Земляки

За разговорами полушёпотом Сая не поняла, с каких пор зуб перестал дёргать. Её приняли незадолго до закрытия поликлиники, а муж с двумя куртками в руках прошёл до конца коридора и стоял там, так как с этой стороны начали мыть полы в коридоре. Жена провела в кабинете немного времени, и вышла, держа ладонь на щеке. Он не успел дойти до неё, как показался и врач с целлофановым пакетом в руке.

– Друг, лечить его было нельзя, он весь болтался. Приходите, когда рана затянется, подумаем, что можно сделать.

– Спасибо друг, выручил. Я что тебе должен?

– Чаю попьёшь как-нибудь со мной. Ей объяснишь, что важно приложить лёд, завернув в тряпку, раза три минут по десять с перерывами. Удобнее будет кусок замороженного мяса, или рыбы.

– Понял, сделаем.

– На, возьми. – Врач протянул ему светлую упаковку с ручками, в которой находились две коробки со сладостями, и одна плитка.

– Ну и юмор у тебя! – сказал Мукаилов, оценив его поступок аналогичным образом. – Это я должен был приходить не с пустыми руками.

– Ты не прав, при острой боли врач обязан оказать помощь. Я шоколад не ем, но нам часто его приносят. Бери и ешь себе на здоровье. Мне будет приятно осознавать, что сестре моей чуть легче станет забыть пережитое.

– Сам делаешь так, чтобы и остальные испортились.

– За них я в ответе. Будет лишний повод увидеться с другом.

Мукаилов пожал ему руку и вслед за женой в приподнятом настроении покинул поликлинику. Ей было трудно даже разговаривать, а он положил себе в рот один из сладких и ароматных «кирпичиков» коричневого цвета. Вкус сохранился во рту до самой квартиры.

– Меня когда отведёшь к нему? – спросил Канар, глядя на державшую платком за щёку мать. – В двух появились потемнения, паста не помогает.

– Частить не хочется, на неделе сходим, – ответил Мукаилов.

– Давай в четверг. Контрольная будет, а я никак не настроюсь.

– Сам себе не осложняй жизнь. Завтра я займусь тобой, но учти, что мне день ото дня сложно справляться с твоими задачами. В новых учебниках изменений немного, но местами авторы мудрят с описанием, и не сразу поймёшь.

– Па, не прибедняйся, по основным предметам ты держишься на должном уровне. Математичка дважды выразила удивление типа моему решению задач.

– Учительницам тоже свойственно притворяться. Среди учеников некоторые из них продолжают чувствовать себя детьми, играют в игры, придумывают забавы, отчего безусловно есть и польза.

– Она ест суп из куриных лап, а я недавно читал о его пользе. Может, попробовать приготовить? С утра схожу, принесу, что надо.

– Я говорил, что мы сутки никому не будем показываться, и день тишины считай, что я уже объявил. Посидим тихо, свет даже не включим. Хочешь, сейчас иди.

Юноша повернулся обратно к столу с третью шоколадной плитки в руке.

К своим годам и по образу жизни отец не мог не слышать о таком блюде, но отведать не доводилось. Как стало понятно, и сын передумал заморачиваться с ним. Он ненадолго покинул квартиру, а затем умылся и зашёл на кухню.

Сая вытащила изо рта комочек ваты и присоединилась к нему с небольшим мешочком в руке. Держа на щеке руку, спросила:

– Опять записку прицепил к дверям?

– Написал маркером три слова, что мы на лечении. Коротко и ясно. Бумажку для надежности приклеил.

– Как раз-таки ничего не ясно. Проще было объяснить Мише ситуацию, не посторонний он для нас человек.

– Думаю, что нет. Пусть эти баклаги не имеют особую ценность, и его не обозлит, что нет в наличии, но может рассчитывать на них. К тому же в холодильнике пусто. По моим расчётам, завтра в обед он будет здесь. Что остаётся делать, если мы не в состоянии встретить его, как принято?

Речь шла о двух новых алюминиевых флягах, которые оставлял на хранение знакомый мужчина у Мукаилова. Первый в полушутку говорил, что в трудный день их можно выменять на продукты питания, другой в аналогичном тоне ответил, что постарается реализовать с выгодой. Увы, будни бедной семьи составляли одни трудности.

Жена была недовольна не столько его фантазиями, сколько отношением к знакомому человеку. Миша был старшим братом её одноклассницы, и дом их родителей находился по соседству с домом отца. До того, как выйти на пенсию, работал в пожарной части. Машина его была не новая, но по пути на малую родину или наоборот, навещал знакомую женщину.

Ей куда важнее были дом и семья, она оторвала руку от лица и сказала:

– У Хамеда рука лёгкая. Перед тем, как закрыть глаза, я видела у него шприц и думала, что укол ставит. Что-то повел пальцем по десне, подёргал, постучал, и говорит: вставай, приехали!

***

Новые жилые дома окраины были построены ближе к яблоневому саду, который в свою очередь граничил ещё с трассой и лесом. Стоявшая второй день тёплая погода вывела любителей природы на некогда ухоженную ботаническую территорию, где на деревьях оставались висеть редкие плоды, а под некоторыми они были в обилии. В серединной части сада значительный участок был охвачен кустарниками и другой растительностью, тут и там встречались огнища. На одном участке находилась площадка с растоптанной травой для игр с мячом и с неширокими воротами, рядом проходила широкая длинная тропа, но мальчишек на велосипедах не было видно: грунтовая дорожка не настолько гладко была растоптана после дождя.

– Зайцы тут водятся, – сказал Юлдашев, глядя на следы, – я вначале тоже заметил, но те были размыты.

– Уверен? – спросила Мазель, которой захотелось поесть их жареные лапки. Готовить самой не доводилось, а отведать периодически – да.

– Их не спутаешь. Одно время мы держали кроликов, но самостоятельно не резал. Мал ещё был.

Они с ребёнком находились среди любителей осеннего сада. Встретили и молодую семейную пару с мальчиками-близняшками, и одиноко гулявшую старую женщину с палкой в руке, и безногого колясочника. Боясь, что дочь упадёт и получит травму, Мазель не отпускала её ручку. На широких участках тропинки Юлдашев становился рядом, а где узко, шёл сзади. Увидев на невысоком дереве красноватый плод, сбил его и поднял. С розовым румянцем яблоко было плотным и имело искажённую форму. Продолжая разглядывать ветки, протянул находку подруге.

Она вытерла его, откусила и положила немного в рот дочери. Съев, ребёнок ещё протянул руку, и та опустилась на корточки. Любящая мать безуспешно попыталась добиться от неё слово благодарности. Присутствие Юлдашева было не причём, скованной она становилась от любого вопроса, но допускала, что со своим отцом держится более открыто.

Мазель было не понять, по какой причине новый спутник жизни не навещает родителей, остальных родственников, и спросила напрямую.

– Считай, что для меня дорога туда закрыта, – ответил он без промедления. – Могу поехать лишь в крайних случаях, и ненадолго. Трудновато было привыкать к роли изгоя, но я не сам выбирал.

– Что же ты натворил? На капкан угодил, на грабли наступил, или нога поехала?..

– Палка случайно оказалась заряженной. Выстрелила, и наделала не только шуму.

«Прячется, потому и не живёт по месту регистрации», – подумала Мазель и решила, что это связано с ошибкой молодости, возможно, не успев окончить школу. Дочь потребовала к себе внимания, она взялась обеими ручонками за её два пальца и что-то шепнула. Мать поняла, что просится в туалет, отвела, а после дала ей конфету.

Не всё подряд о своей жизни он предавал огласке, но раз за разом делал исключение. До сих пор его не отпускало чувство вины за случившийся много лет назад инцидент, в том числе перед близкими родственниками.

– Я покалечил одного нехорошего человека, точнее, выколол ему глаз, – сказал он и жестами рук изобразил, что не оставил шансов на исправление. – Невиданное происшествие, к тому же в ту пору он приходился сестре мужем.

– Прямо вытек? – спросила она удивлённо.

– Я не специально. Он не ладил с ней, и чуть что, выгонял из дома с палочкой в руке. Для этого подобрал эластичный хлыст, оставлял на видном месте и выбрасывать не давал.

– Что за обращение с женщиной, с матерью своих детей? Это сродни тому, что измывается над собственной сестрой, матерью.

– Родители, говорят, видели, но ничего не могли делать. Не пойму, как сестра терпела его. По возвращении из армии я хотел поговорить, то есть я был обязан сделать это. Встретил на дороге и успел задать лишь один вопрос, как он начал хамить. Мы были близки к тому, что схлестнёмся. Меня вывело из себя одно из оскорблений в её адрес, вытянул из забора небольшой прутик и кинул в его сторону. Покрутившись в воздухе, тот сделал своё дело.

– Надо же?! Постараешься – не попадёшь!

– Я видел момент, как он рукой закрыл глаз, а меж пальцев потекла кровь.

– Поняла, откуда у тебя непримиримость к рукоприкладствам в семье. Я сожалею, что жизнь твоя в один миг разделилась на до и после. Но это не самое ужасное, что могло быть. Первая его реакция какая была?

– Вначале не понимал, что произошло, шок прошёл и стал протяжно кричать. Люди начали толпиться, подоспел и мой брат. Он увёл меня, а через час я уже был в пути. Ясное дело, что семья окончательно распалась. Потом он тоже куда-то уехал. Видишь, с кем ты сошлась?

Стоявшее на относительно открытом пространстве короткое бревно женщина нашла удобным местом, чтобы остановиться. Неподалеку от него тоже был след от костра, возле которого находились обломки кирпичей и осколки стеклянной посуды. Поверхность бревна была сухой, он присел спиной к неприглядной стороне, и она опустилась рядом, подложив под себя полиэтиленовый пакет.

– У нас тоже не всё гладко, ещё ахнешь! – сказала она. – Не строй догадки, событие из ряда вон выходящее. Посторонним покажется пустяком, но не близким. Этакая мина замедленного действия.

– Ну-ка удиви меня! – Он повернулся к ней.

– Сестра моя с детства дружила со своим одноклассником, в школу и обратно, шли взявшись за руки, как в кино. Плевали на подколы сверстников и остальных детишек, учителей, на предостережения родни. В старших классах не привлекали к себе внимания, но к удивлению общих знакомых, они поженились: он высокий и стройный, а она – наоборот. Всем вдруг стало известно, что у них что-то было ещё со школы. На правду это не похоже, есть случайные свидетели того, как перед тем, как идти в армию, он обещал жениться и попросил дождаться его. И месяца не прошло после возвращения, как сыграли свадьбу, до сих пор живут душа в душу.

– Тоже нашла мне историю! Рост у моих родителей тоже заметно разный. В отдельных случаях это может даже веселить. В каждой второй семье есть отличительная особенность, которая интересна лишь узкому кругу лиц.

– С нашими не сравнить, отцом ребёнка является другой человек. В чертах лица нет ничего от родни. Как тебе?

Ошарашенный Юлдашев подвинул корпус назад, не зная, что и подумать. За несколько мгновений ничего не пришло в голову.

– Спрашиваешь ещё? Это похлеще будет, чем выдуманные сюжеты в кино с вызывающими ком к горлу.

– Не спеши давать свою оценку, она с его согласия. Ты, наверное, сам понял, что не могли иметь общих детей. Вторая сестра вышла замуж через пару месяцев после той и в срок родила. Эти по бабкам ходили, обследовались, но ничего не вышло. Врачи сказали, что причина в нём. Правду скрывают ото всех, я сама разгадала её тайну.

– То ещё событие! Действительно! С трудом можно сопоставить с моими приключениями, как и должно быть. Но моё дело идёт на убыль, а там не всё от них зависит.

– Согласна, отец ребёнка её одногруппник, и когда-нибудь захочет увидеться со своим чадо. Живут неплохо. Муж – хороший столяр, а она окончила пединститут, но занимается бухгалтерией и всевозможной бумажной работой. Она ещё признанная повариха и нередко обращаются к ней за услугами. Правда, это мне самой не нравится. Она, бывало, и характер покажет, если сделают замечание. Прямо взбунтуется.

– Это оттого, что ни в чём особо не нуждается. Что сама говорит? В гости к ним идти есть в планах? Мне они начинают казаться своими близкими, которые принимали участие на нашей свадьбе.

– У нас отношения испортились, и нет связи, поэтому многое не знаю. На ближайшую перспективу повидаться нереально. Мне надо вначале наладить свой быт, повезло, что встретила понятливого тебя. Общаться с тобой одно удовольствие.

– Рассказывай ещё! Это напоминает мне один фильм-сказку, где подчинённые, соглашаясь во всём со своим правителем, а по сути, высмеивают его.

– Некоторые выражения идут от сердца, и в расцвете отношений браниться мы не должны. Я так вижу, реалии ещё впереди.

– Думаю, нам хватит ума, чтобы они не испортились. Ты одной крови с сестрой, вы обязаны постоять друг за друга, радоваться успехам, нести ответственность.

– Оттого и больнее, что сестра. То, как она повела себя, проявлением злости не назовёшь, но мне хватило, чтобы возненавидеть не её одну.

Родители Мазель покинули белый свет в течение месяца, но проститься она не успела: о кончине отца ей сообщили после похорон, пока неспешно собиралась, пока ехала, успели и мать предать земле. Как оказалось, в первом случае всё произошло рано утром, а прикованная к постели женщина ни до кого докричаться не могла. Обнаружила соседка, каким-то образом почувствовавшая несчастье. Предъявляя претензии к близким умершего, она продемонстрировала остроту своего языка, что в не меньшей степени вылилось и на младшую дочь. Мать отдала душу в окружении детей и внуков, как поняла приехавшая Мазель, не выдержала переизбытка внимания. Сама была встречена холодно, вся родня смотрела как на виновницу. Она никому ничего не доказывала и свою ношу несла с опущенной головой. Сёстры не стеснялись в выражениях, чтобы не провалиться на месте при соседях и родственниках следующего порядка, поддакивал им и подросток-племянник. «Это ты бросила их и укатила неизвестно куда», – говорили они. Позволили себе ещё коснуться и её мужа в ту пору с точки зрения ущербности.

– Досадно за такие стычки, – сказал далекий от подобной участи Юлдашев. – Близких надо простить, ради памяти родителей, ради благополучия дочери. Правда, я не знаю, способен ли сам на это.

– Такая возможность будет при условии, если поехать к ним. После того как посторонние разошлись, сёстры вели себя так, будто бы ничего не произошло. Но я больше не смогла терпеть их двуличия и уехала.

Юлдашев тихо выразил сочувствие – мимо них проходили люди, и посоветовал восстановить отношения с сестрой. Он высказал мнение, что она находится в состоянии постоянной депрессии из-за предпринятого ею шага и не может контролировать себя в полной мере. Не дождавшись реакции, предложил свою посредническую роль, но не нашёл понимания.

Новый ритм сердца

По содержанию бельевых верёвок на открытых балконах дома нетрудно было различить этажи, в которых жили семейные пары, или одинокие мужчины. Выдавало и общее убранство площадок с перилами, которые были укреплены на выступающих из стены балках. Вселившаяся в числе первых женщина являлась очевидицей всех перемен; при ней происходили и структурные переустройства общежития, и установления новых порядков для жильцов. Но по ним высказывала своё мнение не так активно, как некоторые другие. Дарина считала, что дом знает не хуже остальных, нередко наблюдала за ним со стороны. В последнее время её взгляд часто задерживался на балконе четвёртого этажа, на котором не разглядела растянутых верёвок.

Заправка кровати была одной из самых нелюбимых занятий Гадаева, но оставлять в неприглядном виде себе не позволял. Присесть на неё приходилось часто, и после каждого раза подправлял покрывало. В этом же положении его застала вошедшая в незакрытую дверь Мамалиева.

– Тебе одежду, бельё не нужно постирать? Сними, я покручу, поглажу, – сказала она и мысленно порылась в своём шкафу за запасным комплектом для него белья, и не только постельного.

Предложение Гадаев воспринял как нечто личное и запретное. Пошутить, пусть и переиначив, что в доме женщина собой заменяет ряд приборов, посчитал недопустимым. Он повернулся к ней и испортил наведённый кантик.

– Садись тоже. Ты мне не жена и не подруга, а себя я здесь уже не вижу. Попользуюсь и отдам коменданту. Кастеляншу уже не держат, раньше раз в неделю меняли постель.

– А выдавали, наверное, не то, что ненакрахмаленное, а с пятнами, как на поездах.

– Не так! Новые мне не попадались, но чистые и утюженные. Как-то получил простыню со швом посередине, всё равно удобно было. Держать вещи в надлежащем виде, понимаешь ли, нелегко одинокому. Не думаю, что людям в охоту стираться, гладить.

– Женщина с моего этажа каждую неделю кому-то стирает, походу, бизнесмену со второго этажа. Там поселился один, которого выдаёт ещё одеколон.

– Почему бы не подработать? Я слышал, что выставляют нормальный счёт за проживание. В те годы с зарплаты снимали четыре рубля, и голову себе не забивали.

– Люди на это смотрят, если получают мало. Времена нестабильные, случись что, можно остаться без средств существования. Поэтому не спеши упускать своё место – это тоже твой капитал. Мало ли, как повернётся? Здесь, по крайней мере, не имеют права выгонять на улицу.

– Отомстить не передумала? – спросил он, наблюдая за мимикой её лица. – Это ключевой момент для меня.

– Совершенно не то говоришь! – Снисходительный тон в голосе женщины в один миг вышел. – Своим задумкам я и остывать не даю. Не только ребятам свойственно постоять на защите собственного достоинства.

– Ты посмотри на случившееся с другой точки, посмейся над собой и всё пройдёт. Разовая ошибка не в счёт, из-за волнения мы уже забыли, что было, и вообще. Поэтому ты смело можешь и передумать.

– Для этого достаточно прождать немного и поменять угол зрения, но так будет нечестно.

– Мы с тобой останемся по разные стороны даже в случае удачного исхода твоего плана. Меня ты возненавидишь, если не получится, а я себя, в зависимости оттого, как аукнется.

– Ещё немного, и мы увидим просвет. Как тебе идея, если сама сниму поблизости угол?

– Не стоит, нам нельзя иметь общих дел. Впереди большие трудности. Чем крепче свяжемся, тем громче рванёт.

Она обнаружила, что хочет понравиться ему, и её накрыло чувство покорности. Продолжать общение на установившихся ладах не захотела, встала, подошла к окну. Зная, что кожаная куртка её стройнит, она повернулась к нему, оставаясь на ногах, и сказала:

– В чём-то ты прав, но хватит об этом. Я зашла с предложением: ты можешь занять нашу комнату. Вид из окна хороший, состояние не сравнить с этой комнатой. Мы и мебель оставим, и ещё много чего. Я могу сделать так, чтобы она досталась тебе.

– Интересно, как это?

– Сама поговорю с комендантом. Вообще его можно поставить перед фактом – на этаже у нас был такой случай. Но для этого тебе придётся жениться, месяц-другой побудешь здесь, и сразу после нас переберёшься туда.

– Стоящее предложение поступает тогда, когда ты не можешь принять его. Кто знает, сколько времени уйдёт на женитьбу? Была бы на примете кто, другое дело.

– Ты постарайся. У нас, к примеру, со дня знакомства до свадьбы ушло всего две недели. Берт за свой отпуск уложился.

– Если поехать туда, то быстро решится, но я пустой. Ещё наш общий вопрос остаётся открытым, и он может перевесить остальное.

– Я так не думаю. Кариб из мелочей трагедию не сделает, и отставать не любит. Они уйдут вслед за нами, могут и раньше. По моему плану всё произойдёт тихо.

Лёгкость, с которой говорила женщина, указывала на её бескомпромиссный настрой к намеченным разбирательствам. Затеянная ею глупость определённо представляла опасность, и всплыл засевший в глубине сознания вопрос: не пора ли начать соблазнять её? Ему бы не составило труда дотронуться до неё, прижать к себе так, чтобы растаяла. Сложнее было бы повторно преступить черту, за которой неизбежны новые испытания.

– Шанс не велик, что разрешится бесшумно, – сказал он. – Нельзя рассчитывать, что останусь сухим, поэтому предлагаю повременить, пока не найду себе угол. Острота задачи не та, что прежде. Неделей раньше, неделей позже, разницы нет.

– От тебя требуется немногое, чтобы против меня не выступал. Я не назову твоего имени без крайней надобности, а она тем более не захочет доводить до абсурда.

– Как знать! Ты и под ноги себе не забудь смотреть. Твои светлые намерения причинили сестре вред, а тёмные уже саму толкнули на проступок. Вообрази теперь, что сопутствует злорадству. Одумайся, и наше общение примешь за предупреждение, даже за спасение, и не будешь корить себя. При желании можно найти безболезненный выход, и останемся довольными.

– Никакой другой выход мне не интересен, – заявила женщина. – Я не в силах простить эту бессовестную и надо показать, какое у меня большое сердце. Учить меня жизни тоже не стоит, сама знаю, что делаю.

– Кто бы меня учил? – сказал он и поставил себя на место их мужей. – У нас общая тема и непростая обстановка. Расклад такой, что тебе может сделаться больнее, и сомневаюсь, что победа принесёт наслаждение.

– Я не ради удовольствия затеяла. Долго спорила с собой, и не прошу себе, если остановлюсь.

– Предложить попробовать, как понимаю, бесполезно. Меня не покидает ощущение, что в итоге вдвоём окажемся проигравшими, потому что Лиана права, а мы с тобой – нет.

Сочетание удивления и гнева не позволило Дарине дослушать его пояснение. Компромиссный вариант она не рассматривала, не боялась даже самой оказаться разоблачённой.

– Как это права? – выговорила она, но чем обосновать сразу не нашла. – Ты многое не знаешь, и не надо. Больше всего меня бесит, что мой муж с уважением относится к ней.

– Жена друга, как-никак. Тебя тоже можно понять, пример один норовит вывалиться с языка, не знаю, как отреагируешь.

– Говори уж, если без похабщины. Вначале я поражалась насыщенности выражений, потом вроде привыкла, но себе ни разу не позволила.

– Заработала себе минус. Ты не могла не заметить, что я их тоже не применяю.

– Заводские без этого не могут. У Берта тоже нет-нет, да всплывают.

– Не было такого, чтобы при женщине забывался. Я хотел сказать, что вор может слечь больным, если упустит выпавший шанс. Собственно, в твоём случае уместно сравнивать.

– Занозу полагается удалять, чтобы стало легче. Она может и рассосаться, но так долго, что не дождёшься. Эх, была бы рядом настоящая подруга, была бы счастлива.

– Я могу предложить друга в своём лице. Трижды виделись, ещё пару раз, и привыкнем к чаепитиям разным. Не вкрадчиво, как сейчас, а в городе, в кинотеатре, например.

– Сохранять дружеские отношения с тобой я хочу, но всякого рода игры в приятели для меня не приемлемы. Что же это получится? После подумаю.

При всей казавшейся решимости женщины Гадаев почувствовал, что она не так тверда в своих намерениях, как изначально. Точнее, сложилось такое впечатление, что она не в восторге от своей инициативы, но тормозить не может, боясь, что он отнесётся к ней как к легкомысленной. В любом случае он продолжал видеть себя возмутителем её спокойства.

– От мирного исхода вашего разбирательства и мне станет легче. Это тебе не обычное предательство по отношению к обеим. Как ни крути, вся вина лежит на мне. Дом со знакомыми лицами, включая коменданта, вахты… долго ещё будут ассоциироваться с тем, что произошло.

– Отдельные моменты правильнее будет списать на особенности женщин, иначе надорвёшься. – Мамалиева подумала, что по большому счёту ничего не знает о человеке, которому доверилась. – Расскажи немного о себе, лишним не будет.

– Если не ударимся в грязь, то ты первой узнаешь, откуда такой дубина свалился на вашу голову. В общих чертах отца я потерял по дороге из школы – сердце внезапно остановилось. Мать держится, правда, давно не видел. Из трех братьев я средний. Старший живёт в посольствах разных стран, за спиной институт, но работает электриком. Родным показывается редко, жена его, гречанка, занимает непростую должность. Младший брат остался жить в родительском доме, можно сказать, один за всех отдувается.

– Рядовая история, но для меня она уже не посторонняя. Пусть такому не должно было место быть, и вышло безобразно. То есть порочную связь красивой не назовёшь.

– Меня бы устроило, если скажешь, что всё это было шуткой, что от скуки просто захотела попробовать игры взрослых. Оступившись однажды, мы не перестаём быть самими собой.

– Это не так, и былое не перечеркнуть.

– Лишь бы не усугубить! Зря я приехал сюда, сам себя загнал в угол. Хорошо от этого никому не стало.

Своим отъездом молодой человек развязал бы ей руки, но лишиться удовольствия увидеть его тоже не хотела. Она не была рада, что впутала в свои дела. В сравнениях с ним мысленно прошлась по другим знакомым и не поняла, как положительный со всех сторон мужчина умудрился прибиться к обочине. Он совершено не походил на тех, кто имеет проблемы с вредными привычками, со здоровьем, и голова с привлекательными очертаниями лица на месте. Только сейчас стала находить в его поведении манерность и предположила, что был женат на северянке, которая не захотела уехать с ним, но наличие собственного ребёнка исключила, иначе бы почувствовала.