Ратибор. Возмездие

– Так ведь не обошлось без чуда, не обошлось! – по-доброму передразнил товарища Мирослав. – Нас на выходе поджидала… Кто бы ты думал?! Благана! Агась! – светлокудрый мечник понимающе хмыкнул, глядя на изумлённое лицо рыжегривого великана. – Уж не ведаю, как вредная старушка разузнала, где выход из туннеля, и то, что мы вообще по нему идём! Лишь недовольно буркнула в своём стиле, мол, не задавай глупых вопросов, а потом велела нам всем заткнуться, собраться кучнее и молча следовать за ней. И мы пошли. Прямиком мимо аскеров, кои на нас в упор таращились, но ничего не видели. И не слышали. Я не знаю, как Благана ента провернула, не спрашивай, друже! Но без волшебства явно не обошлось! Или чуда! Ворожея то ль завесу какую на нас опустила магическую, то ль осам моргашки заговором отвела, а уши навозом забила, я ведать не ведаю, ибо не соображаю в чародействе ни шиша! Пожилая ведунья просто неторопливо шла вперёд, закрыв очи и что-то беспрестанно бормоча себе под курносый нос. А мы, затаив дыхание, топали следом!.. И ушлёпали-таки, от вражин далече! Под самыми зыркулями у прорвы ослямов прокандыбали, поразительно! М-де уж! Приключение было то ещё! Если бы не Благана, нам бы, друже, курдюк настал. Тот самый, что у барана под хвостом…

– Понятно, – Ратибор задумчиво повертел в руках пустую чарку, затем плеснул и себе, и другу медовухи. – Ну а после вы в Орёлград подались?

– Ага, куда ж ещё? Там тёщенька твоя живёт и моя Верея. Да и Светозар, который и слышать не хотел о том, чтоб где-нибудь в другом местечке укрыться. В общем, пристроились у пернатых: твои у матушки Марфы, я с Емелей, Жилькой и Добролюбом в теремке Изяслава; он нас принял без проблем, как родных. Сына Яромира, как уже упоминал, мы с Вереей усыновили. Вот, собственно, почти и весь сказ. Ну и как я здесь оказался: тут с месяц назад донесли Изяславу егошние соглядатаи, дескать, в Пчелином царстве некий могучий рыжебородый витязь объявился, который вызволил сынишку князя Годислава из тяпок Ночного Братства. Пред тем отправив лиходеев на корм насекомым. В одно жало. Ну а нынче пришлый богатырь в тамошней столице гостит, попутно складывая в боях гурьба на гурьбу толпы мужей. И звать того медведя Ратибором. Сам понимаешь, после данных новостей я не мог сюдась не метнуться да не проверить, не о тебе ли ента весточка прилетела. Ведь под описание подходит точь-в-точь!.. И я оказался прав! Хотя, справедливости ради, государь Изяслав первый заподозрил, что ента ты к нам из-за Тёмной лужи воротился… Ну да ладно, теперь твоя очередь вещать!

– Мне особо нечего поведать, друже, – тяжело прохрипел Ратибор. – Яромир спас мне жизнь… Ценой своей собственной.

– Я знаю, братка, знаю, – едва слышно прошелестел Мирослав. – Благана рассказала. Уж не ведаю, откуда расчухала… Да я и не стал спрашивать… Знакомый эфес: смотрю, его двуруч у тебя? – светлокудрый мечник одобрительно покосился на палаш Яромира, прислонённый к лавке. – Слышал, булат Ярика уволок с собой за море один из высокородных ослямов. Хорошо, что ты смог вернуть сей великолепный клинок.

Друзья молча, не чокаясь, осушили свои кубки и посидели с минутку-другую в тишине. В память о боевом товарище.

– Ну а после-то что было? – прервал затянувшееся молчание Мирослав.

– После гибели братишки? Плен, год с чем-то рабства, затем побег и долгая дорога домой, растянувшаяся ещё на годину.

– Чего-то, Рат, совсем она у тебя длинной выдалась, дорожка ента!

– Заехал к одному нашему старому знакомому. Хоть и не по пути было.

– Ента к кому же, топтыга?..

– К Олафу Чернобровому, помнишь такого варяга? Он причастен к нашим бедам. Про Лютегу, кстати, я тоже знал, – и Ратибор вкратце поведал, как ему Тихомир излил душу, стоя над ямищей, в которую поместили дюжего ратника в Мирграде после пленения.

– Полагаю, теперича, ну то бишь опосля твоего визита на Север, про Чернобрового мы более не услышим? – Мирослав, отлично знавший крутой норов старого приятеля, проницательно прищурился.

– Если только в прошедшем времени. Как и о Кубальде, его правой культяпке, – удовлетворённо осклабился в ответ Ратибор. —Ты мне лучше поведай, чего дома творится? Как Лютик правит? Слышал я много чего нехорошего…

– Нехорошего?! – белобрысый воин негодующе фыркнул. – Ента очень мягко сказано, друже! Очень! Она ж потеряла при осаде обоих сыновей и дочу. Не знал? Обрушившийся терем их заживо похоронил. Ну а у Лютеги на этом фоне, похоже, черепичку сорвало: отреклась от наших богов, пошла в ученицы к Урсуле и принялась обучаться тёмному волшебству! Старая ведьма, как слыхивал, клятвенно обещала посвятить её в тайны некромантии, чтобы та, как выучится, смогла деток своих воскресить. Княгиня, сам разумеешь, вцепилась в столь призрачный шанс, как утопающий за соломинку… И теперь у Лютеги единственный божок, пред коим она спину гнёт, – свинорылый Ахриман! Везде, где можно, ставит монументы с его изображением. А статуи с Перуном, Сварогом и Велесом – сносит!.. Ну а кто открыто смеет выражать недовольство – тех несчастливцев к столбам с хворостом приковывают да сжигают во славу заморского тёмного владыки…

– Да как её честной народ на кол осиновый ещё не усадил?! – возмущённо пророкотал Ратибор.

– Лютеге небезызвестный тебе император Эдиз шесть сотен своих шалмахов оставил, чтоб ты знал! Плюс Ладимир у неё воеводой. А за ним, сам понимаешь, стоят верные ему воители. В общем, худо-бедно, но людей в кулаке держат. Путём устрашения, казней. Поборы до небес ещё взлетели. Работяги ропщут, но покамест, терпят…

– Ладимир точно с ней заодно? – рыжегривый богатырь грозно сдвинул брови.

– Что значит заодно? Он выполняет её приказы, ибо глубоко убеждён, что после гибели Святослава Лютега по праву заняла трон! То бишь Лад считает её самой что ни на есть законной властительницей! Хотя ведаю точно, что ему многое не нравится в её правлении. Но… ты же его знаешь, Рат! Ладимир туповатый малость, но исполнительный, послушный. Указания высокородных и старших по званию не обсуждает, предпочитая беспрекословно их выполнять. Хотя нынче некие сомнения-то у него в башке явно крутятся по поводу княгини, ибо уже делал исключения из своего же правила.

– Например?

– Например, как-то отпустил нескольких смутьянов, коих ему велели на пылающую хворостину водрузить. Позволил бунтовщикам в лес сигануть. И такое бывало уже при Ладимире не единожды!

– То есть для нас он ещё не совсем потерян?

– Я бы сказал, Рат, чуть иначе: совсем не потерян! Но чтобы Ладимир выступил против своей нынешней государыни или хотя бы просто не мешал нам её изничтожить… Для этого нужно быть очень убедительным, друже!..

– Ясно. Поглядим, чавось тут можно придумать… С Брониславом что?

– Чудом головы не лишился, ибо поначалу наотрез отказался присягать Лютеге. В конце концов, когда под изощрёнными пытками калёным железом через седмицу что-то невнятно пробубнил себе под нос, был освобождён. Затем разжалован с тысяцкого до обычного ратника и поставлен простым караульным на врата города. Хорошо хоть не нужник стеречь заставили. Сейчас уже возвысился до начальника смены.

– Сломали его?

– Не думаю, Рат. Хотя глаза и потухли, но периодически, как балакают, искорки пламени в них зловеще тлеют. И надежда.

– Надежда?

– Да, Ратибор. Она самая. Кумекается мне, о твоём возвращении он грезит. Ибо как-то Бронислав нарезался в «Тихой заводи» да во хмелю рыкнул на полкабака примерно следующее: мол, когда рыжий медведь воротится, всем ворогам их же копыта в задницы запихает! Хорошо, что там ищеек Тихомира не сидело в тот час, иначе Брону было бы несдобровать! Твоё имя, кстати, в Мирграде запрещено произносить. Указ Лютеги. Нарушившему – пятьдесят плетей. Прилюдно. За повторное нарушение – к столбу с полешками. Так-то.

– Понятно… С Любомиром чавось?

– Жив твой бывший подчинённый. Но разжалован княгиней с тысяцкого до сотника. И снова отправлен на Первую заставу командовать тамошним гарнизоном. Кажись, бессрочно. В общем, очень похоже на вечную ссылку.

– Хм… Ну а что Лютик? Как её обучение тёмному колдовству проходит?

– Понятия не имею! Только, Рат, она больше не Лютик. Так её никто уже давно не зовёт. Теперича Лютега в народе широко известна, как Лютая.

– Ясно… Подходящее прозвище. Брадигост всё с ней?

– Угусь. Как и Горибор.

– Ента что ещё за дерьмоед?

– Ты видел его мельком. Помнишь, Рат, зачарованную деревушку, где ты Мельванеса зажмурил?

– Ну?

– Так вот, ентот воитель возглавлял ту ватагу серозадых отщепенцев, коих мы тогда в Проклятой долине в муку покрошили. Тех самых волков, что отказались принять поражение Варграда в битве с нами, а также не признали Лучезара новым князем. Вот ими и руководил Горибор. Правда, незадолго до нашего прихода этот несмышлёный строптивец чем-то прогневал обезумевшего колдуна, и Мельванес лишил его души. Ну а после подчинённые отвели ставшего овощем вожака в одну из хибар, так и не решившись прикончить бывшего атамана… Догадываешься, Ратик, что случилось опосля?

– Хм!.. Погодь-ка… После того как я убил Мельванеса, все души, насколько помнится, воротились к своим хозяевам! Если, конечно, те были ещё живы! Получается, и очи Горибора тогдась снова разумом заморгали?

– Получается так, друже! Ну а Лютега, по указке Урсулы, спустя пару месяцев своего правления совершила паломничество к месту смерти чёрного чародея. Как ты кумекаешь, кто там её встретил?

– Наш волчонок-отступник?

– Именно, Рат. Преклонил Горибор пред Лютой колено, поклялся в верности, а заодно преподнёс ей и ценный дар: золотую гадюку. Ту самую, что украшала навершие посоха Мельванеса. Куда-то отлетела змейка во время твоей с волшебником сечи, может, в канавку аль кустики, притулившиеся рядышком… Ай, да неважно уже! В общем, этот серый прохвост нашёл сию проклятую драгоценность и передал княгине. С тех пор златая гадюка украшает уже посох Лютеги. А Горибор теперича, как поговаривают, не без удовольствия руководит публичными казнями на Дворцовой площади. Лютой новшество. Гутарят, лично и тыковки рубит честному люду, недовольному новой правительницей, и лучину к хворосту со столбом подносит на беду горемыкам, приговорённым к сожжению за отказ склониться перед Ахриманом. Также этот пёс Горибор периодически красуется подле княгини на всяких торжествах да светских мероприятиях. По левую руку. По правую – Брадигост, нонче глава дворцовой охраны и личный телохранитель Лютеги. Волчара, кстати, его ближайший помощник. Ну а за спиной нынешней властительницы – Урсула и Тихомир. Последний прибрал к своим тощим лапкам Тайную Канцелярию. Вот такая петрушка, братка…

– Не петрушка ента, а сорняки! Которые надобно вырвать с корнем!..

– К словам не цепляйся, косолапыч!..

– Что с Благаной, Мир?

– Как довела нас до Орёлграда, так оборотилась в ворону и сгинула в небеса. Более к нам не приходила… Или не прилетала, не знаю уж, как вернее будет.

– Что ж. Тогда мы её навестим! Первым делом. Давай, Мирка, ещё посидим чуть да на боковую. А завтра с петухами и отчалим до нашей ведуньи, – пробасил Ратибор. – Я, конечно, сердцем к своей семье хочу немедля метнуться, но разумом понимаю, что ента блажь, повидаться успеем. А вот старая ворожея нам страсть как нужна!

– У тебя есть план, Рат?

– Есть, дружище.

– Дай угадаю: убить их всех?

– Тьфу тебе на маковку, Мир! Какой ты до тошноты проницательный у нас! Мог бы и притвориться, что не ведаешь! Закосить под дурочку. Тем более что тебе порой так к лицу образ Емельяна.

– Ой, извини, Ратик, извини! Сделаем вид, что я ничего сейчас не гнусавил. Так какой у тебя план, не поведаешь другу детства? Трепещу, как мечтаю услыхать про сию грандиозную задумку…

– Тьфу тебе на макушку ещё раз!.. Баламошка неприкаянный!

– Я тоже безумно рад лицезреть твою рыжую бороду, друже!

Глава 7. В застенках

Мирград. Переулок Колодников. Тюрьма. Тем же вечером

– Честно признаюсь: страсть как жаль тебя окончательно зажмуривать, ибо питала ты меня всё енто время просто великолепно! – сильно помолодевшая черноволосая Урсула, выглядевшая нынче лет на тридцать – тридцать пять, не больше, заглянула в самую дальнюю, угловую яму, к коей регулярно наведывалась последние два года. – Но всякому, даже потрясающе мощному естеству рано или поздно приходит конец, коли постоянно подкармливать с него свою молодость. Вот настал и твой черёд, девонька.

Иберийская колдунья, облачённая в свой неизменный балахон хамелеона, раскатисто загоготала, без всякой жалости рассматривая укутанное в какое-то грязное тряпьё, засохшее, страшно скрючившееся женское тело, бездвижно возлежавшее на дне ямищи. Злату (а пленницей заморской ведьмы оказалась не кто иная, как родная сестра Емельяна) было не узнать. Некогда белокурая головушка её практически полностью облысела, румяное круглое, пышущее здоровьем личико дико осунулось, глазницы глубоко впали, кожа почернела, иссохла и потрескалась. Всё туловище Златы превратилось в один тощий скелет, настолько она исхудала. Казалось, любого слабого ветерка хватит, дабы еле дышавшая племянница Святослава, как пожухлый листик, улетела прочь.

Между тем Урсула вытянула левую руку в направлении узницы и прошипела себе под нос древнее заклинание. Истерзанное тело Златы выгнулось дугой, и в тот же миг от её тулова нехотя отделился небольшой белёсый сгусток размером с утиное яйцо и плавно полетел наверх. Сама же сестрица Емельяна судорожно вздохнула в последний раз, затем забилась в предсмертных конвульсиях и наконец обмякла, затихнув навсегда. Жизнь окончательно покинула её бренные телеса.

Урсула тем временем дождалась, когда вязкая субстанция соприкоснулась с её ладонью, и сладко вздрогнула; прилив живительной силы шаровой молнией пробежал по каждой клеточке её тела, напитывая их мощнейшей энергией.

– Ах, как хорошо!.. – Урсула томно потянулась. – Ну а теперь можно и на совещание метнуться. Поди, заждались уже меня во дворце, хе-хе! – иберийская ведьма противно захихикала, далее расплакалась, аки обиженное дитя, а после жутко завыла, заставив остальных узников в темнице испуганно вжать головы в плечи. Желающих привлечь к себе внимание заморской колдуньи в тюремных казематах не оказалось.

Урсула же фыркнула себе под нос ещё одно заклинание, мгновенно обернулась в муху и полетела к новому, совсем недавно отстроенному княжьему терему, хозяйкой которого являлась её ученица. По крайней мере, формальной хозяйкой. На деле же, и это понимали абсолютно все в замке, как столицей, так и Мирградским княжеством правила именно страсть как похорошевшая внешне тёмная волшебница.

Глава 8. Терем Лютеги

Трапезная. В то же время

– Вы издеваетесь?! Как я всё ента начальству объяснять буду?! – тучный бородатый ослям, одетый в розово-бархатные, украшенные сиреневым жемчугом тунику, шаровары и точно такие же кичливые сапожки, сверкая массивными золотыми перстнями на толстых пальцах, гневно шагал туда-сюда по трапезной мимо стола, за которым восседали Тихомир с Лютегой. В обеденном зале также присутствовал верный «пёс» княгини – Брадигост, безмолвной тенью застывший в нескольких шагах за спиной у своей возлюбленной.

– Как до этого объяснял, Кюбарт, так и нонче скажешь, – лениво зевнув, Тихомир, нисколько не изменившийся за последние пару лет, кинул на столешницу увесистый кошель с золотом, характерно зазвеневший. – В чём проблема-то?

– Проблема в том, – взорвался пухлый шалмах, – что вот уже два года я вожу за нос военачальника Герканта! Он для чего, по-твоему, оставил тут меня с шестью сотнями аскеров? Только для того, чтоб помочь вашей новоявленной королеве на троне усидеть?! Ага, как же! В первую очередь его интересовала погребённая вместе с замком казна! В которой, на секундочку, покоятся и те самые сокровища, кои ваш, уж давно мёртвый, Святослав умыкнул при набеге на наш караван! Ты про условия-то, на которых Мирград с землёй не сровняли, не запамятовал, случаем?! Вы откапываете сокровищницу, возвращаете всё награбленное у нас плюс ежегодная дань: бочка злата и обоз с мехами! И где хоть что-то из перечисленного, а?! Вместо этого вы чаво сделали? Вырыли казну и первым делом в кратчайшие сроки возвели на добытые с таким трудом ценности новый дворец на месте разрушенного!.. Ну это ещё полбеды: отстроили да отстроили, хрен бы с ним!.. Но дальше-то что?! Платить императору Эдизу всё равно придётся! Ежели не хотите, конечно, второго визита нашего войска под стены Мирграда! А так и произойдёт, коли не дать владыке хоть что-то! Мне всё труднее и труднее сочинять в отписках, почему так затянулись раскопки, которые на самом деле уж давно и не ведутся!

– Я не понял, мало денег, что ль? – Тихомир недовольно пошарил в загашнике и швырнул на стол, рядом с первым кошелём ещё один кисет с монетами. – На! Ента тебе для буйства фантазии. Придумай уж чаво-нить вразумительное. Ведь сочинять ты мастер! В конце концов, за твои писульки в Кулхидор, замок Эдиза, я тебе и отстёгиваю кругленькие суммы каждый месяц!

– Давайте без ссор, господа. Мы все в одной лодке, – раздался в трапезной глухой бесстрастный голос Лютеги, перебив готовые было сорваться с губ тысяцкого осов яростные проклятия. Заговорившая княгиня слабо напоминала себя прежнюю, двухгодичной давности. Лицо её обвисло и утратило здоровый румянец, кожа посерела. Сама правительница Мирграда сильно исхудала. Видно, смерть детей и приобщение к чёрной магии не прошло для неё бесследно. – Уважаемый Кюбарт, мы прекрасно понимаем, в какую неприятную ситуацию ты попал, и уверяю, приложим все возможные и невозможные усилия, дабы на тебя не пал гнев вспыльчивого императора. Ты нам нужен, мы отлично сработались. Потому самое позднее, в конце нынешнего лета бочка золота и обоз с мехами отбудут в Ослямбию. Обещаю. Можешь сообщить столь добрую весть военачальнику Герканту. А пока, пожалуйста, прими из рук моего советника эти два мешочка с монетами. В знак нашей дружбы и взаимовыгодного сотрудничества.

– Ну, это уже кое-что! – не без облегчения пробасил шалмах, подойдя к Тихомиру и привычно сграбастав со стола кошели со златом. – Ежели отправить дань, мне, конечно, полегче будет писанину всякую липовую начальству калякать!.. Уж придумаю чавось…

– Досточтимый Кюбарт, – Тихомир, под ледяным взором Лютеги сменив тон с раздражённого на бархатисто-льстивый, нервозно забарабанил пальцами по столу. – А ежели бы ты ещё покумекал, как совсем нам отвертеться от возврата похищенных Святославом драгоценностей, было бы вообще чудесно! Например, провалилась казна во внезапно образовавшееся под теремком подземное болото аль растащили бессовестные холопы, ну или на крайняк, похитили некие хитрозадые недруги… На последних вообще всё что угодно свалить можно! В общем, подбери сам какую-нибудь более-менее правдоподобную версию, как так вышло, что денежек больше нет. Само собой, мы от ежегодной выплаты дани в виде бочки с золотом и обоза с мехами ни в коем случае не отказываемся! Но вот насчёт остальных сокровищ… Нема их. Не-ма! Так своим господам и передай. Ну а наша благодарность не будет знать границ! Хочешь, поместье тебе в Ослямбии отгрохаем не хуже, чем у императора…

– Какое ещё болото?! Какие холопы с врагами?! Ну ты, зяблик, и нахалюга! – шалмах ошарашенно вылупился на субтильного вельможу. – Впрочем, наверняка ведь не отсебятину сейчас спорол! А я ведь знал, ха-ха, что к этому всё идёт, что вы просто не хотите возвращать столь жирный куш! – быстро отошедший от шока Кюбарт насмешливо переводил взгляд с Лютеги на Тихомира и обратно. – Ладно, я поразмыслю на досуге, как сие можно представить… А поместье я и сам себе построю! И не одно! Ну а энную сумму за это как раз стрясу с вас, хитрецов, имейте в виду!

– Конечно, почтеннейший, я ведь о том и толкую! – расплылся в слащавой улыбке Тихомир. – Нам куда проще озолотить тебя одного, чем возвращать все сокровища Эдизу. Только представь, какая ента тягомотина! – советник княгини притворно закатил глаза к потолку. – А какие опасности по пути поджидают?! Разбойников нынче развелось, страсть!.. Да и те же бураны, смерчи… Дорога-то дальняя, ух! Не каждый тяжеловоз ещё такое труднющее путешествие выдержит…

– Что, тягловых лошадок пожалел? – издевательски расхохотался тысяцкий ослямов. – Ты мне лапшичку по ушам кончай развешивать! Нашёл простофилю, ха-ха! – ехидно отсмеявшись, Кюбарт продолжил: – Теперь серьёзно: я вас услышал. Полагаю, вы меня тоже?

– Само собой, премногоуважаемый…

– Вот и отлично! – не дав договорить Тихомиру, Кюбарт довольно крякнул. – Тогда, для начала, соберите к концу лета ещё один бочонок со златом. На этот раз для меня. И не зыркайте так: дыру прожжёте! Я ведь примерно знаю, сколько вы себе присвоили; лишняя бадья золота не сильно истощит вашу сокровищницу! Ну что, договорились?

– Договорились, разлюбезный Кюбарт, – слово снова взяла Лютега. – Ты получишь, что хочешь. При условии, что казна останется при нас.

– Хорошо, – тучный шалмах удовлетворённо кивнул и развернулся к выходу из трапезной. – Тогда я пошлёпал. Надобно в тиши пошуршать извилинами, как сие обстряпать пред Геркантом и Эдизом так, чтобы они поверили в утрату сокровищ и при этом наши кочаны с плеч не слетели.

– Свали всё на Орёлград, – раздался вдруг слева от грузного воителя скрипучий женский голос. Урсула неожиданно, как она любила и умела, материализовалась прямо из воздуха. – Скажи, они выкрали ценные цацки. И за енто мы пернатых соседей вскорости обязательно покараем.

– Думаешь, император поверит?.. – замерший у двери Кюбарт со страхом и сомнением покосился на возникшую из ниоткуда ведьму. Боялся он её до коликов в заднице. Ибо прекрасно ведал, на что способна бывшая придворная колдунья императора Эдиза.

– Поверит. Если я подтвержу!

– А ты подтвердишь, о Великая?..

– Ещё бы! А теперь топай, топай! – Урсула властно махнула рукой, отпуская высокородного аскера. – Покумекай только получше, краснобай, как ента поубедительнее на бумаге наваять! И учти, от твоего красноречия зависит твоя же жизнь! Всё, ступай!

– Понял!.. – смешно засуетившийся Кюбарт, с которого мигом слетела вся спесь, тут же хлопнул дверью, пред этим торопливо бросив на выходе: – Будет сделано в лучшем виде!..

Урсула проводила пренебрежительным взглядом убежавшего шалмаха, а затем обернулась и хитро покосилась на слегка приунывших Тихомира с Лютегой.

– Ну чего, пташки мои, пригорюнились? Не нойте только и рожи кислые не корчите; ясное дело, ни шиша тысячник не получит. Окромя мешка с опилками, ха-ха! Внушу ему, что ента и есть его бочка злата, делов-то!

– Это хорошо, – Тихомир обеспокоенно достал из-за пояса свой увесистый кошель, ловко выудил из него золотую монету, после чего с подозрением попробовал её на зуб. Удостоверившись по прикусу, что ценный кругляшок на опилки совсем не похож, нынешний глава Тайной Канцелярии с облегчением вздохнул, повесил пухлую мошну на место, а затем смурно зыркнул на иберийскую ведьму и пропищал: – Но дозволь поинтересоваться: и давно ты, уважаемая, присутствуешь незримо при разговоре? Всё никак не могу приспособиться…

– Достаточно! – насмешливо фыркнула Урсула, проходя к столу и усаживаясь напротив главного советника Лютеги. – Ента всё, что тебя интересует?

– Конечно, нет, – Тихомир нервно облизнул пересохшие губы. – Что за тема с Орёлградом?..

– Действительно! – Урсула в своём стиле сначала загоготала, потом завыла, а после и всплакнула. Что, впрочем, не произвело особого впечатления ни на кого из присутствующих. К столь резким перепадам настроения жрицы Ахримана её ближайшие сподвижники давно уже привыкли. – Что за тема у нас с пернатиками, ась? Не подскажешь, милая? – черноволосая ведьма пронзительно уставилась на Лютегу.

– Да всё та же, что и раньше! – сердито проверещала княгиня. – Отправили Изяславу очередной запрос на выдачу нам Емельяна, Мирослава, а также семьи рыжего медведя. Ответ снова отрицательный. Ничего не помогает: ни угрозы, ни лесть, ни посулы гор золота.

– Что ж, – Урсула гадливо оскалилась, в результате чего её помолодевшее симпатичное личико мигом сделалось похоже на физиономию переевшей мухоморов кикиморы. – Пора тогда нам сцепиться с орлятами по-взрослому. Мы вполне себе окрепли за последние пару лет, встали на ноги, освоились. Можно теперича и соседей под Мирград подминать. И начнём как раз с пташек. Уж больно лакомый кусок они собой представляют!

– Как я понимаю, план действий уже имеется? – Тихомир выжидательно воззрился на Урсулу. – Орлы как минимум не уступают нам силой духа, а по численности витязей на данный момент так и вовсе превосходят. Так что войско на войско в чистом поле с ними сходиться очень не хотелось бы…

– Этого и не будет, – иберийская ведьма презрительно поморщилась. – Есть множество других способов, куда как менее кровавых и затратных, одержать победу в битве. Задолго до её начала. Но прежде надо любой ценой прогнуть Изяслава; он должен выдать нам требуемых персонажей. Если подобное случится, то мы одной стрелой пронзим сразу двух куропаток: сильно ослабим его авторитет и непоправимо запятнаем репутацию орлиного князя. Ну а сами получим безмерно желаемых нами узников. И ента нынче в приоритете, ибо данные пленники жуть как нам необходимы! Посему откладывать более нельзя их возвращение в родную берлогу, хе-хе! Не так ли? – Урсула прожгла Тихомира пылающим взором. – Рассказывай уже, ради чего внеочередное совещание собрал! Точнее, из-за кого!