Cambridge Guy Portrait

– Где мы?

– Психиатрическая больница. Идёмте, доктор.

Венемум мелкими шашками последовал за Би. Кристофер шёл сзади.

Тёмные коридоры с мигающими лампами. Они прошли мимо медсестры, которая уснула, положив голову на стопку карт. Рядом с ней клевал носом врач, не заметивший троих мужчин. Би открыл дверь одной из палат и вошёл внутрь.

На постели лежало хрупкое, худое тельце. Девушка слегка дрожала, сжимаясь в клубок.

– Она была под длительным воздействием Ваших ядов. Вы не защитили свои исследования от плохих людей, и теперь разработки используются во зло, – Би сел на край кровати. – Она не первая и не последняя жертва конспирации и случайных смертей.

– Мне так жаль, – Венемум вздохнул. – Я ведь искал противоядия, хотел спасать.

– Я понимаю. Вы можете помочь. Кристофер отвезёт Вас туда, где Вы сможете работать без лишних посредников и исполнять свою миссию как врача достойно. Вас защитят.

– Я могу что—то сделать для неё?

Би кинул профессору пузырёк. Тот прочитал этикетку, полез в сумку, покопался там и извлёк склянку с голубоватой жидкостью. Венемум протянул ампулу мужчине.

– Благодарю, – чуть слышно, болезненно прошептал Би. – Можете ехать. Кристофер сопроводит Вас. Не беспокойтесь о личных вещах – мои люди уже доставили их к месту.

Мужчина остался один. Он наполнил заранее подготовленный шприц жидкостью и осторожно вколол девушке антидот.

– Совсем уже большая, – подоткнув одеяло, тихо сказал Би. – Всё пошло черти—как. Прости меня, Ника. Я не хочу и не могу больше прятаться от тебя.

Мужчина улыбнулся и сжал тонкую бледную руку.

Внезапно девушка открыла глаза и закричала. Би опешил, слыша шаги за дверью, затем вскочил и спрятался в тени.

В палату врываются молодой врач и медсестра. Первый тут же прыгает на кровать и сжимает припадочную девушку в объятиях, успокаивая. Слёзы лились из синих глаз, но тишина наступила быстро.

Би исчез.

***

Пол внезапно разразился осколками.

– Вы спасли ей жизнь.

– Ты не представляешь, насколько она мне дорога. Много времени я убил на поиски и вновь лишился её, – мужчина с рыком вытащил кусок стекла из бедра.

– Осколок большой…

– Вижу.

– Артерия может быть порвана, я сейчас.

Я понёсся в ванную. Лестницу также завалило, пол походил на минное поле из кусков стекла и дерева. Пыль стояла густым туманом в горячем воздухе.

– Скорую вызывать нельзя? – спросил я, затягивая жгут.

– Ну, естественно, – сказал Би, подтягивая на руках больную ногу, – Если мои догадки верны, то здесь замешан один очень интересный человек, который вполне способен расправиться со мной в таком положении. Пусть надеется, что мы все мертвы. Чё—ёрт…

– Босс? – под окном появился угольный «Бентли».

– Крис! – взвизгнул Би, – Доминик, лезь на карниз и сползай по трубе.

– А Вы?

Би привстал.

– Лезь, Доминик.

Я оказался на улице.

– Держи, – Кристофер передал мне сонную Доминику, – Садись сзади. С ней всё хорошо, пришлось использовать снотворное.

– Крис, помоги мне!

– Сейчас, сэр, – каким—то чудом брюнет оказался на карнизе и спустился на землю. Кристофер поднял его под плечи.

Мы сели. Крис нажал на газ.

– Этого человека зовут «Ураганом» от фамилии. Хюррикейн был в свои годы уважаемым генералом, но он был слишком амбициозен: хотел меня поймать, – Би откинулся на сиденье.

– Я служил в его отряде, – добавил Кристофер. – Босс, куда едем?

– В особняк. Свяжись с Джерри. Пусть собирает всех падальщиков, что у нас есть.

Кристофер заговорил по рации. Я держал Доминику на руках. Внутри бешено колотилось сердце, я часто дышал.

– Всё будет хорошо, – шепнул я.

– Скажи ей.

– Простите?

– Признайся ей в своих чувствах, пока не поздно, – выдавил Би, косясь от боли. – Мы можем погибнуть в любой момент – это главное. А чувства обеспечивают мотивацией или придают смерти смысл.

– Доминика упомянула, что Вы когда—то не успели договорить…

– Рано или поздно ты узнаешь правду, – отрезал мужчина.

Дорога прошла спокойно. Я наблюдал за сменой пейзажа за окном.

Нас привезли в какую—то густую еловою рощу. Очень странно для Девона. «Бентли» остановился около огромного особняка красно—коричневого цвета. Холод пробирался к сердцу, страх давил на череп.

«Дом, я предполагаю, что он обитает где—то вблизи города. Там сотни брошенных поместий, принадлежащих какой-то компании, – Филипс прокашлялся.»

Доминику с рук у меня забрали какие-то люди в чёрных костюмах.

Кристофер провёл меня внутрь. Аккуратное аристократически—деревянное убранство меня поразило. Светлый мраморный мол, высокие потолки, тёмные стены – всё это давило на сознание.

– Идём, – позвал Кристофер. – Я покажу тебе твои апартаменты.

Я оглядывался по сторонам. Уютные коридоры длиной в бесконечность укрывали мысли ватным одеялом. Я продолжал волноваться.

Миновав огромные тёмные двери, мы пошли через гостиную, затем поднялись на второй этаж. Кристофер был быстр, поэтому мне оставалось только перебирать ногами и глотать воздух, как собака. Тишина ничем не нарушалась, поглощала всё, что только можно, строила планы, как любой нормальный злодей, попав в логово.

Наконец, мы приблизились к очередной тёмной двери. Я стал рассматривать пёстрые узоры на коврах.

Кристофер открыл дверь.

– Держи, – мужчина протянул мне небольшой серебряный ключ и пластиковую карту. – Замки гостевых у нас двойные.

Комната была вытянутой и довольно большой, светлой. Пол, частично закрытый коврами, был выложен паркетом. Спальная зона отделена перегородкой из тёмного дерева. Два окна были просто огромными, алые шторы подвязаны чёрными лентами. Слева – дверь в ванную и гардеробную.

Мужчина подошёл к письменному столу в углу.

– Видишь белые конверты? Если тебе что-то понадобится, чиркни на листочке, заклей и оставь в стеклянном кармане снаружи, рядом с замком.

– Здесь нет телефонов? Ах, да, у вас всех же часы… Спасибо, – я положил ладонь на затылок.

– Гостевые часто проверяют ответственные падальщики на наличие сторонних устройств, жучков. Не бойся: они не войдут, если ты спишь, не одет или в ванной. Но впустить их минут на пять всё же придётся: личные вещи не тронут – проверяют с помощью техники – иначе дело иметь будешь уже с Би.

– Он доверяет только своим – понял.

– Обычно гости даже неосознанно проносят с собой то, что угрожает секретности. Тебе повезло, что ты не связан ни с какими организациями вроде ЦРУ или МИ-6: таким наши могут и в задницу залезть прежде, чем впустить.

– А если агент под прикрытием? Просто интересно.

– Ну, скрыть что-то от Джерри невозможно, как и от наших психологов. Мы используем сверхчувствительную технику. В крайнем случае, допрос с пристрастием, но это за последние лет десять такое было от силы пару раз, – кареглазый почесал щетинистый подбородок с будничной лёгкостью в глазах.

– Жесть, – фыркнул я.

– Работа такая. Отдыхай, я пойду – у меня вагон и маленькая тележка не перелопачена. И ещё: сильно по домине не броди, пожалуйста. На первом этаже можно только в правое крыло – у нас там гостиная и библиотека.

– Понял. Спасибо.

***

– Доброе утро, Мисс Псих.

Доминика вскочила на постели. В комнате стоял Би. Одетый в тёмный свитер и брюки, хозяин поместья опирался на гладкую чёрную трость.

– Вы? Что Вам нужно?

– Доминик тоже здесь.

– Меня Кристофер вырубил: залетает, блин, такая туша среди бела дня, хватает меня и колет в плечо снотворным. Что с Домиником? Вы притащили его насильно?

– Нет. Доминик всё это время контактировал со мной, чтобы защитить всех вас от головорезов. Не вини его – моих рук дело.

– Стоп. Сосед… Вот же идиотская память, – девушка схватилась за волосы и поджала ноги.

– Мой милый домик взорвали, когда мы с Домом заносили коробки, – мужчина пожал плечами и закусил губу.

– Вы следили за нами всё это время… Кристофер был прав – Вы не отпускаете просто так, – Доминика побледнела. – Что с ногой?

– Царапина. Без каблуков я кажусь ниже, – Би вышел.

***

В огромной гостиной, в камине полыхало жаркое пламя. Его прекрасные, широкие языки суетились за чёрным стеклом, излучая волны тепла. За окном бушевал ливень, облака затянули небо: графство Девон приобрело не свойственный ему оттенок тьмы, похожий на цвет угольного карандаша на молочно—белой бумаге. Комната погрузилась в полусумрак, тени готично тянулись к потолку.

Кристофер, поправив белый воротник, что—то искал за ноутбуком. Низенький рыжий профессор (представился как Венемум) бегал туда—сюда с коробками и кейсами.

Я не мог найти себе места. Сидя на краю кресла, я пытался успокоиться и мыслить более позитивно. Я чересчур переживал.

– Эй, дружище, – Кристофер сел напротив меня на корточки, – всё хорошо?

– Не очень, – я вздрогнул.

– Я знаю, каково это – связаться с Би. Когда он до меня добрался, я был так же молод, – мужчина хмыкнул.

– Не хотите поделиться? И расскажите про этого Хюррикейна.

– Отчего нет? Я рос в приличной семье с оравой старших братьев. После учёбы ушёл служить родине. Там меня рекрутировал Хюррикейн. Его целью было поймать неизвестного, но чрезвычайно опасного убийцу и сохранить власть. Несколько отрядов не вернулись, и отправили меня с моим знакомым. Его потом нашли полуживого неподалёку.

– А Вы?

– Этот дом – ловушка для здравого смысла. Имея желание, Би может превратить его в лабиринт, что тогда и произошло. Я смог пройти, можно сказать, испытание и даже достал нужные документы, но слишком поздно понял, что выхода просто нет.

– Что было потом? – я прищурился.

– Он знал обо мне всё, – Кристофер почесал затылок. – Би предложил мне поработать в обмен на жизнь моего друга. У того была семья, я не имел выбора. В последствие, я осознал, что нахожусь здесь не из—за друга: я не хочу, чтобы кто—то повторял мои ошибки. А ещё Би – единственный человек, который за меня малость переживает. Хюррикейн считает, что я умер, родственники меня не искали, а когда я на момент вернулся домой… у меня нет семьи, фамилии. Вся моя жизнь свелась к падальщикам.

– Но у Вас же жизнь была до?

– Была. И она чуть не закончилась бесполезной смертью.

– У Вас нет псевдонима, но Вы не представляетесь фамилией.

– Здесь она ни к чему. Мои документы лежат где—то глубоко в шкафу…

– Уолстенхольм, – голос Би осел на мраморном полу.

Кристофер напрягся. Би медленно подошёл к нему, положил руку на плечо и сказал:

– Кристофер не очень любить ворошить собственное прошлое. Ты как?

– В норме. Я подумал, что Доминик должен знать, что мы – люди.

Би печально улыбнулся.

– Ты, как всегда, прав, мой друг. Прости.

– Вы стали слишком часто просить прощения, сэр. Но для начала Вам надо простить себя, затем просить других это сделать.

– И здесь ты прав.

– Вы очень трепетны к договорам, затем впутали Доминику. Я держу своё слово, босс.

– Спасибо. Тебя в приёмной ждут глазговцы.

– Дурак, совсем забыл, – мужчина вскочил, накинул пиджак.

– Крис.

– Что-то ещё босс?

– Не стыдись своей фамилии – ты с лихвой очистил её карму.

Кристофер хмыкнул и ушёл. Его спокойствие, адекватность и некая печаль чинили.

– Как Вы живёте, зная, что из—за Вас страдает столько людей? – спросил я.

– С болью, со спицами в сердце, – Би сел в обитое кожей кресло, напротив.

– Мой отец говорил, что человек страдает не от мыслей, а от осознания.

– Так он говорил обо мне. Джимми Кейн никогда не был разгильдяем. Он начал эту историю.

Я опять не поверил своим ушам.

– Мой отец?

– Да, Доминик. Он слишком сильно любил тебя и маму, ушёл под прикрытие, а потом на него совершили покушение, которое я не смог предотвратить. Я сожалею.

– Боже, – я схватился за волосы и наклонился вперёд.

Би посмотрел мне в глаза.

– Послушай меня: вы с мамой ничего не знали из соображений безопасности. Время тогда было опасное. Даже здесь о семье Джимми знали всего пятеро. Твой отец сделал всё, чтобы ты не попал ни сюда, ни в руки Хюррикейна. Мне пришлось нарушить данное ему обещание, чтобы спасти твою жизнь.

– Мой отец был не просто врачом…

– Да, он возглавлял один из наших отделов. Он также руководил деятельностью этого филиала.

– Ф-филиала? В смысле?

– Мы работаем по всему миру, Доминик. Мы везде. И мы годами материально поддерживали вас с мамой в благодарность за то, что сделал для организации твой отец.

Я вздохнул.

– Ты стал врачом из—за чьих—то проблем, ты хочешь помогать. Это делает тебя человеком, который достоин нести свой крест. Доминик, поверь, даже истинно верующие люди – эгоисты. Они делают добро ради Рая, а не ради самого добра, не ради того, чтобы подарить кому—то облегчение. Твой отец как—то сказал, что хотел бы иметь сына, который тратит своё время во благо людей, который будет спасать их. Посмотри: ты помог странноватой девушке, плюнув на статус, жизнь, последствия. А если мы вспомним остальных твоих пациентов, детей, жертв насилия? Джимми спал и видел, каким человеком вырастит его сын, поэтому тебя зовут Доминик – «принадлежащий Богу», – мужчина говорил беспрерывно, сверля меня взглядом. – Твой отец умер за идеалы, за твоё безоблачное будущее.

Я сглотнул и напрягся.

– А у Вас получается красиво говорить, – заметил я. – Хочу верить, что это всё правда.

– Ты постепенно найдёшь подтверждение моим словам, Доминик.

Глава VI «Гейша»

– Доброе утро, Доминик!

Я разлепил сонные глаза. Солнце освещало комнату мягкими лучиками. Девушка сидела на краю кровати. Короткие прядки были зачёсаны назад и закреплены несколькими маленькими заколочками с уточками. На сером свитере красовалась та же птица. Доминика улыбалась. Мышиные уши топорщились, всё также улавливая микроскопические шумы, как и в больнице. Но на этот раз я видел перед собой живого человека, а не белый кокон ткани. Девушка сильно изменилась и, в отличие от меня, чувствовала в доме Би себя совершенно спокойно. И спокойствие её не плод убеждения или банального бесстрашия, скорее, «Мой дом – моя крепость».

Всё страннее и страннее мне казалось поведение этих двоих. Они не выглядели как маньяк и жертва похищения. Доминика могла спокойно что—то рассказывать, а Би совершенно непринуждённо отвечать и реагировать, будто они были старыми друзьями. Нет, я не считал это дикостью, просто это реально странно для девушки, которая дрожит от малейшего шороха, и холоднокровного убийцы. Да, и сам Би внешне вообще походил на какого—то дядюшку в свитере, клетчатых брюках и тростью, которой он всё ещё пользовался, хотя смысла в этом не было никакого. Наверное, он применяет её для чего—то по хозяйству.

Так называемых «падальщиков» я видел постоянно. Люди в строгих чёрных костюмах сгустились вокруг особняка, намекая на накал ситуации. Ежедневно я видел какие—то кейсы, кипы. Падальщики не вызывали у меня восторга: они были похожи на мафию со своими правилами и законами. Би не был деспотичен по отношению к ним. Как позже мне объяснил Кристофер, страшнее всего карается предательство, хотя и были случаи, когда человек лишался, скажем, уха, если имел наглость и интерес к тому, как Би расправляется с жертвами. Кристофер сказал, что постепенно человек привыкает к такому образу жизни. Сюда сбегали диверсанты, члены кланов якудзы, революционеры, недовольные, молодые. Женщин было конкретно в этом филиале мало. Система была отработана идеально. Вы никогда не узнаете, что ваш сосед – падальщик, что почтальон, распихивающий письма по ящикам в восемь утра – падальщик, что ваш преподаватель по вокалу – падальщик. Большая часть работы людей – наблюдение. Иногда они устраивают саботажи, расследуют, считают бюллетени на голосовании. Имя получили за главную обязанность – следовать по пятам за Би и «доедать остатки»: чистить места, отзывать полицию, уносить тела, завершать план. Падальщики жили хорошо, имея широкую свободу действий. В шкафу каждого висел чёрный костюм, прошитый металлом и волокнами. Кристофер был среди всего этого столпотворения одним из самых главных, поэтому имел белый воротник у рубашки. Бандиты всех стран прекрасно знали дресс—код падальщиков, поэтому боялись и уважали: они понимали, что те подчинялись, человеку, который в Японии, к примеру, был единственным, кто мог конкурировать с боссами мафии, потому что, по словам Кристофера, убил одного из них по заказу правительства.

– Доброе, – я сел.

– Я жду тебя внизу, – Доминика встала. – Нам нужно поговорить.

***

– Скопление падальщиков привлекает внимание негодяев.

– И что думает Би?

– Предположительно, по наши души придут очень и очень скоро. Би говорит, что нам с тобой нужно бежать.

– Будет месиво? – спросил я.

– Да, – Доминика почесала затылок, – Мы попадём под раздачу. Просто так мы выйти в люди не можем, значит, скорее всего будем ползти по канавам.

– Звучит далеко не радужно.

Мы шли по лужайке за особняком.

– Куда мы идём? – спросил я.

– Тихо, – Доминика поманила меня к маленькому зданию—пристройке. Внутри было тихо, повсюду разлеглись леопарды. Я нервно сглотнул.

– Не бойся, они добрые, – девушка прошла вперёд. – Смотри, тут сюрприз для Би.

В корзинке лежал пятнистый котёнок. Серебристый загривок переливался в полутьме. Доминика положила ладонь на живот малыша.

– Кристофер сказал, что он родился, когда мы ещё жили у твоей мамы.

– Кличку дали?

– Би ещё не знает. Мне кажется, Кэс? Будет в самый раз.

– Согласен.

Котёнок открыл глаза и мяукнул.

– Привет, – хихикнула Доминика. Малыш поднялся на лапы и прыгнул на неё. – Тихо, завалишь!

Я присел рядом. Девушка обняла котёнка и улыбнулась. Пушистый тёплый комок лизнул её в лицо.

– Эй? – заглянул Кристофер. – Как там Кэс? – мужчина почесал леопарда за ухом; тот начал ловить пальцы мужчины зубами. – Парень, ты бы прекратил кусаться.

– Почему Би ничего не знает?

– Сегодня скажем. Я тут недалеко, в случае чего.

Мы остались с Доминикой.

– Я хочу, чтобы всё закончилось хорошо.

– За маму волнуешься?

– За тебя тоже. Ты мне нравишься, Ника. Я не хочу, чтобы с тобой снова произошла какая-нибудь дребедень.

Два синих глаза посмотрели на меня с интересом, а мышиные ушки покраснели. Я почувствовал, как к лицу прилила кровь. Доминика улыбнулась и, опустив взгляд, прошептала:

– Ты мне тоже.

Теперь заулыбался я. Кэс мяукнул. Леопарды мирно лежали, прикрыв шикарные зелёные глаза.

***

– Попрошу всех обратить внимание на меня! Хорошо, – Би ткнул тростью в огромную электронную карту Англии на стене. Мы с Никой стояли в толпе падальщиков. Чёрная масса погрузилась в глобальную тишину. Босс уже минут двадцать раздавал приказы, параллельно корректируя общий план обороны сети. – Хюррикейн пойдёт сюда с батальоном почти что элитных бойцов, присланных из разных уголков мира. Он будет насчитывать тысячу человек, плюс ещё полиция и техника. Нам предстоит отбить у большей части желание идти до конца, в крайнем случае – уничтожить. Первая отправляется в Лондон нарушать каналы связи и работу военной техники. Вторая залегает в точке А. Третья группа остаётся на подходах к гнезду. Джерри!

– Да, босс? – из толпы выбежал хмуроватый светлокожий мужчина с высоко поставленными волосами и полоской шрама вдоль виска. Сощуренные чёрные глаза внимательно смотрели на Би, руки сжимали мертвой хваткой бумаги.

– Ты должен будешь курировать данные по работе всех подразделений и передавать данные мне. Проверь часы. Мы не должны разрываться.

– Да, сэр!

– Будьте готовы к возможному сигналу о побеге. Бросайте всё и прячьтесь, нам не нужны потери, – Би окинул толпу спокойным взглядом.

– Сэр, позвольте поинтересоваться, каков запасной план?

– Уже проработанная сеть отходов, – вмешался Кристофер. – Каждый из вас будет пробираться своим путём. Босс, разрешите идти?

– Занимайтесь делом. Завтра при неосторожности может быть последним.

Я сглотнул. Доминика ушла наверх.

– Кейн, пойди сюда.

Би посмотрел на меня исподлобья.

– У меня есть индивидуальный запасной план. Вы с Доминикой и Кристофером депортируйте в Японию, если ситуация совсем выйдет из—под контроля. Я договорился с местной мафией – они обеспечат сохранность ваших жизней, поскольку с падением британского и моей смертью временно падут и все филиалы. Но придётся… устроить небольшой маскарад.

– Какой? – я прищурился. Нет, но вы подумайте головой: жил я себе, работал, а тут сначала покушения, затем это змеиное гнездо. Только японской мафии для красоты не хватает.

– Местный босс сказал, что защитит только моих людей, просить о большем я не могу, иначе Хюррикейн – меньшее из зол для вас троих. Кристофер и Доминика являются частью моей организации. Тебе придётся стать падальщиком, чтобы выжить среди преступников. Просто так, на слово, тебе не поверят. Бандиты помешаны на правде.

– Что?.. Нет… Вы втянули меня в свой план, велели обманывать Доминику и хотите, чтобы я стал одним из ваших покорных псов? Гиеной? – я схватился за волосы. Какая наглость!

– Выбора у тебя нет.

– Нет, Би! – я часто и тяжело задышал от возмущения и страха.

– Доминик, выслушай меня. Я даю тебе своё обещание, что не заставлю тебя заниматься грязной работой. Твоя жизнь практически не изменится, и, если вам не придётся бежать в Азию, ты получишь здесь хорошую должность, безопасность. Вы с Доминикой сможете жить без страха.

– Скажите мне, – я надавил, – Вы ведь делаете всё это ради Доминики?

Би сверкнул глазами.

– Ради вас обоих.

– Из—за отца? Из—за стокгольмского синдрома? Почему? – я зарычал.

– Ты настырный, – Би прищурился. – Я всё вижу. Я вижу, как вы смотрите друг на друга оленьими глазами. Я не могу позволить себе уничтожить ваше счастье, потому что я сам его не имел! Мой долг – спасать людей от войн, произволов, нечестной игры!

Я выпучил глаза. Би вздохнул, восстанавливая спокойствие, которое на момент переросло в агрессию.

– Доминик, ты психиатр, проработавший несколько лет в лечебнице. Потом ты стал помогать Филипсу. Да, ты принимаешь сторону противника. Но, подумай: освободив Доминику от лечения препаратами, ты уже пошёл против системы. В крайнем случае, вас всех посадят в ту же лечебницу, а меня казнят. Я не горю желанием покидать этот прекрасный мир. Здесь вы в безопасности. Подумай, почему последней просьбой твоего отца было передать мне письмо, с просьбой защитить тебя и маму.

– А письмо есть? – спросил я.

– Да, ты получишь его вместе с вещами Джимми, – Би кивнул.

– Вы говорите, что ничего не поменяется. Я буду психиатром?

– Последнего недавно убили бандиты. Неосторожный был парень. С тех пор такие люди грязной работой не занимаются. Джерри с тобой поделится спецификой подобных должностей.

– У меня действительно нет выбора?

Би пожал плечами.

– Тогда мне придётся присоединиться к этому цирку уродов.

Би улыбнулся, показывая чуть кривой зуб. «Не пожалеешь» – читалось в глазах. Ну, ну, посмотрим, что будет дальше. Поверить не могу.

– Идём.

Чувствовал себя последним идиотом. Не думаю, что отец зря скрывал своё место работы. Сколько помню, он всегда отмалчивался или шутил, мол, Дом, ты ещё маленький, знай, что папа делает правильные вещи. Я думал, он, наверное, герой. А «правильность вещей» оказалась настоящим законсервированным терроризмом… или как это называть?

Би ни за что мне не расскажет, кто он. Мне кажется, это не случайно, а хитро подстроено. Этот уродец с крючковатым носом если и не мог законно освободить, то не отдал бы Доминику в незнакомые руки, тем более, с его связями.

В глубине особняка находилась огромная комната с различными ящиками. Би тростью открыл дверь. Такое ощущение, что я зашёл на какую—то военную базу. В детстве я однажды попал на экскурсию в подобное хранилище, в музее. Оно было бутафорским. Но сейчас в ящике с названием и калибром действительно лежали пистолеты, в кейсе с маркировкой «токсично» действительно лежали баллоны с ядами.

Би по—хозяйски открыл один из ящиков.

– Вот ни за что не поверю, что сын Джимми вообще не обладает никакими навыками самообороны. Рассказывай.

– Я ножи метать умею. Это было единственным развлечением в интернате.

– Насколько хорошо?

– Могу люстру с цепи сбить, – я почесал затылок.

– Я тебя подучу. У нас есть время, – Би поманил меня, – Смотри.

В раскрытом металлическом ящике я увидел фотографию отца. Он обнимал маму, на руках которой был совсем уж маленький я. Би подал снимок мне, затем достал конверт.

– Это письмо. Это вещи твоего отца. Ничего не унесли, не спрятали. Тебя здесь не потревожат, если захочешь покопаться. Идём дальше, тебе нужен костюм.