Земляки

– Новички, наверное, везде подвергаются обману?! – предположила женщина.

– Они обычно осторожничают. Схема простая: оформляешь заказ, водитель отгружает и уезжает. Проверять не всегда получается. Сам виноват, что доверился. Понятно, что у кладовщика, или у водителя, всё согласовано с лицом выше.

Если бы не возникшие проблемы со здоровьем, то он бы сказал, что его место на рынке, среди торговцев мяса. Здесь его дела тоже начинались неплохо, и пошли в гору, узнав хитрость, к которой прибегали продавцы при закупках в деревнях, наловчившись настраивать весы. Демонстрируя свой тянущий на уголовную статью фокус, Юлдашев получал удовольствие, но отдельные эпизоды преподносил в безобидных тонах.

– Прогорел я, похоже, за дело, – сказал он и вздохнул. – Ехал с самого отдалённого конца области под неприятным впечатлением, что бабка почуяла обман с весами и помрачнела. Она плохо видела и не повергла проверке моё чудо-устройство с помощью мешка с сахаром, как некоторые. Отдала, скрипя сердцем и я поехал обратно. А по дороге машина поломалась, пришлось прождать полдня. Этого хватило, чтобы мясо позеленело, ещё и на штраф нарвался. Прокляла, наверное, и завершилось попаданием в больницу. Дело могло быть и в человеке с рынка, чьей машиной я пользовался. Соседка по лотку как-то говорила, что она никому не приносит удачу.

– Не всем дано идти в ногу со временем в одиночку, дальше попробуем вместе. Должно получиться, если заживём душа в душу.

– В противном случае и незачем строить отношения.

Мазель была уверена, что первой, кто постучится к ним в дверь, станет любопытная Наяра. Сама и встретила её, чем вызвала у той вопрос о состоянии здоровья Юлдашева. Положив на стол пакет, внутри которого находилось нечто объёмное круглой формы, пожала ему руку и тихим голосом сказала:

– Впечатлена, прямо из картины. Мне бы такую стройность! Хотя нет, ведение домашних дел требует уйму сил. Ещё два оболтуса на иждивении, и за дочкой нужен глаз да глаз.

В лёгком свитере Юлдашев, на бледном лице которого появилась улыбка, вытянулся. Худоба туловища и рук была спрятана под джемпером без воротника, но вырез горла с выделяющимися ключицами выдавал общее состояние здоровья.

– Что ты так осторожно? Не ватный я! Отсутствие жировых отложений не сказывается на работе головы, а таскать мешки я не собираюсь.

– Этого недостаточно, хватает чему вокруг выстоять. Начиная с собственного дома.

– Внешность бывает обманчива, мы пошли на поправку, – сказала Мазель. – Стройность его врождённая, и нам есть с кого брать пример.

– Когда к нам придёте? Я приготовлю такую кашу, что почувствуешь, как прибавляешь в весе. – Наяра продолжала вглядываться в нового избранника подруги.

– Что ты всё о моём теле? Лучше скажи, почему пришла без мужа. Кем он, кстати, работает? Со слов Мазель я так понял, что он учитель. Посидели бы с человеком глубоких знаний и чайку попили.

– Ага, корочку имеет оператора большой совковой лопаты. По настроению он может выполнить тройную норму.

– Так это шутка была? – сказал он и посмотрел на свою подругу. – В любом случае интересно поболтать с человеком, который делит крышу с такой открытой женщиной.

– Он не любит ребячества. Для него все дети, кто садится за стол чай пить. Такой мужик с большой буквы.

– Мы придём после закрепления нашего союза на бумаге, – сказала другая. – Иначе ни сами не поймём себя, ни дети твои, ни знакомые.

– Счастья вам! Правильно решили, а то придумали тут сожительствовать, или вовсе оставаться одинокими.

На её, пусть и безадресные слова, Мазель отреагировала резким зрительным контактом, что Юлдашев и не заметил. Он опустился на диван со словами: одевай Соню, мы гулять пойдём, мне понравилось ходить с ней за руку, – снял свои толстые носки, потянул руку к трубе отопления и взял другие.

– В частном доме надобности нет выходить во двор, чтоб подышать уличным воздухом, – сказала гостья. – Остался бы с нами, а то не запомню тебя.

– Я стесню вас, и ты это оценишь, как только выйду за дверь.

Закрывшись за ними, Мазель прошла на кухню. Старый алюминиевый чайник оставался тёплым, и она включила газовую плитку на два глазка. Фарфоровая белая посуда тоже была хозяйской, женщина положила в неё заварку и ждала, пока вода нагреется.

– Понятливый он у тебя. Объяснилась, чтобы потом не возникали недоразумения?

– Удобного случая ещё не было, и я не уверена, что это нужно. О прошлом мы практически речь не заводим. Ему не интересны подробности обо мне, и я к нему не лезу с расспросами.

– Ты не обольщайся, так не бывает. Чтобы мужик спокойно отнёсся к прошлому своей жены?! Ему должно быть интересно, с кем ты за партой сидела, фоткалась. На снимках рядом с доченькой чаще всего мелькает её одноклассник, и одного взгляда достаточно, чтобы понять, что он к ней питает. Для кого-то это может стать аргументом.

– Ты рассуждаешь как школьница. Юлдаш правильно понимает, ни к чему копаться в прошлых делах. В отдельные моменты своей прежней жизни он и меня не просвещает. Такая у нас с ним ничья.

– Ну, если так!.. Доченька моя волнуется, как ты тут устроилась.

– Передавай от меня привет, душевная девочка. Ты скажи ей, чтобы за других сильно не переживала. Ей не помешало бы больше о себе подумать.

– Вообще-то крепкий союз пустяками не разрушишь, и ты дама у нас в авторитете.

Наяра освободила пакет от пирога собственного приготовления на тарелке и присела.

Неподалеку от дома росло кленовое дерево. Прогулявшись у магазина, Юлдашев с ребёнком вернулся к нему и поднял с земли несколько разноцветных опавших листьев. Научить Соню собрать их в пучок оказалось делом несложным, чему обрадовались и присоединившиеся к ним женщины. Прежде чем распрощаться с новой семьёй, Наяра позволила и себе ненадолго вспомнить детство, достав в прыжке с дерева большой лист с красноватым оттенком. С ним в руке и ушла.

– Что-то вы недолго посекретничали, – сказал Юлдашев, – и часа не прошло! Это подозрительно.

– Вы были на холоде, и с ней особо говорить не о чем. Это нам с тобой надо больше общаться, чтобы не осталось недосказанное.

От одного намека на своё прошлое он нахмурился и направился к дому, и Мазель последовала за ним с ребёнком за руку. В первую очередь она имела в виду собственную историю, но не была готова полностью откровенничать. Переодевшись в домашнюю одежду, сказала:

– Да опустоши ты сердце! Я не впервые замечаю, как ты страдаешь. Неправильно пронести воспоминания прошлого нам по-отдельности, пользы не будет ни для домашнего очага, ни для здоровья.

– Настроение может испортиться и без причины. У каждого есть оболочка личного пространства, куда остальным нельзя. Потребуется время, чтобы сгладились все шероховатости.

– Поняла, к старости обнаружу, что я знаю про тебя практически всё, – иронизировала она.

Ради того, чтобы покопаться в его прошлом, Мазель была готова поведать о своём, пусть и с рядом оговорок. Но он ничего не спрашивал и нежился новым положением, а ей не терпелось строить планы на будущее.

– Сдай ты уже ту квартиру! Получить обратно высланную сумму не удастся, но на всякий случай спроси.

Юлдашев не имел желания заниматься ею, и вяло ответил:

– Не впустить ли туда Кибата? Чего деньгам пропадать? Пусть поживёт себе пару месяцев даром, потом перепишем договор. Это даже лишнее.

– За твой счёт ни дня, равно, как и от твоего имени! – категорично ответила она. – Хозяину быстро сообщат о новых жильцах, и у него возникнут претензии. Давай начнём жизнь с полного изменения отношения к ней.

– По соседству нет любопытных глаз, и я ни с кем из дома не контактировал. Кстати, Кибат может прийти на чай. Повод есть, и при переезде помогал.

– Этого ещё не хватало! Он ушёл не голодным и не с пустыми руками. Объяснишь, что мы не готовы принять гостей. Я сама ему скажу. Выйду и скажу.

– Прямо так в лоб? Я машинально впускал знакомых, и меня за дверью не держали.

– Это нормально, если ты живёшь один. Нам никто не должен мешать, в особенности те, кому мы не рады.

– Приезжему хуже всего терять почву под ногами. Мне и самому знакомо чувство безысходности. Но этот годами не вылезает из него, ещё оказался брошен роднёй.

– Мне в такое не верится. Побирающиеся люди однозначно вызывают негативное к себе отношение. Можно было найти работу, где и кормят. Стремящийся человек притягивает к себе других, и до первой зарплаты мог бы выдержать.

– Насколько я знаю, он не единожды устраивался. Одно время пёк батоны и ходил с ожогами на руках. Не выдержал, перешёл в шашлычную у обочины дороги, тоже пусто. По его словам, куда только не совался: и баня была в его списке, и мойка машин, и пекарня, и рынок.

Мазель дослушала его и сказала:

– Сторонись его, я прошу тебя. Бесповоротно, и чтобы ноги его здесь не было! У обиженных на белый свет людей возникает зависть ко всем остальным. Он ведь не единственный твой друг?

– У меня сейчас очередной переломный период, в котором не осталось места даже врагам. Первым на ум приходит сволочь одна с рынка. Перепутал меня с кем-то и свалил товар с лотка на проход. Убытков я не понёс, но нервы испортил изрядно. Следом – самонадеянный Заман. Этот оказался зверем, лишил девушку жизни и угодил за решётку.

– Много дали? – с безразличием спросила она.

– Точно не знаю, за убийство изолируют на длительные сроки. Новость о его аресте до меня дошла спустя год. В молодости мы жили на одном этаже. Физически превосходил меня, отличался резкими замашками, в общем, находился по ту сторону.

На протяжении долгого времени Юлдашев злорадствовал неприятностям одного из его знакомых. И произошли они вскоре после того, как между ними возник конфликт. Порой он представлял себе, как навещает его и высказывается о своём к нему отношении.

Свобода необъятная

Ещё с вечера получивший недавно свободу молодой мужчина планировал наведываться в агентство района по занятости, хоть и допускал, что оно не функционирует. Поздним утром он встал, привел себя в порядок и после чаепития покинул комнату. В коридоре ощущался запах хлорки, вахта общежития пустовала, и Гадаев подался к выходу. За наружной дверью чуть не столкнулся с входившей в дом женщиной с карими глазами и в светлом жакете поверх платья. На глаза сразу бросались завитые чёрные волосы ниже плеч и… неуместная улыбка на губах. Не поняв, что происходит, он извинился и подержал дверь открытой для неё, однако та, будучи с полным пакетом в руке из ближайшего гастронома, не спешила войти.

– Привет, Заман, как дела? – спросила она.

– Спасибо, в норме. Лицо твоё кого-то напоминает мне, погоди, ты супруга этого, как там его?

– Ты же вглядывался в нас, или ошибаюсь?..

– То было не лицом к лицу, и это немного разные вещи. Я ожидал, что встречу здесь земляков, но не семейных пар. Согласен, так поинтереснее.

– Наши постепенно убывают, и ты первый за последнее время, кто прибыл. Мужа зовут Берт, меня – Дарина, живём на восьмом.

– Я рад за вас, и имя твоё какое-то родное, племянницу мою так назвали, – сказал Гадаев, но тут же вспомнил, что в имени дочери брата расстановка букв иная.

– Твоё солиднее звучит, и ввергает в размышления о временах в широком смысле. Мне интересно стало, как отца зовут. – Заметив нежелание того откровенничать, оставила тему. – Как тебе живётся?

– Потихоньку, привыкаю. Вот, в город собрался по делам, там, в столовку… Типичные будни безработного холостяка. Пора бы исправить, но не знаю, с чего начать.

– Спору нет, что с женщины. Остальное само образуется, – сказала она и широко улыбнулась.

– Посодействуй, не откажусь. Сгодится любая.

– Прямо уж любая! Я найду тебя, как встречу достойную тебя даму. Мне нужно шкаф передвинуть, ещё плов томится на плите. Поднимешься? Заодно накормлю тебя.

Гадаев почувствовал себя в тупике. Исполнить просьбу не было желания, о приёме пищи в чужом доме и слышать не хотел, независимо оттого, дома ли супруг, нет ли, а отказать стало неудобно. Вроде обычные людские взаимоотношения в хорошем смысле: помочь, посидеть за чашкой чая, поговорить…

– Вначале скажи, сколько лет ты в этом городе? – спросил он.

– Девятый год пошёл. А что?

– Хотел навести справки об одной девушке по имени Руна. В отсутствие новых связей прошлое кажется твоим настоящим. Но вы не могли увидеться, не сходится.

– Даже не слышала о такой. Желание естественное для неженатого мужчины. Мне сдаётся, что таким образом ты уходишь от ответа. Не знаю, куда дальше повернёшь, хочу заметить, что выходит не очень гладко.

– Вопрос был аналогичным. К тебе я не пойду, представить несложно, что такое попадание на глаза соседям. Со шкафом помогу при условии, чтобы и муж твой был рядом, а ещё лучше, чтобы сам попросил.

Дарина не оценила проявленную им корректность в общении с малознакомой женщиной – она знала о нём больше, чем он мог подумать. Тем же объяснялась и игривость поведения. Она перевела пакет из одной руки в другую, а освободившейся рукой потянулась к ручке двери.

– Он на работе, а мне есть о чём с тобой пошептаться. Вернись к себе, я сама спущусь. Тут уж тебе нечего смущаться.

Гадаев открыл наружную дверь. В просторном помещении, располагающем сразу за входом, они разошлись: она направилась к блоку слева, а он открыл обитую лакированной вагонкой дверь с противоположной стороны. Спешить было некуда, войдя в комнату, он бросил взгляд на убранство и переставил чашку со стола на подоконник. Внезапно возникший контакт не добавил позитива, и он не понимал, о чём хочет поболтать с ним замужняя женщина. Заподозрил, что на примете у неё есть кто для него, но вспомнил, что не называл ей номер комнаты.

Холлы, соединявшие блоки здания, через один были проходными. Он предположил, что женщина придёт сверху и тоже вряд ли воспользуется лифтом, но не угадал. Она была в красном бархатном халате и с небольшим эмалированным ковшом жёлтого цвета в руке.

– Встречать было необязательно, я знаю, где ты живёшь, – сказала она, не останавливаясь, чем несколько озадачила его.

– У себя на этаже я в ответе за тебя, и меня это нисколько не затруднит.

Она углубилась по коридору и завернула в его секцию. Толкнув неплотно прикрытую дверь, вошла в комнату, как к себе домой.

Он вспомнил, как было, и последовал за ней.

– Точно, я сам называл номер, когда виделись внизу. На второй день после вселения. Разом со всеми вами познакомился.

– Надо было устроить совместное чаепитие в твою честь. Ходить по очереди и интересоваться тем, чем ты дышишь, не дело. Моё упущение, на днях займусь.

– Не думаю, что оно надо. Ты садись. – Гадаев отодвинул один из двух имевшихся стульев от стола для неё, а сам с торца занял второй.

Она сняла крышку ковша, в котором находились длинные зерна риса с желтоватым оттенком, и поняла своё упущение: не положила салат, и к чаю забыла взять сладкое.

– Ешь, пока тёплый. Я так и не привыкла к здешним кашам, пусть и практичны. Берт тоже любит домашнюю еду, и нередко за столом вспоминает маму.

Вид и запах еды усилили аппетит ещё не успевшего позавтракать молодого человека. Он вытащил из выдвижного ящика вилку, положил на стол и сказал:

– Не стоило ходить с посудой. Я бы отругал свою женщину за такую вольность. Согласись, накормить дома и на вынос – не одно и то же.

– Тебе не угодишь, будто из какой-то экзотической страны прибыл. Как видишь, всё легко и просто.

– Нечто вроде того во мне есть. Я много лет жил и работал на севере в мужском коллективе. Большинство людей склонны считать, что они сами выбирают место жительства, а я придерживаюсь противоположного мнения. Возьмём город, этот дом, какая-то сила ведь направила нас именно сюда?!

– И я не соглашусь с тобой, – сказала она и привстала, решив, что при ней он не приступит к еде. – Вижу, что ты чувствуешь себя в гостях, может, я пойду, пока не поешь?..

– Знать бы, чем буду обязан, а… я забыл, – ответил он в несерьёзном тоне. – Пока аппетит нагуляю.

– Кушай себе на здоровье, совершенно неважно, поможешь ты мне или нет. Мне будет приятно.

– А мне – вдвойне.

– Комната неплохая для одного, – подметила она, окинув взором верхнее пространство. – Небольшой ремонт, и превратится в уютный уголок. Наверное, потратился, чтобы заполучить её обратно?!

– Было дело, но рассказывать не хочу. Кое-кому это не понравится.

– Юр Иванычу, что ли? Хмм! В доме многих заботит вопрос улучшения жилплощади, и все знают, что это решается не бесплатно. Секрета никто не делает. Время стало ещё больше порочным, никому не хочется оставаться в накладе.

– Привыкнуть бы ещё к установившимся правилам, – сказал он и вне воли сравнил правила проживания с тем, что раньше было. – По дороге мне недорого предложили новый телефон с цветным экраном, что в итоге достался коменданту. И этого хватило.

– Поняла, не так дорого. Хорошо, что не нарвался на его брата, был тут один любитель повеселиться за чужой счёт. Весь прошлый год людям головы морочил, обещая помочь с комнатами. Сначала вроде как старался что-то делать, потом пошёл открытый обман.

– Была бы поляна, кому отведать дары природы найдётся.

Угол молодого человека и то, каким образом ему удалось вернуться сюда, были интересны женщине в последнюю очередь. Она напросилась на встречу, имея куда более серьёзную цель. Посчитав, что контакт установлен, приняла серьёзный вид и спросила:

– Могу узнать, что тебя связывает с Дагларовой? Раньше ты не был с ней знаком? Я про эту, с пятого этажа.

Гадаев почувствовал неладное и машинально отдалился. Было любопытно, что происходит и насколько близки между собой две молодые женщины, одна из которых на днях явилась сюда, как наваждение. Объяснений у него не было, и не искал их. Ему стали интересны мотивы этого визита, но почувствовал, что изменившимся взглядом выдаёт себя.

– Чего ты её по фамилии? У самой есть она? Я слышал, что некоторые дамочки взяли в моду не носить её.

– Нам присуще жить одной ногой в собственном мире. Если посмотреть зорче, ничего такого здесь нет. Я с удовольствием ношу фамилию мужа, и мы с ним Мамалиевы. Моя девичья фамилия была красивее, и могла бы оставить её, чтобы не переделывать диплом, как некоторые поступают.

– Понятно. В чём заключается суть вопроса ко мне? Не похоже, что обыкновенное женское любопытство.

– На днях я хотела попросить тебя помочь со шкафом. Он стоит в холле, и хочу его немного передвинуть. Берта я уговорить не смогла, и жить нам здесь осталось недолго. Уже строимся, весной, на худой конец вначале лета уйдём отсюда. Но полгода тоже немалый срок, чтобы терпеть неудобства.

– Мечта всех жильцов дома иметь собственную квартиру, я рад за вас. А Лиана тут причём? Её я знаю не больше тебя.

– Я не всё сказала. – Она напряглась, собираясь мыслями. Сплетя руки, корпусом совершила наклонные движения вперёд-назад. – Нелегко говорить о потаённых делах знакомых женщин, но всегда интересно, если кто-то в одиночку направляется в холостяцкий этаж. Мы по своей природе любопытны на подобные моменты, вот и пришла за разъяснением.

– Засомневалась в её порядочности? Ты что, следила за нами, и стояла за дверью? – Он представил себе картину и поразился.

– У меня личный мотив. Прости Заман, это случайно получилось. То есть я шла сюда, на этаже успела заметить вас двоих. Вы завернули в секцию и закрылись.

Гадаева ошеломило и откровение её, и смелость. Ничего, кроме того, что столкнётся с шантажом, на ум не приходило, заподозрил, что вопрос со шкафом как таковой и не стоит. Он оценивающе взглянул на неё и сказал:

– На что только люди не идут от скуки?! Подумал, что это чисто мужская прихоть. Я отвечу, что ты ошиблась дверью, этажом. Никакую Лиану я не знаю, и она это тебе подтвердит. Со своими происками ты показываешь, во что превратилась твоя женская скромность, образованность.

– Зачем ты так? – Мамалиева произвела верхними веками движения вверх-вниз, и глаза стали мокрыми.

– Понимаю, тоже резковато вышло. Не ищи приключения на ровном месте, нехорошо подглядывать, подслушивать, делать выводы. А применять как оружие опасно.

– Я не для того здесь, чтобы облить её грязью. Надобности в этом нет, мне хорошо известен её нрав. Сердце разрывается, она обрекла на несчастье мою сестру. – Женщина встала. – Мне скоро ребёнка забирать, и муж придёт на обед. Вернусь, как получится. Я хочу, чтобы ты знал, кто есть кто.

– Меня мало интересуют дела других. Но тебя я послушаю, если не передумаешь, – сказал он и взялся за столовый прибор.

Оставалось вопросом то, что именно её волнует. Если она таким образом заботится о будущем своей сестры, то выглядело несколько странновато. Строить предположения не получалось, чему в какой-то мере мешал плов. Заправленный топлёным маслом гарнир имел жёлтый оттенок, особенный вкус блюду придавала курага. Как ему показалось, куски мяса в нём были даже лишними. Порция была двойная, поев половину, вышел на общую кухню, больше похожую на курилку. Находившиеся в ней все три электроплиты были старыми, где он дважды в день что-то готовил на небольшом и неустаревающем, как ему объясняли, наподобие гусятнике. Ковш он нашёл удобной посудой для одного, чтобы приготовить и съесть с него. От мусоропровода исходил неприятный запах, и он стал у открытого окна, где находилась стеклянная полулитровая банка для окурков. Разумеется, он был поглощён принесённой едва ли знакомой женщиной новостью. Ему не очень хотелось, чтобы она пришла обратно, но оставлять столь деликатный вопрос открытым было нежелательно.

Он выпил стакан воды из чайника и прилёг с ощущением того, что нечто подобное с ним в молодости уже происходило. Реакцию Лианы он боялся себе представить, но тревога отсутствовала. Перед тем, как оказаться с ней вместе, Гадаев впервые среди бела дня спустился в подвальное помещение здания, чтобы принять душ – на этаже кабины использовались не по назначению. Неделей раньше тоже встречался с ними: познакомились во дворе дома как с четой Дагларовых, так и Мамалиевых. Пообщались недолго и расстались. Встреча усилила желание познакомиться с женщиной из привычной среды, но задача была сложной в осуществлении. В помещении для мытья из трёх лампочек горела одна, и Гадаев побрился практически на ощупь. После почувствовал, что шампунь ещё даёт освежающий эффект. Он представлял рядом с собой похожую на Лиану девушку, ибо она запомнилась лучше. Расслабленный после долгого принятия душа он неспешно сменял лестничные площадки. Свернув в коридор на своём этаже, вышел лицом к лицу с той самой молодой женщиной. Удивлённый, почему-то он подал ей руку, она улыбчиво ответила взаимностью и изъявила желание поговорить. На полпути в сторону комнаты неожиданно спросила: «Не желает ли он девушку?» Откровенный вопрос смутил его, и ответил, что можно, если на неё похожа, что у него давным-давно была девушка с её внешностью и с приятно пахнущими волосами. Они пересеклись взглядами, от чего она чуть покачнулась, но сверкавшими глазами и мимикой губ продолжала испытывать его терпение. Он понял по-своему, в комнате захлопнул дверь, положил находившийся в руке пакет на пол и со словами: «Дай понюхаю твои волосы», уткнулся носом в них. С лёгким возмущением она отступила на шаг и оказалась в углу комнаты, что он принял само собой разумеющимся. Тут же приложил большой палец к её губам и зашикал, призывая к молчанию. Запах волос не определил, но ощутил дрожь её тела от прикосновения к шее. Для потери над собой контроля им хватило и этого. Он не помнил, шептал ли ей какие-то слова, но был уверен, что основной вопрос снят, и весьма удачно. За короткое время он успел прикинуть планы относительно будущей жизни, не понимая, как обстоят дела. Но её от осознания того, что произошло, настигло разочарование: как оказалось, Лиана собиралась познакомить его с подругой, которая гостила у неё, и позволила себе недопустимую вольность в общении с посторонним мужчиной. Она была на краю отчаяния и тщетно искала себе оправдание, а он успокаивал, как мог, и выразил свою готовность связать с ней свою судьбу. Женщина ещё не была в состоянии рассудить здраво произошедшее и с намокшими глазами умоляла его и заклинала сохранять в тайне, но не догадывалась, что притащила за собой непростого свидетеля.

К тому времени, когда дождался стука в дверь, он почти что заснул. Вошедшая в комнату Мамалиева была с прозрачным кувшином с компотом из сухофруктов и двумя разными шоколадными батончиками в обёртке. Она поставила их на стол и сказала:

– Посуду оставь себе, дома накопилось много лишнего. Я посмотрю, чего из первой необходимости вещей тебе не хватает и притащу.

– Не стоит утруждаться, а за плов спасибо. – Гадаев налил в кружку коричневого цвета тёплый напиток. – Очень вкусно было, поел с наслаждением.

– На здоровье! Его я готовлю реже, чем другие, и Берт обычно не заказывает.