НАСЛЕДИЕ. плоть и прах.

– А как тогда можно было бы влиять на тебя? – хмуро посмотрел на нее царевич, – Ну же Далия, мне больше нравится, когда ты способна сложить два и два.

Её сердце забилось быстрее, когда она осознала, что слова Вячеслава веют опасностью и манипуляцией, скрывающейся за его легкомысленным тоном. Далия, стараясь сохранить спокойствие, осмотрела царевича и заметила, как его лицом пробегает лёгкая тень недовольства – он не любил, когда его выводы ставили под сомнение.

– Ты стер ему память?

Царевич многозначительно улыбнулся.

– Бинго. На самом деле мой брат хотел его убить. Мне было очень приятно наблюдать за его терзаниями, но его любовь к тебе возобладала над его жаждой крови.

– Ты говоришь об этом так, словно человеческая жизнь – это просто инструмент в какой-то игре, – произнесла она, её голос стал более уверенным, – Как ты можешь так легко утилизировать чью-то память?

Вячеслав, казалось, не собирался отступать. Он наклонился к ней, и его глаза блеснули с открытым интересом, почти как у хищника, который внимательно наблюдает за своей добычей.

– Это не просто игра, Далия, – произнес он, ставя акцент на каждом слове. – Это политика. Это выживание. Память – это сила, а ты должна понять, что в этом мире очень немного действительно безопасно. Убивать – это дремучая неэффективность. Зачем убивать, когда можно контролировать?

«Может ли он вернуть память, которую отнял?»

Далия почувствовала, как следы его логики выводят её в мрачные и неведомые глубины. Её внутренние тревоги начали нарастать, и она сжала кулаки, пытаясь избавиться от растущего чувства безысходности.

– И я должна быть твоим инструментом, – произнесла она, стараясь каждые слова сформулировать так, чтобы избежать выпада в его тёмные замыслы.

– Ты уже им являешься, – холодно заметил Вячеслав, его улыбка был на грани сарказма, – Я просто даю тебе возможность перейти на другую сторону. Используй это по максимуму, и, возможно, мы оба выйдем из этой ситуации с преимуществом.

Возможность? Она усомнилась в его намерениях, понимая, что Вячеслав ни в коем случае не одарит её реальным выбором. Эта игра была прописана заранее, и она была лишь пешкой на его шахматной доске. Ей было все равно на свою судьбу, но если царевич говорит правду, значит она все еще может спасти Мирона и Анну.

– Что ж, моя очередь задавать вопросы. Времени у нас немного, – недовольно фыркнул Вячеслав, – Следующий эксперимент с тобой запланирован на восемь часов.

Устало выдохнув, Далия лишь произнесла, ложась обратно на койку, сложила руки на животе.

– Расскажи про твое приглашение на бал и встречу с Царем.

– Тебе не интересен мой диалог с твоей главной марионеткой? – спросила Далия.

– Все, о чем вы говорили, мне известно было еще с рождения. Вылечить моего брата невозможно. Как и любого из нас.

– Однако только ему понадобились биокинетики.

Царевич плотоядно улыбнулся.

– Личное предпочтение, не более.

Если бы она была способна удивляться чему-либо, то она уж точно раскрыла бы глаза, уставившись на младшего царевича.

Но в данных реалиях она лишь смогла выдавить из себя:

– Мерзость.

ГЛАВА 7.

8 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Квартал Порченных.

Далия Янковская

Пока они возвращались обратно, Далия не могла не заметить, как царевич недовольно наблюдал за обменом многозначительными взглядами между генералом и лекаркой. Это молчаливое общение между ними вызывало странные чувства, словно они делили какую-то тайну, недоступную остальным.

Когда они, наконец, переступили порог спальни, краем уха она слышала, как Мирон не смог удержаться, чтобы сообщить лекарке свежие новости о Японии. Однако вся его информация прошла мимо ушей Далии – она была погружена в свои собственные переживания.

– Что-то в ней было странным, – выпалила Далия мысли вслух.

Мирон, словно почувствовав её напряжение, подошёл ближе и спросил, что именно её беспокоит.

– Не знаю, она словно знала больше, чем говорила. Будто пыталась намекнуть на что-то, но не смогла или не хотела это сказать.

– Ты ей не доверяешь? – удивленно воззрился на нее генерал.

– Она меня воспитала, – жестко произнесла Далия, – Я верю ей, как себе.

Мирон нахмурил брови. Далия не раз упоминала о том, как важна для нее ее наставница. Он знал, как сильно лекарка любила свою наставницу.

– Если так, то в чём же дело? – спросил он мягче, решив обратить внимание не на саму претензию, а на её причины.

– То, как она говорила, – начала Далия, – Это не совпадает с её привычным стилем. Она всегда была прямолинейной и искренней. Но в тот момент, когда я спросила её о возможных причинах болезни царевича, её слова звучали осторожно, словно она взвешивала каждое слово. Как будто что-то давило на неё, но она не могла или не хотела об этом говорить.

Далия решила умолчать, что сделала копии лечебной карты. Это было слишком опасно. Если вскроется, что она выносила из дворца компроментирующую информацию, пятью ударами плетей они не обойдутся.

Мирон кивнул.

– Возможно, она просто испытывает давление, – предположил он, плюхнувшись в уже родное для него кресло, – Быть штаб-лекарем в такие непростые времена может быть трудно. Может, у неё есть свои причины не всё рассказывать.

Далия покачала головой.

– Я понимаю, но это не снимает тревоги. Я просто не могу избавиться от ощущения, что мне что-то недоговаривают.

Мирон ничего не ответил. Тишина будто стала напряженной.

«Может я уже схожу с ума?»

Если уж ей никто ничего не говорит, ей придется самой искать ответы.

Решив перевести тему, она произнесла:

– Мне не понравилось, как царевич смотрел на Анну. Словно уже придумал ей применение, – призналась она, её голос дрожал от усталости.

Она слишком быстро стала утомляться.

«Нужно проверить свои анализы» – подумала она.

Мирон, как всегда, проявив интерес, усмехнулся:

– Может, ты ревнуешь?

Далия лишь отмахнулась, не желая обсуждать свои чувства. Она сама не могла понять, почему это ей так важно, почему ей так не нравился этот взгляд, полный недосказанности и интереса.

Зарывшись глубоко в свои мысли, она не заметила шагов за спиной. Мягкие руки легли на плечи, и Мирон повернул ее к себе, на этот раз ища ее взгляд.

Казалось, что вопрос давался ему тяжело:

– Даля, он делает что-то против твоей воли?

Ее взгляд сам собой потянулся к камерам на потолке. Генерал тоже проследил ее взгляд:

– Ты можешь говорить. Это безопасно.

«Ему лучше не знать» вертелось в ее голове.

– Нет, – быстро выпалила она и только потом поняла, что ее голос подскочил. Она поспешно добавила, – Я просто не чувствую безопасности рядом с ним.

Она посмотрела ему в глаза, надеясь, что он прочтет просьбу не продолжать расспрашивать ее.

– Я могу обучить тебя самообороне, – вдруг выпалил он.

Далия почувствовала, как в ее груди расползается тепло.

– Неужели тебе разрешат меня тренировать?

Генерал рассмеялся:

– У тебя в руках скальпель и ты знаешь, куда бить, чтобы быстро истечь кровью или обездвижить человека. Думаю Царь Вячеслав осознает, в какой опасности находится его сын, – он говорил грозно, но в уголках его глаз застыла улыбка.

Внезапно для обоих они не смогли сдержаться и рассмеялись.

– Ты знаешь, – продолжал он, – самооборона не только про физическую подготовку. Это ещё и уверенность в себе, понимание своих возможностей. Я могу показать тебе, как повернуть свою уязвимость в силу.

Далия выпрямилась, её сердце забилось быстрее от энтузиазма. Мысли о тренировках звучали как личный вызов, как очередная возможность взять контроль над своей жизнью в свои руки, а не оставаться жертвой обстоятельств.

– Когда начнем, генерал?

– Когда скажет лекарка.

– Сегодня я должна закончить образец новой формулы для старшего царевича, может быть завтра?

Мирон кивнул.

Далия все крутила возможность в голове передать послание Юлию. Царевич не дал ей увидеться с ним, но она должна была с ним связаться.

Осознание пришло к ней, когда ее взгляд мазнул по лицу генерала.

«Если не писать ничего конкретного, то можно попробовать попросить…?»

– Генерал, – позвала его лекарка и когда он посмотрел на него, она состроила самое невинное лицо, которое умела, – Можно ли тебя попросить еще об одной услуге?

Мирон напрягся, настороженно исследуя выражение ее лица.

– Лекарка, тебе стоит быть аккуратнее, когда просишь малознакомого мужчину о просьбе, – пошутил он, но все же продолжил, махнув рукой, – Выкладывай.

– Мне нужно передать послание другу. Он солдат военного корпуса в районе Порченных.

Генерал кивнул:

– Тот самый друг? – его голос напрягся, но Далия не видела его лица.

– Да, – прошептала она грустно, – Я переживаю за него, он любит попадать в переделки.

– Запиши свое сообщение ему на рекордер. Я передам.

Лекарка ощутила легкость, и сама не поняла, как набросилась на генерала сзади, обнимая.

– Спасибо, – прошептала она.

Генерал откашлялся, и она слезла обратно, когда поняла, что сделала.

«Боже, он же генерал идиотка. Вешаешься на него, словно девка без мозгов».

Далия ругала себя, пока не заметила, что он стоит, не двигаясь. Голова опущена. Она обошла его, стараясь заглянуть в его глаза.

Он отвернулся, прикрыв лицо рукой, но Далия успела заметить покрасневшую шею и уши.

– Что ж, я пойду тогда записывать, – неловко произнеся, она прошла в кабинет, тихо прикрыв дверь. Оперевшись о дверь спиной, она глубоко вздохнула.

Единственный вопрос застрял в ее голове.

«Он чувствует то же, что и я?»

Она вспомнила их порыв, который почти полностью вытеснили воспоминания о руках царевича.

Если бы они тогда поцеловались, что было бы дальше?

Она не могла отрицать, что ее тянет к этому мужчине, но они все еще оставались по разную сторону баррикад.

Встряхнув головой, Далия постаралась сосредоточиться на записи сообщения для Юлия, но мысли всё время возвращались к генералу. Его скованное поведение, неловкость в момент её неожиданного объятия – всё это было у Далии на уме.

Со вздохом она подошла к рекордеру, несколько секунд просто смотря на него и включила его, чувствуя, как физически тяжело ей говорить.

«Что сказать, чтобы это было безопасно?» – пронеслось у неё в голове.

Слова сбивались, и она даже не могла точно сформулировать свои чувства. Пожалуй, это не просто сообщение. Это была надежда, поддержка, желание передать тепло, которое было так необходимо в их жёстком мире.

Зажав кнопку, она поднесла устройство к губам:

– Юлий… – начала она, её голос был тихим, но уверенным, – Мне жаль, что я не смогла увидеться с тобой лично, но я рядом с тобой. Не могу рассказать тебе подробности, но я переживаю за ситуацию. Прошу тебя, не влезай ни в какие перепалки, постарайся залечь на дно и просто делать свою работую. Я люблю тебя, дуралей, – глаза защипало от слез, но ей нужно было закончить предложение, – Будь осторожен.

Она замолчала, отпустив кнопку, задрала голову вверх, не позволяя дать себе слабину. Достала из кармана медальон, который когда-то ей подарила наставница «на удачу».

«Пусть будет лучше у него».

Далия замерла, проводя подушечкой пальца по высеченной на металле руны удачи. Может быть, она и не могла верить царевичу или генералу, но у нее остается ее семья, она поможет им во чтобы то ни стало для нее.

«То, что здесь происходит не стоит и рядом с тем, что испытывают Порченные и их семьи каждый день».

В её душе борьба все ещё продолжала разгораться. Она осознавала, что каждую секунду, проведенную с генералом, была чревата чем-то опасным для них обоих. Какой-то части её хотелось исследовать эту непонятную связь, возникшую между ними, но разум настойчиво подсказывал:

«Это опасно».

Быть рядом с мужчиной, который олицетворял силу и власть, в разгар войны – это было заманчиво, но также и рискованно. Она вспомнила его взгляд, когда его обняла – смесь удивления и нежности, и это чувство, когда он чуть покраснел, было ей особенно дорого.

Её мысли вновь вернулись к свои друзьям, к Таисии Владимировне. В этом хаосе, среди штабной смуты и противостояний, они оставались её опорой. Далия вспомнила, как они делились обязательствами и заботами друг о друге, как поддерживали друг друга. Это были моменты тепла и безопасности были слишком важны в этом бесконечном кошмаре. Ей было необходимо знать, что несмотря на все опасности, те, кто остался в её жизни, были в безопасности.

Она подошла к окну, открыв его, позволив свежему воздуху обласкать ее. Но мысли все ещё возвращались к генералу. Но лекарка не могла отделаться от размышлений о том, что он не делал ничего плохого с ней. В отличие от Царской семьи.

Он предложил ей уроки самообороны, он показывал и рассказывал ей новости мира, он поддерживал ее и даже согласился передать послание для Юлия.

«Но он не защищал тебя перед царевичем» – едкий голос в голове словно пытался перечеркнуть все предыдущие пункты.

«Он и не мог» – послышалась следующая мысль, – «Он заложник ситуации. Или хороший игрок?»

Если бы они встретились в другом времени, в другом месте, возможно, всё было бы иначе. Её сердце свелось в узел, и она попыталась понять, может ли на это повлиять война, или же просто их судьба решена заранее, без надежды на перемены.

Постепенно собравшись с мыслями, она вышла из кабинета, готовая передать сообщение генералу. Он снова выглядел собранным и серьезным.

«Идет ли такая же борьба в твоем сердце?» – мысленно спросила Далия.

***

В густом и мрачном тумане Далия не смогла понять, где начинается и заканчивается реальность. Её окружали окровавленные лица и руки, тянущиеся к ней из бездны, как будто она оказалась в самом центре забытого ада. Шёпот, в котором переплетались злоба и страх, заполнял пространство, создавая атмосферу паники. Голос мужчины, который звал её, был одним из немногих деталей, пробивавшихся сквозь хаос. Он был знакомым, но в то же время чужим – голос царевича, подобный музыке, будто пытавшийся сбить с толку её разум.

Когда она обернулась, встретила его взгляд. Царевич стоял перед ней, его фигура залита мягким светом, однако цвета оставались расплывчатыми и неясными. У него была нежная улыбка, которая, казалось, могла снять с неё бремя страха, окутывающего её, но в этот момент она не могла позволить себе расслабиться. Вдруг раздался дикий крик, который ворвался в её сознание, и всё небо для неё стало мрачным.

Генерал, словно призрак, неожиданно вырвался из тьмы, спотыкаясь и летя навстречу ей, как будто стремясь спасти от кошмара. Его жесткие, но полные решимости объятия невыносимо сжали её, а крик царевича потонул в океане страха. Глаза генерала, полные угрюмого стремления, будто искали её потерянную душу, и она почувствовала, как его руки начинают исследовать её тело, вызывая внутренние противоречия. Она пыталась вырваться из его рук, но всё было тщетно – его хватка становилась всё крепче.

Далия закричала, её голос был, как будто, зажат в ловушке, но генерал, затянутый в темные волны своего безумия, не слышал её мольбы. Этот момент казался бесконечным, казалось, что весь мир сжался до их двоих, и всё вокруг было лишь далеким эхом.

Внезапно все обрывается. И вот она сидит, словно голограмма, мерцает, словно вот вот исчезнет. Она оказывается на полу, погружённая в воду, которая достигает ей до лодыжек. Ей казалось, что она уже слишком далеко от всего мира.

Тишина окутала её, и в этот мгновенный момент, когда она могла ещё дышать, перед ней опустился царевич. Он был как луч света в её тёмном сознании, и от него исходила безопасность. Её сердце забилось быстрее, когда она почувствовала, что может ему довериться, что, прикрывшись от кошмаров, она может найти покой в его присутствии. Она оглянулась, ожидая увидеть генерала, но он словно растворился.

Теперь, в этом объятии нежности, Далия осознала, что она хочет выбрать путь к надежде, оставив тот мир страха позади, стремясь к свету, к той безопасности, которую мог дать только царевич. И, возможно, когда тьма отступит, она снова найдет себя.

Подскочив резко на кровати, сердце лекарки было готово разорваться. Прижав руку к сердцу, она вспоминала события сна.

«Как мне его трактовать?»

Посмотрев по сторонам, она не заметила в комнате генерала.

«После вчерашнего избегает меня?»

Лекарка, всё ещё дрожащая от пережитых в сновидении эмоций, попыталась собрать свои мысли. Обняв себя руками, она погрузилась в собственные мысли. Словно кто-то обрушил на неё поток воспоминаний, образы в голове метались, как листья в бурю. В том сне царевич был другим: его глаза светились мечтой и надеждой, а голос звучал так, будто обещал защиту и утешение.

«Почему я убегала от генерала, когда должна была бежать от него?»

На мгновение её охватило отчаяние. Лекарка понимала, что именно поддержка и присутствие генерала помогали ей выживать в этом месте. Она сосредоточила свои мысли на том, что её сны могли что-то значить. Но, может быть, это был сигнал о том, что стоит поговорить с ним, выразить свои чувства и сомнения. Может быть, она просто боится, что он поступит также, как и царевич?

Она встала с кровати и подошла к зеркалу, пытаясь привести себя в порядок. Её собственное отражение показывало женщину, о которой она начала забывать – сильную, уверенную, не боящуюся бороться за свою судьбу. Внутри неё росло ощущение, что она должна быть активной, а не просто ждать его возвращения. Право выбора всегда было в её руках, и она собиралась им воспользоваться.

Она решила, что поговорит с генералом напрямую. Может быть, они смогут разобраться в своих чувствах и переживаниях, начав с простого разговора, который поможет им обоим понять, что они действительно значат друг для друга. С полным решимостью в сердце, она вышла из комнаты, готовая преодолеть все преграды на своём пути.

Внезапно, как вихрь, генерал ворвался в её комнату. За ним заскользил воздух, будто сам коридор прервал свой ритм, остановившись в ожидании. Его лицо было напряжено, а в глазах читалось смятение.

– Царь срочно требует привести тебя, – произнес он с властной настойчивостью, словно каждая секунда промедления могла обернуться катастрофой.

Все её переживания, все конфликты и тревоги вдруг отступили на задний план. Лишь одна мысль заполнила разум Далии:

«К чему такая спешка?»

Быстро собравшись, она бросила взгляд на свои вещи, которые, казалось, в этот момент утратили всякое значение. Вместе с генералом они вылетели из её комнаты, и стук их каблуков на мягком ковре напоминал ритм сердца, спешащего навстречу неизвестности.

– Что он хочет от меня? – спросила она, бросая взгляд на генерала, который, казалось, сам не знал, как ответить.

– Сказал срочно, пока сам ничего не знаю, – ответил он, его голос дрожал от тревоги, и в глазах отразилась та же неизвестность, что и в её собственных.

Раннее утреннее солнце пробивалось сквозь витражи, бросая узоры света на стены, когда они спешно направлялись по мраморным коридорам к тронному залу. В каждом шаге чувствовалась легкая дрожь.

Когда они вошли в тронный зал, Далия замерла. Она сразу заметила, что вся царская семья была в сборе: царь, строгий и величественный в военной форме, царица с выразительным лицом, полным забот и благородства, а также два брата, вальяжно перекидывались взглядами, и сестра, тонкая и хрупкая, на вид ей было не больше пятнадцати. В воздухе ощущалась напряжённая тишина, и каждый смотрел на неё, как на главный атрибут предстоящей драмы.

– Наконец-то соизволили явиться, – произнес царь, его голос звучал, как гром в тишине, словно каждый слог пронизывал её до глубины души.

– Прошу прощения, ваше величество… – споткнулась она, но завершить фразу не удалось.

Генерал, будто нагруженный чувством вины, неожиданно вмешался.:

– Это моя вина, мой Царь, – произнес он, опуская голову, прижимая руку к сердцу, как будто искал прощения не только у монарха, но и у самой Далии.

Лекарке захотелось ему врезать.

Царь, щурясь, переводил взгляд с генерала на девушку и обратно, его пронизывающий взгляд оставлял ощущение, что он сейчас решит судьбы, просто взмахнув рукой.

– Через неделю состоится бал, и вам, лекарка, придется на нём присутствовать, а также подготовить царевича, чтобы он выглядел здоровым и полным сил, – сказал он, его стальной голос отскакивал от стен, как многоголосый эхом, врезаясь в сознание, словно иглы, что загоняли в сердце страх.

Слова царя повисли в воздухе, и в этот момент Далия ощутила, как гора падает с ее плеч.

Она считала, что опять что-то сделала не так, опять последует неоправданное наказание.

Облегчение, затопившее ее, едва не заставило подогнуться колени, но она стояла, потирая онемевшие пальцы о собственными ладони.

Далия, обдумывая предстоящую задачу, посмотрела на генерала. Его лицо было залито беспокойством, и она чувствовала, что эта ситуация затрагивает не только её, но и всю страну. Она понимала, что здоровье царевича – это не просто вопрос медицины, а дело всей жизни их народа. От его состояния зависели политические альянсы, мир и стабильность.

– Я сделаю все, что в моих силах, ваше величество, – с твердостью в голосе произнесла она, стараясь скрыть tremor, который всё же пробивался в её уверенности. – Но мне нужно больше времени и ресурсов. Профилактика должна стать нашим приоритетом. Я хочу, чтобы мы разработали план, и я могу использовать все доступные натуральные средства и методы…

Царь, скрестив руки на груди, словно раздумывал, взвешивал её слова на весах своего разума. У него была репутация непоколебимого правителя, и он никогда не позволял себе проявлять слабость.

Далия, обдумывая предстоящую задачу, посмотрела на генерала. Его лицо было залито беспокойством, и она чувствовала, что эта ситуация затрагивает не только её, но и его тоже. Она понимала, что здоровье царевича – это не просто вопрос медицины. От его состояния зависели политические альянсы, мир и стабильность.

Он посмотрел на Далию, и она быстро отвела взгляд. Но на мгновение она заметила в его взгляде что-то хишное. То же самое она видела в глазах его сына в ночь, когда он…

«Нет, не смей думать об этом. Этого не может быть.»

– Я вынужден напомнить вам о том, как вы однажды уже ошиблись. В следующий раз наказание последует намного хуже, – Далия могла поклясться, что в его тоне проскользнула нотка предвкушения, – Генерал ежедневно докладывает о вашем прогрессе, надеюсь, что в таком духе и продолжится.

Перед тем, как покинуть зал, она незаметно мазнула взглядом по всей семье и то, что она увидела в глазах Царя, когда он смотрел на нее заставила внутренние органы скрутиться.

"Рядом сидит его жена, а он засматривается на Порченную? До чего же мерзкая семейка".

Далия с трудом сдерживала свои эмоции. Взгляд Царя, полный нескрываемого интереса, был скрыт за его благородной маской. Чувство отвращения и презрения наполнило её, когда она осознала, что стала объектом этого взгляда, тем самым подтверждая свои худшие опасения о том, как воспринимает её семья монарха.

Она ярко помнила, как попытки доказать свою лояльность были обесценены, как будто вся её работа и усилия не имели значения.

«Как же хочется исчезнуть из этого места».

Не глядя на остальную семью, она окончательно скрылась за тяжелой дверью, стараясь не выдать свои мысли и эмоции.

Как бы она ни боролась с окружающей мерзостью, образ Царя, который смотрел на неё с таким интересом, оставлял горький осадок. Она внезапно заметила, что ненавидит не только его, но и ту беззащитность, которую он вызывал в ней, и всё это её бешено разъедало изнутри.

С каждым шагом к лаборатории её решимость крепла. Она не поддастся. Она создаст зелье, которое не только укрепит царевича, но и символизирует её невидимую, но сильную борьбу против той системы, которая обращала людей в пешек в своих грязных играх. Царевича ждет восстановление, а в её сердце – надежда на изменение ситуации в королевстве.

Шли назад они в напряженном молчании. Лекарка могла поклясться, что генерал тоже заметил изменение в поведении Царя и теперь обдумывал его.

Как только дверь ее спальни закрывается, она чувствует, как сдавливающие тиски отступают, позволяя сделать вдох.

– Тебе не обязательно сидеть со мной, я пойду работать, – пробормотала лекарка, отвернувшись от мужчины, направляясь в кабинет.

Даже если он хотел что-то сказать, Далия не оставила ему шанса. Заперевшись в кабинете, она осела на пол, не сдерживая глухие рыдания, вырывающиеся глубоко из ее груди.

Перед глазами встали бесцветные глаза Анны, веснушки Юлия, сумасшедший нрав своей наставницы.

Она в действительности верила, что справится с чем угодно, лишь бы защитить тех, кто ей дорог. Но одно дело сдерживать натиск царевича и совсем другой Царя.