Дело некроманта

– А правда, что есть такая нежить, ну, которые от несчастной любви руки на себя наложили? И с тех пор охотятся на живых, чтобы их соблазнить и до смерти залюбить?

– Правда, – сказал Вагарта, усмехнувшись. – Они называются «мавы».

– И правда, что их можно, умеючи, обмануть и в живых остаться?

– Тоже правда. А что, вам уже настолько невтерпеж?

Стриж не ожидал такого обидного перехода на личности.

– Ну, знаете, сьор, это уже слишком. Я вас вроде бы не оскорблял.

Велх понял, что перегнул палку. Но сдавать позиции не стал:

– А вы, конечно, из чисто академического интереса спросили. Без задней мысли.

Стриж промолчал.

Вагарта кивнул.

– Но раз уж мы коснулись этой темы, то по мавам все равно понятно, что они мертвые. Как ни странно, далеко не у всех некромантов такие извращенные вкусы. А вот хороший морок от живого человека почти не отличается… во всех отношениях.

Сказав это, Велх уставился на своего ученика, мол, рискни, спроси, не из своего ли опыта я это знаю. Он знал об этом теоретически, из книг – никакой тяги к трупам у Вагарты не было. Льерт не стал рисковать.

– Понятно, – сказал он.

– Рад, что вам все понятно.

Вагарта взвесил на руке мешочек с цикорием, развязал, понюхал.

– Не было кофе, – повторил Стриж.

– Я слышал. Просто пытаюсь понять, можно ли это пить.

На следующий день, зайдя в кабинет Вагарты за очередной порцией анатомии, Стриж застал некроманта за изучением какой-то тетради, которую Вагарта при его появлении поспешно закрыл. Почти сразу же Велх сообразил, что зря разволновался, и просто отложил тетрадь.

– А что там? – со всей возможной наивностью спросил Стриж.

– Так, стихи.

– Стихи?

– Ага, такие рифмованные строчки, слышали?

– Краем уха, – в тон отозвался Льерт. – А чьи?

Вагарта вздохнул:

– Мои, чьи же еще.

– Вы еще и стихи пишете? – Льерт со значением покивал.

Вагарта не стал отвечать на риторический вопрос.

– Полагаю, вы пришли сюда за уроком анатомии, а не стихосложения. Сегодня начинаем учить внутренние органы. Это легкая тема, потому что, по большей части, нежити они без надобности…

Когда посреди урока Вагарта, извинившись, отлучился, Стриж не замедлил сунуть нос в тетрадь. Там и правда были стихи, от первой до последней страницы, переписанные набело. Взгляд Льерта выхватывал отдельные строки: «А долго ли ты плакала, решаясь?», «Те, кто любили, кто не любили, и остальные», «Лет через двести мы встретимся, может быть», «Никто не отгулял по лету тризны, и осень плакала по долгим вечерам». Не то. Он положил тетрадь и взял другую. Схемы тела, рецепты каких-то зелий, тот же острый почерк. И тут вряд ли что-то есть. Еще одна тетрадь, пухлая, старая – почерк другой, но все те же схемы, рецепты, джелийские слова, записанные буквами вилорского алфавита – заклинания. Льерт отложил и эту тетрадь. За прошедшие дни он вот так бегло просмотрел почти все записи, что были в кабинете Вагарты – просмотрел просто на всякий случай, потому что понимал, что без специальных знаний, даже будь там указания на искомую тайну, он их не увидит.

Послышались шаги. Льерт сделал вид, что все это время листал атлас.

– Мы остановились, – продолжил урок Вагарта, – ага, вот… это желудок. Это – поджелудочный орган, из желудка ведет тонкий кишечник, идет изгибами…

– А зачем поджелудочный орган?

– Он выделяет что-то, помогающее переваривать пищу. Для нашего дела он практически бесполезен, как и вся пищеварительная система. Из поднятой нежити кое-как она работает у вырлаков (мороков я не считаю, у них все как у живых), из дикой нежити – у вурдалаков, упырей и гарл. Но в мирных целях нет резона поднимать вырлаков, боевой некромантии я вас учить пока не вправе, а до пищеварения дикой нежити никому дела нет – важно знать только как ее подчинять и упокаивать.

– А вампиры? – спросил Стриж. – Они вроде как пьют кровь?

– Вампиров не бывает, эль Стриж.

– Да ладно!

– Представьте себе. Если вы о тех, что боятся чеснока, не отражаются в зеркалах, властвуют над ночными тварями и, укусив, превращают в себе подобных. Это народные сказки. Хороший боевой вырлак внешне похож: бледность, клыки, красные глаза, и в бою нередко вцепляется жертвам в горло. Ну и гарлы…

– А кто это?

– Сам я их не видел. Это редкая и очень опасная материальная нежить. Они очень хитры, коварны, и убить их сложно. Не некромант не способен отличить гарлу от живого человека, и они этим пользуются – заманивают своих жертв либо просьбой о помощи, либо предлагая какую-то выгодную сделку. Считается, что гарлами становятся после смерти, причем естественной, совершившие страшный грех – ну там, убившие мать, изнасиловавшие сестру, съевшие собственного ребенка. Наверняка есть еще какие-то условия – гарлы действительно очень редки.

– Ничего себе. А вот еще хотел спросить, упыри и вурдалаки чем отличаются?

– Хм. Так сразу основное отличие и не скажешь. Внешностью. Условиями появления. Вурдалаки опаснее и их меньше. А так – и те, и другие жрут трупы, боятся солнца…

И тут из подвала вновь раздался знакомый вопль. Вагарта аж подскочил. Прошли всего сутки!

– Опять ваша нежить бушует, – заметил Льерт, поглядев на Вагарту. Почему в этот раз он так разволновался?

– Но почему?.. – пробормотал Велх, нервно зашарив по столу. Он сам не знал, что ищет. – Стриж, извините, отложим урок… на пару клинов точно, – и, вскочив, он выбежал из кабинета.

Льерт выждал немного, закрыл за учителем дверь и ради очистки совести просмотрел еще раз тетради, написанные другим почерком – скорее всего, рукой покойного Тойса. И снова ничего там не нашел. Он не видел другого выхода, кроме как открыться Вагарте. Аккуратно разложив все по местам, он отправился на кухню поставить на огонь воду для чая. Но едва только налил себе кружку, на кухню ворвался Вагарта. Его волосы были всклокочены более обычного, он тряс рукой, обожженной эликсиром, предназначенным исключительно для мертвой плоти, и выглядел весьма раздосадованным.

– Джа́рла знает что! – он плюхнулся за стол. – Налейте чаю!

Стриж раньше не слышал от некроманта таких грубых выражений. Но возмущаться приказным тоном не стал, налил кружку и Вагарте. Велх отхлебнул едва ли не половину.

– Я могу чем-то помочь? – осведомился Стриж.

– Чем?! – взвился Вагарта, – перечислите ему кости руки? Или основные мышцы?! – но сообразил, что кричит не на того, – извините… эта тварь…

Льерт решил воспользоваться моментом для уточнения пары важных вопросов.

– Знаете, мейстер… когда я был в деревне, мне все-таки рассказали кое-какие слухи…

Вагарта пару мгновений соображал, куда повернулась беседа. Ему было не до слухов. Тварь, в которую превратился Тойс, начала выходить из-под его власти – вот что было важно. Может, он в чем-то ошибся? В эликсире? В заклинании?

– Какие еще слухи? – машинально спросил он.

– Ну… говорят, что… вы убили своего учителя.

Рискованное заявление. Но Льерт был практически уверен, что Вагарта в смерти Тойса не виноват. Это могло быть чем-то вроде самозащиты, но вряд ли умышленным злодейством.

Велх внимательно посмотрел на ученика.

– И как, вы поверили?

– Пожалуй, что нет, но все же, если бы вы чуть подробнее рассказали об обстоятельствах его смерти, мне стало бы спокойнее.

– А про то, что я оборачиваюсь черным козлом, насылаю падеж на скотину и похищаю молодых девок, чтобы зверски надругаться – не рассказали?

– Ну это-то понятно, что ерунда, – сказал Стриж. Всю информацию он получил от Афинай, но вполне готов был поверить, что в простом народе про некромантов думают еще и похуже.

– Нет, я его не убивал. Вы удовлетворены?

– Не очень. Что с ним все-таки случилось?

– Зачем это вам?

– Ну, мне не хотелось бы… и дальше подспудно ожидать от вас…

Вагарта посмотрел на него, как на дурачка:

– Я, как мастер-некромант, и так способен убить вас в любой момент без особого труда. Вы все равно будете меня немного опасаться, это нормально.

– Мейстер, не делайте вид, что не понимаете разницы. Одно дело – физическая возможность, а вот готовность, происходящая из опыта – совсем другое.

– Вы тоже не притворяйтесь, что не понимаете, о чем просите. Это не самое приятное воспоминание, и рассказывать об этом ради удовлетворения вашего любопытства я не стану.

Оставалось выложить козырь:

– Эта нежить, которая воет – ведь это и есть ваш учитель? – спросил Стриж, глядя в лицо Вагарте.

Тот напрягся. Потом отвел глаза:

– Догадались, значит…

– Согласитесь, версия из лежащих на поверхности.

– Ладно, слушайте, – сказал Велх. – все довольно банально. Мейстеру Тойсу было под семьдесят лет, и, естественно, он хотел оставаться в здравом уме и теле как можно дольше. Есть разные способы, но Тойс решил рискнуть многим ради многого, а не долго и муторно добиваться малого.

– Он хотел стать бессмертным?

– Бессмертие невозможно. Но он хотел прожить существенно дольше положенного природой, и для этого решил получить способности, превышающие человеческие. Я не знаю, что именно он сделал – он не посвятил меня в свои планы. Но вряд ли он хотел того, что получилось. Он умер и поднялся нежитью… очень странной нежитью. Наполовину материальной, наполовину – нет. Неуязвимой. И, что вообще немыслимо, сохранившей способности к произвольному творению чар, к поднятию трупов. Он частично сохранил разум, но иногда впадает в буйство, поэтому мне приходится держать его в цепях. Я пытался найти способ его упокоить, но пока даже не понимаю, что он такое…

Льерт нахмурился: эта история ему почему-то показалась очень знакомой. Мертвый некромант… в цепях… что-то из детства. Сказки, да, сказки про мертвецов, и, если подумать…

– А это точно не лич? – спросил он.

– Личей не быва… – начал Вагарта и вдруг осекся. Вытаращил глаза. – Са-арт гляди… он сидит у меня в подвале, а я говорю, что их не бывает. Лич! И ведь правда! Стриж, это гениально!

– Эль Стриж. Да что там. Я просто вспомнил сказки и…

Вагарта не слушал.

– Это же… очевидно. Но я слишком хорошо знаю некромантию. И остальные тоже. Никому не пришло в голову, что… лич. – Велх нервно рассмеялся. – Лич. Совершеннейшая ерунда, выдумки старух, но ведь все сходится. То есть… должен быть какой-то предмет, что держит его здесь, вот откуда неуязвимость. Как в сказках, да? Игла в яйце или хрустальный сосуд…

Вагарта был ошеломлен. Как крестьянину не придет в голову, что хлеб растет на деревьях, так некроманту – что существуют личи. Что значит взгляд со стороны. Ни он, ни старый хрыч Ликарис, ни даже сама Мирэл – никто не додумался вспомнить народные сказки. А этот столичный франт…

На самом деле, общего у личей из сказок и той твари, которой стал Тойс, было немного. Сказки приписывали личам полный разум и хитроумие, способность оборачиваться в разных тварей, страсть к сокровищам и к похищению прекрасных дев, а вот на способности управлять другой нежитью и на занятиях некромантией и до смерти акцента никогда не делалось. Про смешение признаков материальной и спиритуальной нежити тем более не упоминалось. В доброй половине сказок о личах был мотив освобождения прикованной твари наивным героем, но так как Велх сам заковал Тойса в цепи, как отличительный признак он эту деталь не рассматривал. Никакого «сосуда лича» Вагарта, опять же, не находил, а что до управления другими мертвяками – хватало и существующих видов высшей нежити, к этому способной, хоть и непроизвольно: ревенанты, рыцари смерти, сачиры…

– Значит, ваш учитель искал секрет если не бессмертия, то существенного продления жизни? – Стрижа захватил азарт. – Вот, значит, зачем…

Вагарта вдруг выпрямился. На лице его отразилось подозрение.

– «Вот зачем», – повторил он. – «Вот зачем я здесь», да? Вы знали. Знали, зачем вас ко мне послали, и это не учеба. Вас послали за секретом Тойса. Вы – шпион.

– Я – агент, – поправил Стриж, впрочем, довольно покаянным тоном. – И я этого особенно не скрывал…

– Что, конечно же, делает вам честь, – ядовито сказал Вагарта.

– Ну, может, чести и не делает, но и не наоборот. Мейстер Вагарта…

– У меня просто других дел не было, Стриж, только тратить время на ваше обучение, – с горечью сказал Велх. – Ну сказали бы сразу, зачем вы здесь, что мучались-то? Дурно с вашей стороны.

– Приказ есть приказ. И, вообще-то, приказали мне и учиться тоже.

– Ну вот узнаете вы тайну Тойса, и что потом?

– Да что прикажут, то и потом. Не знаю.

– Врете же, – сказал некромант.

– Не вру. Ну сами посудите, как я должен был поступить? Прошла информация, что у одного из некромантов Западного уезда может быть некая тайна. Мне поручили узнать, какого хотя бы она рода, не представляет ли опасности для княжества и не может ли пойти стране на пользу. И что, мне нужно было прямо с порога так и сказать? Я же не знал вас совсем. Надо было присмотреться, понять, что вы за человек…

– Поняли? – кисло спросил Велх.

– В общих чертах. Простите, сьор.

– Так, ну то, что со мной играли втемную и держали за болвана – неприятно, но понятно. А навел-то на меня кто?

– Информаторов не сдают, мейстер. И знал бы, не сказал.

– Да догадаться-то несложно. Ликарис, небось?

Льерт не ответил.

– Скользкий гад, – продолжил Велх, – и сам он тут рылся… я как чувствовал, что зря позволяю. А теперь вы, значит, ищете. Много ли найдете, с вашими-то знаниями.

– Признаться, я хотел бы предложить вам искать вместе.

– Простой вы, Стриж, как песня про любовь! – Вагарта даже слегка восхитился, – чтобы я вам за собой же шпионить помогал?

– Не шпионить за вами, – терпеливо объяснил Льерт, – а пытаться узнать тайну вашего учителя.

Вагарта помолчал, обдумывая предложение.

– Выбор у меня, насколько я понимаю, невелик, – наконец, сказал он.

– Взгляните на это с другой стороны, мейстер. Княгиня фактически предлагает вам помощь в решении вашей личной проблемы. Я тут действительно полезен мало, но ведь на службе венца состоят и маги, в том числе некроманты. Если понадобится…

Вагарта поморщился. Стриж, внимательно следивший за его лицом, тут же предложил аргументацию иного рода:

– В конце концов, чем быстрее мы узнаем эту тайну, тем быстрее вы от меня избавитесь.

– Не надо этих уговоров, – Велх неуютно повел плечами. – Упирается все в то, готов ли я пойти против воли княгини. И ее, и ваши мотивы вполне понятны… наверное, даже достойны, и вреда мне никакого не нанесли. Идти против властей ради уязвленного самолюбия я, конечно, не буду. Но все же, сарт гляди!..

– Мейстер Вагарта, поверьте, мне тоже неприятно…

Вагарта поднял на него взгляд, ожидая продолжения. Вообще-то, Льерт надеялся, что некромант его прервет, но пришлось продолжить:

– Неприятно было обманывать вас. Но я старался не лгать вам, помните?

Какое-то время Велх изучал его лицо.

– Хитрая вы бестия, Стриж, – наконец, сказал он. – Далеко пойдете.

После чего встал и вышел из кухни.

Он был расстроен.

И дулся на княжеского агента еще два дня. Был холоден, корректен, и вместо того, чтобы объяснять уроки лично, выдал Стрижу небольшую рукописную книгу про внутренние органы. Льерт извиниться не пытался, но вел себя в высшей степени скромно и почтительно.

Это Вагарте надоело как раз к исходу второго дня. На очередное «конечно, мейстер Вагарта», сказанное в ответ на требование принести дров для кухонной печи, Велх мотнул головой и сказал:

– Хватит, Льерт. Ведите себя нормально. Я на вас не сержусь, перестаньте.

Льерт улыбнулся про себя.

– Это хорошо, – сказал он. – Я не люблю, когда на меня сердятся, мейстер Вагарта.

– Кто же любит, – пробурчал некромант. – И, ладно, зовите меня по имени. Надоело.

За эти два дня словосочетание «мейстер Вагарта» успело набить ему оскомину.

– Спасибо, – сказал Стриж, подавив желание воскликнуть: «А ломался-то!»

– Не за что. И, раз мы продолжаем этот балаган с вашей учебой, то готовьтесь – завтра будем вскрывать труп.

Льерт не смог заставить себя обрадоваться этому известию.

– А… зачем? – спросил он.

– Затем, что только по картинкам вы ничего не выучите. Пока своими руками не пощупаешь, толку не будет. Не беспокойтесь, трупы у меня хорошие, хоть и старые, их еще Тойс запасал. Лежат в эликсире Монтего, так что запаха разложения не будет. Покажу вам, как резать и зашивать, все будет академически по материи – души у них все уже давно отошли.

– Вот вы, мейстер… Велх… уже не в первый раз упоминаете души. Их разве несколько?

– Это как посмотреть. Нам удобнее считать, что несколько, а жрецов тонкости не интересуют, они говорят об одной.

– И сколько их?

– Да тоже как посмотреть. Вы за дровами вообще собираетесь?

– Еще бы. Но можно вы мне сначала скажете?

– Я работаю по северной школе. Там считается, что пять. По классической – восемь, но это, по-моему, неоправданное усложнение. Все равно что изучать отдельно правую и левую половины тела.

– Интересно, – Льерт действительно заинтересовался. Это не трупы вскрывать, это – почти философия. – И что за души?

– Как только мы растопим печь… вернее, вы… так я вам расскажу про души. Идет?

– Сей момент, – процитировал Стриж деревенского трактирщика и пошел за дровами.

В печи еще не прогорели угли с обеда. Льерт уже привычно нарвал бересты, раздул пламя, начал подкладывать щепки. Вагарта, сибаритствуя, наблюдал, как он работает.

– Так что там с душами? – спросил Стриж, отбрасывая за спину косу.

– По северной школе предполагается наличие у любого живого существа двух, а у любого разумного – пяти душ. Две основные – нисрэзэ́се фой, «неделимое семя», и со́ла вейгарэ́н, «свет жизни» – есть даже у тараканов, или, к примеру, у грибов. У людей, джелу и сорх есть еще три: лэль алэ́тус, хусти́ста и мьени́ста. «Душа-личность», «душа-память» и «душа-магия».

– Хустиста, – проговорил Стриж, – забавное слово. Это по-джелийски, да?

Велх вспомнил, как в детстве запоминал эти названия. «Кустистая» и «пятнистая».

– Да. Лэль хустиста. Некоторые авторы ошибочно называют эту душу «лэль-хуста».

– Так благозвучнее.

– Но неправильно. Так вот. Когда существо умирает, «неделимое семя» уходит, а «свет жизни», или «телесная душа», как ее еще называют, постепенно… распадается. У разумных, считается, что «душа-личность» отходит вместе с неделимой, и тоже потом распадается, а две оставшиеся находятся при теле и опять же распадаются вместе со «светом жизни».

– В общем, все распадается.

– Кроме «неделимого семени». Так вот, «душа-память» обычно склонна, э, смещаться к месту захоронения, а «душа-магия» более привязана к месту смерти, к нин дэри. В естественном случае. При вмешательстве некроманта возможны разнообразные изменения. Из всех душ только неделимая нашему искусству неподвластна. Ее нельзя удержать, нельзя уничтожить, ничего с нею нельзя сделать.

– А как обо всем этом узнали?

– Изучалось, – Велх пошевелил рукой, изображая извилистый путь некромантской науки. – Вы учтите, что все это – теория, под которую лучше всего подходят наблюдаемые факты, а не объективная истина.

– А куда уходит эта, главная душа?

Велха этот вопрос повеселил.

– Да кто знает-то, Льерт? Если бы это можно было узнать, никто и смерти бы не боялся. Жрецы вот считают, что душа уходит к богам…

– А это не так?

– Ну откуда я знаю. Рано, вообще-то, мы с вами заговорили о душах, мы еще тела не освоили.

– О душе подумать никогда не рано, – с пафосом произнес Стриж. – Во всяком случае, так говорят жрецы.

Он подбросил пару поленьев, закрыл дверцу и сел за стол.

– О, особенно в таком ключе, да, – зло усмехнулся Вагарта. – Только не забудьте, что «некромантия есть деяние богохульное».

– Мы поклоняемся Золотой Семье. Они против магии ничего не имеют.

– То есть вы верующий человек?

– Да. Ну… А вы разве?..

– Нет. Не вижу смысла.

– Хм. Вот я одного человека знаю, – сказал Льерт, – тоже не верил в богов с молодости. Умный был человек, да и жил неплохо. А потом тяжело заболел. И стал ходить в храмы. И не то чтобы выздоровел, но живет пока. Уверен, что боги ему помогли. Как-то нехорошо это он; пока все нормально было, о богах не думал, а как припекло…

– Понятия не имею, что буду делать, если меня припечет, но сейчас – не верю. Ну не верю. Тела видел, души видел, богов – не видел и не слышал. Что же, предлагаете «на всякий случай» верить? И вы опять лезете в душу… агент княгини.

– Да нет, Велх. Я просто разговариваю с вами, общаюсь. Вам это непривычно…

– Перестаньте, пожалуйста, намекать, как ущербна моя жизнь, – рассердился Вагарта.

– Боги с вами, Велх, ни на что такое я не…

– Ладно, оставим. Спишите на мою мнительность.

Льерт вздохнул. Эмоциональный, обидчивый, тонко чувствующий – тот еще характер для некроманта. С таким характером ему бы пойти в артисты, в художники… в поэты. Впрочем, он ведь и так поэт. Поэт-некромант. Чего только в жизни не бывает.

– Ближе к делу, – Вагарта уставился куда-то в угол кухни. – Я тут придумал один способ узнать у… лича, – он с трудом назвал так Тойса, – то, что он знал при жизни. У него частично сохранилась лэль ху… «душа-память», а это значит, что ее можно на какое-то время «подсадить» кому-нибудь. Проблема в том, что если этот «кто-нибудь» недостаточно подготовлен, он может повредиться умом, а то и умереть. Да и для подготовленного риск есть. Так что искать жертву на эту роль… как вы любите говорить – безнравственно.

Стриж сомневался, что Вагарта настолько бессердечен, как пытается подчеркнуть, но комментировать не стал.

– А другой некромант?

– Быть жертвой никто не согласится, да и я не стану доверять свою жизнь и душевное здоровье… подавляющему большинству моих коллег. Думаю, есть время поискать другой способ.

– В любом случае, не забывайте, что в разумных пределах венец вам поможет.

– Неужели эта тайна настолько важна? Мой учитель раскопал что-то государственной значимости? Не верится как-то.

– Важнее некуда! Ведь прислали самого эль Стрижа-младшего! – напыщенно сказал Льерт, потом хохотнул, – да нет, Велх. Если бы было что-то действительно важное, этим занялась бы тайная служба. А я – из личной агентуры ее пресветлости. По сути всего лишь выполняю личные поручения княгини. Ее что-то заинтересовало в этом деле.

Вагарта поразмыслил, поглаживая подбородок.

– В разумных пределах? – проговорил он. – Например, прислать в качестве жертвы осужденного на казнь преступника?

Стриж помрачнел.

– Как вариант. Но это, по-моему, бесчестно.

– Неужели вы скорее согласитесь рискнуть своей жизнью?

Льерт набычился:

– Не знаю. Не уверен. Это было бы, конечно, благородно… Но не ради же того, чтобы узнать… может, и нет никакой тайны. В любом случае, подставлять другого вместо себя – бесчестно. Вот и все.

– То есть честь вам не дороже жизни? – продолжал расспрашивать Вагарта с искренним любопытством.

– Лет в пятнадцать я был готов к подвигам, грезил свершениями и, кстати, совершенно не боялся смерти. Но мне уже не пятнадцать.

Прямо ответить он себя заставить не смог. Скулы его порозовели.

– Вы откровенны… Льерт.

Тот невольно улыбнулся.

– Это вы откровенны, мейстер. Мне приходится соответствовать.

– Так уж и приходится?

– А вы, Велх? – Льерт решил не развивать тему об откровенности. – Пожертвовали бы преступником?

– При условии, что на кону иначе будет моя жизнь – то да. Но, по-моему, мы увлеклись признаниями в отсутствии у нас благородства. Мне не нравится этот вариант. Я буду думать дальше.

И он думал дальше. Вопреки опасениям, лич в следующую ночь не проснулся. Вагарта слегка успокоился на этот счет, и занялся подготовкой первого свидания ученика с трупом.

Когда пришло время этого свидания, Льерт спустился в подвал в подавленном настроении. Он молчал. Вагарта же разливался соловьем:

– От «монтеги» тело несколько выцветает и приобретает определенную жесткость. Льерт, вы слушаете меня?

Стриж кивнул.

– Вы что, за завтраком что-то не то съели? А то вы какой-то слегка зеленоватый. Разве дворянину пристало иметь такой цвет лица? – издевался некромант. – Или вы думаете, трупы на вас набросятся? Они совершенно смирные, я вас уверяю…

Стриж действительно боялся трупов и пытался сейчас совладать с собой.

– Ну вот, – Вагарта отпер дверь, – мы будем работать здесь. Дальше – лич, вы туда не ходите. Вот это – стол для тел, вон в том шкафу – эликсиры, в том ящике – артефакты, в общем, все под рукой.

Стриж ожидал увидеть что-то более мрачное, зловещее, но нет – в подвале все было аккуратно и просто. Стол для тел не был кровавым алтарем – обычный деревянный стол, обитый жестью. У дальней стены стояло несколько обитых той же жестью гробов.