Башни Койфара. Хроники Паэтты. Книга VIII

– Я понял, – смущённо кивнул юноша, поняв, что его неуместный порыв мог быть воспринят Байрадом как некое чванство или желание выслужиться перед Компанией. – Да, я, пожалуй, сосредоточусь на разведке. Мне ещё многое предстоит познать здесь.

Ещё через несколько минут он подошёл к новому тоннелю и вновь стал пытаться почувствовать гнездо самородков. Оно явно было гораздо ближе, но юному магу не хватало опыта, чтобы определить расстояние.

– Как далеко, по-вашему, гнездо? – спросил он.

– Вряд ли больше двух футов.

– Вот здесь? – Пайтор пальцем указал точку на глиняной стене.

– Абсолютно верно! – похвалил Байрад.

– Мне кажется, это – не единственное гнездо поблизости, – чуть неуверенно проговорил Пайтор, водя руками.

– Отлично! Вы это почувствовали! Да, где-то неподалёку есть ещё мангил. Сегодня у нас удачный день!

Паника проходила по мере того, как её место занимал азарт. Пайтор то и дело «ощупывал пространство», как он окрестил про себя свои манипуляции, прислушиваясь к резонансу, создаваемому кольцами. Что ж, кажется, он понемногу осваивался в своей новой профессии, и это придавало уверенности.

Наконец последние дюймы породы, отделявшие искателей от мангиловых самородков, были преодолены. Пайтор вдруг ощутил, что самородки резко изменили своё местоположение в пространстве, словно скакнув вниз. Это могло означать лишь одно – они выпали вместе с очередным куском отвалившейся глины.

– Стоп! – одновременно с Байдаром воскликнул он.

Рудокопам не нужно было объяснять, что это значит. Бросив кирку, тяжело дышавший рабочий опустился на одно колено и принялся грязными заскорузлыми пальцами разминать породу.

– Здесь, родимые! – вскоре возвестил он, доставая крошечный кусочек едва ли в четверть дюйма в диаметре.

Пайтор почувствовал, как восторг охотника едва не разорвал ему грудь. Он во все глаза глядел на небольшой самородок, который рудокоп тут же передал надсмотрщику. Вскоре на широкую грубую ладонь легли ещё четыре таких же зёрнышка.

– Там осталось что-то ещё, – указав на стену, проговорил Байдар.

Вскоре к найденным пяти самородкам прибавилось ещё три, один из которых был почти вдвое крупнее прочих. Байдар подошёл к надсмотрщику и взял этот самый большой кусочек. Он передал его Пайтору.

– Ваша первая добыча, мессир! – с улыбкой произнёс он.

Пайтор осторожно потёр грязный металлический обломок и вскоре увидел тот знакомый фиолетовый отлив.

– Отличный кусок! – покивал надсмотрщик, не решаясь забрать самородок из рук волшебника, но, очевидно, очень желая сделать это. – Нам очень повезло, ваши светлости!

Подметив беспокойство надсмотрщика, Пайтор вернул ему добычу.

– Знаете ли вы, друг мой, что, согласно правилам Компании, разведчик имеет право на первый и последний найденные им самородки? Такой вот весьма приятный довесок. Когда вы вернётесь на сушу12, у вас, кроме денег, будет ещё и два куска мангила. Неплохо, не так ли? Так вот, любезный мой друг, – обратился он уже к надсмотрщику. – Не кажется ли вам, что именно этот самородок мессир Пайтор нашёл первым?

– Разумеется, мессир, – улыбнулся тот в ответ. – Так оно и было. Поверьте, я укажу это в отчёте.

– Вы просто чудо, Крайли! С вами всегда приятно иметь дело. Что ж, мой юный друг, поздравляю вас с неплохим приобретением. Из этакого куска выйдет вполне приличное кольцо или кулон. А если всё же вздумаете его продать – выручите немалую сумму.

– Я не стану его продавать, мессир, – радостно ответил Пайтор. – Такой дар пригодится любому магу! Может быть, однажды я научусь зачаровывать артефакты, и тогда этот самородок ещё сослужит мне добрую службу!

– Истинная правда! – кивнул Байрад. – Уверен, вы найдёте ему достойное применение!

– А каков ваш первый самородок? – не удержавшись, полюбопытствовал Пайтор. – Если этот вопрос не кажется вам нескромным, разумеется.

– Ну он поменьше вашего, – усмехнулся разведчик. – Но я-то, скорее всего, просто обращу его в деньги, когда вернусь. И если вернусь…

– А вы думаете, что можете остаться здесь навсегда? – вскричал изумлённый Пайтор.

– Знаете, друг мой, это место обладает своеобразным шармом, и в некотором смысле тут живётся куда лучше и привольнее, чем на суше. И… Самое ужасное, что с вами может случиться – то, что вы однажды можете осознать это… А потому мой вам совет – не гонитесь за деньгами. По своему опыту знаю, что если вы сочтёте, будто недостаточно заработали за один сезон, то уже никогда не остановитесь. Будущим летом уезжайте отсюда, что бы вам ни сулили. У вас, судя по всему, есть дар, и глупо будет растратить его на ковыряние в этой грязи!

– Мы так и планировали, мессир, – кивнул польщённый Пайтор. – Для нас Эллор – лишь первая ступенька.

– Может быть, однажды, спустя много лет, я ещё услышу о вас, пропивая свой заработок в таверне у Лайтло. И тогда я подниму тост в вашу честь и расскажу, что когда-то был вашим наставником.

Пайтор, так и не распознавший – говорил ли Байрад серьёзно, или же это был лишь сарказм, лишь поклонился в ответ на эти слова. И поскольку момент получился довольно неловким, он вновь принялся за «ощупывание пространства», чтобы отыскать гнездо, которое, как он точно теперь знал, находилось где-то неподалёку.

Глава 9. Добыча мангила

Паллант так и не признался – случился ли с ним приступ, сходный с тем, что испытал Пайтор. В ответ на рассказ друга он лишь сочувственно покивал и сказал что-то вроде «Не переживай, с кем не бывает», но при прямом вопросе Пайтора отрицательно помотал головой. Тот и не стал настаивать – он знал, что самолюбие приятеля иногда бывает чрезмерным.

Во всяком случае, Паллант довольно болезненно, как показалось Пайтору, отреагировал на новость о двух найденных гнёздах и о личном самородке, который теперь хранился где-то в закромах Компании, ожидая, когда его новый хозяин завершит контракт и отправится обратно в Саррассу.

Как уже наверняка понял читатель, в тот день Палланту и его наставнику Деррану не повезло. Они наткнулись на то, что сами разведчики называли «поляной» – когда мелкие самородки не образовывали гнёзд, а были разбросаны по достаточно большой площади. Это была крайне неприятная ситуация – слабые вибрации искажений тогда исходили сразу из нескольких мест, совершенно сбивая с толку магов. На таких «полянах» можно было завязнуть на целые недели, изнуряя рудокопов и находя в лучшем случае небольшие кусочки металла размером меньше яблочного зёрнышка. Бывали случаи, когда маг-разведчик просто принимал решение оставить этот участок рудника и двигаться дальше.

Понимая состояние товарища, Пайтор поумерил свои восторги и не слишком-то распространялся о том, каких успехов сумел достичь за один только сегодняшний день. А успехи были – мессир Байрад не скупился на похвалы своему юному подопечному. Когда уже к концу дня было отыскано второе гнездо, юноша почувствовал отзвуки ещё одного источника мангила, причём сделал это даже прежде наставника. Лишь «прощупав» напряжённо то направление, которое указал Пайтор, разведчик согласно кивнул и объявил тому самому покладистому надсмотрщику Крайли, что завтра следует продолжать рыть в этом направлении, хотя до гнезда, возможно, будут все двадцать, а то и тридцать футов.

В общем, вечером на всеобщем сборе за столом, Пайтор невольно стал центром всеобщего внимания. Байрад взахлёб хвалил способности и хватку своего подопечного, уверяя, что тот вскоре переплюнет всех. Разумеется, это сильно портило настроение Палланта, которому похвастаться было особенно нечем. Надо сказать, что он давно и безоговорочно принял тот факт, что его друг значительно более одарён и силой, и способностями, но это не мешало Палланту быть достаточно высокого мнения и о себе самом, а потому его самолюбие сейчас было задето.

Наверное, в том числе и поэтому они довольно быстро ушли обратно в свой номер, как следует отужинав и немного задержавшись для разговоров. Впрочем, была и другая причина – оба довольно сильно измотались за свой первый рабочий день. Казалось бы, их работа была предельно проста – стой, да маши руками в разные стороны. Но оба юноши, привычные больше к умственному труду, очень устали, причём даже не столько физически, сколько душевно.

Впрочем, уже перед сном Паллант, вроде бы, перестал хандрить, чему, возможно, способствовали пара кружек вина, выпитых за столом. Они немного поговорили о своём будущем. Пайтор рассказал о том странном разговоре с Байрадом, который заклинал юношу как можно скорее убраться отсюда обратно.

– Так мы и сделаем, – заверил его Паллант. – Подзаработаем денег, и тут же уберёмся отсюда. Признаться, пока что мне тут не слишком нравится. Эти мрачные шахты нагоняют на меня тоску… Знаешь, я тоже сегодня запаниковал, находясь там. Такое ощущение, как будто тебя бросили в казематы… Но потом прошло, как и у тебя. Всё будет хорошо, мессир Пайтор! Скоро нам дадут собственные участки рудников, и тогда начнём зарабатывать!

– Жаль, что мы не будем работать вместе… – пробурчал уже осоловевший от подступающего сна Пайтор.

– Ничего страшного! Так даже лучше! Больше найдём мангила – больше заработаем. Хочешь пари? Кто больше добудет мангила до конца контракта? А?

– На что?

– Да хоть на наши самородки! Кто побеждает – получает самородки побеждённого!

– Это, пожалуй, слишком… – подумав, возразил Пайтор, хотя, признаться, у него не было сомнений в том, что он выиграет это пари. – Слишком высокая ставка.

– На что же тогда? – как будто бы даже облегчение послышалось в голосе Палланта, словно он, предложив, тут же успел и пожалеть об этом.

– Не знаю… – сонно проговорил Пайтор. – Давай проигравший потащит победителя на закорках отсюда до самого трапа корабля!

– Начинай готовиться, мессир Пайтор! – расхохотался Паллант. – Если мы будем ужинать так каждый день – через год я порядком растолстею!

***

Прошло всего несколько дней, и оба новичка уже работали самостоятельно. Их рудники имели общую штольню, которая затем начинала ветвиться подобно молнии в разные стороны – в зависимости от того, куда направляли усилия рудокопов разведчики-маги.

За десятилетия эти шахты превратились в настоящие подземные города, с десятками разбегающихся тоннелей. Вообще Компания не слишком-то поощряла такое разрастание, ведь это усложняло работу, в том числе и вывоз пустой породы. Но специфика добычи была такова, что новые тоннели возникали, когда волшебники ощущали призывный зов мангиловых самородков. Разумеется, что в данной ситуации вырыть ещё один тоннель было проще и логичнее, чем начинать рыть новую шахту с поверхности.

Увы, капризный магический металл дорого доставался людям. Ни добыча серебра в анурских рудниках, ни даже добыча золота в калуянских реках не стоили таких затрат сил. Серебряные самородки залегали довольно компактно в определённых районах Анурских гор, а золотой песок и мелкие самородки в буквальном смысле сами текли в руки искателей с водами многочисленных речек, бегущих от горных хребтов Калуи.

Работа здесь, на Эллоре, была тяжёлой даже для разведчиков, которым не приходилось ни махать киркой, не толкать тяжёлые вагонетки, ни тягать тяжёлые деревянные брусы, которыми подпирались своды шахт. Несмотря на то, что лицо Пайтора не обхватывала намокшая от пота ткань, дышать тут, под землёй, было довольно затруднительно, и чем дальше они отходили от выхода на поверхность, тем застойнее и словно бы жиже становился воздух.

Рудокопы же и вовсе выбивались из сил. Их сиплое, надрывное дыхание напоминало скрип деревянных колёс какой-то гигантской мельницы, что перемалывала тысячи стоунов13 глины ради крупиц фиолетового металла. Раз в день им приносили обед прямо в шахту, тогда как завтракали и ужинали они в своих бараках. Еда эта была непритязательна – холодная похлёбка из разваренных овощей и мяса. Однако бедолаги были рады и этому, тем более, что для них это была возможность хоть ненадолго освободиться от своих масок.

О, как унизительно было в этот момент для Пайтора проверять – не умыкнул ли один из них мелкий самородок, хотя он точно знал, что это не так. Юноша вообще недоумевал – зачем мучить людей этими масками, когда разведчик действительно мог бы просто обследовать выходящих из шахты рудокопов. Однако он понимал, что этот порядок складывался даже не десятилетиями, а столетиями, и понимал, что он ничего не сможет тут изменить.

Хотя нет, кое-что изменить он всё же был в силах. Так, например, он взял за правило зажигать магический светляк. Конечно, это помогало далеко не всем работникам – кто-то трудился в боковых тоннелях, куда не достигал свет, а кто-то вывозил тележки с глиной на поверхность, также пробираясь в почти кромешной тьме, иногда разрываемой тусклыми огоньками масляных ламп. Но всё равно, конечно, его светляк был большим подспорьем для всех, и в первую очередь – для него самого.

На это ни его бывший наставник, ни руководство Компании возразить ничего не могли. Если маг настолько силён или же настолько безрассуден, что может тратить силы таким вот образом – это его право. Возможно, и многие другие разведчики могли бы перенять эту идею, но всё же на приисках работали в большинстве своём достаточно слабые маги, неспособные на подобное.

Было и другое приятное нововведение со стороны Пайтора. Захваченный идеей пари с Паллантом, он, разумеется, размышлял над тем, чтобы повысить производительность труда. Конечно же, молодой волшебник понимал, что невозможно требовать от этих уставших людей слишком уж многого, но всё же подозревал, что они работают не с полной отдачей, потому что их жалование в гораздо меньшей степени зависело от количество найденного мангила.

Пару дней он размышлял над этим, а затем, придя утром в шахту, чуть смущаясь, объявил рабочим:

– Друзья, я заключил пари с моим другом, что мы сумеем раздобыть больше мангила, чем его артель. Я очень надеюсь на вашу помощь в этом. И чтобы отблагодарить вас, я обещаю, что за каждое найденное гнездо я из своего кармана буду платить вам по половине медной короны!

Даже под масками было заметно, как оживились лица людей. Нельзя сказать, что они здешние работяги были обижены жалованием, но всё же половина короны за гнездо сулили заметный привесок, который затем с лёгким сердцем можно было бы спустить на шлюх и вино, не терзаясь угрызениями совести из-за того, что тем самым ты обездоливаешь своих домочадцев, ожидающих за океаном.

– Каждому, или тому, чьё кайло? – поинтересовался один из них.

– Каждому, – поразмыслив немного, ответил Пайтор. – А тому, чьё кайло – четверть короны за каждый самородок сверху!

У рудокопов не было разделения на тех, кто работал киркой, кто сгребал породу и кто вывозил её вон. Они сами менялись по мере того, как уставали одни и отдыхали другие. Как ни странно, но вывоз глины у них считался лёгким делом, потому что не только давал возможность вдохнуть свежего воздуха, но и побыть вдали от надсмотрщиков, а значит – где-то остановиться, где-то сбавить темп. А тяжелее всего считалось сгребать глину специальной широкой лопатой и закидывать в тележку.

Так что предложение Пайтора было вполне справедливым – оно давало шанс каждому. Сегодня счастливый удар, вскрывший гнездо, мог нанести один, а в следующий раз – уже другой. По одобрительному гулу юный маг понял, что его идея пришлась по сердцу.

– Мы вас не подведём, ваша милость! – загомонили они. – Будем работать на совесть! Вы нам только показывайте – куда рыть, а мы уж и самого Гурра выроем, ежели надо будет!

– Гурра не нужно, – засмеялся Пайтор. – Довольно будет и мангила.

В отличие от Палланта, Пайтор ещё ни разу не попадал на «поляну». Он всегда чувствовал минимум одно гнездо, и это тоже очень воодушевляло рудокопов, которым не приходилось впустую мотыжить неподатливую глину. Чаще всего за рабочий день они добирались хотя бы до одного гнезда. Самородки попадались некрупные, но и совсем уж мелкими их назвать было нельзя. Компания (по крайней мере открыто) не вела какие-то отчёты по каждой рабочей артели, но, если таковые всё же имелись, то Пайтор и его люди были там далеко не на последних местах.

Большая магическая сила, а главное – недюжинные природные способности к магии очень помогали и здесь. Ещё работая с Байрадом юноша заметил, что чувствует мангил гораздо острее и дальше, как хороший охотничий пёс. Да, ему пока не хватало опыта, и он часто ошибался с расстояниями (ему всегда казалось, что гнездо находится ближе, чем оно было на самом деле), но никогда – с направлением.

Пайтор частенько встречал старые тоннели, вихляющие так, словно их прорубил пьяный рудокоп. Разумеется, рабочие были не при чём – они рыли в том направлении, куда им указывал неумёха-разведчик. У Пайтора же все тоннели были прямы, словно вырубленные по нитке, и это тоже не могло не радовать работяг.

В общем, молодой волшебник довольно быстро втянулся в работу, и хотя он так и не свыкся полностью с душной темнотой шахт, но понял, что без особых проблем переживёт этот год. Паллант вроде бы тоже не бедствовал – теперь, когда у него был собственный участок шахты, он тоже почти каждый день хвалился найденным гнездом.

У друзей было гораздо меньше времени теперь на беседы. Возвращаясь, они немного отдыхали, а затем шли в общую залу, чтобы поужинать. Ну а затем, как правило, они отправлялись обратно в комнату и валились спать, чтобы восстановить силы к следующему дню.

Их дни всё больше превращались в рутину, сливались в один общий поток, из которого было довольно трудно вычленить что-то ценное. Даже совместные ужины, которые поначалу казались развлечением, быстро приелись и даже стали слегка раздражать своей пустотой, бессмысленной шумностью, скабрёзностью.

Довольно быстро оба мага познакомились и с более злачной жизнью Трибарриса. Поскольку Компания давала своим работникам дни отдыха, новые товарищи настояли на необходимости посетить знаменитый на всю округу игорный дом, по совместительству являвшийся и борделем.

Признаться, Пайтору не понравилось ни то, ни другое. Игра сбивала его с толку своей случайностью, непросчитываемостью, какой-то глупостью, ведь как иначе можно назвать необходимость рисковать деньгами, доверяясь лишь слепой удаче? Что же касается куртизанок, то довольно быстро выяснилось, что его не прельщают купленные затасканные женщины с тупым цинизмом в дурно накрашенных глазах. Это была даже не брезгливость – скорее равнодушие. Он просто не мог воспринимать их как объект желаний.

Таким образом, обычно он старался избегать незамысловатых развлечений его товарищей, составляя им компанию лишь тогда, когда они начинали пенять на его пренебрежение их обществом. Паллант, кстати, в этом плане отличался от своего товарища. Ещё живя в имении отца, он не гнушался ни вин, ни прелестей служанок, так что здешняя жизнь определённо была ему по душе. Впрочем, и он уставал во время работы достаточно, чтобы не злоупотреблять незамысловатыми развлечениями Трибарриса сверх меры.

Так проходили дни. Как-то незаметно юные друзья перешли ту черту, когда всё происходящее сделалось для них обыденностью, чем-то привычным и естественным. Они настолько вжились в роль разведчиков мангила, что это даже начинало немного пугать. Пайтор невольно то и дело припоминал слова Байрада, сказанные в первый день. Если тогда они показались ему странными и имеющими мало общего с реальностью, то теперь он не мог не чувствовать, как засасывает его эта рутина.

Теперь он каждый день почти заставлял себя думать о будущем. О том, как покинет Эллор, как вернётся в Шатёр и займёт подобающее ему место в башне Кантакалла. Он понимал, что теперь, лишённый занятий, он неизбежно потеряет часть своих навыков, а потому всё больше размышлял о том, чтобы возобновить учёбу. Он знал, что здесь есть приличная библиотека, в которой можно будет отыскать немало книг по магии и иным наукам. Вот бы найти ещё и мага, который смог бы обучать его! Но пока что на это надежды было немного. Во всяком случае, если в колониях и были сильные опытные маги, то они не прозябали на приисках.

Вот такие разнообразные и несколько тревожные мысли крутились в голове Пайтора, когда он сидел на каком-то ящике, задумчиво глядя на лоснящуюся от пота спину рудокопа, вонзающего кирку в породу. Рядом скрёб лопатой другой работник, не давая глине собираться в большие кучи. Ещё несколько человек занимались другими своими делами. Каждый знал свою работу и, подбадриваемый вознаграждениями молодого разведчика, которые тот выплачивал неукоснительно, делал своё дело хорошо.

Рабочий день уже близился к завершению, и работники гадали – удастся ли им сегодня добраться до гнезда, или оно достанется им только завтра. Пайтор, как мы уже сказали, задумался и почти не обращал внимание на то, что здесь происходило.

Громкий грохот вывел его из задумчивости. И не только грохот – земля под ногами содрогнулась, словно шахта громко кашлянула, подавившись чем-то. Пайтор непонимающе взглянул на своего надсмотрщика, и в бледном свете магического светляка увидел, каким ужасом исказилось его лицо.

– Обвал, мать его! – изменившимся от страха голосом просипел он.

Глава 10. Обвал

Поначалу смысл этого простого короткого слова не доходил до Пайтора. Он решил, что где-то обвалилась земля в одном из тоннелей, так что, пожалуй, будет несколько проблематично выйти из шахты. Обвалы, разумеется, случались на рудниках Эллора, но всё же не были таким уж частым явлением. Здешние грунты ниже толстого слоя плодородной почвы представляли собой очень плотную и при этом достаточно вязкую глину. Уже одно это в значительной степени предохраняло рудокопов от обрушений тоннелей, но при этом своды шахт обязательно укреплялись балками и досками.

Почему-то о возможности обвала не обмолвились не только представители Компании, с которыми неоднократно общались молодые волшебники, но даже и их собутыльники-разведчики. Возможно потому, что это действительно было редкостью, и потому ни одна из подобных историй просто не всплыла в разговоре и не пришлась к случаю.

И вот теперь Пайтор отупело глядел на заметавшихся вдруг рабочих, не понимая, чем вызван такой ажиотаж. И лишь через какое-то время до него стало доходить, что дело, по-видимому, куда серьёзнее, чем он сперва решил.

К тому времени несколько человек уже бросились в темноту коридора, ведущего к главной штольне, и вот теперь они возвращались, и сами фигуры их выражали полнейшее отчаяние.

– Выход полностью завален! – кричали они. – Обрушился весь тоннель! Мы в ловушке!

– Что случилось? – мозг Пайтора старался игнорировать эти панические крики, и он подошёл к Григу, надсмотрщику, которого посчитал наиболее опытным и сведущим.

– Нас завалило! – почти не скрывая своего глубокого страха, вскричал тот. – Обрушился тоннель, и мы не можем выбраться.

– Но разве мы не можем раскопать завал? – недоумевал юный маг. – Ведь ваши инструменты при вас.

– Всё не так просто! – с нотками отчаяния в голосе возразил Григ. – Обвалившуюся породу уже не получится пробивать кайлом – она будет слишком рыхлая. Здесь потребуется много лопат, но при этом ведь нужно куда-то девать землю! Нет, мессир, если нас отсюда не вызволят снаружи – нам конец!..

Эти слова, возможно, и не убедили бы Пайтора – слишком уж невероятным казалось ему происходящее. Но то, что он увидел дальше, действительно повергло его в шок, став беспощадно наглядной иллюстрацией серьёзности их положения. Рудокопы один за другим принялись стягивать с лиц тряпичные маски, а надсмотрщик, который по долгу службы обязан был пресечь подобное поведение, лишь беспомощно озирался по сторонам, словно надеялся увидеть какой-то незамеченный прежде ход, ведущий к свободе.

То, что рудокопы нарушили, наверное, одно из самых жёстких и наглядных правил Компании, как нельзя лучше подчёркивало, что они оказались в ситуации, в которой уже нечего терять. И теперь, глядя в эти впервые открывшиеся ему лица, Пайтор не только не смог узнать людей, с которыми работал уже несколько недель – он по-настоящему испугался.

То самое чувство, что накрыло его в первый день работы, вновь навалилось, словно массив обрушившейся породы. От неожиданности он вновь сел – даже не сел, а скорее осел обратно на ящик, поскольку ноги перестали держать.

Кто-то заплакал, кто-то богохульствовал, кто-то вновь и вновь бросался в перекрытый где-то дальше тоннель, словно надеясь, что эта невообразимая масса земли просто исчезнет. У Пайтора не было сил ни на что из этого – он просто сидел, парализованный страхом. Внешне он, наверное, казался даже спокойным, но внутри его каждая клеточка корчилась в судорогах ужаса. В прошлый раз у него оставались силы на то, чтобы молить, совершать какие-то движения. Теперь же из него будто вышла вся жизнь.

Однако же окружающие, по-видимому, истолковали его недвижимость как признак твёрдости характера. Поскольку паника начала распространяться среди людей, грозя непредсказуемыми последствиями, те, кто ещё сохранял голову на плечах, поняли, что им нужен лидер. Тот, кто охранит их от безумия.