комментарием.

Проснувшись одним утром, она заметила спящего на кресле Мирона, скрючевшегося в очень неудобной позе для его сна.

На животе лежала раскрытой корешком вверх очередная пошлая книга.

Скользнув взглядом дальше, она наткнулась на коробочку. Маленькую, явно из под ювелирного украшения. Та стояла на тумбочке – блестящая поверхность и тонкие изящные детали выдавали в ней нечто более ценное. Рядом лежала записка.

Сглотнув, Далия предчувствовала то, что ей не понравится. Она взяла маленький куб в руки, повертев его. Внутри что-то стучало. Мягкая кожа приятно холодила пальцы, чего не сказать о содержимом.

На дне лежал окровавленный медальон. Тот самый, который она передала Юлию. Не веря собственным глазам, она потянулась дрожащей рукой к записке и раскрыла ее:

«Не думай, что можешь распылять своим вниманием. Оно принадлежит только мне».

Ледяные игры страха забрались под воротник ее сорочки, впиваясь в тело.

– Нет, нет, нет, нет… – запричитала лекарка, отбрасывая от себя медальон.

От ее голоса проснулся Мирон, он потянулся на кресле.

– Еще пара таких ночей..

Он осекся, один взгляд на её лицо, полное ужаса и паники, заставил его мгновенно насторожиться. Вскочив, он быстро подошёл к ней, глаза его расширились, когда он увидел медальон и записку.

Бегло прочитав её, он уставился на Далию, и его взгляд был полон подозрений и приближающегося понимания.

– Далия…

– У тебя есть доступ к этой комнате, – прервала она его, лишь подтвердив свои подозрения. Стража не станет поднимать шум, если он войдёт сюда. Её голос дрожал от эмоций, и, чтобы избежать его взгляда, она отступала, словно пытаясь дистанцироваться от ситуации и от него. – Ты до сих пор не принёс анализ на кровь.

Боль в его глазах ни на мгновение не коснулась её. Далия была полна эмоций, которые завуалировали её рассудок. Она не могла позволить себе сомневаться.

– И только ты знал о медальоне, – произнесла она, в её голосе нарастала решимость, смешанная с необъяснимым страхом. Слова, преданные ей, как острое лезвие, пронзили тишину, и в комнате повисло напряжение. Теперь всё было ясно – она не могла больше доверять никому, даже ему.

– Что ты сделал с Юлием?

– Далия, – произнёс он тихо, стараясь смягчить её напряжение. – Я не имел никаких злых намерений. Ты знаешь, что между нами всегда была связь, основанная на доверии. Эти вещи… медальон и записка, они не имеют отношения ко мне.

Она отступила ещё дальше, чтобы не попасть снова под его влияние.

– Я не уверена, что всё так и есть, – произнесла она, каждый слог давался ей с трудом. В её голосе послышался треск, как будто она пыталась удержать стену, которая вот-вот обрушится. – Слишком много людей потеряло жизни, слишком много совпадений… все они ведут к тебе.

Он шагнул ближе, криво усмехнулся лишь на мгновение, прежде чем осознал всю серьёзность её обвинений.

– Ты думаешь, я мог бы навредить тебе? – проговорил он, однако его голос был полон искренности, – Все эти исчезновения, смерти… я был здесь, и я видел, как это всё происходило. Я сам страдаю от этого. Я не враг.

– Неужели? – её ответ прошёл как холодный пот по спине, и лицо её исказилось от боли и недоверия, – Почему я должна тебе верить? Ты – военный и явно не просто так дослужился до генерал-майора.

Словно ударенного молнией, он отшатнулся.

– Так знай, – произнёс он, стараясь сохранить спокойствие, – если бы я действительно что-то знал, я бы никогда не оставил тебя в неведении. Я готов помочь тебе, готов копнуть глубже, но ты должна мне доверять.

Его слова повисли в воздухе, и она казалась растерянной, словно разгадка оставалась на краю её сознания, но она не желала её принимать. Мирон почувствовал, как отчаяние нарастает внутри, как его собственное разум бьётся о стены недоверия, возведённые между ними.

– Ты прав, – наконец, произнесла она, её голос стал чуть тише, – я не могу продолжать жить в страхе и подозрении. Но я должна знать правду.

– Я с тобой честен.

Далия покачала головой. Она не верила ему.

– Уйди пожалуйста, – тихо произнесла она, опустив голову.

Мирон поднял руки вверх, словно показывая его безоружность перед ней и яростно вылетел за дверь, хлопнув так, что она чуть не слетела с петель.

Глубоко вздохнув, лекарка решила сосредоточиться на работе. Быстро умывшись, она оделась и зашла в кабинет. Её взгляд невольно зацепился за исследования, разбросанные по столу. Листы были заполнены кривыми диаграммами и запутанными записями, которые в последние дни стали её постоянными спутниками. Внутри неё разгорелся внутренний конфликт.

Она начала сомневаться в своих разработках, в эффективности тех лекарств, которые предназначались для царевича.

«Почему они не действуют? – размышляла она. – «Может быть, эти лекарства просто никому не нужны?»

В голове звучал вопрос, который тормозил её мысли: зачем же они ее привели сюда, если её работа кажется такой бесполезной? Каждый раз, когда она сталкивалась с упрямым фактом, что симптомы царевича не поддаются лечению, её внутренний голос становился всё более беспокойным. На протяжении многих дней она наблюдала за царевичем, и у неё не было сомнений в том, что он болен. Он явно страдал, а у неё в руках оказались инструменты, которые, казалось, не давали результата. Если она нужна была им только для того, чтобы задействовать её силу, почему никто не признал этого открыто?

«Никто бы не осудил царскую семью».

Эта мысль порождала лишь больше вопросов. Чем глубже Далия погружалась в своё размышление, тем больше обнаруживала нестыковок – в медицинских показаниях, в технологиях, которыми она пользовалась и даже в уверенности, с которой с ней общались её коллеги и светило науки, прикрывающие свои настоящие намерения за завесой легкомысленной уверенности.

Тяжело вздохнув, она подошла к столешницы и посмотрела на сгиб локтя. Поджав губы, она думала меньше мгновения.

Обработав руки антисептиком, она надела перчатки. Дальше процесс шел автоматизированно. Жгут, игла, забор крови.

Поместив мазок и каплю под микроскоп, она вгляделась, вручную делая просчет. Чем больше заметок она делала, тем больше хмурилась.

Если бы у нее было больше оборудования, она могла бы убедиться, но уже с наибольшей вероятностью она видела у себя признаки анемии.

Невольно ей пришлось задуматься о цикле. Он прошел у нее пару недель назад. Менструация у нее никогда не была обильной, настолько снизиться показатели никак не могли.

Но что тогда это может значить?

Отставив свой анализ в сторону, она свежим взглядом прошлась по анализу царевича, который сделала вчера утром.

По сравнению с теми анализами, которые она взяла после той ночи и тем, что она взяла вчера она заметила спад.

Ей показалось это странным, ведь она распределила дозу силы, раз в два дня она подпитывала его.

«Что же с тобой не так, царевич?»

Её разум метался между беспокойством и решимостью. Далия понимала, что не может просто оставить это в покое. Если за всем этим стоит нечто большее, ей нужно это выяснить. Она чувствовала, что дорога к разгадке лежит через открытость и смелость в задавании вопросов, о которых никто не говорит. Возможно, её предназначение здесь заключалось не в том, чтобы лишь создавать лекарства, но и в том, чтобы разоблачать тайны, которые прятались в тенях королевского двора.

С каждым её внутренним монологом напор этих вопросов становился всё более явным, завуалированным между строками отчётности и научных статей. Она не собиралась просто сдаваться. Её решимость только укреплялась при мысли о том, что истинные результаты её работы могут оказаться далеко за пределами простой фармацевтики.

«Не могу больше рассчитывать на Мирона» – с горечью подумала она.

Встреча с царевичем будет только вечером, она решила заняться поиском информации о пропавших биокинетиках.

Но как ей прошмыгнуть мимо стражи, чтобы поспрашивать слуг? Ей вспомнился проход, о котором говорил Мирон.

Он говорил, что защищает его, но сейчас генерала не было рядом.

«Это шанс».

Она прикоснулась к холодной каменной поверхности, ощущая под пальцами шероховатость старинного мастера, который некогда создавал эту крепость.

Спустя четверть часа Далия чувствовала себя глупо.

«Где же ты?»

Устав от постоянных поисков, решила сделать паузу, прислонившись к холодной стене. В этот миг её внимание привлекла пара правильно вырезанных камней, которые слегка выступали из стены. Они выглядели так, будто кто-то небрежно оставил эти элементы конструкции на месте. Далия прижала ладонь к холодному камню, и, помимо обычного ощущения прохлады, её охватило внезапное волнение.

Она провела пальцами по поверхности, и камни стали двигаться, открывая небольшой проем, скрытый от глаз. Это было узкое отверстие, еле различимое на темном фоне стены. Далия почувствовала, как сердце забилось быстрее. Проем выглядел достаточно широким, чтобы она могла пролезть в него, и в этот момент её охватил прилив надежды. Она понимала, что этот проход мог привести её к ответам, которые она искала так долго.

Собравшись с силами, Далия нырнула в узкое пространство. Проход был темным и сыроватым, а стены ощутимо сжимались вокруг неё. Она продвигалась вперёд, прислушиваясь к звукам, доносящимся из глубины тоннеля. У неё было ощущение, что она вновь становится частью какого-то древнего заговора, который со временем был забыт.

Вокруг была темнота, лекарка только и могла надеяться, что туннель выведет ее в один из коридоров, а не в чьи-нибудь покои.

Она вспомнила взгляд Царя и ее передернуло.

Наконец, пройдя несколько метров, она увидела впереди небольшое свечение. Открывшийся вид оказался поразительным.

Когда Далия вышла из туннеля, её встретил темный коридор, который производил впечатление заброшенности и запустения. Свет не горел, а ковровые дорожки при каждом шаге поднимали пыль.

Темнота вокруг накрывала её как вата, заставляя чувствовать себя уязвимой и потерянной. Каждый шорох казался оглушающим, каждая капля воды, стучащая где-то в далеке, резонировала в её сознании. Далия слегка наклонилась вперёд, прислушиваясь к звукам, но в итоге не смогла различить ничего, кроме собственного дыхания и тихого эха своих шагов.

Коридор, казалось, тянулся в бесконечность, с поворотами, которые уходили в незнаемую тьму. Она медленно двигалась, стараясь не выдать своих эмоций, хотя внутри бушевала паника. Мысли о том, что же могло произойти в этом месте, терзали её. Загадки прошлого отошли на второй план, и на первый план вышло безумное желание понять, что ждет её впереди.

С каждым шагом она ощущала, как тяжесть вопросов нарастала – не только о том, что произошло с этим местом, но и о том, с чем ей предстоит столкнуться.

«Почему он заброшен?»

Вдруг её внимание привлекло кое-что необычное: на стене, сильно потемневшей от времени, заметился едва различимый рисунок. Это был древний символ, который она видела в книгах, изучая культуру их истории. Сердце забилось быстрее.

Знак в виде равноконечного креста с загнутыми под прямым углом концами.

Она пыталась припомнить, как назывался этот символ, но смогла в голове нащупать только:

«Там было что-то про фашистов»

Твердость в её поступи возросла, и, забыв о страхах, Далия подошла ближе, желая рассмотреть символ. Она прижала руку к холодным камням, почувствовав, как будто сам камень излучает какую-то силу. Это мгновение словно остановилось, как будто вся природа ожидала окончательного решения. А вдалеке, в тишине коридора, она услышала чьи-то шорохи. И на этот раз она не могла представить, что это были крысы.

Она услышала шаги и ее сердце замерло. Посмотрев по сторонам, она искала, где бы могла спрятаться. На глаза попались только пыльные винные шторы, и она шмыгнула за них, стараясь быть тихой.

– Ты слышала, что этой Порченной сам Царь подарил платье? – юный женский голос звучал завистливо.

"Нашла чему завидовать" – закатив глаза, лекарка подумала о том, что никто не задумывается над тем, как к этому относится она сама.

– Царица рвала и метала в своей части дворца, – второй голос тоже принадлежал девушке, но был более робким и в нем сквозил страх.

Далия предположила, что это были служанки. Вот только что они делали в неиспользуемом коридоре?

– Старший царевич тоже, – хмуро отозвался первый голос, – Царь прислал ему девушку в утешение, но он грубо отослал ее. Бедняжка выбежала в слезах, – сочувствия лекарка не слышала в ее голосе.

– Думаешь с ней случится то же, что и с остальными? – робко спросила вторая девушка.

Далия прислушалась, замерев на месте. Казалось, она даже не дышала.

Услышав вздох:

– А что с ними случилось? – спросила первая с вызовом, – Мы ничего не знаем, помнишь? Никто из слуг.

Стон разочарования едва слетел с губ лекарки, но она вовремя закусила губу, сдержав его.

– Столько загубленных жизней. Может есть способ ей помочь?

– Нет, – резко ответила первая служанка, – Не лезь в это. Наша задача зачищать. За это мы получаем благосклонность.

Звуки их голосов удалялись, пока окончательно не стихли.

«Я в полной заднице» – подумала про себя лекарка.

Теперь она не сомневалась, что в исчезновении биокинетиков задействована верхушка.

Подозрения сразу же пали на царскую семью. Те мысли, на которые ее наводил разговор двух служанок совсем не нравились Далии. Если все так, как они считают, значит она обречена и нет способа получить помощь или выбраться из этого кошмара.

Она вспомнила показатели царевича.

«Что, если им нужно получить силу целиком?»

«И как я смогу использовать это знание?»

Прошмыгнув обратно в коридор, Далия задержала дыхание. Ей стоило отправится в библиотеку. Возможно, там она найдет зацепку. Что-то, что сможет подтвердить ее версию?

Вернувшись в кабинет, она прислушалась. За дверью было тихо. Приоткрыв дверь, она не заметила никого в комнате. Пересекая комнату, она была почти у двери в ванную, когда услышала строгий голос:

– И в каких местах ты ловила паутину, лекарка?

Страх заставил ее замереть. Взяв себя в руки, она обернулась, нахально улыбнувшись генералу:

– Не вашего ума дела, генерал Дьяков. Ваша задача – охранять, а не задавать вопросов.

Она развернулась и скрылась за дверью, услышав позади себя неприличное ругательство.

***

Убрав все следы своего преступления, она вернулась в комнату. Генерал занял свое место на кресле и читал книгу. Он не обратил на нее и малейшего внимания, даже когда она встала прямо напротив него, лишь произнес, словно отмахнулся от мухи:

– Свет загораживаете, лекарка.

– Мне нужно в библиотеку, – безразлично произнесла она.

Заложив закладку между страниц, он засунул ее во внутренний карман своей формы и выпрямился.

Молча махнув рукой, он усмехнулся.

Лекарка осмотрела его с ног до головы и развернулась на каблуках, направившись к выходу.

Едва переступив порог библиотеки, Далия почувствовала облегчение. Выносить ту тяжесть, что сквозила между ними было невыносимо.

Она прошла вглубь, надеясь найти библиотекаря. Ранее ей так и не удалось с ними пересечься.

– Как же мне тебя найти? – пробормотала себе под нос девушка.

– Нужна помощь? – самодовольный голос послышался над ухом.

Далия подозрительно обернулась, откланиваясь от своего сопровождающего.

– Дистанция, генерал. Прошу ее соблюдать, – выгнув бровь, ее голос звучал холодно.

По крайней мере, она надеялась.

Ей послышался, будто он фыркнул на нее, однако придвинулся ближе:

– Как скажешь, – его шепот словно намекал на интимность момента.

Далия отвернулась, лицо пылало и она пыталась приложить прохладные ладони, чтобы убрать красноту, которая, как она была уверена, цвела на ее лице пятнами.