Cambridge Guy Portrait

То было обычное утро. Я собиралась на занятия под крики отчима. Мама была во Флориде, на фотосессии. Фыркнув, я вышла из дома. Улица почему—то пустовала. Серьёзно, просто никого не было, даже автомобили исчезли. Вдруг стало темно.

Я не могла пошевелиться. Мышечная чувствительность как—то намекала на то, что меня тащили или везли. Сердце колотилось, поддаваясь инстинктивному страху.

Новым ощущением стал запах свежей шпаклёвки. Какие—то голоса слышались вблизи. Я решила молчать в тряпочку, не зная, как правильно дальше действовать. Паниковать бесполезно.

Тьма сменилась ослепительно белым светом. Глаза болели, но я смогла рассмотреть приятелей по несчастью: это были взрослые люди из зомбоящика, который так полюбился отчиму. Один из них начал кричать и рваться, но в ту же секунду упал без чувств. Я еле слышно взвизгнула и задрожала. Краем глаза я заметила группу людей в чёрных костюмах. Они были вооружены и выглядели, мягко говоря, жутко. Западня. Мне больше всего было интересно, зачем им обыкновенная девчонка—дочь модели. Если они решат шантажировать мной мамашу, то это будет бесполезным ходом. Мать я вижу раз в три месяца и какой—то любви не получаю. Я сирота.

Силовики пугали: высокие и статные мужчины с серьёзными глазами. Я принялась исподтишка изучать их. Неожиданно группа начала движение в мою сторону. Я опустила глаза. Бетон – отличный проводник, особенно, если повисает тишина.

– Крис?

– Босс отправил.

– А сам не может?

– Будь осторожен со словами. Ничто не мешает мне заложить тебя. Я надеюсь, что с девочкой всё в порядке.

– Вон. Тихо сидит. Дрожит только что—то слишком сильно.

– Спасибо. Ну, вы, конечно, те ещё идиоты, – вздох. – Велели привезти женщину! А что вы, уроды, учудили?! К кошкам захотели?!

– Кристофер, мы понимаем, что…

– Радуйтесь, что босс уехал. Если он был бы здесь, через двое суток я бы соскребал ваши останки с железа и относил в печи! Сидите тихо, пока не приедет он, усекли?!

Первые дни я провела в непонятном месте. Серые стены давили со всех сторон. Шансы на побег были ниже нуля. От скуки я царапала заколкой на бетоне кружки. Я была ещё жива, и это радовало. Попасть в логово какого—нибудь извращенца из телевизора не хотелось. Я слышала каждую каплю, каждый шаг, скрип дверей и дыхание за соседней стеной. Приложив стакан к стене, я узнала, что это какой—то опорный пункт и что босс сейчас занят, поэтому «овцой» (как мерзко) займётся какой—то Крис. В соседней комнате задохнулся астматик. Потом я просто сидела в углу, вспоминая лица своих друзей. Я не хотела домой, но и тут находиться желания не было. За попытку скребнуть себя куском стекла (мало ли, может из—за ран они меня выведут, и я сбегу) я получила пинок в живот.

И вот в один прекрасный день я услышала:

– Забери её отсюда!

– Зачем надо было бить? Жить надоело?

– Она пыталась себе навредить. Что я должен был делать?

– Набрать мне!

Шаги. Я забилась в угол и затряслась. В комнату вошёл высоченный мужик лет тридцати. Мне пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть его лицо. Широкие плечи, тот же чёрный костюм, но уже с белым воротником. Какой—то начальник этой заварушки? У него были спокойные карие глаза, кудрявая шевелюра и плотная щетина. Я сглотнула и поджала губы.

Этот бугай (простите, слова закончились) заметил мои действия и сказал:

– Слушай меня внимательно. Я работаю с этим человеком уже давно и хочу тебе помочь. Делай то, что говорят, не спорь, иначе эти гиены тебя сожрут. Верь мне, ибо другого выбора у тебя нет.

– А Вы ещё кто? – спросила я.

– Я отвечу на этот и другие вопросы, когда мы уедем отсюда.

***

Так я попала на другой объект. Там было значительно уютнее и никого, кроме меня и того мужика.

– Меня зовут Кристофер. Здешние гиены зовут меня Крисом или ещё какими—нибудь погонялами.

– Я Доминика.

– Я знаю, – сказал он. – Я знаком с твоим отцом. Он придумал тебе имя. Ты Доминика Псих.

– Откуда?

– Скажем так, мы работали вместе до его исчезновения.

– Где я? Почему я здесь?

– Тебя случайно похитили, исполняя приказ босса. Ты когда—нибудь слышала о Би?

– Нет.

– Странно, ведь твоя мать причастна к делу.

– Я её вижу два раза в год, – я пожала плечами. Какое дело?

– Хорошо. Этим словом мы называем нашего босса. Он охотится за фашистами и подобными товарищами. Это нужно для поддержания стабильности в стране и мире. Но власть не согласна с подобным, поэтому они провозгласили его своим врагом. Да, методы весьма кровавые, но рабочие.

– Почему меня просто не отпустить? Зачем ему я? Разнообразия в жизни нет? – я хихикнула своим странным мыслям.

– Боюсь, даже чёрт не знает, что творится в голове Би. Именно поэтому я хочу тебе помочь с побегом. Босс велел тебя оставить среди тех уродов, но он уехал на шесть месяцев в Америку. Гиены не дадут мне тебя отпустить ветром в поле, а с ними тебе будет невесело: ты совсем ребёнок, они придурки. Поэтому я решил, что научу тебя выживать в этой среде. Ты сама спасёшь свою шкуру.

– Я обычная девчонка. Я не хочу связываться с каким—то психопатом—ассассином и его свитой.

– Я тебя прекрасно понимаю, но даже, если ты просто уйдёшь, не дав ему отпор, он вернётся за тобой. Я знал таких людей. Сейчас их ошмётки покоятся на кладбищах, а прах – дорожная пыль.

Какая—то чересчур глупая история получилась. Мне пришлось согласиться.

Началось моё тяжёлое обучение. По дому я не скучала, потому что Кристофер оказался хорошим человеком. Иногда он заботился обо мне пуще родной матери, хотя и пропадал время от времени. Гиенами он называл силовиков и разведчиков, которые нуждались в надзоре, пока босс зажигает в США.

– Запомни его главный принцип: лучше холодно отступить на миг, чем бороться до последнего.

– Почему он так считает?

– Босс говорит, что любой конфликт исчерпывается двумя—тремя ударами. Вдобавок, отступление помогает подкопить силы для следующего нападения. Животные так делают. Но это, возможно, даст определённую фору.

– Вы сейчас так говорите, словно я пристрелю этого вашего «дядю» во время побега.

Я училась различать оружие и боеприпасы. Логично, ведь, если дело дойдёт до драки на каком—нибудь оружейном складе, я должна знать, из чего, помимо пальца и палки, можно стрелять. Желание жить морально меня поддерживало. Я нашла свой телефон с работающей картой. Ни одного пропущенного от отчима или матери. Что и требовалось доказать.

К Кристоферу я привыкла. Страх практически исчез и к неизвестному боссу. По крайней мере, застрелиться я теперь всегда могу.

Спустя месяц меня начали учить задерживать дыхание на семь минут. Никакой страх смерти не мог прекратить хохот на первых парах. Кристофер говорил, что за семь минут можно не торопясь вскрыть наручники или замок и всплыть. Наручники вскрывать он меня тоже научил.

– Пойми, Би плевать, что ты ещё ребёнок, он не знает слов «пол» и «возраст».

– Я надеюсь, он детей не насилует, как в кино.

– Нет. Детей он не трогает. Они незначительны лет до шестнадцати. Потом у них формируется мировоззрение, от которого зависит отношение босса к ним. Он интересный человек со своими скелетами в шкафу.

– Там, по—моему, не скелеты, а скелетищи.

Кристофер преподал мне важный урок о бесполезности стратегий. Бить надо сразу по самому больному. Оказалось, что убийца страшен не планом, а своей импровизацией.

На третий месяц я училась стрелять. Лежа, вниз головой, под углом, убивать одним патроном троих. Запах пороха въелся в волосы, но занятие было достаточно интересное. Я подумала, что после освобождения обязательно схожу поиграть в пейнтбол со своими врагами из класса.

– Би отличается манерностью. Но не думай, что это даст тебе поблажку. Никогда не выпускай всю очередь сразу – поможешь врагу. Я, в принципе, предпочитаю револьверы.

– Вы похожи на героя вестерна. У Вас есть шляпа?

– Больше скажу: у меня даже свой конь имеется.

– Правда?

– Да.

Я научилась взламывать электронные замки.

Много интересного я узнала о человеке, от которого должна была сбежать. Би был повёрнут на аристократических манерах. Меня перекосило от мысли, что, наверное, придётся драться в платье. Кристофер похлопал меня по плечу и засмеялся. Стало легче.

– Его любимое: правило двух выстрелов. Когда допрашиваешь человека сначала стреляешь в колено, а затем в голову. Желание жить заставляет мозг говорить правду. А ещё Би не любит устрицы. Не упоминай о них, молчи.

Я тогда прыснула, но потом испугалась.

Так прошли ещё два месяца. Однажды мы с Кристофером сидели и играли в шахматы. Погода была ужасная: молния разрезала фиолетовое небо, дождь хлестал жестокими струями. Внезапно мужчина отошёл в поисках телефона. Я подошла к окну, как вдруг то открылось, и меня вытащили из тёплого помещения. Ничего не было видно, только терпкий парфюм ударил в нос.

Очнулась я там же, где оказалась шесть месяцев назад – в комнате с толпой взрослых. Страшно. Они молчали, шептали, наверное, молясь. Я стала оглядываться. Кристофера нет. Что делать?

Внимание привлекла решётка у открытого окна. Я неожиданно вспомнила первый принцип своего противника.

– Отступать, значит, – прошептала я, подтянувшись на локтях к окну. Глядь, а решётка—то слабая. Не мудрствуя лукаво, я толкнула её. Железо соскочило с реек. Свобода.

Вылезаю. Соседи не обратили на меня внимания, хотя я пыталась их вытащить.

Темно. Я оглядываюсь. Прожекторы лениво освещают территорию. Перелезла через ограждение, сдирая кожу в кровь. Кусты. Я вылезла из зарослей и пошлёпала по лужам.

Шум мотора и свет заставили меня замереть. Из чёрного «Бентли» вылезла фигура, раскрывая большой тёмный зонт.

– И куда мы?

Голос прозвучал так сладко, так напевно. Я проигнорировала его и пошла дальше.

Неожиданно меня прихватили за плечо. Сердце заколотилось.

– Идём со мной. Ты отступила, оценив свои возможности, а не от страха.

Я поворачиваю голову. Чернильные глаза глядят, не мигая. Би, нисколько не смущаясь, пытается растормошить меня:

– Эй, очнись! Я не собираюсь тебя убивать. Идём! Холодно. Ты промокла, – с этими словами он впихивает мне зонт, снимает красное пальто и набрасывает его на мои плечи, затем, аккуратно взяв за руки, ведёт в сторону чёрного автомобиля. Я впадаю в истерику, но, заметив Кристофера, успокаиваюсь. Всё будет хорошо. Я ещё толком ничего не видела в темноте, только красные части пальто и чёрные перчатки. Жуть какая!

Дрожа, словно осиновый лист, сажусь. Тепло обжигает холодную кожу. Хочется спать, но я боюсь себе этого позволить.

Алый салон, тихий гул мотора и резкий запах дорогого насыщенного, чуть горьковатого парфюма. Тот, кто вытащил меня через окно пах также. От данной мысли мне стало не по себе.

Я решила посмотреть на того самого «дядю». Кристофер спокойно сидел за рулём. Я начала медленно поднимать глаза. Честно, чуть не подавилась. Ожидая увидеть кого—то страшного и староватого, я не подумала о том, что могу так сильно ошибаться. Рядом сидел мужчина не очень высокого роста. Если придираться, можно было дать ему лет тридцать пять. Необычное лицо, которое вообще не подходит убийце, зачёсанные назад пушистые тёмные волосы, тонкие бледные губы, лёгкая щетинка. Глаз я не видела, он прикрыл их ладонью, с которой была стянута перчатка. Голубые вены выделялись на тонкой светлой коже. Одежда была какой—то странной для поездки в США на переговоры: чёрный костюм, но не такой, как у силовиков. Пиджак с запонками из белого золота и чёрных брильянтов, чуть расстёгнутая агатовая рубашка и брюки. Он вздохнул, и я увидела ослепительно белые подтяжки.

Би издал какое—то рычание и отнял руку от лица. Я вновь увидела чернильного цвета глаза. Мужчина помассировал виски и спросил:

– Кристофер, мы вовремя приедем?

– Не факт, сэр. Видимость практически нулевая, – ответил водитель.

Би задумчиво размял шею, поплотнее укутал меня в своё дорогущее пальто. Я дернулась и дико, трущобными воспалёнными глазами посмотрела на него. Би что—то в них прочитал. Сказать, что мне было страшно – промолчать в пустоту.

– Боишься? – голос был необычный, с лёгкой хрипотой.

– Нет.

– Тогда почему насупилась? Я же не кусаюсь, в самом деле.

– Сложно оставаться спокойной в одной машине с убийцей, – смогла выдавить из себя я. Сердце начало выползать из глотки. Чего я боялась, было непонятно: то ли он был слишком хорош для себя, то ли слишком плох для всего этого.

– Во—первых, я не убийца. Во—вторых, ты перешла порог моей немилости. В—третьих, в машине Кристофер, – прошипел Би.

Я зевнула и почувствовала немного женственную руку, вдавливающую в сиденье. Поддалась, ощущая сонливое тепло. Изнеможение брало верх, но я не закрыла глаза, продолжая таращиться в потолок. За окном шумит вода, а Би не может смириться с моим недоверием. Я с его присутствием тоже.

– Мне поклясться?

– Не поможет.

– Я такой же был, а потом начал стращать преступников, – Би сменил позу. – Твои односложные ответы никак не вяжутся с разговорчивостью, которую приписывал тебе Кристофер.

– Просто Кристоферу я доверяю больше, чем Вам, – я зарылась в пальто.

Би выгнул бровь.

***

Мне выделили комнату на втором этаже особняка, персонал которого перемещался незаметно, а он там был, судя по хирургической чистоте. Этот огромный домина был знаком мне по фотографиям. Я думала, что он заброшен.

В первую же секунду, когда за мной захлопнулась дверь, я ушла в ванную.

Горячий душ всё исправит.

Несмотря на дрёму в автомобиле, сонный мозг грозил полным отключением, поэтому окрашенная кровью вода была замечена не сразу. Жжение отрезвило сознание. Содранная кожа коленей дала о себе знать. Шипя, я выбралась, наскоро оделась и начала искать аптечку или врача – как повезёт.

Скулю от саднящей боли. Организм не слушался, мышцы ныли. Села на кровать. Тут дверь открылась.

– Ты чего пищишь… Чёрт подери! – Би проносится по комнате, перекапывая шкафы. Наконец он садится рядом, подавая ледяное полотенце и веля приложить его к бедру, на котором уже расплывался гигантский синяк. Сам Би принялся рыться в небольшом саквояже.

– Дай руку, – тёплые костлявые пальцы осторожно берут напряжённую кисть. Я заскрипела от перекиси водорода и туговатого бинта. Лицо мужчины спокойно. Понимания происходящего не было.

– Ложись, – он принимается за колени, – Болит? Хрустит?

– Просто саднит.

– Тебе лет сколько?

– Через неделю шестнадцать.

– Ммм, думал, младше. Ноги, как у балерины.

– Претензия?

– Факт, – Би пожал плечами, – Сразу ясно, что тебя дрессировали, хотя я не просил. Я хотел лишь, чтобы они грамотно выполнили поставленную мной задачу. Крис всегда отличался неоднозначным восприятием каждого моего слова.

– Кристофер… он, что такой особенный?

– Да, пожалуй. Человек с задатками отца-добряка. Его у нас очень любят за это.

– Что случилось с теми людьми?

– Не завидуй им, – мужчина усмехнулся, показывая чуть кривоватый зуб. – Как зовут?

– Доминика Псих.

– Сумасшедшая фамилия.

– Чёрный юмор?

– Убийственная шутка. Не туго?

– Нормально, спасибо. А как действительно зовут Вас? Мне не сказали Вашего имени.

– Тебе не нужно его знать, Доминика. Я просто Би, – мужчина встал и вышел из комнаты, медленно закрывая за собой дверь. Я нырнула под одеяло и отключилась, подогнув саднящие ноги.

Наутро боль притупилась, но «грация слонёнка» никуда не делась. Я кое—как спустилась в низ, чтобы осмотреться и, возможно, перехватить что—нибудь на завтрак, хотя поесть для меня было пока трудновато. Но события резко поменяли свой ход.

– Боже, почему кто—то до сих пор покушается на Кейнов!

Я пожала плечами, стоя в холле. Би резко отхлебнул сухого красного из бокала: другое вино он не пил.

– Босс?

– Да, Кристофер?

– Можно я заберу Доминику на пару слов?

– Разумеется.

Кристофер увёл меня в другой конец особняка.

– Он невероятно зол и бездумен сейчас. Будь осторожна, – прошептал он.

– На кого покушаются?

– Один из его прошлых сподручных имел семью и был убит. Би защищает их.

– А Вы тоже мечтаете о семье? – осторожно спросила я.

Кристофер по—доброму улыбнулся.

***

– Спасибо, Кристофер, – поблагодарил мужчину Би, когда тот принёс вино. – Больше ничего не нужно. Можешь идти спать.

– Слушаюсь, сэр.

Би остался на балконе один. Полы кровавого халата и ворот чёрной рубашки подрагивали на вечернем ветру. Тонкие пальцы осторожно проводили маленькие линии по холсту, словно от их размещения зависело всё существо.

– Что скажешь?

Я, наблюдавшая исподтишка за маньяком, взвизгнула от неожиданности.

– Как Вы узнали?

– Это было ожидаемо, – Би ухмыльнулся. – И всё—таки: тебе нравится?

Я всмотрелась в полотно, которое оказалось точной копией ночного неба и далёкого, темнеющего в синих тонах солнца. Фантастика.

– Это прекрасно.

– Благодарю. Хочешь вина? – Би наполнил один бокал.

– Нет, спасибо, я не пью, – я замялась, опуская голову. – Вы были очень злы утром.

– Я прошу прощения за данное поведение, – сказал Би. – Я стараюсь сдерживать свой гнев.

– Почему Вы охотитесь на преступников, сами являясь преступником?

– Люди… я абсолютно уверен, что величайшее творение природы стало ей врагом. Им можно внушить всё, что угодно, и они, словно дикари, будут поглощать и радоваться этому внушению. Неважно, что бросишь – сожрут без остатка. Они думают, я монстр, только потому что им это сказали. Это никак не контролируется. Хорошее и плохое нынче размыто. Человеческий ум уже заполнен внушениями, – Би снял халат, оставаясь в чёрных брюках и рубашке, которые скрывали большую часть его тела в ночной глубине. – Наше мышление скованно. СМИ продалась и заставляет нас делать ровно то же самое – превращаться в безмозглых рабов. Наши кумиры, идеалы – выводки пропаганды. Люди не готовы осознать своей ошибки. Они поддаются красивым лицам, голосам, красивым женщинам и шикарным мужчинам из глянцевого мира. Те, в свою очередь, завязывают им глаза и тащат в круги забвения и стерильности. Мир – синтетика, Доминика, – Би сделал несколько мелких мазков.

– И Вы думаете, что людям уже никак не помочь?

– Смерть лечит всё, но даже она не способна побороть этот массовый гипноз. Впадая в прострацию, ты замечаешь, как приглушаются все звуки. Наше понимание имеет чудовищное искажение. Люди глупеют, появляются голод и болезни. Внушение – чума, которую мы не способны победить. Это цикл нашего существования, система, где каждый элемент является вспомогательным. Ушёл один – пропали все. Цепная реакция. Из—за этого она так смертоносна. Люди – добытчики, а топливо – внушение. Сама производит, сама потребляет – никаких отходов. Прервать систему – открыть миллионам глаза. Она газ – нужна лишь искра.

– То есть, Вы убиваете людей, чтобы на их местах появлялись новые?

– Таков неестественный отбор, – мужчина потянулся, – Хотя, если считаю нужным, я могу и совершать убийства на заказ. Встречаются люди, с которыми я солидарен. Обычно они потом тоже попадают под раздачу, потому что зарятся на чужую жизнь. Кстати, – Би поднял свой халат, – мы через год едем в гости к одному из лордов. Тебе понадобится платье.

– А куда едем?

– Лондон.

– Из Девона до Лондона? – переспросила я с нудным удивлением, – Это же…

– Да, это очень далеко, но Кристофер любезно вызвался нас везти. Его бросила девушка.

– Бедолага.

– И не говори! – Би хлебнул вина. – Несчастный человек. У него даже никаких родственников сильно—то нет… Зато мы можем лететь на конвертоплане.

– Он ещё и конвертопланом управляет?!

– Конечно. Кристофер может укротить любую вундервафлю.

– А с какой целью мы едем в гости? Я не хочу, чтобы на моих глазах кто—нибудь умер.

– Ты боишься смерти? – спросил Би.

– Есть немного, – я потёрла плечи.

***

– Всё чисто, сэр, – сообщил Кристофер.

– Двигатель не глуши, – Би вылез и вежливо подал мне руку.

– Приятной охоты.

Ноги побаливали от каблуков. Чёрное платье уже надоедало и не имело ничего из того, что имеют диван и пачка чипсов. Я старалась держать лицо, но злостные лямки бесили своим непостоянным местоположением.

Би прекрасен. Тёмные волосы были чуть зачёсаны назад, серебристый пиджак поблескивал в медовом свете хрустальных люстр. Ровный шаг тянет за собой, попутно отгоняя журналистов. Огромный дом был доверху заполнен магнатами и представителями власти.

– А долго нам ждать приглашения? – спросила я.

– Полчаса, – Би поправил рукава, – А пока можем развлечься. Пить нельзя, но можно попробовать вон те канапе с креветками.

– Там есть устрицы, – я принялась глазами исследовать шведский стол, но тут же притупилась, осознав глупость своих слов.

– Мерзость, – шипение с фырканьем. Как кот на цитрусы.

– Вы тоже не любите их.

– Аж, трясёт, – Би передёрнул бровями. Шикарный мужчина с бездонными синими глазами и гладко выбритым на нестареющим лицом – все присутствующие дамы уже успели пощебетать о своем, девичьем, осматривая симпатичного джентльмена с головы до ног.

– Вы британец? – спросила я.

– Ещё немного англичанин и бельгиец. А что?

– Да, так… Мой отец тоже с англо-бельгийскими корнями. Это единственное, что я знаю.

– Что произошло? – взволнованно спросил Би. Честно, не ожидала я такой реакции. А уж его мирное прельстительное поведение в моём отношении меня пугало, ибо я всё ещё похищенная этим миловидным негодяем восемнадцатилетняя дурочка. И что от него ждать – пёс знает.

– Пропал без вести. Мама редко его вспоминает.

– Мне очень жаль. Зря я, наверное…

– Нет. Лучше с маньяком, чем с моим отчимом, – я вздохнула. – Мне просто не везёт.

– Везение – вещь субъективная. На него лучше не надеяться. Знаешь, в соседней комнате, по—моему, подают горячий шоколад по—итальянски. Принести?

– Да, спасибо.

***

(Спустя пять минут, Би вернулся в залу с двумя кружками горячего шоколада. Доминики там не было. Мужчина стал прислушиваться. Услышав странные звуки наверху, он поставил напитки на стол и поднялся по лестнице на крышу, где Кристофер преспокойно попивал водичку.

– Я за оружием.

– Что—то случилось?

– Доминика пропала, – объяснил Би, доставая два пистолета и засовывая их под пиджак. – Меня, скорее всего, хотели выловить. Напиши здешним парням, пусть заберут лорда и привезут его ко мне. Там я подумаю, что с ним делать. И, прошу, подгони конвертоплан к балкону.

– Хорошо, – Кристофер достал телефон.

Би спрятал пистолеты и поспешил на второй этаж. В кабинете лорда что—то шумело. Недолго думая, мужчина со всей силы выбивает дверь ногой. Древесина с хрустом падает. В центре комнаты привязанная к стулу Доминика ударяет одного из охранников. Грохот останавливает драку.)

– Это старый извращенец приставал ко мне, но, как видите, со мной пока всё в порядке. Боже, храни Кристофера!

Би возбуждённо обшарил комнату глазами.

– Мне помнится, Вы обещали, что не притронетесь к моему человеку, – сказал Би, пристреливая двух охранников.

– Ты ревнуешь? Я не думал, что эта малолетка… – засмеялся лорд.

– А что так заметно? – прорычал Би. – Нет, не ревную, но ты совершил тотальную ошибку. Я расторгаю договор.

– Что?

– Твои преступления вскроются, – маньяк вынул второй пистолет и выстрелил в лорда.

– Боже! – взвизгнула я в третий раз, прерывисто дыша.

– Это дротик. Спит. Точно всё в порядке? – меня освободили.

– Да—да, спасибо. И что теперь?

– Бежать. Он уже вызвал полицию.

Мы выбежали на балкон. Огни далёкого города весело поблескивали, а с неба начали сыпаться ядрёные капли. Где—то наверху шумели лопасти. Би схватился за чёрную перекладину.

– Обними меня.

– Чего? – переспросила я.

– Обними, иначе останешься. А они там головой не думают, особенно, когда видят молодую девушку в шикарном платье.

Сильная рука подхватывает меня за талию. Я вцепилась пальцами в бока мужчины. Гул усиливается. Конвертоплан начинает движение. Земля уходит из—под ног. Я, испугавшись, жмусь сильнее. Би хихикает:

– Не бойся, я держу тебя.

– Срамное это платье…

– По—моему, очень даже тебе идёт. Выше ползи, – Би подтягивает меня одной рукой за плечи вверх и смотрит на конвертоплан, из которого высунулся человек с рассечённым белой полосой виском.

***

– Ну, и приключение, скажи же?

– Да. Теперь я до самой смерти буду бояться всяких сальных мужланов, – я размяла шею. – Спасибо.

– За что? – Би поднял брови.

– Что не убили при мне тех людей и что вмешались, – я закрыла лицо руками. Мотор «Бентли» зарычал сильнее.

– Эй, всё хорошо.

– Мне было страшно, правда. Я подумала, что опять получу на орехи. А Вы выломали чёртову дверь, – я неожиданно для себя начала плакать.