Мафия в школьной столовой

– Ты понимаешь, что я имел ввиду, – сказал он наконец. – Не слабая. Просто не хватает подготовки.

Я выдохнула, понимая, что в этом он прав. Так как возразить мне было нечего, я просто молча продолжила смотреть на него.

– Если ты правда хочешь научиться защищаться. Защищаться, а не драться, Лисса, нужно начать с основ. Для начала укрепить тело. Начнем с бега и занятий на турниках.

Взвесив сказанное, я решительно ответила:

– Начнём завтра же. А раз я такая слабая, сам неси оставшиеся коробки с балкона. Пожалуйста, – добавила я.

– Все для тебя, – сказал он, не пряча, вновь озарившую его лицо улыбку и вышел из комнаты.

Когда мы закончили наряжать елку, сверху донизу украсив её переливающимися шарами и блестящими розовыми бантиками, я удовлетворенно выдохнула. В комнате стало так непривычно уютно, словно она сама стала источником новогоднего волшебства. Но всё же чего-то не хватало:

– Ты обещал повесить огоньки!

Марк скорчил недовольную рожицу, но без возражений взял в руки старую гирлянду и подошел к окну. Я уселась на кровать, позволяя себе расслабиться на мягких подушках, наблюдая за тем, как сильный и безумно привлекательный парень встает на табурет, чтобы помочь мне создать праздничное настроение. Я уже была готова раствориться в умиротворяющем блаженстве, наслаждаясь видом его украшенных цветными татуировками рук, исследуя каждую деталь на его лице, и думая о том, как же ему идет эта обычная черная футболка, обтягивающая точеные мускулы. Вот только одна мысль никак не давала мне покоя. Мне захотелось от неё освободиться:

– Глупо подозревать Нику, – начала я. – То, что она была около двери, и ты нашёл её тетрадь в «столовой» – ещё ничего не значит.

Он замер на полпути, застыв в неудобном положении, и посмотрел на меня.

– Тебе не кажутся странными такие совпадения?

Я задумалась. Стараясь подобрать правильные слова, ответила:

– Недавно мы ошибочно подозревали Никиту. И чем это обернулось? Может, не будем поспешно делать выводы?

Марк оторвался от окна и прикрыл глаза руками, затем вновь вернулся к работе и продолжил прикреплять гирлянду к карнизу.

– Ну, теперь мы точно знаем, что это не он.

Сквозь призму воспоминаний я услышала:

«Она сунула нос не в своё дело и поплатилась за это», – полный тревоги голос Марка передавал мне услышанное за дверью. Слова, произнесённые собеседницей его матери, звучали с небрежной жестокостью: «Я этого не хотела. Это случайность. Но девчонка заслужила».

– Как бы это не звучало, – прокомментировал Марк, – я рад, что убийство не было заказным.

Я не могла разделить его чувства, поэтому не ответила.

– Знаю точно, моя мать не хочет твоей смерти, – продолжил он. – Прости за откровенность, но она считает, что я позабочусь о том, чтобы ты больше не высовывалась.

– Как бы это ни звучало, ЭТО успокаивает меня, – тихо ответила я.

– Хорошо. Но боюсь, этого мало. Мать готова покрывать ту женщину, а это значит, что ты всё равно не в безопасности».

Голова разболелась, и я вернулась в реальность, прокручивая в уме всю известную нам информацию: помимо того, что убийца – женщина, мы смогли выяснить некоторые подробности о ночи трагедии. Марк поговорил с Никитой, как только мы убедились в том, что он не виновен.

Никита рассказал всё. То, что Рина узнала правду о центре. То, что собиралась пойти в полицию. То, что в злополучный вечер, она пошла в «столовую», чтобы дать ему возможность объяснится. И что, выслушав его, она разорвала отношения и растворилась в темноте, несмотря на его попытки её задержать.

– Задержать? – уточнила я. – Боюсь подумать, как он мог пытаться её задержать.

– Ты не поверишь, но тогда он был в терапии, – ответил Марк. -Максимум, что могло произойти – это то, что именно тогда она потеряла браслет.

Я лежала, уставшая от этой дурацкой неопределённости, и продолжала себя накручивать. «А эта убийца – мастер конспирации! Если бы она была хоть немного глупее – не заперла дверь, не выключила камеры, оставила хоть какие-то улики – у нас могли бы сейчас быть ответы».

– Готово, – отвлёк меня Марк.

Он спрыгнул с табуретки, оглядел плоды своих стараний – гирлянду, теперь обрамляющую всё окно, и без сил завалился на постель рядом со мной, прикрыв глаза сгибом локтя.

– Эй, ты в грязной одежде! – воскликнула я.

Он даже не шевельнулся, словно его это не волновало.

– На Новый год подарю тебе домашние шмотки, – закатила глаза я.

Марк беззвучно засмеялся, повернулся ко мне лицом и уставился на меня.

– Я уже говорил, что мне нравится твой новый стиль, – произнёс он, – Тебе очень идёт стрижка, – добавил, внимательно изучая меня.

– И не один раз, – ответила я, смутившись и поднимаясь с кровати. Сердце забилось быстрее. – Скоро мама вернётся, – я перевела тему.

– Понял, – он поднялся на ноги, ехидно улыбнувшись.

Марк взял свои вещи, и вышел в коридор. Я последовала за ним. Когда он натянул верхнюю одежду, сказала:

– Спасибо.

– Рад помочь, – ответил он, засовывая ногу в кроссовок. Накинув рюкзак, повернулся ко мне, – Зайду за тобой утром. Не опаздывай. В 7:45 у подъезда.

Я сморщила нос:

– До завтра.

Обняв Марка на прощание, заперла входную дверь.

Незнакомое чувство расцвело у меня в груди, когда я вернулась в комнату и оглядела её. Она выглядело волшебно: высокая, стройная ель теперь стояла в углу, переливаясь в мягком свете лампы, а огоньки, которые повесил Марк, словно маленькие светлячки, сияли на окне. Присутствие Марка ярко ощущалось в каждом элементе декора, и согревало меня своим теплом. «Не так уж и плохо, что есть кто-то, кому я не безразлична. Кто-то, кто может помочь и защитить. И это не делает меня слабой. Я не слабая. Мне просто не хватает подготовки».

С этими приятными размышлениями я погрузилась в сон.

Проснувшись от шума в коридоре, откуда доносились щелчки ключа и треск пакетов, я поднялась с кровати и вышла из комнаты.

– Тебе помочь? – поинтересовалась я у мамы.

– Убери это в холодильник, пожалуйста, – попросила она, протянув мне несколько упаковок молока.

Я взяла их из её рук и направилась в кухню.

Когда мы закончили разбирать сумки с продуктами, я устроилась за обеденным столом, вскрыла упаковку сушек и начала хрустеть.

– Как прошёл день? – завела разговор мама, предлагая мне стакан молока.

– Спасибо, – я сделала глоток, – хорошо. А у тебя?

– Как всегда, – усмехнулась она. – Справляюсь.

Я хмыкнула, подобрав под себя ноги на стуле.

– Мааам…

– Василисааа… – так же растягивая гласные, ответила она.

Не выдерживая паузу, чтобы не передумать, резко посерьёзнев, я спросила:

– Как думаешь, я сделала ошибку, прекратив общение с Евой и Гелей?

Взгляд мамы потеплел, она присела на стул рядом со мной:

– Я не знаю, дорогая, – сказала она после паузы. – А ты об этом жалеешь?

Я пожала плечами.

– Не знаю, – произнесла я, расправляя пальцы по столу.

Мы обе ненадолго притихли, обдумывая сказанное.

– То, что случилось тогда… отложило отпечаток на каждой из вас. Ты не виновата в том, что выбрала отдалиться. – Её взгляд был мягким, полным понимания. – Но если тебя это беспокоит, – продолжила она, – значит эта история для тебя ещё не закончилась.

– Нет, – возразила я. – Она закончилась. Я это чувствую. – Было сложно произнести эти слова, но где-то в глубине души, я давно знала, что ничего уже не исправить. – Просто всё произошло так неожиданно. Я не была к этому готова.

Мама коснулась моей руки:

– Невозможно быть готовой ко всему.

– Я… – начала я, уставившись в стену, – …невозможно. Невозможно быть готовой к тому, что человек решит бросить тебя.

– Поэтому ты решила бросить их первой?

Я молчала. Не могла найти слов для ответа. Произнести то, что вертелось на языке, было выше моих сил.

– Ты считаешь, что тебя бросили? Что, Рина тебя бросила? – спросила она тогда.

«Да». Я замотала головой, а из глаз хлынули слезы. «Это было так резко. Без предупреждения. Просто раз – и всё. Одно мгновение, и её нет».

– Ненавижу себя за это. Я знаю, она не виновата. Но я злюсь. Я злюсь на нее за то, что её больше нет рядом, – всхлипывая, выпалила я.

Мама, присев рядом со мной на корточки, принялась бережно гладить меня по коленке.

– Я понимаю, – сказала она, – И ты имеешь полное право на эти чувства. Они нормальны, – она сделала паузу, – Но лишь до того момента, пока не начнут разрушать тебя.

– Что мне делать? —я понизила голос, не в силах сдержать дрожь.

– Простить её, – произнесла мама с такой уверенностью, что это выбило меня из колеи. – Простить за то, что её нет рядом. Поверь мне, только прощение может подарить тебе свободу.

Я посмотрела в её грустные глаза своими заплаканными, полными осознания. В этот момент вся моя боль, вся ненависть и обида слились воедино, преобразовавшись в нечто новое. В нечто, что я пока не до конца понимала, и могла только почувствовать. Я бросилась маме на шею, вдыхая знакомый и любимый аромат, всегда ассоциировавшийся у меня с защитой. Она крепко обняла меня в ответ.

– Не отпускай, – прошептала я, сжимая ее ещё сильнее.

Глава 13

Глава 13. Я был прав

– Я больше не могу! – снег перестал скрипеть под ногами: согнувшись пополам, я сложила руки на животе и попыталась восстановить дыхание. – Это – не пробежка, это – пытка какая-то! – изо рта вырвались клубы белого пара.

Марк не остановился. Продолжая движение, подбадривающе крикнул:

– Беги, Форест, беги! – его глаза засветились азартом. – Осталось немного.

Я посмотрела на виднеющуюся вдалеке спортплощадку. От одного взгляда на существенное расстояние в боку закололо. Мысленно проклиная парня, я сжала кулаки и, подавляя боль и усталость, сделала шаг: ничего не видя впереди кроме цели, из последних сил продолжила переставлять налившиеся свинцом ноги.

Оказавшись на месте, изнемождено плюхнулась на скамейку. Словно сдувшаяся игрушка, я сидела, прикрыв глаза и стараясь не шевелиться. Шапка сползла и закрыла раскрасневшееся лицо, всклокоченные волосы торчали во все стороны, но меня это не волновало. Игнорируя свой внешний вид, я переводила дух.

– Нельзя так резко прерывать движение. Плохо для сердца, – не позволяя расслабиться, Марк взял меня за руки и потянул на себя, пытаясь поднять.

Силы покинули меня, и я не могла оказать сопротивление, но и поддаваться не собиралась. Мне, как человеку далёкому от спорта, даже незначительные физические нагрузки давались с трудом, а простая пробежка воспринималась, как подвиг. После такого марафона, как бы Марк не старался, всё равно не смог бы заставить подняться. Поэтому я потянула его на себя в ответ и понадеялась, что он податливо сдастся. Ведь неиссякаемый заряд энергии, который он демонстрировал всё это время, начинал потихоньку раздражать.

Нехотя Марк отпустил меня и опустился рядом. Но издевательства не прекратил: согнул мои ноги в коленях, и закинув их на лавочку, легко развернул на себя моё обмякшее тело.

– Не можешь стоять, значит будем заниматься лёжа, – улыбнулся он. – Ты быстрая, но не выносливая. Упорная, но не стойкая. Ты должна стать стойкой, Лисса. Это ясно? – он посмотрел мне в глаза и серьёзно добавил. – Будет полезно не только в спорте. Придавив мои ступни своим весом и удобно расположив руки на моих коленях, подытожил: – Упражнение на пресс. Три подхода по двадцать.

– Почему ты такой строгий? – выпалила я, уставившись на него. – Думала нам будет весело, – недовольно закончила.

Он вскинул брови, но быстро вернул лицу бесстрастное выражение. Я же сразу пожалела о своих словах:

– Прости.

– Все нормально, – он поднял руки в оправдательном жесте. – Ты права, возможно, я перегибаю, – Марк посмотрел куда-то вдаль. – Просто спорт для меня – не игра, а важная часть жизни. Я занимался этим с детства. И именно спорт сделал меня таким, какой я сейчас. Он почесал ладонь: – После смерти отца, помог совладать с эмоциями. Научил оставаться в моменте, когда казалось, что мир вокруг рушится к чертям. Во многом повлиял на то, как я справляюсь с трудностями. И потому, хоть сначала я и не отнесся к твоей затее серьезно, сейчас придаю ей гораздо большее значение, – высказавшись, он бросил на меня многозначительный взгляд.

– Ого. Я не знала, – ошарашенно произнесла я, посмотрев на него совершенно с другого ракурса.

Видеть Марка таким серьёзным, глубоким и увлечённым было необычно. Он впервые открылся мне. И узнавать его новые грани оказалось приятно. «Это лучше, чем поцелуи, лучше, чем секс, это – то, чего мне так не хватало. Простая близость» – я улыбнулась своим мыслям.

– Чего это ты ухмыляешься? – спросил он. – Готова продолжать?

Лицо сразу потемнело:

– Неееет, – протянула я бесцветным голосом. – Серьёзно, я умираю.

– Если тебе нужна мотивация, могу помочь восстать из мертвых, – подмигнул он, возвращаясь к своему привычному поведению.

Я внезапно почувствовала, как Марк развел мои колени в стороны, и от неожиданности замерла. Затем он склонился надо мной, и я уловила аромат его духов, смешанный с холодным воздухом. Дотянувшись до моих рук, он завел их за голову, как бы побуждая меня, наконец, приступить к упражнению, и быстро вернулся в прежнее положение. Я задержала взгляд на его губах. Легкое покалывание разлилось по телу от его близости, и чтобы избавиться от нахлынувших ощущений, я решила сделать первый подъем, пока не ощутила руки Марка на своей талии, делающие то, что совсем не соответствовало моим ожиданиям: он щекотал меня.

Я захохотала:

– Хватит! Боже! Перестань! – попыталась стряхнуть его руки. – Марк, это не смешно, – продолжала хихикать я. – Ладно, хорошо, я всё сделаю, слышишь. Только отпусти, – тяжело задышала я, когда «пытка» наконец прекратилась.

– Другой разговор, – усмехнулся он.

– Это было нечестно! – воскликнула я, поправляя задравшуюся куртку. – Ненавижу щекотку! – бросила в него слетевшую шапку.

Он ловко поймал ее, не дав упасть на землю.

– Надень. Замёрзнешь.

Я недовольно забрала головной убор. Надев, решила, что с Марком лучше не спорить, и принялась выполнять упражнение. Спустя несколько подъемов пресс начал невыносимо гореть, но я не остановилась: сосредоточилась на боли, на том, как каждое новое движение жгло мышцы, и думала, что эти страдания сделают меня сильнее. Я продолжала тренироваться, пока не выдохлась окончательно.

Поднявшись в последний раз, обессиленно опустилась на лавочку, позволив холоду проникнуть в каждую клеточку тела, а снежинкам неприятно обжечь лицо. В ушах звенело, но не придав этому значения, я неожиданно рассмеялась. «Это потрясающе», – пронеслось голове, – «Никаких лишних мыслей, никаких эмоций, никаких сомнений. Никогда раньше я не чувствовала себя такой слабой и в то же время сильной. Здесь я могу освободиться от всего и при этом держать всё под контролем. Марк был прав. Спорт не так уж и ужасен».

– Лисса, а что будет дальше? – приглушённый голос вырвал меня из размышлений.

Не понимая, что он имел ввиду, я переспросила:

– В смысле?

– Ну, в смысле после выпускного. Какие у тебя планы? – он спрашивал об этом так спокойно, будто интересовался погодой.

Теперь настало мое время отводить глаза. Когда я отвернулась, чтобы скрыть растерянность, у меня вырвалось:

– Не спрашивай. Не знаю.

– Извини.

– Не извиняйся, – выдохнула я, стараясь успокоить нервы. – Мама часто интересуется этим, и я слышу, как одноклассники обсуждают будущее с учителями. Чувствую себя ненормальной каждый раз, когда понимаю, что сама ещё не определилась.

– Ты не ненормальная, – отрезал он. – Откуда такие мысли?

– Из-за страха. Опять. Разве ты до сих пор не привык к тому, что я еще та трусиха?

– Со стороны ты совсем не выглядишь трусихой.

Я горько усмехнулась:

– Но я такая. Я постоянно сомневаюсь. Возможности стать хорошей дочерью, примерной ученицей, верной подругой – кажется, я упустила каждую из них. От того всё больше боюсь делать новые шаги. Трясусь на тем, чтобы всё получилось «правильно», – головная боль начала стучать в висках с новой силой. – Иногда мне кажется, что я не справлюсь. Не смогу выбрать любимую, но прибыльную профессию, поступить. Все эти ожидания… Они давят.

В ответ Марк тяжело вздохнул и, освободив мои ноги, помог подняться. Я села, убирая со лба прилипшие пряди, и почувствовала, как холодный воздух обнимает меня, словно пытаясь утешить.

– Выброси эту чушь из головы! – сказал Марк. – Главное – это твои желания. Не позволяй чужим ожиданиям определять твою судьбу.

– Но я пока даже не знаю, чего хочу, – тихо призналась я.

– Ничего необычного, – отозвался он. – Поиск себя – длинная, извилистая дорога. Чтобы по ней пройти нужны время и смелость. Так что не смей бояться. Иначе рискуешь заблудиться.

– А если всё же заблужусь? – я снова поправила волосы.

– Тогда я помогу вернуться.

Его слова отозвались во мне, но где-то на задворках сознания возник угрожающий шёпот сомнений: «Не поможет. Он бросит тебя. Ты опять останешься одна». В попытке заставить его замолчать, я спросила:

– Ты останешься рядом?

– Если позволишь.

Я посмотрела на Марка. Мой взгляд выражал смесь надежды и благодарности, ведь именно их я испытала: благодарность за каждый разделённый миг и надежду на каждый момент, ожидающий нас впереди.

– Хватит, – прервала я тишину, хлопнув в ладоши. – Мы тут бегаем или болтаем?

– Наверное, и то, и другое, но, думал, ты устала…

– Уже восстановилась! – воскликнула я, сделав несколько энергичных махов руками и ногами, демонстрируя, что готова выдвигаться.

Марк рассмеялся и, помотав головой, поднялся со скамейки:

– Тогда, дамы вперёд, – он изящно поклонился и пропустил меня на дорожку первой.

– Благодарю, – отозвалась я, – Если бы от будущего можно было сбежать, я бы никогда не останавливалась! – и после этих слов ринулась прочь.

– Забудь о страхе, Лисса! – донеслось мне в след.

Марк быстро нагнал меня. Некоторое время мы молча неслись в обратную сторону к дому, стараясь не сбивать дыхание, а когда добрались до ближайших дворов, Марк, смеясь, бросил в меня снежок. Я не растерялась и ответила ему тем же. Мы устроили настоящую снежную бойню: играли с азартом, пока в один момент я не повалила Марка в сугроб. Он без колебаний утянул меня за собой. Я упала на него, и наши взгляды пересеклись. Одно мгновение и всё вокруг замерло.

Оттолкнувшись, я вскочила и снова бросила снежок, случайно попав ему прямо в лицо. Как вдруг из-за угла вышла Ника с собакой.

– О, извини! – пискнула я.

Смеясь и стряхивая белые хлопья, Марк поднялся. Я же переключила внимание на одноклассницу.

– Привет.

Ника удивлённо открыла рот, рассматривая меня:

– Не ожидала вас тут встретить, – сказала она, пялясь на Марка.

Отряхнув одежду и посмотрев на свою шапку, теперь валяющуюся в сугробе, к которому уже направлялся Марк, я попыталась разрядить обстановку:

– Выгуливаешь этого красавца?

Придя в себя, Ника лучезарно улыбнулась и взяла на руки свою милую собачку, погладив её.

– Да, мы с Бенедиктом частенько тут бываем, – продолжила она, но я её не слушала.

Марк, подойдя ко мне вплотную, быстро вернул шапку на её прежнее место – мою голову, а затем, потянул меня на себя. Я уставилась на него, пытаясь понять, что ему нужно. Стреляя глазами, он постарался что-то объяснить, но не сумев разгадать этот шифр, я просто толкнула Марка локтем, чтобы не отвлекал.

Не обращая внимания на происходящее, Ника спросила:

– Кстати! Ты пойдёшь на новогоднюю дискотеку в школе? Мы же договаривались как-нибудь потусить. Конечно, там будет не так весело, как хотелось бы, но мы с ребятами думаем собраться у Макса после. Ты в теме?

– Не уверенна насчёт продолжения, но на дискотеке буду, – я подтвердила сказанное кивком.

Понимая, что Марк нервничает не на ровном месте, я выглянула из-за его плеча и извиняясь добавила:

– Нам, к сожалению, пора. Много дел, прости. Поболтаем в школе, ладно?

– Хорошо, – хмыкнула Ника, – До завтра.

Она попрощалась с нами, легонько помахав лапкой Бени, и пошла дальше по улице.

Как только она скрылась за поворотом, я набросилась на Марка:

– Что ты творишь?!

Проигнорировав мои эмоции, он произнёс:

– Я был прав. Это тот самый голос.

Глава 14

Глава 14. Время забыть обиды.

Подготовка к дискотеке шла полным ходом, я вносила последние штрихи в праздничный образ: чёрные тени, ставшие неотъемлемой частью макияжа, и любимый блеск для губ. Пританцовывая перед зеркалом, с чувством напевала:

"И я молча стою на краю

Платформы и делаю шаг вперед,

Раз поезд нельзя словить,

То брошусь без страха под…"

– Депрессивненько, – произнес голос за спиной, заставив подскочить от неожиданности.

Блеск размазался по лицу и чуть не полетел на пол.

– Извини, – я уловила виноватые нотки, – что за песня?

– Моя, – мгновенно вспыхнула и призналась, обернувшись на Марка. – Давно тут стоишь? – спросила в надежде, что он услышал не слишком много моего «творчества».

Марк шагнул в комнату и подошел ближе, приподнял мой подбородок, стерев влажный след над губой:

– Недавно, – произнес с игривой улыбкой; отступая к двери, добавил: – Ты скоро? Иначе рискую заскучать до смерти просматривая в пятый раз ваш семейный альбом!

От того, как по-свойски Марк коснулся меня, я застыла и потеряла дар речи, но, когда он упомянул фотографии, отмерла и решительным шагом направилась к рабочему столу, рывком открыв ящик, пошарила рукой по дну и выудила оттуда выцветший снимок – след воспоминаний, который, наконец, дождался своего момента.

Рамка с изображением, некогда стоявшая на обувнице и разбитая, в результате неудачной попытки сбежать на встречу с Никитой, была похоронена под завалами макулатуры, утратив надежду, что когда-либо я снова решусь взглянуть на неё. Поднеся картинку к лицу, я бережно коснулась её шершавых краев и образовавшейся трещины, посмотрела сквозь мутное стекло, откуда в ответ на меня глядели четыре пары глаз. Лучшие подруги улыбались в камеру на линейке первого класса – все как одна: в выглаженных белых рубашках, с заплетёнными в косу волосами и бантами вдвое больше головы, держались за руки, вручив мамам пышные букеты. Такие весёлые, беззаботные и счастливые, они даже не подозревали об испытаниях судьбы, что поджидали за углом. Дружба, ожидания, мечты – всё было заключено здесь.

Взгляд зацепился за трещину, проходящую по центру изображения и отделяющую нас с Риной от Евы и Гели. Символично. Дружба, как стекло, может казаться крепкой, но без бережного отношения, рискует в любой момент разбиться. Вот только починить рамку проще простого, а отношения – задача со звёздочкой; суперклей не поможет.

– Но хотелось бы, – выдохнула, поставив фотографию на стол, и вышла из комнаты.

Из гостиной доносился приглушенный шепот; Марк говорил по телефону. Сообщив ему о готовности идти, я вновь повернулась к зеркалу: длинное платье-лапша телесного цвета обтягивало фигуру, словно вторая кожа, сливаясь с её оттенком; подчеркнутые изгибы дразнили, но образ был лишен пошлости, оставляя все места закрытыми (даже шею прятал ворот). Вскоре невнятный разговор стих, и Марк показался в дверном проёме.

– Ну как, как я тебе? – спросила, покрутившись.

– Ты как та песня, – ответил он. – Не выходишь из головы.

Я не смогла сдержать улыбки и легонько коснулась его локтя в знак благодарности.

Выгнув бровь, он заявил: – У меня подарок. Только не пугайся, – подошел к висевшей на крючке куртке, порылся в карманах и достал…

– Это что?

– Шокер.

– Ясно, – я неуверенно проговорила, подойдя к нему вплотную и положив руку теперь на его предплечье, сжав. – Если это твой фетиш, мне определённо нужно узнать о тебе больше. С ухмылкой продолжила: – Есть план на случай, если захочу что-то добавить в список?

– План? Конечно! Завалялся в шкатулке с 'фетишами', – подхватил он, пройдясь по мне взглядом и перехватив мою руку, попросил. – Возьми, – вложил шокер в раскрытую ладонь.

Подарок оказался увесистым. Я подкинула его, повертела, затем тихо сказала:

– Зачем он мне? Это, всего лишь, школьная дискотека.

– «Всего лишь» дискотека, «всего лишь» школа, «всего лишь» одноклассница-убийца. Понимаешь? Всё это формирует «всего лишь» большую угрозу, – я захотела возразить, но он будто прочитав мои мысли, приложил палец к губам. – Просила не защищать, я согласился. Но позволь мне сделать хоть что-то.