Земляки

– Здравствуйте, девушка. Здесь живёт Алексей Павлович? Или я ошибаюсь?

– Его нет дома, – невесело ответила она. – Случилось что?

Сомнений не осталось, что перед ним та самая, хотя свет из окон, расположенных на лестничном марше между этажами, слабо доходил до неё. Ему вспомнилось то, как она интересовалась о всяком разном из жизни горцев, и иногда ответить было непросто.

– Тебя Ириной зовут? Не так ли? Мы с твоим отцом давно знакомы, раньше я бывал и дома у вас.

У вглядевшейся девушки заблестели глаза, но старалась держаться в прежнем облике.

– Поняла, Заман, папа иногда вспоминал о тебе. Не знаю, как он, но я бы на улице не узнала.

– Как вы? Все живы-здоровы?

– Да, спасибо, только мама звонила недавно – она на даче, и там какой-то мужик буянит, – в быстром темпе произнесла Ирина и сама переменилась в лице. – Папа поехал туда, а меня не взял.

– Отношения надумал выяснять? – Он не увидел другую причину.

– По всей видимости, и мне неспокойно на сердце. Может, и мы отправимся следом? Мне сейчас нужно быть с ними.

– В таком случае лучше не медлить. Давно уехал?

– Не очень. Ты иди на остановку и с этой же стороны останови машину, я скоро буду.

Гадаев спустился вниз и вышел к обочине дороги. Транспортных средств на дороге было немного, и он лениво поднял руку. Ему стало не по себе от ожидаемой встречи, от воображения того, как запомнившийся благоразумным Алексей Павлович теряет терпение.

Пяти минут не прошло, как переодевшаяся в спортивный костюм голубого цвета девушка присоединилась к нему. Оттого, что кстати появился отсутствовавший долгие годы молодой человек, который сможет разобрать возникшее недоразумение, не могло не отразиться на её настроении.

– Отцу и без этого было неспокойно, – сказала она. – Недавно ему стукнули машину, вчера только забрал из ремонта. Хоть бы поломалась по дороге!..

В преданности Ирины к близким Гадаев увидел нечто родное. «Домашняя и должна отличаться от остальных», – подумал он и сравнил со своими прежними подругами, одна из которых с равнодушием приняла известие о смерти бабушки, и даже не захотела проститься. Глядя в озабоченное лицо красивой девушки, сказал:

– Поломка машины в его состоянии не подходящее пожелание – дров бы не наломал. Что по дороге, что по прибытию. Не переживай, всё обойдётся.

– Ты так считаешь?

– С его опытом-то?! Я не водитель, но общеизвестно, что для них на первом месте.

– Правильно говоришь, не маленький, сам разберется. Ты как, давно приехал?

– Не то, чтобы. Мир вокруг изменился, старых связей не восстановить, и с новыми не лучше.

– Представляю, как тебе интересно, одновременно и боязно. А живёшь где?

– Там же, где и раньше, – ответил он, не держа под наблюдением приближавшийся автомобиль с включённым мигавшим световым сигналом с правой стороны. – Помню, и ты приходила с папой.

– Ой, когда это было!

Ирина сама объяснилась с водителем остановившейся старой серой машины с шашечками и села на переднее сиденье. Сосредоточенная, она не отрывала взгляд от дороги, и до самого садоводческого товарищества «Машиностроитель» ничего необычного не обнаружила.

«Жигули» четвёртой модели бордового цвета стояли у въезда и с приоткрытым капотом, но рядом никого не было. Едва ли отпустили такси, как заметили шедшую в их сторону мать Ирины. Валентина Юрьевна выглядела обеспокоенной, и дочь поспешила к ней. Было видно, что женщина с трудом сдерживает себя, и вдвоём они повернули обратно. Гадаев остался на месте, не понимая, как должен поступить. Увидеться с Алексеем Павловичем уже не было желания, так же, как и узнавать то, что произошло.

В полусотнях шагов стоял киоск с поднятым козырьком, над которым развевались разноцветные воздушные шарики. Находившийся у окошка ничем особо не выделявшийся мужчина смотрел в его сторону. Прошло немного времени, и он оказался возле него.

– Не ожидал, что Алексей Павлович может вспылить, а знаемся много лет. Я категорически ничего огненного не употребляю, поэтому будет смешно предложить, а ты мог бы. Иди, успокой его, потом отвезём его, заодно машину отгоним.

– Что случилось-то? – спросил тот.

– Мой ответ тебе не понравится – я понял, кем ты им приходишься. Моя дочь тоже прятала своего, пока матери плохо не стало. Ты-то хоть видный, а мой родственничек… – Он недовольно махнул рукой.

– Вы ошибаетесь, что бы ни подумали. С Алексеем Павловичем я раньше работал, и дочь его мне вовсе не подруга.

Мужчина в возрасте не поверил и потихоньку отдалился. Идти к знакомому расхотелось ещё больше, Гадаев недолго постоял и подошёл к киоску за информацией о транспортном сообщении с городом. Асфальтовая дорога проходила в сотнях метров и была относительно ровной. Видневшийся отрезок заканчивался на вершине подъёма. Дорога была пуста, если не учесть сходящий с него колёсный трактор. По мере приближения транспортное средство с клубами дыма из выступавшей выхлопной трубы стало объектом его внимания. За рулём находился мужчина с прикрывавшими верхнюю губу пышными усами, в оранжевой накидке и сплюснутой с боков лёгкой шапкой со звёздочкой на голове. Он остановился, с виду был весел, и улыбающиеся глаза выдавали, что нетрезв. Гадаев не сразу понял, что ему предлагают подвезти, он в приветствии вскинул руку и сел в шедший следом автобус.

Плотного телосложения водитель выглядел беспокойным. Он прибавил газу и пошёл на обгон. Севший последним пассажир наблюдал из окна, как интересный персонаж с усами постепенно остаётся позади, и сказал:

– Земляк, я не очень ориентируюсь в городе, и тем более за его пределами. Здесь я совершенно случайно оказался, живу в районе парка с военной техникой, высади где-нибудь поближе.

– Мне к чему твои проблемы? – не без акцента ответил человек из-за руля. – Я довезу до станции. Положи на чашку сто рублей за проезд и сядь на свободное место. – Он показывал на прикрученный к панели металлический сосуд прямоугольной формы.

– Шутишь? За такую сумму можно доехать на такси.

– Нет земляк, я сам решаю, кого за сколько. – Он остановил машину. – Выходи.

– Послушай, у тебя автобус полупустой, что за ерунда?

Водитель поднялся, и Гадаев по его изменившемуся лицу понял, что он готов применить силу, и удалился.

Неудобство перед ставшими свидетелями малоприятной сцены пассажирами присутствовало. Случившееся отразилось на его настроении и глазами отыскал у обочины поржавевшую банку из-под краски. Он не поленился вывести её ногой на ровное место, но ударять по ней с размаху не стал, так как уже поостыл, ещё обувь мог испортить. Автобус с грубым водителем едва потерялся из виду, как сзади донёсся шум, издаваемый игнорированным им трактором. Он показательно отдалился от проезжей части метра на три, тот вновь остановился возле него и открыл дверь кабины и крикнул:

– Поехали, мужик, я довезу тебя до трассы. Тут недолго осталось.

– Я на своих двоих, – ответил Гадаев, тоже громко.

– Садись, говорю, вместе будет веселее, песни попоём.

Находиться в кабине с таким человеком Гадаев не представлял себе, жестами поблагодарил его и выразил нежелание контактировать с ним. Тот поехал дальше, а этот пустился за ним по обочине с приподнятой рукой для идущих сзади машин, не исключая, что впереди ещё столкнётся с трактористом. С его исчезновением из поля его зрения путь ему преградила неизвестно откуда взявшаяся женщина. Среднего телосложения она была одета в голубое платье, цвет которого ниже талии переходил в синий, туфли на невысоком каблуке. На пальцах рук и на шее имелись драгоценности, за плечами был виден светлый пуховый платок. Лицо, как и прямые волосы ниже плеч, были ухоженными.

– Ты меня не узнал? – спросила она, вглядываясь ему в глаза.

– Нет, – ответил он и покачал головой.

Женщина вытащила из своей сумки две банки газированного напитка. Один протянув ему, другую открыла и отпила немного.

– Пойдём потихоньку, будет машина, сядем.

Не взять он не мог, но не спешил последовать её примеру. Вспоминать не получалось, в уме было лишь одно предположение, что она из его же цеха. Появилось и второе: она могла являться работницей бухгалтерии заводоуправления или отдела зарплаты и труда, где ему тоже доводилось бывать. Как относиться к появившейся на дороге непростой с виду женщине он не понимал, ещё раз всмотрелся в неё и сказал:

– Ты прямо из ниоткуда явилась, мне понравилось. С большим удовольствием прогуляюсь рядом с прекрасной дамой. Но извини, я не припоминаю тебя.

– Светлана я, была у подруги на именинах, потому без машины. Автобусами нечасто пользуюсь, увидела разыгравшуюся сцену и не захотела поехать с ним дальше. Полчаса назад в него въехали с того бока, споры были, но они чего-то быстро разъехались. Я хотела заступиться за тебя, но замешкалась. Такой по дороге мог ещё что-то выкинуть.

– Я не в обиде на него. Мы что, с вами вместе работали? – Одностороннее знакомство отражалось на настроении Гадаева.

– Ну, конечно же! Прошло столько лет, а я помню, как ты захаживал к нам в лабораторию. Только имя забыла – оно было нерусским. Не напомнишь?

– Заман меня зовут, а всё остальное будто не со мной происходило.

– А, Сашка. Мы с девчонками гадали, на кого глаз положишь. Ты мне ещё тогда понравился, я дважды пыталась заговорить. Потом резко уволилась из комбината и вышла замуж, но сейчас свободна. Моего отправили в тюрьму, и такой мне больше не нужен. Я не переношу людей с лагерным духом.

– Мне не повезло, поскольку ты ошибаешься – я из машиностроительного, и ни в каких лабораториях не бывал.

– Неужели? – произнесла Светлана, но убедительной не выглядела. – Как же так?!

– Ты ошеломлена, а мне в самый раз после той сцены развязать себе язык. Лучшего варианта и найти.

– Видно, хороший человек, пусть одет немножко скромно. Я держу бутик, всем обеспечена, могу и тебя пристроить, приютить, если что. Взрослые люди, могли бы раскидать карты, перебирать за и против.

– Красивая женщина, чем заняться… это то, в чём я остро нуждаюсь. Но спешу огорчить тебя: сам недавно откинулся.

– За что? Сколько лет?.. – Женщина выразила, что она поражена.

– Много, и тебе важен сам факт. В случайных встречах интересы могут крайне редко совпадать. Извини, мои ожидания тоже не оправдались.

– Прямо и кличка есть?

– Горцем нарекали, но это чуждо мне, потому с собой не ношу.

– По тебе не скажешь. Жаль, могли бы подружиться. Надумаешь – загляни ко мне в магазин, «Лампа» называется.

– Не банально ли для деловой женщины? – спросил он.

– Важнее удачливость. Если отыщешь меня, то объясню, что там зашифровано. Подумаю ещё, как прийти к согласию со своими убеждениями. Я буду старше тебя всего на год-другой.

– С такой женщиной и пять, и восемь лет не помеха, но боюсь, что тень моего прошлого периодически будет бросаться нам на глаза.

Женщина выглядела недовольной, и стало понятно, что она не рада дальше идти с ним рядом. Если в первые минуты они шли чуть ли не плечо в плечо, то сейчас между ними образовалось метровое расстояние. Поговорить было больше не о чем, как она, так и он хотели бы распрощаться. Ещё некоторое время они обоюдно терпели неудобство, трасса уже была видна, и, наконец, возле них остановилась попутная машина с молодой парой внутри. Гадаев открыл для неё дверь и пожелал доброго пути.

Холодное гнёздышко

Ожидание новой встречи отражалось на самочувствии Юлдашева с лучшей стороны, словно вполне здоров. С утра он принял лекарства, убрался в квартире, сходил в магазин, приготовил еду. Незадолго до прихода Мазель переоделся в светлый свитер и синие вельветовые штаны.

Переступившая порог квартиры женщина была в одежде преимущественно красных тонов и с пакетом в руке. Выражение лица было обнадёживающим, и он губами прикоснулся к её щеке.

– Тебе идёт, – сказала она, смущенно. – Не люблю, когда одеваются во всё тёмное. Серости вокруг и без того хватает.

– Обычно я выбираю чёрный цвет, но учту твоё желание, – ответил он и закрыл за ней дверь.

В квартире было прохладно. Она расстегнула куртку, под которой тоже носила свитер с высоким горлом, и прошла дальше.

– Можно попросить тебя выключить свет? Я не успела обработать рану, а находиться дома в очках не хочется.

Юлдашев дотянулся до выключателя и раздвинул шторы. Без искусственного освещения в квартире было мрачновато, светлых и блестящих предметов комната не содержала. Ещё высокие деревья под окном росли в непосредственной близости к оконной раме.

Мазель взглядом прошлась по столу и спросила:

– Обедал? Ой, я опять забылась! Одевайся во что хочешь, в чём чувствуешь себя лучше. Что-то и от одежды зависит.

– В последнюю очередь, если. Картошку сварил, салат приготовил, тушёнку открою. Взял ещё малосолёную скумбрию, хотя мне её не очень можно.

– Поесть я принесла. Разница большая, на своей кухне готовишь, или на чужой. – Она подняла крышку маленькой кастрюли, с чем пришла.

– Я где-то видел таких штучек. Как они называются? – спросил он и присел за стол.

Уверенная, что в их краях не найти человека, который бы остался равнодушен к мешочкам из теста со складочками и с мясной начинкой, Мазель с недоумением взглянула ему в глаза. Решив, что вопрос поставлен для поддержания разговора, ответила:

– Хинкали. Их можно готовить с грибами, с зеленью, но в основном делают с фаршем.

– Мне они известны как плоские куски теста в виде ромбиков, а мясо подают отдельно… нет?

– Разные вещи, пусть схоже звучат, и по вкусу отличаются несильно. С лапшой дел меньше, но с собой не возьмёшь. Это простенькая и быстрая еда в кругу семьи, не возбраняется включение фантазии вроде добавления чего-нибудь кислого, или измельчённых орешек. И попробовать поесть с помощью сухожилия из голени индюка, на бульоне которого сварили. Втыкаешь, и…

– Это мне знакомо. У кого кусок сползёт с палки, тот был обязан выдавать свой секрет. Обычно называли имя любимой.

Она с улыбкой на губах заправила кушанье сметанной приправой с чесноком и огурцом. С собой у неё была ещё баночка с томатным соусом, которую вместе с чайной ложкой поставила рядом.

Жуя, он покачиванием головы выразил отменный вкус.

– Не объесться бы! Вкусная и полезная еда сама по себе является снадобьем. В особенности, из желанных рук.

– Я положила тебе небольшую порцию. Позже можешь съесть ещё пяток.

– Давай распишемся, – сказал он неожиданно. – Считай, что стою перед тобой на коленях с цветами в руках. Я хочу, чтобы ты носила мою фамилию. По-моему, вопрос на поверхности, и лучше сразу снять.

Мазель удивилась сходством их мыслей – она сама намеревалась коснуться темы узаконивания отношений. Но торопиться не собиралась во избежание осложнений, и не только связанных с состоянием здоровья. Одновременно понимала, что им же и продиктована его решительность.

– Ты мне тоже нравишься, – ответила она и коснулась его руки. – Сегодня мы обговорим, взвесим.

– Не стоит ставить галки за и против, нужно следовать внутреннему голосу. Встречаемся не впервые, потому предлагаю уже остаться.

– Смелое предложение! А к месту ли оно?

– Вполне! Мне не понять, что значит жить в чужом доме. Этим ты окажешь добрую услугу не только мне. Даже сестра родная устанет от долгого присутствия посторонних.

– Сестру не знаю, но я могу.

Второй откровенный, но не очень удобный момент женщина оставила без ответа. Она убрала грязную посуду и отнесла на кухню, которая была просторнее, чем у Наяры, ещё и с балконом. Кроме плиты и старого холодильника молочного цвета, в ней стояли стол и два стула. Часть посуды была помещена на имевшуюся единственную полку, а часть – на подоконник. Между плитой и раковиной находилась накрытая клеёнкой тумбочка. Кран-смеситель сильно болтался, и он помог ей урегулировать температуру воды.

Юлдашев вернулся в комнату, сел на диван и включил телевизор. Пройдя каналы по кругу, остановился на музыкальной программе. Сам размышлял над тем, как убедить её остаться, и рассчитывал, что она согласится.

– Обожаю клипы смотреть, хотя часто собою они затмевают саму музыку, – сказала Мазель и тоже присела лицом к экрану. – Ты тоже их любишь?

– Что ещё остаётся делать дома, если один? – ответил он и убавил звук. – То, как поют, не всегда мне нравится, но другое дело уметь играть на инструментах. У самого пальцы начинают произвольно двигаться под такт.

– В детстве я часто пела, без меня не обходились школьные праздники, но дома были недовольны этим. Потом и у самой пропал интерес.

– Петь сложнее. У меня была игрушка – свисток с трубочкой и с шестью дырками. Однажды он пропал, и я два дня подряд дрался с соседским мальчишкой, больше некому было стащить. Через пару лет нашёлся дома, выходит, что я всем надоел, и его просто спрятали. В таком месте, что и не обнаружить: потолок нижнего этажа по балкам был подбит обоями, туда и засунули.

– С мальчиком, наверное, крепко подружились? В моём классе были два непримиримых соперника, однажды на перемене схлестнулись, и у одного рука сломалась. Так они после этого стали не разлей вода.

– Мы – нет. Вскоре я обнаружил, что умею издавать замысловатые звуки. Потом он сломался, и я его выбросил.

– На этом что, всё закончилось? Неправильно зарыть то, что получается.

– Продолжение было, но тоже недолгое. До того, как снял эту квартиру, забыл о своём увлечении, пока не увидел на блошином рынке настоящую зурну. Купил и начал осваивать, правда, пальцы не так шустры были, как в юности. Постепенно восстановил бы их подвижность, если бы не дед с верхнего этажа. Пару раз спускался сюда, чтобы послушать, и сказал, что это не музыка, что он пожалуется, если и впредь нарушу его покой. Пришлось отказаться, мне тоже это больше неинтересно.

Квартира как таковая продолжала доставлять женщине дискомфорт, и она решила, что пришло время поговорить о ней. Выкладываясь по её поводу, подчёркивала, что она действует отталкивающе; старалась доказать, что для его же блага удобнее жить в квартире большей площадью, а оплачивать аренду предполагалось не из его средств. Рассуждая, Мазель заодно демонстрировала свои ногти с красными точками на розовом фоне. Его доводы в виде внесённой наперёд оплаты за жильё, удобства района, тишины во дворе и в подъезде, близость рынка и прочее, сопровождались серьёзностью выражения лица и изменением мимики. Она приводила контраргументы: болезни и неудачи в делах могут быть напрямую связаны с местом жительства; для неё чести не делает взять и переехать к мужчине, не известив об этом никого из родных, знакомых, и она рассчитывает на понимание с его стороны. Рассказала и о своей подруге, умеющей предугадывать перемены в судьбах людей по расположению небесных тел, о своём желании иметь свой дом, чтобы ни над, ни под тобой никого не было.

Испортить ещё не начавшиеся отношения было глупо, и ставшая желанной женщина требовала не так-то много. Для вида он немного поколебался и сказал:

– Убедила, я сегодня же начну искать квартиру. Не знаю, сколько времени это займёт, и в моём состоянии убивать его на поиски не хочется. Но по сходной цене и быстро она будет либо на первом этаже, либо на последнем.

– На последнем! – воскликнула она, будто бы стоит перед выбором.

Активный поиск жилья дал быстрый результат, Юлдашев взял в аренду полдома старой постройки в частном секторе. Комнаты были обставлены скромно, в одной из них стояли диван и стол с табуретками, в другой – старинный шкаф и кровать. Пол был деревянным, обои – простые, но свежие. Кухня со старым шумным холодильником, шкафом с минимальным набором посуды, прибитым к полу столиком. Окна выходили на улицу, прихожая, к входной двери которой имелась деревянная ступенька, была застеклена. Двор как таковой отсутствовал, на небольшом квадрате возле калитки росло дерево, по структуре, побегам и оставшимся на ветках листьям Юлдашев определил, что оно вишнёвое.

Общее состояние жилища при неприятной погоде за окном вызвало тоску по родному дому, который был расположен в конце дороги на возвышенности. Со всеми плюсами и минусами вид открывался как в горы, так и в село, и большой высокий дом иногда сравнивали с крепостью; с другой стороны, дождевая вода плохо накапливалась в бассейн, и ветра окутывали сильнее.

На переднем плане оставался день сегодняшний.

– Крыша давящая здесь, – сказал он и подумал, что его подруга не любит отрицательные мотивы в быту, и сопоставление с предыдущим местом жительства было некстати. – Ну что же, укрепление семьи важнее, остальное постепенно наладится.

– Так и будет, в чём нет сомнений. Начинать с нуля непросто, но интересно.

К этому времени Мазель закончила слегка вытирать обои влажной хлопковой тряпкой и погладила его рубашку. Она была довольна отношением избранника к её ребёнку, но на всякий случай предмет его гардероба оставила висеть на видном месте и взялась перебирать детские вещи.

Разговоры на самые разные темы чаще всего начинал он.

– Во мне что-то из детства сохранилось: жду прогресс в делах со сменой времён года, записываю на ум даты событий. Сказывается то, что считать себя устроенным не доводилось.

– Таких людей вокруг лишь единицы. Уголок не райский, но не надо бояться перемен. Главное, чтобы вернулось здоровье и везло в делах.

– Дела, дела! – охнул он и отошёл назад. – Чем бы заняться?

– Ничем, кроме как физическим восстановлением. Это наша первейшая задача. Считай, что я взяла себе в обязательство.

– Ты не старайся закормить меня, чтобы соответствовал твоему идеалу – это у меня конституция тела такая. Чуть силы наберу, и будет достаточно. В школе пузатых мальчишек обзывали, и мы боялись полнеть.

– Почём тебе знать мои вкусы? Я даже представить не могу рядом с собой мужчину с большим животом.

Ей показалось, что применяемое им иногда словосочетание «оздоровительная прогулка» идёт на пользу не только ему одному. В глубине частного сектора, вдоль широкой улицы, вид которой портила неиспользуемая и заросшая трамвайная линия, стояли два пятиэтажных дома. Нижний этаж одного из них занимал гастроном, а во втором доме находились парикмахерская, маникюрный и свадебный салоны. В этом районе по вечерам бывало многолюдно, куда и Юлдашев любил выходить на прогулки со своей новой спутницей.

– Была бы машина, быстро бы расписались, – сказал он, проходя мимо салона с манекенами в свадебных нарядах. – Я знаю место недалеко от города, где в период неразберихи на таможне земляк один зарегистрировал брак в отсутствие жены, чтобы перевезти через границу.

Вопрос: «Как это возможно?» – был отражен в ее глазах.

– Паспорт её был с собой, а на время подписания друг одолжил свою жену. Представь, как долго эпизод будет светить им дорогу.

– Второй паре тоже. Интересно, как держались при фотосъёмках и как вели себя гости? Выходит, сделались артистами?

– Не знаю, может, зашли в узком составе, поставили подписи и удалились, – сказал он. – У нас препятствий как таковых нет, пусть будет даже без гостей. На душе от одной мысли становится тепло.

– Ради такого случая можно и купить, деньги какие-то у нас есть. Машина тоже станет добром нашей семьи.

– Ты романтичнее, чем я подумал, но вариант так себе.

– Важен сам факт. На какую примерно нам рассчитывать? Или какая приблизительно тебя бы устроила? – Мазель показывала на припаркованные машины на площадке перед магазином.

Не получающий доход молодой человек не находил разумным потратить её сбережения на приобретение старого автомобиля.

– Видимость не та, что днём, – ответил он. – Завтра поедем к торговому центру, там машин больше, и объясню тебе.

В долгие будни он рассказывал о том, как претерпевал крах за крахом. «При моём трудолюбии все начинания имели непродолжительный срок и заканчивались резковато, – говорил он. – На кроссовках неплохо зарабатывал, запасные шнурки продавал за отдельную цену, но обанкротился. На пальцах сходилось, как после похода в магазин, а в сумке негусто».

– Знакомое ощущение всем тем, кто живёт на одну зарплату, – сказала Мазель. – А продавцов на рынках меньше не становится, и газеты полны объявлениями о продаже всего.

– Притом, место с палаткой стоит немалых денег. Текстильный ширпотреб покупал на вес и продавал с хорошей наценкой, а в итоге остался с полным шкафом остатков низкого качества. С ним я завязал после большой неудачи. Она была словно закономерным итогом, так как занимался торговлей и одновременно презирал её. Непросто держать точку на рынке. Беготня, нервы, бывало, завидовал носильщикам коробок. Нередко можно было встретить кого-нибудь из знакомых, которым ты не рад из-за ассортимента товара, поэтому ходил в щетине и в очках.

Связанный с галантереей короткий период времени вначале ему показался сказочно привлекательным, на первых порах значительная часть товара уходила в день привоза. Вечером на лифте поднимался на последние этажи домов в студгородке и спускался, останавливаясь на каждом. Ощутив застой, решил пересмотреть параметры бизнеса и предпринял новые шаги, но не преодолел возникшее на пути препятствие. В коробках вместо носков и колготок оказались отходы производства. Попытка разобраться принесли сожаление и дополнительные расходы. Но утешал себя тем, что сумел сдержать себя при вмешавшемся представителе власти, выступавшего не на стороне справедливости. Чтобы не впадать в отчаяние, незадолго до новогодних праздников переключился на фрукты и овощи, но цитрусовые очень скоро пришли в негодность, а мешки с орехами из последней партии тоже частично были заполнены отходами.