НАСЛЕДИЕ. плоть и прах.

На последнем она невольно качает головой, ощутив, что теперь уже другой член семьи подчиняет ее тело. Она не может реагировать на него возбуждением. Он ей отвратителен.

Когда его губы прикасаются к ее шее, а настойчивой голос шепчет в ее голове:

"Лгунишка. Ты хочешь этого"

Её усталое сознание начинает протестовать, она чувствует, как слезы подступают к глазам, и это вызывает в ней внутренний конфликт: она хочет рядом быть с кем-то, кто ей действительно нравится, а не с тем, кто заставляет её чувствовать себя такой беспомощной. Она хочет быть рядом с Мироном.

Она не успела осознать, как её усадили на какую-то поверхность, как царю удалось развести её колени и втиснуться между ними. В тот же миг, как его язык коснулся её шеи, её разум закричал:

«Нет, нет, нет» кричало ее сознание, но ей не удалось обрести ясность. Вся реальность расплывалась, как рисунок на стекле под дождем, а сил не хватает, чтобы противостоять. Она чувствовала, как он поднял ее юбки, как его шершавые руки коснулись ее кожи, как что-то теплое коснулось внутренней стороны бедра – полное напряжение и страх парализуют её.

Как в бреду, её сознание уносилось прочь.

Всё закончилось так же резко, как началось. Состояние отчаяния поглощает ее, когда она чувствует себя потерянной.

– Я понимаю, почему мой сын подсел на эту иглу, – жадно отозвался царь, – Но он мальчишка, не может отличить похоть от любви.

Словно эти слова становятся последней каплей, она падает на колени, ощущая липкость на своих ногах. Внутри нарастает непреодолимое желание содрать с себя кожу, избавиться от всех следов, что оставили на ней его прикосновения.

Царь поправил манжеты своей рубашки, медленно подошел, с безразличной улыбкой и поднимает ее подбородок, заглядывая сверху вниз в её глаза. С извращенной уверенностью он произнес:

– На коленях ты смотришься еще соблазнительнее.

С этими словами он покинул кабинет, оставляя Далию в раздумьях и растерянности, заполненной страхом и болью. Эти слова, полные презрения и власти, словно обыденный приговор, все еще звучали у нее в ушах, не давая покоя. Она чувствовала, как холод пробирается в её сердце, и внутренний голос твердил, что жизнь её больше никогда не будет прежней. В тот момент, когда дверь за ним закрылась, мир вокруг затих. Остался лишь писк её собственных мыслей, наполненных отчаянием и злостью.

Далия слышала, как он приказал страже отнести ее обратно в покои. Она почувствовала хватку на руке, ее попытались дернуть вверх. Едва она смогла поднять ноги с холодного пола, она почувствовала себя игрушкой в руках своего мучителя. Но внутри всё закипело, волнение нарастало, как бурное море, готовое к шторму.

Используя каждой капли силы, что оставалась в ней, Далия злобно шипела, отпихивая одного из охранников.

Сорвавшись с места, она пустилась в бегство. Она бежала от Царя, от царевича, от этого дворца, от проклятых правил, от этой страны, которая пленила её свободу.

В коридорах она мчалась, словно ветер, стены проходили мимо в размытых пятнах, а её мысли путались в одном сплошном вихре. Боли в теле становились всё сильнее, с каждой секундой, с каждым шагом.

Лестницы ускользали под ногами, и в какой-то момент она осознала: её сердце стучит так сильно, что кажется, оно сейчас выскочит из груди. Она знала, что бегство – это единственный шанс избавиться от ужасов, от взгляда, который мог разорвать её. Но мир вокруг терял яркие краски, а плавные движения становились все более хаотичными. Она не могла думать, не могла осознать, сколько метров ещё осталось до свободы. Единственное, что интересно: лишь бы убежать отсюда.

И тогда Далия споткнулась на гравийной дорожке. Земля пришла ей на помощь, принимая её, усталую и изможденную, в свои объятия. Она с треском упала на колени, грудь сжалась от тяжёлых вдохов, и слёзы, которые она так долго сдерживала, теперь свободно начали катиться по щекам, смешиваясь с пылью. В этот момент у неё не осталось сил. Она осмотрелась – совершенно не понимая, куда вообще забежала.

Сады окружающего дворца развернулись перед ней, как оазис, полный зелени и цветов, которые резко контрастировали с её внутренним миром. Запахи, переполняющие воздух, смешивались с её слезами и сильным чувством ужаса. Она задыхалась, всматриваясь в окружающее пространство, которое вовсе не было местом укрытия. Сады, которые когда-то казались идиллией, теперь отразили её собственные метания, зажатые в клетке из страха и бесконечных ожиданий. Влажный воздух, пропитанный ароматом цветущих растений, стал ей чуждым и неприятным, словно этот прекрасный мир точно так же поработил её. И в этот момент она поняла, что бежать нужно не только от этого места, от себя самой.

– Вам помочь?

Мутным взглядом она смотрит в сторону голоса и натыкается на холодные голубые глаза.

Страх охватил её с новой силой, и в панике она начала ползти назад, потрясённо качая головой. Каждый камень гравия вонзался в её кожу, оставляя болезненные следы.

– Не прикасайтесь ко мне!

Человек продолжал приближаться и когда Далия почувствовала хватку на своих руках, тянущую ее вверх, она забилась, словно птица в клетке.

Он встряхнул её, и Далия почувствовала, как теряется контроль над своим телом. С трудом она сфокусировала взгляд на его лице, и это было то, что поразило её сильнее всего. Лицо младшего царевича Вячеслава выражало беспокойство.

Где-то на подкорке сознания мелькнула мысль, что это отличный шанс узнать, причастен ли он к подаркам, но после всего, что сделал с ней Царь она не могла собраться.

Она пыталась вдохнуть, но воздух был тяжёлым, словно кто-то сжал её грудь. Тело не слушалось, силы покидали, и в глазах стало темнеть. Она осознала, что на краю потери сознания.

– Ох, и надо же именно мне на вас нарваться, – недовольно проговорил он, подхватывая ее на руки.

Словно в бреду она чувствовала под собой шаги, а затем прохладу на поверхность.

К её губам приставили горлышко фляжки, и, несмотря на все её возражения, обжигающая, едкая жидкость хлынула в горло.

«Опоить» – только одно слово в мыслях, и она снова попыталась встать, вырваться из сильной хватки, удерживающей ее где-то.

– Пейте, черт вас дери, это просто водка.

В его голосе она не уловила угрозы, и именно в этом была ирония. Голос звучал недовольно, может быть раздраженно. Когда наконец он отобрал у нее фляжку, ей удалось открыть глаза.

Она лежала спиной на лавке, глаза упирались в бескрайнее звездное небо. Где-то рядом журчал фонтан, а рядом сидел царевич Вячеслав.

– Я знаю о ваших подарках, – Далия не хотела так прямо высказываться, но сил у нее сейчас ни на что не было, а ей нужно было взглянуть на реакцию царевича.

Казалось, он удивился.

«Либо же хорошо сыграл».

– Извините?

– Ваши окровавленные подарки, – произнесла она с нажимом, пытаясь сосредоточиться, но слабость возвращалась, как бы ни старалась она бороться с ней. На его лице отразилась недоуменность, и в его глазах засветился вопрос. Он смотрел на нее, словно на сумашедшую.

– Внимание моего брата и отца окончательно вас довело я смотрю.

– Не лгите, – с нажимом произнесла Далия, но голос был слаб, она чувствовала, что сон затягивает ее в свои сети.

***

Мирон Дьяков

Мирон с тревогой смотрел на Далию, почти неподвижное тело лежало на лавке, пустые глаза устремлены в небо. Окровавленный руки с кучей порезов, разорванное платье, залитое от слез лицо. Она выглядела так, словно жизнь покидала её.

Он нервно сглотнул, его сердце забилось быстрее от страха и гнева, когда он заметил, как старший царевич тянется к ней, а младший с презрением наблюдает. Не обращая внимания на их взгляды, он шагнул вперед и, поймав её взгляд, ощутил, как в её глазах читается отчаяние и надежда.

– Уведи меня, – прошептала она, и, не раздумывая, он подхватил её на руки, ощущая её хрупкость и слабость.

В тот миг он сверкнул глазами в сторону царевичей, готовый к любому вызову.

– Если кто-то из вас к ней еще раз прикоснется… – произнёс он, ощущая, как обжигает его гнев.

– Что тогда? – с вызовом ответил старший царевич, его голос пронёсся над ними, словно оружие, – Только я могу её спасти от лап Царя.

– Ты действительно видишь её спасенной? – с горечью задал вопрос Мирон, его голос звучал как укол, – Ты такое же животное, как и он.

Эти слова отразились в воздухе, оставляя после себя атмосферу напряжения. Незначительное взаимодействие между ними окончательно убедило Мирона в том, что они ничем не лучше своего отца.

Когда Мирон двинулся в сторону выхода из сада, ему перегородил дорогу старший царевич. Его взгляд на мгновение метнулся в сторону лица лекарки и он увидел там жажду, перемешанную с нежностью. Генералу стало мерзко от выражения лица царевича.

– Хотя бы в этом случае вел бы себя прилично.

Когда их взгляды скрестились, Василий со сталью в голосе проговорил:

– Помни, с кем ты говоришь. Иначе не долог будет твой конец.

Мирон фыркнул, обойдя его и двинулся в сторону ее комнаты, чувствуя, как в груди клокочет гнев, как пожар, готовый вырваться наружу. Его мысли мчались в бесконечном круге, как спираль, обдумывая, что он может сделать, чтобы спасти её от этого ада, чтобы больше никогда не видеть, как она страдает. Это была не просто личная утрата – он чувствовал себя ответственным за её судьбу. Он должен был ее защищать.

Едва они достигли спальни, он попытался положить её на кровать, но её руки вцепились в его камзол.

– Не уходи, прошу. Останься со мной, – её голос звучал так тихо, что он почти не расслышал. Он мотнул головой, ощущая, как его сердце сжимается от её страха.

– Не уйду, – ответил он, осматривая её повреждённое тело, полное слёз, – Но тебе нужно помыться.

Она произнесла что-то нечленораздельное, и он, не теряя времени, отправился в ванную, заполняя её водой. Вокруг него валялись баночки и флакончики с лечебными снадобьями, но он не раздумывая смахивал всё, что мог, стараясь не терять время. Возвращаясь к ней, он снова поднял её на руки.

– Держись, пока не засыпай, – тихо шепнул, и она прижалась к его груди, угукая от облегчения.

В ванной, поддерживая её, он поставил её на ноги. Смущение затопило его.

– Тебе… нужно… раздеться… – произнёс он, отворачиваясь, чтобы дать ей хоть какую-то долю личного пространства. Но ответ пришёл тихим шёпотом, который показался ему миражом:

– Помоги.

Это было почти неподъёмное ощущение – ее уязвимость, и он сделал глубокий вдох, прежде чем снова подойти к ней.

Тяжело вздохнув, он начал снимать с неё слои грязных юбок и корсета, стараясь не смотреть на её голую кожу, которая была почти невидимой в тусклом свете. Но, когда он увидел белые засохшие полосы на её ногах, его сердце сжалось от ярости и жалости. Всё, что она пережила, все страдания она скрывала под слоем одежд, и теперь это все стало очевидным. Ему хотелось разорвать Царя руками за то, что он сделал с ней.

Опустив её в ванну, он снял камзол, закатил рукава рубашки и, встав на колени перед ней, сжал мочалку в руке.

– Если ты почувствуешь себя некомфортно, скажи, я остановлюсь.

Его голос был полон нежности и решимости. Он не собирался оставить её одну в этом аду, он был готов сделать всё, чтобы помочь.

Он аккуратно погрузил мочалку в воду, она шлепнулась на поверхность, создавая лёгкие брызги, которые шуршали о края ванной. Настя сначала просто сидела, едва дыша, её взгляд был устремлён куда-то вдаль, словно она искала спасение в недоступных глубинах воды. Его рука медленно принялась за ее плечи, и он не мог удержаться от того, чтобы не думать о том, как же ей было тяжело, и о том, как даже это, казалось бы, простое действие – мытьё, стало актом жестокой уязвимости после всего, что с ней сделал Царь.

Вода текла, стягивая с её тела остатки грязи, словно бы вымывая не только физическое, но и психологическое бремя, которое она несла. Он продолжал тереть её плечи, стараясь быть мягким, осторожным, словно эти движения могли бы разбить хрупкую атмосферу вокруг нее.

– Я могу рассказать тебе свежие новости, – тихо проговорил он, чувствуя, как краснеет, когда мочалка коснулась ее груди.

Она сжалась под ним, и он тут же предложил:

– Может быть ты хочешь сама?

Она тут же покачала головой, расслабляясь.

– У меня не хватит…сил, – она еле повернула к нему голову, заглядывая своими зелеными глазами в его, – Расскажи мне новости.

И он вспоминал то, что судорожно перебирал сегодня из новостей перед балом. Он хотел рассказать их в танце, когда он бы ее пригласил.

Горечь осела неприятным привкусом на языке.

– Выяснилось, что Китай тоже уцелел, – начал он, – Небольшая его часть, теперь там живут кланами.

Он уловил легкий намек на улыбку.

– США собираются в экспедицию через Атлантику.

Она закрыла глаза и у него защемило сердце. Он дошел до ее бедер и гнев, который он старался сдерживать хлынул новой волной.

– Мне нужно, чтобы ты знала, я всегда с тобой, – произнёс он с твердостью, которую чувствовал всей душой. Она встретила его глаза, и в тот момент чему-то внутри него казалось, что можно справиться с чем угодно, – Прости, что не спас тебя.

Она вяло подняла руку, проводя пальцами по его щеке.

– Ты спас.

Они просидели в тишине, глядя друг на друга, пока горячая вода постепенно остывала. Он держал её руку, связывая их вместе, как будто этот контакт мог защитить её от всех лишений, которые приключились до этого момента. Потихоньку она начала расслабляться, и ему показалось, что он может слышать, как её дыхание становится ровнее.

Он закончил мыть её, взял чистое полотенце и завернул её в него, как бы оберегая от всего позорного, что она чувствовала. Отнес ее на кровать, завернув в одеяло и лег рядом поверх, обнимая ее.

Надеясь, что они подарят ей чувство безопасности.

ГЛАВА 12.

20 апреля 2069 год.

Столица России – Кирай. Главный дворец.

Далия Янковская

По прошествии двух дней Далия почти не покидала своих покоев и избегала встреч с царевичем.

Ее хватало только на то, чтобы прокрасться на тренировочную площадку, где Мирон или Алена вытряхивали из нее все возможности ее тела.

Не смотря на поддержку Мирона, она, казалось, глубоко погрузилась в собственные мысли. Рука, державшая очередной анализ дрожала. В ее голове крутились догадки, почти готовые сложиться в единое целое. Каждая клетка её сущности сейчас упорно убеждала, что царская семья имеет историю, полную секретов, и, что более важно, они обладали способностью воздействовать на неё и черпать её силу. Это осознание оказалось для нее тяжелой ношей, приводя в смятение её мысли.

Она попыталась выявить, что за мутация произошла в их теле, но все данные были засекречены, а на том оборудовании, которое находилось в ее кабинете это было сделать невозможно.

Но в том, что Царская семья являлась мутантами, у нее не оставалось сомнений.

Она вспомнила грубый тон Царя, его резкие слова, фальшиво нежное выражение царевича, когда он пытался показаться заботливым.

В этот миг отвращение захлестнуло ее, и она не смогла удержать слезы. Ком поднялся к горлу, её стало тошнить от осознания того, что эти люди, эти лица, окружали ее.

"Ублюдочная семейка", – пронеслось в её сознании, и ярость снова вспыхнула в ее душе, заполняя ее силой, которую хотели отнять.

В этом вихре эмоций ей вспомнились слова Мирона:

– Мы можем сбежать.

Она ощущала, как эти слова откликаются в её сознании, становятся всё более призывными, обнадеживающими. Бегство выглядело соблазнительным, однако в её сердце все же оставалось место для Порченных. Они нуждались в ней, как никогда.

Проснувшись в чьих-то объятиях, она запаниковала и бросилась, двинув по лицу, как будто вся её злость и страх должны были найти выход именно таким образом. Мужчина под ней ахнул от удивления, словно его ударил гром среди ясного неба, и, уставившись на нее с шокированным выражением, вдруг узнал, с кем имеет дело.

Мирон, едва проснувшись застонал и ахнул, шокированно уставившись на нее. Поняв, кто перед ней, она расслабилась, и он сделал ей предложение.

– Мы можем спрятаться в Вербине, – он вздохнул, глаза его горели надеждой, – У них есть закон. Всякий, кто нашел убежище в храме, не может быть выдан, ибо раскаивается в своих грехах и ищет исцеления.

– Но мы не грешники! – изрекла она иронично, не желая соглашаться с простой категорией "верный-злодей". Их история была гораздо сложнее, чем это.

– Важно лишь то, что там мы можем пересидеть, пока о тебе не забудут. Мы можем исчезнуть, – настаивал он, и в этот момент в его голосе звучала такая искренность, что даже её сомнения начали рассеиваться.

Далия задумалась. Мысль о жизни вдали от этого города, от этих людей, которых она не могла больше терпеть, была нежным лучом надежды. Как будто полоска свободы вдруг приоткрылась перед ней, маня. Но всё равно, в её душе продолжала стучать одна-единственная мысль: она хотела помочь Порченным. Найти для них лекарство, спасти хотя бы кого-то из них.

Увидев колебания на её лице, Мирон взял её за руки.

– Тебе необязательно отказываться от этой цели, – произнес он, стараясь вложить в эти слова веру, которая могла бы поддержать её в трудный час, – Подумай над моими словами. Я все подготовлю.

Он поцеловал её в лоб, и с этого момента она ощущала тепло его губ, как будто это прикосновение было оберегом. Когда он вышел, она осталась наедине с кучей мыслей. Она долго лежала, обдумывая его предложение, мечтая о том, как жизнь без страха и лжи могла бы выглядеть.

«И за что я цепляюсь? Почему сразу не согласилась на это?»

Вопросы терзали лекарку. Не смотря на огромное желание сделать это она осознавала, что Царская семья может начать мстить. Она могла бы забрать с собой Анну и Юлия, но наставница ни за что не покинет ее обитель.

Далия представила, что царевич или сам царь могут сделать с ней, если она откажется возвращаться.

«С этих не станется».

Однако идея имитации своей смерти, холодная и страшная, начала медленно зреть в её сознании. Ей нужно было всерьез обсудить возможные варианты с Мироном, найти тот единственный путь, который смог бы спасти её и тех, кого она любит. Она вышла из кабинета, полная решимости, но нарастающей тревоги. В ту самую минуту она заметила Мирона, который сидел в том же кресле, неподвижный и сосредоточенный. Он больше не покидал её ни на секунду, словно был готов на все, чтобы защитить её.

Он поменял стражу, попросил Алену дополнительно следить за всеми входами в комнату лекарки.

Та не была в восторге, и Далия не до конца понимала их отношений, однако девушка согласилась.

Как позже узнала Далия за вознаграждение.

– Она работает наемницей. Я работаю с ней, когда мне нужно получить какие-то сведения.

– Легальные конечно, – улыбнулась лекарка, когда Мирон поделился с ней правдой.

– Помнишь я рассказывал тебе о Китае?

Далия вспомнила свое состояние в тот момент и невольно ее сердце дрогнуло, она напряженно кивнула головой.

– Прости, – неловко проговорил он, словно чувствовал вину за то, что напомнил ей.

«Мирон не виноват, что это произошло».

– Она бежала, когда страна пала и укрылась здесь.

– А я гадала по поводу ее нетипичного разреза глаз, – произнесла Далия, её слова заставили Мирона улыбнуться, – Почему ее так зовут?

– Ее отец был русским. Она как-то раз рассказала, что он настоял на этом имени.

***

Удар о землю выбил воздух из легких. Дыхание сперло, пока перед глазами мелькали мушки.

Далия застонала, проклиная свою неуклюжесть, но времени на отдых у неё не было. Сжав зубы и преодолевая боль, она резко подскочила на ноги. Мысленно прокручивая все советы, которые успела запомнить, Далия вновь приняла стойку, уперев взгляд в соперницу.

– Слишком медленная, – холодно отозвалась Алена, – Ты высокая, используй свои длинные ноги.

Далия начала применять это преимущество. Каждый шаг становился увереннее, а длинные выпады позволяли ей не только уклоняться, но и находить моменты для атаки. Алена учила её не только защищаться, но и использовать свои возможности для контратаки.

Алена стремительно атаковала, наказывая за каждую ошибку быстрым и точным движением. Крики тренирующихся вокруг иногда отвлекали, но Далия старалась игнорировать их, фокусируя все чувства на своей сопернице. Алена, как хищник, слегка согнула колени, оттолкнувшись от земли с ловкостью и силой. Вслед за этим совершила резкий бросок в сторону Далии, её шаги были резкими, словно ветер, а движения – смертоносными.

Далия в последний момент среагировала и увела ногу в сторону, чувствуя, как воздух задевает выбившиеся из косы, когда Алена проносится мимо. Вопреки всему, на опыте она начала понимать, как использовать свои врожденные данные, чтобы избежать удара и перехватить инициативу.

Сильный удар поступил в бок, когда Алена снова атаковала, и на этот раз Далия не успела увернуться. Она потянулась к земле, рука коснулась песка, когда вес тела обрушился на бок. Боль расползлась по телу, но это было похоже на укол, который указывал ей путь – выбирать ошибки, но не сдаваться.

– Ты можешь больше, – наемница даже не выглядела запыхавшейся.

Далия незамедлительно вернулась в стойку, дыша как можно медленнее, стараясь обуздать хаос внутри.

– Уже устала? – улыбнувшись, наемница обошла лекарку, проверяя стойку, – Это только разминка, сегодня будем работать с копьем.

Далия глубоко вздохнула, чувствуя боль во всех мышцах.

– Ты целый час занималась тем, чтобы крошить мои кости о песок и гравий, – ответила Далия, принимая от нее бутылку воды.

Глоток воды был для нее, словно для путника оазис посередине пустыни.

Алена отошла, а через мгновение вернулась с тренировочным копьем.

– По тяжести совпадает, но никого не поранишь, – отозвалась Алена, на что лекарка улыбнулась.

До того, как они начали тренировки она даже немного побаивалась наемницу. Но по мере их общения, это чувство исчезло, сменив глубокое уважение к ней.

Алена принялась объяснять той, как работать с оружием. Хоть она и не понимала ее выбора, все же слушала внимательно понимая, что каждое движение имеет значение. Она наблюдала, как Алена демонстрирует идеальную технику: плавное движение, сильный толчок, точный замах. Мягкая элегантность наемницы казалась вполне естественной, и Далия старалась запомнить каждый момент.

Когда наступил черед практики, Алена подошла к Далии, держа в руках копьё.

– Помни, это не просто оружие. Ты должна научиться чувствовать его как продолжение своего тела, – напомнила она, вручая копьё.

Далия немного волнительно взяла его, испытывая его вес в своих руках. Алена объяснила, как правильно держать копьё:

– Важен не только хват, но и подача. Старайся сосредоточиться на центре тяжести.

После нескольких попыток бросков на короткие расстояния, Алена заметила, что Далия неожиданно сбивается с ритма.

– Расслабься, лекарка. Просто позволь себе быть в моменте. Вообрази, что копьё плавно двигается к самой цели, – сказала она успокаивающим голосом.

Далия, вдохновленная поддержкой и мудростью Алены, снова сосредоточилась. На этот раз её бросок был более уверенным. Копьё с легкостью улетело ввысь, описав широкий дугой путь.

С каждой тренировкой Алена внедряла в занятия новые элементы, добавляя упражнения на развитие силы, ловкости и координации. Они проводили много времени на открытом воздухе, изучая окружающую природу и находя лучшие места для метания. Далия училась быстро анализировать свои успехи и ошибки.

Алена не стеснялась говорить о своих собственных неудачах в прошлом, делая акцент на том, насколько важно уметь извлекать уроки из каждой ошибки.

– Твоя цель – не быть идеальной, а стать лучше, чем ты была вчера, – говорила она, наблюдая за прогрессом Далии.

***

Далия лежала на своей кровати, укутанная в теплое одеяло, на фоне тихого шума ночи. Объятия Мирона приносили ей ощущение безопасности и покоя, как будто они были защитой от всего мира. В непринужденной тишине она стала засыпать – её мысли постепенно затихли, уступив место сладкому сну, когда внезапно её покой был нарушен. Она почувствовала, как хватка Мирона стала крепче, его холодные пальцы, пробираясь под её сорочку, не вызывали тепла, а лишь тошнотворный холод.

Бурное чувство смущения заполнило её лицо. Краснота прилила к щекам, и Далия, наконец, поняла, что это не просто сон.

– Мирон, остановись, – пролепетала она, стараясь сохранить спокойствие, но её голос звучал хрипло и напряженно. Он, словно не слышал её слов, продолжал, всепроникающее влечение к ней казалось сейчас неуместным и пугающим.

Она подняла руки, пытаясь вырваться из его рук, сопротивляться, но он удержал её запястья в своих руках, мощно и неумолимо, срывая с неё одежду, словно это был какой-то ритуал обладания. Она не видела его глаз, не понимала, что с ним происходит.