НАСЛЕДИЕ. плоть и прах.

Шепот его слов, полных странной жажды и требовательности, звучал в её ушах:

– Моя. Не отдам никому.

Эти слова пронзили её душу, оставив неприязнь и страх. В этот момент Далия почувствовала, как её мир рушится.

Внезапно дверь спальни с глухим треском распахнулась, как будто всё вокруг взорвалось. Ворвавшись, царевич Василий, с решительным видом и вспыхнувшими от ярости глазами, стремительно оттолкнул Мирона. Это было похоже на спасительное вмешательство, на удар судьбы. Царевич быстро сел сверху на Мирона и начал наносить удары; его кулаки с хлестом сходились, будто каждый удар был даром справедливости, возвращающим нормальность в этот исковерканный момент.

Но для Далии настал миг, который она не могла предсказать. Царевич, раздавив противника, вдруг склонился над ней. Когда она встретила его взгляд, вместо привычного, знакомого лица она увидела лицо царя – грозное, с плотоядной улыбкой, отражающее всё то подавляющее давление, которое ввергало её в страх. Внутри неё раздался взрыв, сдавленный крик, и она не могла не закричать, из-за горестного осознания, что сражается не с одним, а с двумя злыми лицами.

Оттолкнув его, она вскочила с кровати, совершенно в ужасе. Стирая с лица слёзы, она взглянула на свои руки и, слегка обессиленная, обнаружила кровь – алая, горячая и пронзительная. Эти руки, которые когда-то казались ей частью её, теперь стали олицетворением страха и ужаса, оставив её в состоянии полной растерянности. Кровь медленно текла по её пальцам, смешиваясь с её тревожными мыслями.

Очнувшись ото сна, она резко распахнула глаза, как будто именно этот акт важен для того, чтобы вырваться из ловушки мрака, который только что окутывал ее. Боясь даже двинуться, она замерла на месте. Внутри неё нарастало чувство тревоги, отчаянный страх, как будто в любой момент перед ней мог возникнуть тот страшный образ, который преследовал её в ночных видениях. Она посмотрела в окно, и её взгляд упал на ночное небо, усыпанное звёздами, которые мерцали, как далекие огоньки надежды. Но эта красота не могла заглушить оставшийся холод страха, который таился в её сердце.

За её спиной слышалось ритмичное сопение Мирона. Это было нечто знакомое и успокаивающее, их взаимная близость была для неё настоящим укрытием от всех обуревающих ночных кошмаров. Его руки, обнимающие её, были теплыми, словно в них скрывалась вся нежность мира. Она могла почувствовать его стабильное дыхание, и это давало ей ощущение, что, несмотря на всё, что происходило в ее голове, реальность была здесь.

Она старалась успокоиться, глубоко дыша, следя за тем, как воздух входит в её лёгкие, а затем выходит, как будто с каждым вдохом она могла оставить позади кусочек своего страха.

"Это всего лишь сон," – твердила она себе, повторяя эти слова как нечто вроде заклинания, способного развеять все страхи. Но именно это внутреннее убеждение вдруг стало выглядеть хрупким и несовершенным.

Внутри неё начинали зреть мысли, которые постепенно, как тени, окутывали её сознание. Каждая из этих догадок олицетворяла нечто пугающее, а ее сердце начинало учащенно биться при каждой новой мысли. Не одно из тех предположений, которые возникали в её уме – о потерях, о предательстве, о том, что её самые глубокие страхи могут стать реальностью – не нравились ей. Она понимала, что должен быть выход, должно быть объяснение, которое сможет вернуть ей душевный покой. Но из-зa её внутреннего гнезда тревоги, великая тьма зловещих образов не покидала её, накладывая на её душу угнетающее настроение.

Тень образа, оставшаяся в её сознании после сна, становилась всё более отчетливой. Она представляла, как этот сон мог бы обернуться реальностью, в которой ей пришлось бы столкнуться с теми страхами, которые она пыталась подавить. Эти мысли вызывали в ней ту самую угнетающую безысходность, от которой хотелось бежать, но она оставалась на месте, всё больше погружаясь в раздумья.

Она снова посмотрела на звёзды за окном и попыталась найти в их вечном сиянии хоть крошечный источник надежды. Но в этот момент, глядя на Мирона, она почувствовала, что нужна ему во что бы то ни стало. Сейчас, когда мир вокруг неё казался настолько непредсказуемым, она осознала, что единственный способ побороть свои страхи – это вместе с тем, кто был ей дорог, противостоять всему, что бушевало внутри неё.

***

– Я согласна, – выпалила на одном дыхание лекарка, едва Мирон переступил порог ее комнаты.

Она сидела в его кресле, словно это могло прибавить ей его смелости, и обдумывала его предложение с горячностью, которая захлестнула её, как бурный поток.

Внутренний конфликт раздирал её: стыд за собственную беспомощность и страх за будущие шаги сталкивались с ярким желанием бороться до конца. Она осознавала, что, несмотря на свои сомнения, не может оставить свою судьбу на произвол судьбы. Каждый из тех, кто страдал от безумия, был для неё не просто пациентом – они были частью её жизни, частью само существа. Она не могла позволить себе сдаться. С каждым мгновением план становился всё более реальным.

– Но если мы заберем с собой Анну и Юлия.

Надежда зажглась в глазах Мирона, когда он посмотрел на неё.

– Ты уверена, что они согласятся? – произнес он сдержанно. В его голосе слышалась тревога, потому что он понимал, что выбор между свободой и безопасностью не всегда бывает простым, – Юлия будут считать дезертиром, если его найдут. ..

Его голос словно запнулся, не желая произнести вслух то, что могло бы разрушить их мечты о свободе. Теперь эта мысль зависла в воздухе.

Однако, Далия, хоть и испытывала внутренний панический страх, не позволила ему овладеть ею полностью. Она ощущала, как страх забирается мерзкими лапами за шиворот, но твердая решимость заполонила ее сознание. Эта решимость становилась её оружием, позволяла мужественно противостоять тьме, которая угрожала поглотить все вокруг.

– Я уверена, – произнесла она с твердостью, которой сама не ожидала от себя. Стальные нотки в ее голосе придавали ей сил. Она представила, как они все вместе, как одна семья, смогут оставить позади страх и угнетение. Мысль о свободе, о тех местах, где никто не будет их преследовать, где они смогут быть самими собой, как ветер, свободно дующий по равнине, согревала ее душу.

Далия сделала шаг навстречу Мирону, и в этот миг между ними возникло ощущение общего стремления. Они знали, что это будет тяжело, но решение было принято, и ничто не смогло бы их остановить.

– Юлий перед тебе рекордер, – генерал достал из своего камзола маленькое устройство и передал ей.

Его руки слегка дрожали, а в глазах читалась серьезность момента, который обострялся в воздухе. Далия, не задавая лишних вопросов, приняла рекордер. Она понимала важность записи и, не теряя времени, нажала на кнопку включения.

От родного игривого голоса не осталось и следа. Юлий звучал напряженно, словно остерегался чего-то:

– Далия, я услышал твое предостережение. И я очень переживаю. Дай знать, если что-то случилось, – послышался тяжелый вздох и у нее сжалось сердце, когда он продолжил, – Мне нужно тебе кое-что сказать. Я хочу, чтобы ты знала, я…

Он не смог закончить. В комнату резко распахнулась дверь, и в внутрь ворвался стражник.

Мирон подскочил с соседнего кресла, уперев недовольный взгляд. Далия едва успела выключить запись, так и не дослушав.

– Что происходит? – строго спросил он.

– Царь созывает всех на центральную площадь, – ответил стражник, его лицо оставалось хмурым, и в глазах Далии она увидела отражение ненависти к тому, что ожидало людей.

– Зачем? – с явной тревогой поинтересовалась она, когда подошла ближе к Мирону, находя в нём поддержку. В этот момент нехорошее предчувствие наполнило её.

– Показательная казнь.

Эти слова повисли в воздухе, подобно грузу, который накрыл их. Они с Мироном раскрыли глаза от шока, не веря в то, что только что услышали. Такой метод казни не использовался на протяжении многих лет; в их обществе развились другие традиции, и телесные наказания хоть и применялись, но публичная казнь – этот способ был подавлен тиранией минувших времён.

Кто мог совершить нечто столь ужасное?

Когда она обернулась на Мирона, то заметила сочувствие, когда его взгляд метнулся к рекордеру.

– Нет, – она отшатываясь, не веря в ту мысль, что пролетела в ее голове.

Подсознание уже выстраивало сценарий будущего, в котором она не могла допустить, чтобы это происходило с её другом.

– Нужно спешить, – напряженно произнес Мирон.

Далия рассеянно кивнула, забежала в кабинет, на всякий случай взяв бутылочку с ядом.

Ее ум был охвачен страхом за друга, и, на всякий случай, она схватила бутылочку с ядом, понимая, что это может стать их единственным способом избежать худшего.

«Если все так, как я думаю, то он понадобиться».

Когда они выбежали из спальни, Мирон на ходу накинул на нее пиджак от своего камзола, его хриплый голос прокатился как шёпот, заполняя пространство вокруг них:

– В кармане нож.

Его слова дарили Далии чувство надежности и защиты в этом смятении. Холодная сталь ножа касалась её кожи и придавала уверенности.

Сердце её неумолчно билось, словно предвкушая бедственное известие о том, что может случиться с её другом. Она внутренне молила:

«Пожалуйста, пусть я ошибусь» – это стало её единственным утешением в скором приближении кошмара.

ГЛАВА 13.

Перед прочтением прошу обратить внимание, что в этой главе присутствуют сцены насилия. Прошу читать с осторожностью!

20 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Главный дворец.

Далия Янковская

Они неслись по улицам, словно от этого зависела их жизнь. Мирон, вцепившийся в руль так сильно, что его костяшки побелели, словно застыли под тяжестью судьбы. Каждый поворот, каждое резкое торможение сбивало дыхание. Хмурая погода и морось словно передавали настроение лекарки. Улицы города мелькали за окном в калейдоскопе серой брусчатки, зеленых деревьев и цветных особняков, но в ее сознании все это сливалось в единую картину – спасти Юлия.

Взвизгнув шинами, он остановился:

– Дальше только пешком, – произнес он, сбрасывая холодный пот со лба, и его голос звучал решительно.

Дорога была перекрыта, и, если этот вопрос можно было решить, то они не могли избавиться от толпы, идущей прямо по дорогам.

Она мгновенно выскочила из машины, пробираясь сквозь нарастающую толпу, несмотря на недовольные взгляды и шипящие возгласы, которые окружали её, словно колючие кустарники. Каждый шаг стоил ей усилий, её ноги не слушались от волнения, но мысли о Юлии заставляли её двигаться вперед, не позволяя ни на секунду остановиться.

– Юлий, пусть с тобой будет все в порядке, прошу, – шептала она про себя, как молитву, словно она могла спасти друга от неведомой беды.

Далия продолжала пробиваться через толпу, которая казалась бесконечной, как шумный поток, выделяя лишь фрагменты разговоров и возмущений. Вдалеке она заметила сцену, на которой раньше радостные артисты устраивали представления во время праздников. Теперь же эта площадка обретала мрачный смысл. Страх сжимал её сердце, когда она увидела, что на возвышении стоит Царская семья, окруженная советниками и стражей под козырьком, скрываясь от дождя.

Люди в толпе разглядывали это зрелище, наслаждаясь тем, что редкие мгновения им позволяли быть свидетелями царской жизни, выступлений артистов и военной мощи. Но тем не менее этот зрелищный пафос напоминал ей не о торжестве, а о трагедии. Далия заметила знакомые лица из района Порченных, удивившись.

«Их тоже сюда созвали?» – промелькнуло у неё в сознании.

Их держали в отдалении, за отдельный стеной из стражи, стоящей между обычными людьми и эсперами. Очертания стражников были мрачны и угрюмые, а их лица скрыты под шлемами и масками.

Напряжение в животе нарастало, пока Далия продолжала пробиваться к краю сцены. Она использовала всю свою силу, старалась не отвлекаться, чтобы найти Юлия среди множества лиц и эмоций. Ее сердце било в унисон с каждым шагом к помосту, собранному в спешке для публичной казни. Она увидела, что он был пуст, но на столе, который возвышался на фоне толпы, сверкало холодное оружие – вселяя ужас и ожидание.

Словно в замедленной съемке она обернулась в сторону Царя, и её взгляд остановился на человеке, который стоял рядом с ним.

«Защитник порядка», держал в руках пистолет, как только что выстреливший. Его тело было напряжено, а глаза злобно сверкали, когда он внимательно смотрел в толпу Порченных.

Это было начало чего-то ужасного – Далия почувствовала, как мир замер, и всё вокруг обернулось в предчувствие неминуемой катастрофы.

Сзади она почувствовала хватку на руке и, обернувшись, встретилась глазами с генералом. Генерал улыбнулся, но его лицо оставалось напряженным, словно он готовился к чему-то катастрофическому. Это напряжение, скрытое за обманчивой улыбкой, придавало моменту гнетущее ощущение.

– Не верю, что он мог что-то сделать, – рассеянно пробормотала Далия, её голос звучал едва слышно. Ее разрывало внутри нежелание принимать реальность и жгучей потребности защитить друга.

Генерал поглаживал большим пальцем её предплечья, словно это простое движение могло передать поддержку, которая так была ей нужна в этот ужасный момент. Далия могла почувствовать его тепло, но оно не могло уничтожить холод, сковывающий её сердце.

Когда преступника вывели на помост, сердце Далии перестало биться. На глаза навернулись слезы, а рука взметнулась, до боли кусая палец.

Юлий выглядел так, словно его пропустили через мясорубку. Его издерганное лицо, заплывшие глаза, усталое и безэмоциональное выражение – всё это делало его неузнаваемым для неё. Он был всего лишь тенью того весёлого и озорного человека, с которым она когда-то беззаботно смеялась.

– Нет! – закричала она так резко, как будто её голос был единственным оружием против этой несправедливости. Но генерал в мгновение ока закрыл ей рот, его руки крепко зафиксировав её, чтобы она не смогла ринуться вперёд.

– Ты не можешь ничего сделать, Далия, – шептал ей Мирон, его голос был полон беспокойства, и он удерживал её талию, словно боялся, что она сейчас сорвется и бросится в бездну безумия за своим другом.

Гнев захлестывал её, затмив сознание. Она не могла поверить, что Юлий, который всегда привносил немного хаоса в их жизнь, мог быть способен на что-то подобное. Его шалости казались безобидными, но теперь они обернулись против него, точно как стеклянный осколок, который оказался в его руке.

Из динамиков громко прозвучал грозный голос царя, разжигая в толпе тихое волнение. Далия сжала зубы, чтобы не вырвалось ругательство на его адрес, услышанное ею из глубины сердца:

– Дорогие мои друзья! Товарищи! Сегодняшний день ознаменован днём восторжествованием справедливости. Вчера на вашего Царя случилось покушение…

Волнения толпы росли, когда он впервые указал на Юлия. Далия заметила, как на лицах людей проявилось недовольство, в то время как сама сторона Порченных стояла, словно парализованная.

– Как человек с безграничным влиянием, я понимаю, как легко соблазниться на мирские блага, – продолжал царь, в его голосе звучало неожиданное сочувствие к предполагаемому преступнику.

"Плохо играете, ваше величество", – пронзила её мысль.

– И потому я предложил мальчишке помилование, если он раскается в своём грехе, – произнёс он, смотря на Юлия с высокомерным интересом, но тот лишь стоял, неподвижный и терпеливый.

В этот момент Далия одновременно восхищалась стойкостью своего друга и ненавидела, что он не ценил собственную жизнь. Сильно вздохнув, царь продолжил:

– Мне жаль, что нам пришлось снова прибегнуть к подобному методу, но в наше неспокойное время любое покушение на власть равносильно измене собственной стране. Я, царь всея России, Вячеслав Юсупов, приговариваю Юлия Каберского, эспера класса Б, солдата военного корпуса столицы Кирай, к смерти через отрубание рук и выстрела в голову.

Невозможный крик вырвался из её груди.

– Нет!

Далия дернулась в руках Мирона, который всё сильнее прижимал её к себе, словно это могло уберечь её от ужасов реальности:

– Далия, закрой глаза, – шептал он, и в его голосе сквозила паника, но она не могла поддаться. Она не могла оставить Юлия одного в этот момент смерти.

Её взгляд, хоть и не желая, был прикован к лицу Юлия. Она видела, как палач схватил топор, как стража опустила на колени её друга, как оружие падало сначала на одну руку, затем на другую.

Крик, прорвавшийся из горла Юлия, был невыносимо диким – он не был похож на человеческий. Раньше теплые, веснушки на его щеках теперь окрасились в кровавые. Золотые волосы, ранее сиявшие на солнце, потускнели, словно жизнь покидала его вместе с кровью.

И затем раздался выстрел. Один единственный выстрел, который пронзил её душу с такой силой, что Далия вскрикнула и отшатнулась. Кто-то истерически закричал в толпе, но её мир уже рухнул. Голова Юлия покачнулась, а затем он безжизненно упал на помост, оставив после себя лишь тяжесть потери.

В этот момент Далия перевела взгляд и увидела оружие в руках царя. Он самолично застрелил её друга – это было последним гвоздём в её гробу надежды.

Она желала уничтожить его. Медленно отрывать за куском от его тела, чтобы он бился в агонии, умолял закончить его страдания.

В голове пронеслась одна мысль:

«Убью».

Развернувшись прочь, она уверенно шагала в сторону машины, как будто прорываясь сквозь пелену ненависти и гнева. Но едва они сели внутрь, как тёплые ладони обхватили её лицо.

Она посмотрела в глаза Мирона, которые, как всегда, выглядели полными заботы и тревоги, но сейчас не добавили ей облегчения.

– Далия, чтобы ты не задумала, прошу тебя, – его умоляющий тон всколыхнул в Далии какие-то чувства, и она не могла не отвлечься от своих мыслей о мести. Она взглянула на него. Его глаза искали в её взгляде ответ, надежду, которую она не могла ему подарить. Она видела по его взгляду, что он не нашёл там то, чего так хотел. Но несмотря на это, он горел решимостью:

– Нам нужно бежать, прямо сейчас, – настойчиво произносил он, – Заедем за Анной и в один миг выберемся отсюда. Я найду способ.

– Я не поеду, – сухо отрезала она, ощущая, как ее слова словно пули пронзают его решимость.

Разговор с ним был как ходьба по краю обрыва; она чувствовала, что боль в его глазах задевает что-то в её душе, но она не позволила этому разгореться. Отвернувшись от него, она посмотрела в окно, в её голове звучала пустота. Эти мрачные мысли о мести не оставляли её.

– Нам нужно вернуться во дворец, – наконец произнесла она, и в машине повисла зловещая тишина, тяжёлый, напряжённый молчание, наполненное угрозами и беспокойством.

– Далия, – в его голосе слышалась усталость.

– Я должна убить его, – всё также глухо перебила его девушка, – И я знаю как.

– Ты не выберешься живой оттуда, – в отчаянии крикнул Мирон, его лицо искажалось от страха за неё, – Прошу тебя, поехали.

Она покачала головой, непоколебимая в своём решении. Тот огонь мести, что горел в её сердце, не оставлял ей выбора.

– Спрячь Анну, пожалуйста. Я уверена, что они за ней придут, – её голос звучал тихо, но было в нём нечто, что не оставляло места для сомнений.

– Даля, – он произнёс её имя с такой болезненной нежностью, что она на мгновение задумалась, но потом обернулась к нему, спокойно проговорив:

– Неужели ты не понимаешь? Юлий ничего не сделал, Царь убил его, потому что он связан со мной.

– Я знаю, – опустив глаза, проговорил он с болью, – Поэтому и не хочу тебя туда отпускать одну.

Она понимала, что должна убедить его, иначе он пойдёт за ней, а она не могла допустить, чтобы он оказался в опасности.

– Я буду в порядке. Этот яд работает тихо, никто и не поймет ничего. А когда очнутся, мы уже будем далеко, – уверенно произнесла она, но его недоверчивый взгляд заставил её сердце сжаться.

– Я не верю тебе, – вдруг вырвалось у него с отчаянием.

– Прекрати, я прошу тебя об одолжении. Анна не справится. Ей нужна помощь, – её голос стал более настойчивым, в нём звучала решимость, готовая преодолеть любые преграды. Внутренний конфликт на лице Мирона говорил о том, что он понимает её, но не может отпустить страх за неё. Каждое слово, каждое движение было наполнено неподдельной искренностью, но она не оставила ему выбора.

– Помоги мне, прошу.

Она прикоснулась к его губам в отчаянном поцелуе, стараясь запомнить все неровности на его коже, все шрамы, его запах и вкус отпечатать в памяти.

Это было похоже на прощание. Как будто каждый миг в этом поцелуе наполнялся невыразимой печалью, которая, казалось, висела в воздухе, как электрический ток. Мирон медленно ответил ей, прижав её к себе и на мгновение забыв о страхах и сомнениях. Внутри нее бушевали чувства: любовь, тревога и непреодолимое желание защитить его.

– Даля, ты не представляешь, что ты собираешься сделать. Я не могу просто сидеть здесь, когда ты идёшь навстречу опасности, – прошептал он, когда её губы наконец оторвались от его.

Она посмотрела ему в глаза, полные боли и тоски, и сказала:

– Я должна это сделать. Если я не пойду, всё будет ещё хуже. И в следующий раз может пострадать Анна… Или ты.

Он снова обхватил её плечи, не желая отпускать. В его взгляде читалась решимость, смешанная с нежностью, однако всё же оставались неразрешённые вопросы, которые терзали его.

Мирон вздохнул, словно признавая свое поражение. Он ничего не сможет сказать, чтобы остановить её.

Далия видела в его глазах терзания. Каждый его инстинкт кричал о том, чтобы удержать её подальше от опасности, но он также знал, что не может управлять её жизнью. Всё, что оставалось, – это поддержка.

– Хорошо, – наконец произнёс он. – Но я пойду с тобой. Я не позволю тебе рисковать одной. Не действуй в одиночку. Я вывезу Анну в безопасное место и вернусь к тебе.

Внутри Даля почувствовала тепло и облегчение.

– Спасибо, – тихо произнесла она, снова прижав губы к его, на этот раз с глубокой благодарностью.

Едва они доехали до дворца, она сжала его руку, словно в последний раз.

– Дождись меня, – еще раз повторил он и она кивнула.

Едва она успела перешагнуть порог своей комнаты, стража зашла к ней, коротко передав послание:

– Царь ожидает вас в своем кабинете.

Далия кивнула, улыбнувшись. В кармане юбки она нащупала пузырек. Он нагрелся от ее ладони, придавая решимости закончить ее мучения.

Сняв с плеч камзол, она бросила его на кровать, с тоской вспоминая о ноже.

«Справлюсь и без него».

***

Двигаясь в направлении кабинета, каждый шаг отдавал стрелой в сердце. Далия заставляла себя дышать ровно, вслушиваясь в отголоски своих чувств, прячущих за холодной, каменной оболочкой разума, которая давала ей уверенность.

Постучав коротким и четким стуком в знакомые двери, за которыми ей уже дважды приносили ей боль, она ждала. ЗЕё ожидание прервал звук одобрительного мычания, и она, собравшись с силами, вошла.

Царь сидел за массивным столом из темного дерева, его фигура казалась неподвижной и устрашающей, словно статуя, вырезанная из камня. Когда он поднял голову, его хищные глаза сузились, оценивая её с хладнокровной настороженностью, и Далия почувствовала, как внутреннее беспокойство приподнимает волосы на затылке.

– Прошу, моя милая, присаживайся, – произнёс он безразлично, как будто приглашал её в ловушку.

Она сделала шаг вперед, собираясь опуститься в кресло, но его жест воспламенил в ней возмущение. Он нарочно отодвинулся от стола, хлопнув себя ладонью по колену, как будто это было единственно возможное место для её низвержения в его мир.

– Нет, сюда.

Наклонив голову, она молча рассматривала его с секунду, её улыбка была игривой, но внутри неё всё боролось против отвращения, которое она испытывала от его близости. Она присела к нему на колени, чувствуя, как его рука тут же сжимает её талию, оставляя болезненные метки на коже, как напоминание о его власти. Нетерпеливый шёпот, прошедший по её уху, лишь подогревал её внутренние противоречия:

– Как тебе представление? Понравилось?

Она взяла себя в руки. Откинув поднимающееся в глубине тела отвращение, Далия встретилась взглядом Царем:

– Слишком показушно, ваше величество.

На мгновение она уловила выражение удивления в его глазах, он не ожидал подобной дерзости. Затем на его лице появилась коварная улыбка, отражающая самодовольство.

– Наконец-то ты выпустила коготки, я ждал, когда ты проявишь свой характер.

Его пальцы двинулись вверх, едва задевая её грудь, и, подавив приступ тошноты, она смогла остаться спокойной.

– Зачем вам нужна была его смерть? – спросила она сухо, придавая своим словам ту точность, которая должна была застать его врасплох.