Сибирский кокон

Аня закрыла глаза, пытаясь почувствовать энергию места. Ее амулет на шее оставался холодным и безмолвным.

– Здесь нет силы повстанцев, – сказала она. – Но есть что-то другое… старая, затаенная боль. И страх.

Они начали поиски. Обыскали алтарную часть, заглянули в полузатопленный подвал, проверили старую колокольню. Все было тщетно.

– Пусто, – констатировал Иван, с досадой пнув ногой груду битого кирпича. – Либо мы ошиблись, либо кто-то побывал здесь до нас.

Аня, однако, не сдавалась. Она снова посмотрела на карту Горохова. "Церковь Св. Николая… слухи о 'подземном ходе'…" Она подошла к массивной каменной плите в центре зала, там, где когда-то был амвон. Плита была покрыта толстым слоем пыли и мусора. На ней виднелись какие-то полустертые надписи на церковнославянском.

– Помогите мне, – попросила она.

Вместе, напрягая все силы, они сдвинули тяжелую плиту. Под ней оказался темный, узкий провал – вход в старый церковный склеп.

Из склепа пахнуло могильным холодом и тленом. Спустившись вниз, они увидели несколько полуразрушенных ниш для захоронений. В одной из них, за истлевшим гробом, они и нашли его. Небольшой, обитый железом ящик, завернутый в промасленную рогожу.

С трепетом они вскрыли его. Внутри, вперемешку с какими-то личными вещами (старая фотография молодого парня – видимо, брата Горохова, его комсомольский значок), лежала толстая тетрадь в дерматиновой обложке и несколько папок с грифом "Особой важности". Это были личные, неофициальные записи Горохова и, самое главное, копии тех самых, самых секретных документов "Метеора" 1953-56 годов, которые он, рискуя всем, сумел сделать и спрятать.

Пока Иван и Аня разбирали бумаги, Орлан, стоявший на страже у входа в склеп, подал тихий, тревожный сигнал.

– Чужие. Приближаются.

Они едва успели погасить фонарь и затаиться в темноте, как в развалины церкви вошли несколько фигур. В неверном свете оранжевого неба они узнали их. Серый. И с ним – Дым и еще трое его отморозков.

– Ищите, – проскрежетал Серый, его голос стал еще более грубым и нечеловеческим. Он поднял руку, на которой тускло мерцал черный диск-коммуникатор.  – Коммуникатор указывает, что где-то здесь, совсем рядом, был сильный, неэкранированный всплеск чужеродной, враждебной нам энергии. Синей. Гораздо мощнее и чище, чем те слабые, почти незаметные сигналы, что мы иногда ловили от их лаборатории в школе. Похоже, эти жалкие крысы нашли что-то новое или, что еще хуже, научились использовать свои проклятые игрушки по-настоящему. На таком 'тихом', энергетически чистом фоне, как здесь, в этих старых, забытых всеми развалинах, этот внезапный, мощный всплеск был как выстрел из пушки в ночной тишине. Мои хозяева засекли его сразу, и коммуникатор дал мне точное направление и примерное расстояние. Они где-то здесь, прячутся, как последние трусы. Найти их.

Аня и Иван переглянулись. Стало ясно – Серый, с помощью технологий Империи, мог отслеживать активность артефактов повстанцев. Их находка привлекла его сюда.

– Здесь пусто, шеф, – сказал один из бандитов, вернувшись из подвала.

– Я чую их запах, – прошипел Серый, его желтые глаза сканировали темноту. – Они где-то рядом. Дым, "освети" им путь.

Дым с плотоядной ухмылкой достал бутылку с зажигательной смесью. Стало ясно, что Серый собирается сжечь церковь вместе со всеми, кто мог там прятаться. Времени на раздумья не было.

– Орлан, готовься, – прошептала Аня. – Бизон, как только я подам знак, обрушь ту балку у входа.

Она достала из мешочка тот самый синий кристалл, который они нашли в подвале школы. Он был ее последней надеждой.

В тот момент, когда Дым зажег фитиль, Аня, сосредоточив всю свою волю, активировала кристалл. Яркая, бесшумная вспышка синего света на мгновение ослепила бандитов Серого. В ту же секунду стрела Орлана вонзилась Дыму в плечо, заставив его с воплем выронить бутылку. А Бизон, с яростным ревом, навалился на подгнившую опорную балку. С оглушительным треском и грохотом часть крыши и стены обрушилась, заваливая главный вход.

Воспользовавшись суматохой, отряд Ани и Ивана выбрался из склепа через другой, полузаваленный выход, и растворился в ночи, унося с собой бесценный тайник Горохова. Они снова ушли от Серого, но понимали, что это лишь временная передышка. Теперь, когда у них были ответы на многие вопросы, война за Колымажск вступала в свою решающую фазу.

Глава 48: Оберег Искры и Химика

Лаборатория Дмитрия в холодной, продуваемой всеми ветрами школе стала не просто местом научных изысканий, а настоящей алхимической мастерской, где древние знания тайги встречались с законами физики. После успешного эксперимента по разрушению темного кристалла и создания первых, еще несовершенных, но уже работающих оберегов, Дмитрий и Искра работали почти без сна и отдыха, одержимые общей целью.

Дмитрий, используя свои скудные ресурсы, пытался понять саму природу взаимодействия двух энергий. Он выдвинул теорию: синие кристаллы повстанцев, особенно при активации определенными частотами (как 7.77 МГц) или резонансными звуками (как напев Искры), создают стабильное, гармоничное поле, которое вступает в диссонанс с хаотичным, разрушительным излучением артефактов Империи и самого Кокона.

– Это как… как попытка заглушить рев турбины самолета флейтой, – объяснял он Искре, рисуя на доске мелом синусоиды и сложные формулы. – Вроде бы невозможно. Но если найти точную, правильную ноту, которая вызовет резонансный коллапс в структуре вражеского поля… оно может просто разрушиться само по себе. Ваши символы и напевы – это и есть те самые "правильные ноты".

Искра, в свою очередь, принесла ему старые берестяные свитки из "Книги Теней", на которых были изображены не только защитные знаки, но и схемы расположения звезд, диаграммы потоков энергии в теле человека и земли. Она рассказывала ему о духах-покровителях, о силе камней и деревьев, о том, как шаманы их рода веками учились "слушать песню земли".

– Твои приборы измеряют силу этой песни, – говорила она, указывая на его самодельный частотомер. – А я… я ее чувствую. Мы делаем одно и то же, Дмитрий, просто идем к этому разными тропами.

Их совместная работа была удивительно плодотворной. Искра, основываясь на своих ощущениях, выбирала самые "сильные" защитные символы и материалы для оберегов – определенные породы камня, дерева, когти и клыки животных, которые, по ее словам, лучше всего "держали синий огонь". А Дмитрий, анализируя структуру этих символов и материалов, подсказывал, как лучше расположить в них синие кристаллы и медные проводники, чтобы создать максимально эффективный "резонансный контур".

Их последним творением стал большой, мощный оберег, предназначенный для защиты их главного убежища на СТО Николая. Искра выбрала для него плоский, круглый срез древнего, окаменевшего дерева, которое, по легенде, было частью священной рощи. На нем она вырезала сложный, многоуровневый защитный символ, сочетающий в себе спираль, несколько треугольников и знак солнца. Дмитрий же, используя все свои знания, встроил в этот символ самый крупный из имевшихся у них синих кристаллов, окружив его несколькими мелкими, и соединил их сложной сетью медных проводков.

Когда они активировали его, прикоснувшись к нему одновременно и пропев короткое слово силы, оберег вспыхнул ровным, мягким голубым светом, который залил всю лабораторию. Они почувствовали, как давящий, вызывающий тошноту гул Кокона в этом помещении заметно ослаб, а воздух стал чище, легче.

– Получилось, – выдохнула Искра, ее лицо сияло от радости и усталости.

– Да, – кивнул Дмитрий, с восхищением глядя на их творение и на девушку рядом с ним. – Получилось.

Но их растущая близость и необычный союз не оставались незамеченными и вызывали не только уважение, но и подозрения. Гроза, чья ненависть к "Теням" была почти патологической, не раз отпускала в их адрес ядовитые, злые замечания.

– Что, учитель, променял свою науку на шаманские пляски с бубном? – бросила она однажды Дмитрию, когда тот проходил мимо. – Смотри, как бы тебя эта лесная ведьма не приворожила своими травками.

Даже среди "Теней" не все одобряли эту странную дружбу. Старый охотник Тускар, хоть и подчинялся приказам Ани, с недоверием смотрел на "городского умника", копающегося в их священных символах со своими "железками". Это создавало дополнительное напряжение в их и без того хрупком союзе.

Однажды вечером, после особенно тяжелого дня, когда им едва удалось отбить очередную атаку мутантов на один из постов, Искра принесла Дмитрию в его лабораторию кружку горячего, дымящегося отвара.

– Выпей, – сказала она. – Это поможет восстановить силы. Заря собирала эти травы еще до того, как лес заболел.

Дмитрий с благодарностью взял кружку, их пальцы на мгновение соприкоснулись. Он почувствовал не только тепло от кружки, но и от ее руки.

– Спасибо, Искра. Я… я не знаю, что бы мы без вас делали. Без твоих знаний… без твоей помощи.

– Мы все делаем одно дело, – просто ответила она, садясь на старый ящик рядом с его столом. – Мы пытаемся выжить. И спасти тех, кто нам дорог.

Они долго сидели в тишине, нарушаемой лишь треском дров в маленькой печке-буржуйке и воем ледяного ветра за окном. В этот момент, в этой холодной, полутемной лаборатории, окруженные враждебным, умирающим миром, они чувствовали себя не просто союзниками, а по-настоящему близкими людьми, понимающими друг друга без слов. И эта тихая, зарождающаяся близость давала им обоим силы бороться дальше.

Глава 49: Крысы в стенах больницы

Больница «Рассвет» превратилась в последний рубеж человечности посреди ледяного, оранжевого ада. Здесь, в холодных, переполненных палатах, Людмила Петровна, Катя и немногочисленные уцелевшие медсестры вели свою отчаянную, почти безнадежную войну за жизни раненых – и «Волков», и «Теней», и простых горожан, которым не посчастливилось столкнуться с порождениями Кокона. Но враг был коварен. Он не всегда приходил с парадного входа.

Первыми тревогу забили старики, лежавшие в дальних палатах на первом этаже. Они жаловались на странный скрежет в стенах, на то, что по ночам из вентиляционных решеток доносится тихое, противное шуршание. Сначала на это не обращали внимания, списывая на старые трубы или обычных крыс, которых в заброшенном городе всегда было в избытке.

Но однажды ночью тишину больничного коридора разорвал пронзительный, полный ужаса крик.

Катя, дремавшая у поста на скомканной шинели, тут же вскочила. Крик доносился из перевязочной. Схватив тяжелый металлический штатив от капельницы, она бросилась туда.

Дверь была распахнута. Молоденькая медсестра Света, которую они взяли в помощь из числа выживших, забилась в угол, ее лицо было искажено от ужаса. А на полу, у опрокинутого столика с инструментами, корчились в агонии двое раненых «Волков», которых она перевязывала. Из их свежих ран, а также изо рта и носа, вырывались не кровь, а целые потоки мелких, юрких, отвратительных тварей.

Это были не крысы. Вернее, когда-то они были крысами, но теперь превратились в кошмарные биомеханические конструкции. Их тела были покрыты блестящим, сегментированным панцирем из черного хитина, из спин торчали острые, как иглы, кристаллические шипы, а вместо обычных лап были тонкие, многосуставчатые конечности, заканчивающиеся острыми, как лезвия, когтями. Их красные, многочисленные глазки-бусинки горели неживым, злобным огнем, а из челюстей, увенчанных металлическими резцами, капала едкая, прожигающая линолеум слюна.

– Они… они вылезли прямо из стен… из вентиляции… – лепетала Света, указывая дрожащей рукой на снятую решетку у пола.

Твари, закончив свою жуткую трапезу, с противным щелканьем и писком обратили свое внимание на Катю. Их было не меньше десятка, и они стремительно, как ртуть, расползались по полу, готовясь к атаке.

Катя с отвращением и яростью обрушила свой импровизированный боевой молот на ближайшую тварь. Раздался хруст хитина, но монстр лишь на мгновение замер, а затем снова, еще агрессивнее, бросился вперед.

– На помощь! Сюда! – закричала Катя, отступая к двери и пытаясь не дать тварям окружить себя.

На ее крик прибежали Валера, который как раз нес ведра с водой, и Лёха, дежуривший в коридоре. Увидев эту кошмарную сцену, Лёха, не раздумывая, схватил старый, тяжелый огнетушитель со стены и с силой ударил им по клубку тварей, раздавив сразу нескольких.

– Их слишком много! Они лезут отовсюду! – крикнул он, когда из вентиляционной решетки показались новые, еще более крупные особи.

Валера, чье лицо было мрачнее тучи, действовал без паники, с холодной, тюремной расчетливостью.

– В подвал! – рявкнул он Кате и Лёхе. – Уводите девчонку! Я их задержу!

Он встал в узком дверном проеме, преграждая тварям путь своей массивной фигурой и умело орудуя тяжелой шваброй, как копьем.

– Да они тебя сожрут, Валера! – крикнула Катя.

– Не сожрут! – он отбросил очередную тварь. – Я знаю это место лучше, чем свой собственный барак. Уводите! Я вас догоню!

Катя и Лёха, подхватив обезумевшую от ужаса Свету, бросились по коридору к лестнице, ведущей в подвал. Валера, отступая под натиском тварей, заманил их в узкую кладовку, а затем резко захлопнул тяжелую, обитую железом дверь и подпер ее снаружи металлическим шкафом. Из-за двери тут же донесся яростный скрежет и писк.

Он догнал их уже в подвале.

– Что теперь? – спросил Лёха, пытаясь успокоить рыдающую Свету. – Они прогрызут эту дверь за пару минут.

– Не прогрызут, – уверенно сказал Валера. – Но они найдут другой путь. Они уже в стенах, в коммуникациях. Нам нужно увести раненых из больницы. Хотя бы тех, кто может ходить. Иначе это превратится в бойню.

В этот момент Катя, которая пыталась осмотреть уцелевшие запасы в одной из подвальных комнат, вскрикнула. Когда Валера и Лёха подбежали, они увидели, что стена в дальнем углу комнаты осыпается, и из пролома на них смотрят десятки красных, голодных глаз.

– Они уже здесь, – прошептала Катя.

– Я же говорил, – глухо произнес Валера. – Они лезут по старым тоннелям. Отступаем!

Но отступать было уже некуда. Твари начали просачиваться в подвал со всех сторон.

– Катя! Твои обереги! Те, что дала Искра! – вдруг вспомнил Лёха.

Катя судорожно достала из кармана своего халата один из "гибридных" оберегов – плоский черный камень с вырезанной спиралью и вставленным в центр синим кристаллом. Она с силой сжала его в руке, пытаясь вспомнить слова, которые шептала Искра.

– "Синий огонь, проснись… Тьму прогони…" – прошептала она.

Оберег в ее руке слабо, но отчетливо вспыхнул голубоватым светом, создавая вокруг них небольшое, но видимое поле. Твари, которые уже готовились к атаке, на мгновение замерли, а затем с шипением отпрянули от невидимого барьера. Эффект был слабым, поле дрожало и грозило вот-вот погаснуть, но это дало им несколько драгоценных секунд.

– Валера! Тоннель! Твой тайный ход! Где он?! – закричала Катя.

Валера, не говоря ни слова, бросился к дальней стене, к той самой, где он когда-то показывал ей потайной вход. Он с силой ударил ногой по, казалось бы, монолитной кирпичной кладке. Несколько кирпичей выпали, открывая темный, узкий проход.

– Сюда! Живо! – скомандовал он. – Лёха, бери девчонку!

Он помог Кате пролезть в узкий лаз, затем протиснулся сам. Лёха, подхватив на руки почти потерявшую сознание Свету, последовал за ними.

В тот самый момент, когда они оказались в безопасности, защитное поле от оберега Кати окончательно иссякло, и орда тварей хлынула в подвал, заполняя все пространство.

Они снова были в сыром, холодном подземелье.

– Этот тоннель… – сказал Валера, переводя дух. – Он ведет не только к шахтам «Метеора». У него есть ответвления. Одно из них выходит прямо к реке, у старой пристани. Другое – к подвалам СТО Николая. Это наш единственный шанс спасти тех, кто остался наверху.

Он раскрыл им свой главный секрет. Валера, бывший зэк, отсидевший за убийство, знал подземный Колымажск как никто другой. И теперь его знание, его тайные тропы, становились главной надеждой на спасение для всех. Они должны были вернуться. Вернуться, чтобы вывести людей из этой смертельной ловушки, в которую превратилась больница «Рассвет».

Глава 50: Сообщение с орбиты

Пока в Колымажске разворачивалась трагедия у стен старой школы, завершившаяся горькими похоронами Костястого и рождением хрупкого союза между "Волками" и "Тенями", в сотнях километров к северу, в ледяном сердце тайги, полковник Морозов и капитан Волков вели свою, не менее отчаянную борьбу. Прошла уже почти неделя с тех пор, как они, используя энергию странных, светящихся деревьев, впервые смогли активировать древний передатчик повстанцев, но связь оставалась неустойчивой, обрывочной.

Сырой, землистый запах плесени и влажного камня смешивался с едва уловимым озоновым привкусом работающей аппаратуры. Морозов и Волков склонились над тем, что повстанцы, видимо, использовали как передатчик. Это был громоздкий, собранный из разномастных, явно неземных компонентов агрегат, соединенный толстыми кабелями со светящимися кристаллическими структурами, вросшими в стены пещеры. Несколько стандартных имперских энергоячеек, которые они нашли рядом, были почти на исходе, и предыдущие попытки связаться с кем-либо за пределами Кокона давали лишь короткие всплески неразборчивого шума на всех диапазонах их трофейного имперского сканера.

«Нужно больше мощности, – пробормотал Волков, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. – Эти батареи долго не протянут, а сигнал едва пробивается сквозь помехи купола. Наша старая Р-107-я, даже если бы уцелела, здесь была бы бесполезна, как детская игрушка». Он с тоской вспомнил надежную, хоть и тяжелую, армейскую радиостанцию, оставшуюся в разбившемся вертолете.

Морозов обвел взглядом пещеру. Его взгляд остановился на одном из «светящихся деревьев», чьи причудливые, фосфоресцирующие наросты отбрасывали на стены дрожащие зеленовато-голубые блики.

«А что, если… – Морозов указал на дерево. – Эти штуковины явно генерируют какую-то энергию. Может, удастся запитать передатчик напрямую?»

Идея была рискованной. Несколько часов ушло на подготовку. Используя остатки проводов от разбитого оборудования вертолета, пару конденсаторов, выпаянных из платы какого-то имперского прибора, и моток синей изоленты, которую он всегда таскал в вещмешке, Волков соорудил нечто вроде интерфейса. Он осторожно, словно сапер, подсоединил зачищенные концы проводов к толстым, жилистым корням «дерева». Растение едва заметно качнулось, его свечение на мгновение усилилось, а затем стабилизировалось, издавая тихий, едва слышный гул. Маленький стрелочный вольтметр от старого советского тестера, который Волков тоже умудрился сохранить, показал стабильное, хоть и нестандартное по параметрам, напряжение.

«Есть контакт! – возбужденно прошептал Волков. – Напряжение стабильное. Попробуем».

Он подключил адаптер к передатчику. Консоль ожила, индикаторы, сделанные из каких-то матовых, светящихся изнутри кристаллов, загорелись ярче, чем прежде. Морозов занял место у микрофонного капсюля, больше похожего на органический нарост, чем на привычную деталь.

«Всем, кто слышит. Это группа… выживших с объекта 'Земля'. Запрашиваем информацию о текущей обстановке. Повторяю, запрашиваем информацию».

Сначала – тишина, прерываемая лишь шипением статики. Затем, сквозь помехи, начал пробиваться голос – искаженный, прерывистый, но определенно человеческий.

«…орбитальная станция… слышим вас… помехи сильные… внимание…»

Волков лихорадочно крутил ручки настройки, пытаясь поймать ускользающий сигнал. Свечение «дерева» слегка пульсировало в такт работе передатчика.

«Говорите! Мы вас слышим! Какая обстановка?» – Морозов старался перекричать треск.

«…имперский флот… засечен крупный объект… класс «Очиститель» … повторяю, «Очиститель» на подходе… расчетное время прибытия… не более двенадцати часов по вашему местному времени…» – голос на том конце дрожал от напряжения и спешки. – «Его задача – полная стерилизация зоны Кокона… ликвидация угрозы… любой ценой…»

Слово «Очиститель» повисло в воздухе пещеры, замораживая кровь в жилах. Оба мужчины знали, что это значит.

Морозов сжал кулаки. "Двенадцать часов… По нашим, земным. Если эти часы здесь еще хоть что-то значат," – пронеслось у него в голове. "Кажется, вечность прошла с тех пор, как мы нормально сверяли время. Здесь, под этим куполом, само время будто течет иначе, тянется, как резина. Но если их расчеты верны, у нас почти не осталось запаса."

«Есть ли способ остановить его? Какая-нибудь уязвимость?» – крикнул он в микрофон.

«Отрицательно… слишком мощный… но есть… купол…» – связь снова начала рваться. – «Мы обнаружили… аномалию… слабое место в энергетическом поле купола… передаем координаты…»

На дисплее передатчика, сквозь рябь помех, начали проступать цифры и символы – поток данных, который Волков тут же перенаправил на свой наручный компьютер.

«…координаты… сектор Гамма-7… это ваш единственный шанс… проникнуть или…» – остаток фразы потонул в оглушительном треске. Связь оборвалась.

После обрыва связи Волков несколько раз ударил по консоли, но тщетно. Передатчик замолчал.

Он посмотрел на Морозова, его глаза блестели от смеси ужаса и отчаянной решимости.

– Координаты есть, товарищ полковник. У нас есть координаты слабого места в Коконе. И… меньше двенадцати часов. Судя по их данным и последней сверке с моими расчетами – одиннадцать часов сорок семь минут, если их часы хоть чего-то стоят в этом проклятом месте.

Морозов кивнул, его лицо было суровым. «Очиститель» через двенадцать часов. И одна-единственная, призрачная надежда, скрытая в наборе цифр на экране компьютера Волкова. Времени на раздумья не оставалось.

Осада, Поиск и Пробуждение

Глава 51: Сбор Туч над Лесопилкой

После предательства Серого и тяжелой битвы за школу, лесопилка, бывшая некогда неприступной цитаделью «Волков», превратилась в осажденный лагерь, где царили страх, подозрительность и глухая, изматывающая усталость. Под одной крышей, в промозглом, пахнущем гарью и сыростью цеху, теперь ютились остатки двух враждовавших стай – «Волки» Ивана и «Тени тайги» Ани. Их вынужденный союз, скрепленный кровью Костястого и общей угрозой, проходил ежедневную проверку на прочность.

Иван, мрачный и осунувшийся, стоял у импровизированной карты города, начерченной углем на куске фанеры, и пытался спланировать их дальнейшие действия. Голова раскалывалась от этого непрекращающегося, монотонного гула на 145 герцах, который, казалось, сверлил мозг, не давая сосредоточиться. Из-за него все в лагере стали более раздражительными, вспыхивали по малейшему поводу. Он заметил, что даже обычно спокойный, как скала, Бизон стал чаще хмуриться и сжимать свои огромные кулаки, а среди «Теней» начались тихие, но полные недоверия перешептывания. Этот звук выматывал нервы, делая всех подозрительными и злыми.  Каждый план разбивался о суровую реальность: нехватку еды, медикаментов, оружия и, самое главное, – информации. Воздух в огромном цеху был тяжелым, спертым, пропитанным едкой, незабываемой смесью запахов гниющих, сырых опилок, застарелого, въевшегося в стены мазута, гари и ржавого, холодного металла. Под высоким, темным потолком, среди густой, многолетней паутины, все еще висел выцветший, оборванный плакат по технике безопасности с давно уже не актуальным, почти издевательским лозунгом 'Трезвость на рабочем месте – залог здоровья!'. Сейчас это выглядело как злая, циничная насмешка судьбы. Он послал Сову и Лиса на разведку в город, но новости, которые они приносили, были одна хуже другой.

– Он бьет по нам прицельно, сука, – прорычал Бизон, который теперь стал для Ивана не просто силой, но и голосом разума. – Каждая наша вылазка, каждая попытка раздобыть припасы натыкается на засаду. Он знает все наши ходы.

Информация, которую принес Лис, подтвердила их худшие опасения. Серый не просто собрал вокруг себя отморозков. Он действовал в связке с биороботами, с той самой силой, что накрыла город Коконом. Он стал их авангардом, их "пятой колонной".

Сова, девушка-информатор, чьи глаза, казалось, видели все, что происходит в городе, принесла новые, тревожные вести.

– Люди Серого укрепляются в речном порту, – доложила она, подойдя к Ивану и Ане. – Они тащат туда металлолом, делают баррикады. И… я видела, как они вытаскивали из воды какие-то ящики, которые, похоже, сбросили им с одного из тех "небесных игл". Там может быть оружие. Или что-то похуже. И еще… они постоянно наблюдают за нами. За лесопилкой.