Укрощение Россо Махи

Он прошёлся туда и сюда, будто осуществляя разминку для очередного подхода, но вдруг подчиняясь некому импульсу, взял телефон и набрал домашний номер. Пока в трубке щёлкало и пилимкало, он думал: "зачем я это делаю, ведь я её не люблю! Однако вопреки желанию продолжал ждать соединения.

– Аллё? – Раздался, наконец, голос Нади.

– Привет, -сказал он.

– Здравствуй. Как ты…там?

Жена задала этот вопрос раздельно, как будто ставя точку после каждого слоа, и ещё хихикнув в конце, будто заранее этому веселясь. Эта манера жены хихикать по каждому поводу, невероятно его бесила. Уезжая из дома, он словно бы лечился от этого. Двух недель командировки обычно хватало, чтобы забыть об этой издевательской манере общения. Но тут её голос опять словно бы стукнул по незажившему.

– Нормально. Работы только много.

– Работы…с кем? – Снова хихикнула она, подразумевая, конечно, что он «работал» с девушками.

Он не ответил, подумав, что она дура, но не сказал этого, разумеется, чтобы она не заорала в трубку: «да сам ты дурак!» и не бросила трубку.

– Чего ты не звонил так долго? – Спросила она.

– Говорю – дела.

– А, понятно, – со смешком ответила она. – А у нас всё хорошо. Артёмка учится, я по дому всё больше…колтыхаюсь.

Последнее слово она произнесла врастяжку и так, будто оно было матрацем, а она падала на него спиной. В конце она снова хохотнула.

– А чего всё время смеёшься? – Не выдержал он.

– Да потому что тебя не поймёшь! – Взорвалась она неожиданно, заговорив неприятно -высоким, злым и режущим ухо голосом. – То ты молчишь сутками, то вдруг в тебе глава семейства просыпается: "как вы там?!". Нормально, представь!

– Слушай, Надь, так не пойдёт, – медленно сказал он. – Так мы чёрт -те до чего докатимся в разговоре, ей богу…

– Да уж поскорей бы! – Окончательно съехав на базарный тон, крикнула она, но вдруг, будто опомнившись, снова принялась говорить медово -елейным голосом. Эти её перевороты тоже неприятно удивляли его.

– Ну, чего ты хочешь узнать, правда? Дома всё хорошо, Артём на велике катается, я в магазин собираюсь…

– Я домой не раньше, чем через неделю, -не дожидаясь вопроса, сказал он. – Скажи Артёму, я приеду и куплю ему то, что он просил.

– Ладно. А чего он просил -то?

Она опять хихикнула.

– Вот ты у него и спроси! – Буркнул он.

– Конспираторы, – внезапно елейно –медовым голосом произнесла она, а потом вздохнула. Он представил, как в конце вздоха, она скосила глаза. И эту её манеру так делать он тоже не мог выносить.

– Ага. Только скажи, чтобы он учился хорошо. Ты домашние его проверяешь?

– Иногда…

Она вновь хихикнула, хотя тут же поправившись:

– Не всегда.

– А почему, почему не всегда, Надюш?! – Едва не закричал он, но спохватившись, что ведёт себя так же, как она, добавил мягче и тише: – Почему, Надя, ведь ты же всегда дома!

– Ну, я не понимаю часто, – одолженным у расстроенной скрипки голосом, сказала она. – Там какие -то задачи сложные у них…Вроде сидим иногда, долго решаем…

Она снова хихикнула.

– …а потом -бац! – тут она засмеялась, – и не правильно!

Влад едва сдержался, чтобы не крикнуть ей уже вслух: "дура!" и выругаться. Однако сдержался и лишь заметил тихо:

– Слушай, ну, не репетитора же нанимать?

– Не знаю…

Надя на том конце вздохнула, но как -то неискренне и деланно грустно, отчего ей самой тут же сделалось смешно. Посмеявшись немного, и словно поняв, что это было скорее всего неуместно, она буркнула: "ой, извини" и снова хихикнула. Оценив всё же её усилие не смеяться попусту, он решил закончить разговор на мирной ноте:

– Ладно, я понял, что у вас нормально всё, просто хотел узнать, как вы там. Не буду больше тратить я деньги, их и так мало, пока.

– Ага, ну, давай, – всё в той же издевательской манере начала прощаться и она. – Смотри там, много не пей, и это, как его, с девушками поменьше, а то привезёшь мне чего -нибудь…

– Чего привезу?

– Ну, как? Три пера из Пизы.

– Из какой Пизы? Я не в Италии, у меня по стране командировка. Я в Царьгороде!

– Да нет, нет, знаю я. Но ты же там с тайной миссией. Инкогнито. Всё про итальянских усыновителей выясняешь. Ну, я и убрала одну букву из матерного слова на всякий случай. Для конспирации. Вдруг нас подслушивают?

Она опять хихикнула.

– Слушай, хватит уже! – Взорвался он, но тут опять же смягчил тон: – Зачем ты так?!

– Да как, блин!? – Закричала и она. – Что я такого сказала? Просто пытаюсь шутить, как ты!

Влад замолчал. Он и впрямь не мог понять, чего так взъелся на жену. Секунду назад всё было мирно – и на тебе, отношения испорчены!

– Ладно, извини, – примирительно сказал он,– я просто не очень хорошо себя чувствую…

– Оно и видно!

– Через неделю вернусь. Целуй Артёма. Пока.

Он нажал отбой и посмотрел на себя в зеркало:

– Дурак! – Его отражение одновременно с ним ругнулось тоже. Получалось, он и тот, кто в зеркале, его двойник ругнулись друг на друга. Вышло глупо.

Заниматься теперь расхотелось. Собрав баул, он пошёл вразвалочку к выходу, походкой бывалого атлета. Девушка -администратор, заметив его, улыбнулась. Рассмотрев её, он сразу остыл: губы и веки татуированы, веснушчатое лицо с искусственным загаром лоснилось так, будто его намазали жиром, вместо бровей нарисованы две жирные полоски. Залитые лаком чёрные волосы хорошо уложены, но светло -голубые глаза однозначно говорили, что девушка блондинка. "Зачем они так уродуют себя?", подумал он. Однако вслух лишь сказал:

– Спасибо, до свидания.

– Вам понравилось?

– Да.

– Приходите ещё, -улыбнулась она.

– Обязательно.

– Здесь наши визитки, -девушка ткнула в ручкой сторону обоймы, где лежали карточки с реквизитами клуба. – Могу дописать, если хотите, мой личный телефон для…индивидуальных занятий.

– Может…в другой раз, –отшил он её.

– Как хотите, – безразлично произнесла администратор, кладя визитку на место.

– Всего доброго.

Он вышел на улицу и осмотрелся. Солнце почти скрылось. Над горизонтом висела серенькая облачная простыня, под которой расстелилось оранжевое море заката. Кричали чайки. Вдали на реке, давая гудки, тащили за собой блестящие косяки света речные пароходики. Наверно кто –то бы разомлел от этой картины, какой –нибудь художник-передвижник. А он? Он нет. Его не трогали такие пейзажи. Прерывисто вздохнув, Влад побрёл в сторону гостиницы.

Пройдя метров сто, он вдруг остановился, охваченный чувством тревоги. Неужели Зоар прав и мир нарисован Богом? Иногда он открывал книгу, оставленную кем -то в его машине и пытался вникнуть. Всё там или почти всё было не понятно. Сами слова по отдельности – "река", "дерево", "причинил", были знакомы. Но что они означали конкретно в этой книге было не ясно. Неужели в самом деле всё вокруг искусственное и Им нарисовано? Сузив глаза, он весь напрягся, словно желая всмотреться и разоблачить иллюзию. В какой то миг все перед ним стало двигаться, словно в замедленном действии. Проехал мальчик на велосипеде, одной рукой правя, а в другой руке держа мороженое. Чужим светом горели отлакированные электрическим светом окна. Алел закат. Шли прохожие. Слабо шевелились листья на деревьях. Он вдруг подумал, что если всё фальш и этого нет, то почему я это вижу? Значит, и я фальш тоже? Конечно, ведь я же здесь. Просто вставлен в этот мир, как камень в оправу.

Он сделал пару шагов, а потом остановился, начав озираться. Шли мимо люди, не замечая его. Может, один ты не знаешь этого до сих пор, думал он, а остальные все давно знают, что живут во лжи, успокоил он себя. Попробуй остановить кого –нибудь, и спросить: как вы думаете, этот мир настоящий или иллюзия? Тебя сразу отправят в психушку! Потому что всё здесь это условность. Всё построено на игре. Ты говоришь, например, кто ты, и тебе предлагают перечень действий в соотвествии с твоим занятием – всё! Отсупаешь – уже другая условность. Поэтому надо делать усилия и находиться лишь там, где ты есть.

Хорошо, что он не стал пить сегодня и пошёл в фитнес центр! Тут он похвалил себя. Возможно, надо просто научиться правильно видеть этот мир, и всё станет понятно. Он стал внимательно присматриваться, с целью уличить этот мир в нереальности. Колыхались в такт ходьбе однообразные юбки, шевелились вязаные кофточки, мелькали голые лодыжки…Если что –то и было, то это явно очень хорошо замаскировано. На всём словно была печать равнодушия. Поправив на плече сумку, он не спеша поплёлся к гостинице.

По дороге он думал, как его угораздило жениться на Наде. Любил ли он когда -нибудь её? Нет. В сквере у гостиницы он сел на лавочку и начал вспоминать, как они познакомились. Был вечер. Городской автобус, в котором он ехал, с рёвом полз сквозь жёлто -синий космос улиц, затихая иногда на остановках. Ему было одиноко. В автобусе было мало пассажиров. Тут он увидел её. Она стояла возле двери в красных брюках и синей кофте, готовясь выйти там же, где и он. Тогда она показалась ему симпатичной. Пышные тёмные волосы, хорошая улыбка, большие глаза…Уже дома, когда он её раздевал, она всё шептала ему: "не надо, я прошу вас, не надо…". Жаль, когда не знаешь, что иногда устами женщины говорит сам Бог!

Они долго жили без росписи. Позже он узнал, что она трижды делала аборты и не говорила ему. Терпеливая, покорная, она приходила с работы, ложилась в постель и делала всё, что он хотел. А потом Влад указал ей на дверь. Ему опротивела в ней именно это – жертвенная манера расстилаться. Она ушла, и он с облегчением подумал: «наконец –то!», но затем к нему вернулось невыносимое чувство одиночества. Влад всё чаще начал думать, что отнёсся к ней несправедливо. Однако позвать её назад ему не позволяла гордость.

Однажды на улице к нему подошла старуха, морщинистая, с коричневым лицом и торчащими сверху единственным зубом – баба яга! Оказалось, что это Надина бабка. Тронув Влада за рукав, она сказала: "Надька – то беременна, ты хоть в курсе? Чего вы не поженитесь? Надо быть порядочным человеком!". Сказала, как в лицо ему плюнула! И ушла. А ему сделалось стыдно.

Через неделю он решил пойти к Наде в гости. Дома был траур. Оказывается, бабка, совершив свой главный в жизни подвиг, сказав ему неприятные слова, ушла в иной мир. Выяснилось, что родители Нади были обычными работягами, да к тому же романтически настроенными. Отец Нади постоянно ругал правительство, собираясь устроить ему "кузькину мать". Мать тихая, подслеповатая женщина, сновала вокруг Влада, предлагая ему то варенье, то печенье, а то конфеты, которые он, если честно, брезговал брать. Ему они казались грязными. Вообще – то, идея сделать Наде предложение разонравилась ему сразу же после того, как он увидел её квартиру – трёхкомнатный склеп с выцветшими обоями, пыльной мебелью и неуютным санузлом, где из средств гигиены был обмылок, лежащий в половинке мыльницы. Но потом, сидя на кухне и глядя в окно, он стал думать: ну, кому хорошо, от того, что он много получает? Только ему. Ведь деньги не самоцель. А тут сразу четверо, включая того, который ещё не родился, будут счастливыми! "Надо сделать шаг!", уговаривал он себя. И он сделал его, о чём много раз потом жалел.

Надя оказалась плохой хозяйкой. Но это было ещё полбеды. Оказавшись в роли жены, она вдруг начала ходить в одной и той же одежде, серых джинсах и флисовой жёлтой кофте с молнией впереди. Как -то быстро от той милой девушки, что он встретил, не осталось и следа. Чем больше он в неё всматривался, тем больше приходил в ужас. Как можно было жениться на той, у которой такие большие навыкате глаза, такое некрасивое лицо, жирные волосы, низкий лоб, такая дурацкая манера смеяться по любому поводу? Постепенно у него стало вызывать раздражение едва ли не всё, что она делала: не важно, была ли это уборка квартиры, общение с друзьями или поход по магазинам. Вернувшись с работы, он каждый раз чувствовал себя зажатым между наковальней её эгоизма и молотом собственных представлений о семейной жизни. Они не подходили друг другу, медиатор для электрогитары к старинной скрипке, настолько, что порой ему хотелось кричать от отчаяния, что, впрочем, он и делал иногда, уткнувшись лицом в подушку. Командировки его были единственным светлым моментом в их семейной жизни. Уезжая, он с облегчением думал, что пару недель пройдут без скандалов. Она тоже, по-моему, отдыхала без него. Его возвращение домой всегда было стрессом. И вот сегодня он сделал попытку облегчить себе будущее возвращение, но лишний раз убедился – это нереально.

В последнее время они почти не разговаривали, не гуляли вместе, не спали, как спят муж и жена. Весь этот ад продолжался до того момента пока он не встретил Власту. Они познакомились в фитнес –центре, куда он тоже сбежал от семейной жизни.

Он стоял на беговой дорожке, таращась на дисплей и кнопки, а она, проходя мимо, засмеялась и показала, какие из них следует нажимать, чтобы дорожка двинулась. Тем же вечером они пошли вместе с Властой пить кофе. А ещё через неделю у них всё произошло. Да, внешне она была красивой, даже чересчур по его представлениям. Может поэтому о Власте, как о семейной альтернативе, он и помышлять не мог. Слишком хороша для него! Кроме того этот её полковник портил всё дело. От него даже на расстоянии веяло угрозой. А что, если он решит найти Влада и предъявить ему счёт? Запросто! Почему нет? Это ведь не из области фантастики, а вполне обычная вещь в этой жизни. Уж если рисковать, то по делу. «Что нужно Власте?», думал Влад. «Приключений». А ему что нужно? Надёжный тыл, любящая жена, спокойные отношения. Так что не судьба, как говорится! В мыслях он представлял Власту в виде огромной рыбы, которая выпрыгивает из воды на глазах большого числа рыболовов, каждый из которых, стоя с торчащей из штанов удочкой, думает, глядя на неё: нет, не удержать такую на своей лесочке -сорвётся она!

Вздохнув, он поднялся со скамейки, чтобы идти в номер, как вдруг в сумке зазвонил его мобильный.

– Это я…– голос Власты дрожал или ему это ему лишь показалось.

– Что стряслось? – Спросил он.

– Стряслось, Влад. Мне надо с тобой поговорить.

В её голосе появилось что-то новое, и он с удивлением прислушивался к этим ноткам, стараясь понять, что бы они могли значить.

– Говори.

– Я беременна.

– Что, уже?

Из него вырвалось это "уже?", будто его окатили.

Он постоял некоторое время молча, прикидывая, что можно на такое ответить, потом сказал:

– Извини, я правильно услышал? Здесь так шумно, ты сказала…

– Ты всё верно услышал. – Оборвала она его. – У меня от тебя будет ребёнок! Я хочу, чтобы у него был настоящий отец!

– Но…– Он уставился куда -то под кусты, где не было ничего, кроме сухой травы, окурков, мелких камней и комьев земли.

– Алло, ты здесь? – Раздался в трубке голос.

– Я не знаю, что сейчас ответить. – Признался он. – Конечно, здорово то, что ты сказала, но я просто сейчас в командировке и далеко от тебя…

– Заканчивай все свои дела быстрее и приезжай, – сказала она. Её тон был почти приказным. – Я буду тебя ждать.

Власта отключилась. Через несколько минут пилимкнуло сообщение. Он прочитал: «Напиши мне что –нибудь, ведь ты обещал». Он долго смотрел на дисплей, будто вспоминая, что именно ей обещал, а затем пробормотал:

– Вот куда шёл солдат. Теперь я понимаю!

Положив телефон в карман, он почти побежал в гостиницу. По дороге он думал над сюжетом. Ему хотелось, чтобы это была сказка, но обязательно связанная с тем её необычным положением, в котором она находилась. И эта сказка непременно должна иметь продолжение, как сама жизнь, которая не кончается. Да к тому же и её положение будет всё время меняться! Он чувствовал необычайный прилив сил. Ему вдруг захотелось удивить мир по -настоящему. Удивить и покорить своим талантом! Погружённый в эти мысли, он шёл, никого и ничего не видя вокруг с загадочным выражением лица. Наверно у него был странный вид, потому что дежурная в холле, увидев его, вынула из холодильника и протянула ему бутылку воды без газа, но поскольку он прошёл мимо, даже не заметив её, она, покачав головой, с разочарованным видом опустила руку, решив, что отдаст своему странному постояльцу бутылку в другой раз.

Глава восьмая

«Шёл солдат по дороге, ать –два, ать –два! Благодать кругом. Ну, и радуется душа его. Куда шёл солдат? Разумеется, к матери! Кто ещё может утешить солдата?

Приходит солдат он в какой –то город. Над городом вечернее небо с разноцветными огнями. Чудеса! Выходит солдату навстречу ведьма – какая -то странная. Розовая вся, толстая, идёт переваливается, как гусеница бабочки-тутового шелкопряда. Но лицо доброе. Подходит к солдату, говорит:

– Здравствуй, служивый!

– Привет! – Отвечает солдат. – Ты не ведьма часом?

– Могу и ведьмой быть, если со мной по-плохому. Но вообще -то меня ту т называют Язык. Потому что люди с помощью меня разговаривают.

– Так как же тебя мне звать?

– Так и зови – Язык. Так что, служивый, куда путь держишь?

– Мать повидать хочу. – Честно отвечает солдат. – Кто она?

– Эх, быстрый какой! – Говорит Язык. -Так тебе прежде чем мать увидать, придётся со всеми её слугами познакомиться. И тут же как крикнет кому -то:

–Эй, люд честной! Идите скорей сюда. Солдат с вами познакомиться хочет!

Начали подходить люди. Все с крылышками, вроде как херувимы. Ведьма-Язык шепчет:

– Это ангелы органов вашего будущего Тела.

Дивится солдат. А ангелы-служители тем временем радуются солдату. Один как закричит:

– Виват, государю!

И все за ним подхватили:

– Виват, виват царю!

Удивляется солдат – какой же он царь? Так, служивый и всё.

В этот момент открылись широко двери царского дворца, и народ повалил внутрь. Кто -то вдруг как заорёт, а за ним все следом:

– Ура Царю -батюшке! Да здравствует новый государь! Пришёл избавитель! Ура самодержцу!

И все за ним опять:

– Ура-а-а!!!

Тут подбежали к солдату придворные дамы, и давай им восхищаться:

– Ваше величество, как вы прекрасно выглядите! Какой на вас замечательный наряд!

Глядит солдат и впрямь, до этого на нём ничего не было, ну, если не считать штанов в виде облака, которые, по правде говоря, и одеждой-то не назовёшь. А тут вдруг смотрит, на нём белый мундир с золочёными эполетами, на ногах кожа, на руках перчатки, на голове гусиное перо. Солдату всё это очень нравится. Но только из-за вредности, которая непонятно откуда в нём появилась, он вместо того, чтобы поблагодарить, возьми да и ляпни: «так себе костюмчик, мы лучше видали»! А все вокруг всё равно после этого, как заплодируют, как начнут хвалить его:

– Как вам идёт, ваше Величество! Как вы красиво одеты!

И он, чтобы не обижать никого, промолчал.

Стали по очереди к нему подходить ангелы с крыльями. Подходят, кланяются, представляются, молчат выразительно, подмигивают даже некоторые и отходят.

Смотрит царь, выглядят все органы по-разному. У каждого под очертания, присущие только этой части тела, так чтобы сразу можно было отличить одну от другой. Для ангелов такое зрелище наверно дело привычное, но для солдата всё внове, смотрит, хлопает своими новыми глазами и ничего не понимает. У одного органа форма почему -то продолговатая и под кожей он вроде как мигает и шевелится, а у другого как осьминожьи щупальца длинное с бахромой внизу платье:

– Семявыносящий поток, Яичко, Стебельчатая Гидатида, Мошонка, – шепчет ему на ухо Язык, показывая, кто сейчас перед ним.

– Сколько же у меня всего органов? – Обращается к ангелу Языка служивый.

– Не так много, – отвечает Язык, – триста шестьдесят пять, и двести сорок восемь вен, кровеносных сосудов и капилляров. Всего шестьсот тринадцать. Но есть ещё ангелы настроений, состояний и чувств – этих намного больше!

Прошли перед солдатом Органы, отличающие его от женщины, пошли органы общего назначения –Сердце, Мозг, Печень, Желудок. Крупные органы прошли, стали представляться органы помельче. Появятся, а потом раз – и в клетки запираются.

– А почему же они все в клетках, будто звери или заключённые? – Спрашивает солдат.

– Так звери и есть, -говорит Язык. – И про заключённых вы верно подметили. У каждого свой срок. А потом, когда он истечёт, они выходят.

– Куда выходят?

– Как куда? На свободу. Известное дело.

– Я постараюсь всех освободить пораньше! – Заявляет солдат.

– Браво! Браво! – Кричат на это ангелы и кивают.

– Это по-царски, – похвалил его и Язык. Но почему –то после этого криво усмехнулся.

Подошёл вдруг Ангел Мужского Достоинства. Солдат уставился на него, глаз отвести не может. Нравится ему ангел, даже сам не может понять почему. И выправка, и костюм у этого ангела необычный из тонкой кожи, и всё в нём такое интересное, что руки прямо так к нему и тянутся! А ангел чувствует расположение царя к себе, и так перед ним и красуется, туда повернётся, сюда и будто бы при этом всё время увеличивается в размерах. Грудь у ангела выпячивается, на голове капюшон, под капюшоном не голова – торпедная боеголовка!

– Кивните ему, пусть проходит, – шепчет Язык. – Перед другими органами неудобно, ей Богу! Подумают ещё, что вы ему предпочтение отдаёте –заревнуют!

Смотрит солдат, и в самом деле, ангелы остальных органов стоят в сторонке, шепчутся с отстранённым видом, на ангела Мужского Достоинства с презрением посматривают. Кивнул солдат своему достоинству, мол, достаточно. Увидел, оценил, молодец, проходи, потом тет-а-тет поговорим. Ангел так обиделся, что сразу как -то весь сдулся, уменьшился в размерах и головой поник.

После ангела Мужского Достинства стали подходить для знакомства ангелы вовсе мелких, но по-своему тоже очень важных органов.

– Здорово, что я буду знать заранее, как всё внутри устроено. – Говорит солдат Языку на хорошем русском языке. – Мне кажется, эти знания чего –то да стоят!

– Так-то оно так, – шепчет в ответ Язык-Ведьма, – только вот там стоит такой курчавый ангел, у которого мантия впереди сделана, как вход в шатёр, он непременно бьёт всех младенцев перед выходом по устам. И они всё тут же забывают.

– Послушай, а ты не мог бы сделать так, чтоб он промахнулся, когда я буду выходить? – Тихо спрашивает солдат. – Уж как хочется всё помнить!

– Ладно, – кивает Язык, только для вас, ваше Величество, придумаю что –нибудь, когда время придёт.

Идут и идут ангелы к царю – дыхания, костей, артерий, хрящей, волос, жил, капилляров, полостей и отверстий. Подходя, представляются, кланяются, принимаются объяснять, как плохо человеку станет, если откроется одна из полостей или закроется одно из отверстий. Солдат даже после этого быстренько опорожнился – мало ли что! После этих стали подходить ангелы Чувств, Настроений и Состояний. Этих вовсе было без числа. Заворочался солдат на своём месте. Что такое, не поймёт? То смеяться ему хочется, то плакать, то грустить, то злиться, то прямо ругаться, прямо как хулигану заправскому. В конце концов, заплакал он совсем по-детски, спрашивает: когда всё это кончится?

– Скоро, – Успокаивает Язык. – Месяцев через девять!

Прошли, наконец, все ангелы перед царём и тут выходит перед ним Язык. Солдат его спрашивает:

– Ты чего вышел? Мы же с тобой знакомы.

– Э, нет, – отвечает Язык. – Только кажется, что знакомы, как кажется многим, что языком можно чушь молоть. Чтобы узнать, для чего Язык –нужно жизни прожить целую! Язык- всё для человека! Языком восхваляют, но им же и проклинают. Язык одним своим концом касается неба, а другим опускается в Преисподнюю. Нет ничего более прекрасного и более отвратительного, чем Язык! Язык, как стрела пронзает всё материальное, уносясь за края Вселенной. Язык отправляет человека в ад или делает его королём, в зависимости от того, понимает человек значение Языка или нет. Некоторые вылизывают языками зады вельмож. Но это грубые люди и за их безопасность я бы не поручился. Запомни, любое сказанное слово приведёт на суд. Язык сбережёт, если он во рту и выдаст, если его кому –то покажут. Кто побеждает в споре? Язык! С Языком нужно дружить. Ибо если с Языком не дружишь, он доведёт тебя до сумы и до тюрьмы. Итак, Будешь дружить со мной?

– Буду! – Воскликнул солдат, пытаясь встать.

– Нет, нет, ты лучше сиди, сиди, служивый, – останавливает его Язык, – ноги то у иебя ещё не совсем окрепли, чтоб стоять. Только давай так: чтоб со мной служить, тебе надо добыть Огниво.

– Какое огниво? – Не понимает солдат.

– А такое, искры которого всего тебя осветят!

– Но ведь оно мне и самому наверно нужно, – смекает тут же служивый.

– Да зачем! Тебе в этой жизни только золото, серебро и медь нужны, -возражает Язык, сразу становясь похожим на Ведьму.

– Нет, погоди, – не соглашается солдат. – Поди это очень ценная вещь, раз ты ради неё меня, ребёнка несмышлёного, отнять его хочешь!