Дело некроманта

– Выбирайте, – Велх радушным жестом показал на гробы, – мужчина лет тридцати, женщина лет сорока, старик.

– Мужчину, – выдавил Стриж. Не хватало только истязать женский труп.

– Как скажете, – Вагарта стянул крышку с одного из гробов. Изнутри гроб скорее напоминал глубокое корыто. Некромант бестрепетно погрузил руку в желтоватую жидкость, пощупал тело, – хороший труп, и не скажешь, что ему лет десять.

– Откуда вы их берете-то? – спросил Льерт. Ему не было интересно, но он хотел потянуть время.

– Ну есть же разрешение на невостребованные тела, на трупы казненных… на останки с заброшенных мест захоронения… бывает, конечно, что и нелегально достают. Я сам этим не занимался, у Тойса был хороший запас, и мне он не докладывал, где их брал. А я их пока беру из подвала. Давайте, перенесем его на стол.

– Храни меня боги, – Стриж едва заметил, что сказал это вслух.

– Да вы что, правда боитесь мертвецов? – уже раздраженно спросил Вагарта.

– Видимо, да, – проговорил Льерт.

Велх вздохнул.

– Нечего тут бояться. Подойдите и взгляните.

Стриж нехотя подошел. Труп спокойно лежал в эликсире Монтего. Он был голым, глаза его были закрыты, руки сложены на груди. За спящего его никто бы не принял, но и особенно жутким он не выглядел.

– Просто тело, – сказал Велх. – Жил человек, умер и оставил нам свое тело.

– Прямо-таки нам?

От эликсира шел какой-то запах. Не гниения, какой-то алхимический.

– Нет, не прямо нам. Но ему уже все равно. Прикоснитесь.

Только чтобы Вагарта не счел его последним трусом, Льерт погрузил руку в холодную густую жидкость и коснулся руки мертвеца. Большая, словно разбухшая, она показалась ему твердой, как дерево.

– Я беру под мышки, а вы – за ноги. Льерт?

– Погодите…

– Какой же из вас тайный агент, если вы обычного трупа боитесь коснуться?

– Какой есть, – процедил Льерт. Он не то чтобы боялся – ему было противно. Противно брать жесткие холодные ноги, покрытые обесцветившимися в эликсире волосами. Но он это сделал.

Они уложили труп на жестяной стол лицом вверх. Вагарта открыл мертвецу веки, вгляделся в ставшие плоскими, рыбьими глаза, кивнул. Попробовал, как сгибаются конечности – они двигались достаточно неплохо. Эликсир Монтего предохранял и от окоченения.

– Я буду вскрывать, а вы смотрите, как это делается, – некромант наклонился и выдвинул из-под стола сундучок, в котором брякнул металл – инструменты. Достал оттуда большой острый нож, ножницы и щипцы. – От подбородка до паха, – и, ловко орудуя щипцами и ножницами, разрезал вдоль горло трупа. Потом взял нож и продолжил разрез по груди, снова сменил его на ножницы, и разрезал ими и живот – до лобка. Пара надрезов вдоль нижних ребер – и вот содержимое живота выставлено на обозрение.

– Смотрите, вот так выглядят органы брюшной полости, – он оглянулся на ученика, и увидел, что тот глядит в сторону. – Льерт!

Стриж боролся с тошнотой. Пощелкивание ножниц, едва слышный хруст плоти, резкий запах эликсира, вид внутренностей – все это было ему омерзительно.

– Стриж, ну мы же с вами все это проходили, – с тоской и упреком сказал Вагарта. – Что вы?

Проходили, но на схемах все было иначе, без этой тошнотворной, осязаемой натуралистичности.

– Возьмите себя в руки. И рассказывайте мне, что вы тут видите.

Стиснув зубы, Стриж взял щипцы и начал рассказывать:

– Голова, челюсть, шея, в ней трахея, вот это, и где-то пищевод…

– Вот, – Вагарта голыми руками сдвинул мертвую плоть, показав гладкую трубку пищевода.

Льерт бы обошелся без этой демонстрации.

– Ключицы, грудина, к ней крепятся ребра, истинные… а вот ложные. Внутри ребер – легкие и сердце, вот здесь. Э-э… грудную и брюшную полости разделяет мускульная перегородка… это, что ли?

– Нет, это сальник. Вот это.

– Под ней печень, справа, вот печень, желудок… тонкие кишки и толстая, огибающая все это. А это что?

– Это брыжейка. Вот это – селезенка. Так как мы не собираемся делать вырлака, все это – лишнее. Сейчас вы увидите, какой длинный у людей кишечник. – Некромант взял нож и запустил обе руки внутрь трупа. Оттянул желудок, перерезал пищевод, нацепил на него железную скобку из сундучка, и, подрезая, где нужно, стал вынимать и сворачивать в петли кишечник.

– Желудок состоит из сильных мышц, пощупайте…

Льерту хватало и зрелища.

– Так, – некромант свалил кишечник на стол в ногах трупа, – вот и стала видна почка. А вторая под печенью, которая нам тоже без надобности. Видите почки? В форме фасолин?

– Угу.

– Тоже не нужны, – некромант вырезал и их, – как и мочевой пузырь и детородные части, – он равнодушно отрезал у трупа член и мошонку. Льерта даже передернуло. – Все лишнее нужно убирать. Сердце и легкие мы пока оставим, а то много времени займет, хотя, по-хорошему, если не нужен говорящий мертвяк, их тоже надо вычистить. Средний труп выдерживает пять-шесть подъемов, кстати. Если, конечно, ни разу не поднимался как морок – после этого труп не пригоден ни к чему. Итак… основа хоть сколько-то самостоятельного мертвяка – лоз вейгарэ́н, жезлы жизни. Изготовление и зачарование этих артефактов – одно из важнейших умений некроманта. К счастью, практически каждым жезлом можно пользоваться многократно, и они довольно долговечны.

Рассказывая, Вагарта достал из кармана толстую кривую иглу и клубок суровых ниток и зашил отрезанный конец пищевода.

– Минимум нужно три жезла, – Велх сходил к ящику для артефактов и достал их. Жезлы жизни были из дерева, каждый – длиной и толщиной с палец, и покрыты выжженными узорами. – Взгляните, вот этот, с сетчатым узором – для крестца, а эти, со спиральным – для ребер.

– И что они делают?

– Частично имитируют «свет жизни». Практически – позволяют телу совершать всякие движения. Крестцовый помогает стоять и ходить, правда, очень неуклюже, для нормальной позы и походки нужны жезлы для бедер и голеней. Реберные – действовать руками. Опять же, для хоть сколько-то тонкой работы нужны жезлы к локтям и запястьям. Также, всегда можно управлять трупом непосредственно.

Некромант простер над трупом левую руку, коснулся большим пальцем волшебных колец, пробуждая их. Камни на кольцах сверкнули, разбросав по подвалу отсветы. Опустив руку к груди мертвеца, Велх провел кончиками пальцев поперек ребер, едва касаясь мертвой плоти, словно пытался найти воткнутую в ткань иголку. Нащупал что-то.

– Идите сюда, возьмите булавки, – правой рукой он залез в свой карман и достал связку длинных толстых игл с загнутыми кончиками, – и отметьте вот здесь… и здесь.

Стриж нехотя взял и воткнул в указанные места булавки. Хотел уже отойти, но Вагарта властно удержал его за руку:

– Вы в пространстве чародейства, Льерт. Прикоснитесь к телу.

Стриж зло посмотрел на него, Велх спокойно выдержал этот взгляд, прижал свою ладонь к ребрам трупа сбоку, показывая. Льерт повторил его движение с другой стороны стола. Вагарта чуть удивленно улыбнулся.

– Весьма неплохо. Вы не чувствуете?

Стриж чувствовал под пальцами только холодное человеческое мясо, по поводу чего испытывал только отвращение.

– Что именно?

– Не чувствуете еще… нам будет хорошо работаться в паре. Дайте мне две булавки.

Второе место для жезла Вагарта отметил сам.

– Обратите внимание, правый жезл будет чуть выше. При жизни он был правшой.

– А что именно вы делали?

– Н-ну… искал оптимальное место прикрепления жезла. Есть, конечно, классическая схема расстановки, но ведь люди все разные, и достаточно опытные некроманты работают индивидуально с каждым телом.

Велх прикрыл глаза, запуская левую руку в очищенную брюшную полость трупа. Огладил хребет, отыскивая нужные позвонки.

– Передайте крестцовый жезл, – распорядился он. Льерт передал, и Вагарта, склонившись над выпотрошенным мертвецом, приладил артефакт рядом с тазовой костью. Достал из кармана моток тонких кожаных ремешков и начал укреплять жезл, иногда помогая себе шилом, извлеченным из сундука с инструментами. Стриж следил за этим, скрестив на груди руки. Повадки сапожника за работой, сосредоточенно-умиротворенное выражение лица Вагарты казались ему наигранными. Наверное, даже нездоровая страсть к мертвецам, проявись она, была бы ему понятнее.

Закончив с крестцом, Вагарта перешел к ребрам. Там, где было отмечено булавками, он разрезал кожу, раздвинул ее, и вставил в разрез жезлы. Было видно, что работа ему привычна, хоть и требует внимания. Закончив, он выпрямился, улыбнулся Льерту, словно тот разделял его интерес к некромантии.

– Можно шить, – сказал он. – Вы когда-нибудь учились шить?

– А вы как думаете? – нелюбезно отозвался Стриж.

– Мало ли. Смотрите тогда, а потом напомните мне, я вам дам ткань, потренируетесь. Вот это – простой обвивной шов, – Вагарта сближал края мертвой кожи, протыкал их иглой, проводя нить то под кожей, то над ней, оставляя крупные косые стежки. Льерт смотрел, чувствуя уже не отвращение – притерпелся, а скорее жалость к покойнику. Мало того, что умер во цвете лет, так еще и выпотрошен, лишен мужского естества, зашит грубыми нитками. Предназначен в слуги некроманту.

Закончив, Велх сделал глубокий вздох, заново осознавая пространство чародейства. Его жизнь, жизнь Льерта, отсутствие жизни тела на столе. Опустив руки на грудь и живот мертвеца, Вагарта произнес классическое заклинание оживления.

Тело под его руками дернулось. Льерт ждал этого, поэтому не отпрянул. Уставился на ожившего покойника.

– Льерт, подойдите и коснитесь там, где вшит второй реберный жезл.

Стриж, в котором проснулось, наконец, любопытство, сделал, что сказано.

– Теперь смотрите мне в глаза, – Вагарта поднял лицо, – не отводите взгляда… так, почти, только вы зря отстраняетесь. Не надо сопротивляться… вот.

Что-то произошло. Какая-то сила на миг связала Льерта и мертвеца, чувство, неиспытанное ранее, совершенно ни на что не похожее – и он отдернул ладонь.

– Спокойно, – Вагарта тоже отнял руки от трупа, – уже все.

Некромант вяло махнул ладонью, словно маня кого-то. Тело рывком, словно его дернули за невидимые нити, село на столе. Стриж отступил на шаг. Велх ухмыльнулся, тоже отступая. Мертвяк повернул голову в сторону Льерта. И вдруг помахал ему рукой.

Стриж дернулся.

– Он…

Вагарта подавил смешок.

– Я им управляю напрямую.

– А сам он не может?

– Этот – немногое. Простые задания таким вполне можно поручать, что-нибудь рутинное, но…

– Вроде как помыть посуду? – не без надежды спросил Льерт.

Велх вздохнул.

– К примеру. Но в данной ситуации я не могу снять прямой контроль.

– Почему?

– Из-за Тойса, – неохотно сказал некромант. – Он может перехватывать мою нежить, если я ее не полностью контролирую. И, самое неприятное, он проделывает это и в «усыпленном» состоянии.

– Так вы поэтому и не используете нежить в хозяйстве? – осенило Стрижа.

– А вы думали, я силу воли тренирую, что ли? Или обет дал все делать своими руками? – Вагарта взглядом заставил труп скатиться со стола, поднял мановением руки. Тот, нетвердым шагом обойдя стол, собрал в охапку кучу своих же внутренностей и унес их вглубь подвала.

Стриж отвернулся, чтобы этого не видеть.

– Сделаю им, и правда, что-нибудь по дому, а потом снова уложу до лучших времен, – поведал Велх свои планы. Потом посмотрел на Стрижа и не очень уверенно спросил: – Льерт… вам это было совсем неприятно?

Стриж неопределенно повел головой.

– У вас хорошие способности, – продолжил некромант тем же несмелым тоном.

– Давайте не будем сейчас это обсуждать, Велх, – как мог мягче сказал Стриж. Ему вдруг стало неловко.

– Пойдемте мыть руки. А завтра начнем с вами теорию изготовления жезлов жизни. Это, надеюсь, вам будет больше по душе.

Но на следующий день Льерт, зайдя в кабинет учителя, застал его за творческим процессом. Забросив ноги на стол, с пером в одной руке, тетрадью в другой и леденцовым петушком в зубах, некромант писал стихи. При появлении Стрижа он дергаться не стал, неторопливо принял более подобающую почтенному магу позу и осведомился, почему его ученик, сарт на него гляди, не стучится.

– Извините, – сказал Льерт; он действительно забыл постучаться. – Я что-то забылся.

– Льерт, мне бы еще полклина, – Вагарта помахал пером, – с вашего позволения. Возьмите вон ту книгу, почитайте пока про жезлы.

Стриж не стал противиться, взял книгу и пошел к себе. Рухнул на свой тюфяк, раскрыл трактат о жезлах и читал его, болтая ногами в воздухе, пока не услышал уже знакомый вой лича. Льерт поморщился, мысленно отругал Вагарту за то, что не может хотя бы заткнуть свою нежить, и вернулся к теории изготовления жезлов. Оказывается, делают их из дерева, кости или рога, соблюдая определенные ритуалы, причем довольно трудоемкие. Стриж уже давно понял, что некромантия – наука куда более сложная, чем «дунул-плюнул, шевельнул ушами – и поднялись орды мертвецов», но такой скрупулезности не предполагал. В изготовлении жезлов жизни было важно время года, лунный цикл и даже душевное состояние чародея.

Льерт успел прочесть, как изготавливать самый примитивный жезл, требующий всего пару клинов работы, как услышал еще один крик. Его глаза еще бегали по строчкам, но что-то внутри сразу напряглось, что-то звериное… или, может, джельское. Крик был…

Человеческим.

Льерт вскочил, схватился за шпагу, что все это время лежала у изголовья, хотя понимал, что она ему вряд ли поможет против лича. Выглянул в коридор.

– Мейстер Вагарта? Велх?

Нет ответа. Впрочем, кричали внизу… видимо, Вагарта пошел разбираться с личем, и что-то случилось. Стриж спустился на первый этаж, подошел к лестнице в подвал. В доме было тихо, совершенно тихо.

– Вагарта! Вагарта, отзовитесь! Вы живы вообще?

Нет ответа.

Льерт выругался шепотом. Спустился по крутым ступенькам к двери в подвал. Геройствовать не было никакого желания.

– Велх?!

Он толкнул дверь носком ноги, готовый бежать, если за ней окажется что-то…

Ничего.

– Вагарта! – заорал Стриж, и, наконец, получил ответ, слабый отклик:

– Стриж, не входите сюда, я сейчас…

– Мейстер? С вами все в порядке?

– Нет.

– Я могу помочь?

– Стойте там.

Льерту существенно полегчало. Во всяком случае, Вагарта жив.

Наконец, из дальней двери вывалился Велх. Бледный, с ссадиной на щеке, тяжело дышащий. Быстро пересек комнату, закрыл за собой дверь в подвал, и зашарил по поясу, отыскивая ключи. Его руки чуть подрагивали.

– Что? – спросил Льерт. – Что случилось?

– Помогите мне подняться по лестнице.

Стриж предложил некроманту опереться на его руку. Ладони Вагарты были в эликсире, который тут же запятнал рукав сорочки Льерта. Тот стиснул зубы, помог Вагарте преодолеть ступеньки. Поднявшись, тот привалился к стене.

– Что случилось, Велх? – настойчиво повторил Стриж.

– Лич, – сказал некромант. – Я боюсь, что он начал выходить из-под моего контроля.

– И что делать?

– В худшем случае нам придется отсюда убегать.

Велх понял, что не устоит на ногах, сполз по стене, садясь на пол. Он думал о двух годах, проведенных в тщетных попытках отправить Тойса к праотцам окончательно. Он мог бы отказаться. Засунуть лича в сундук и закопать его поглубже. Это решило бы проблему лет на семь. Семь лет мучений для его покойного учителя. Семь лет спокойствия для него.

– Что конкретно может произойти? – не отставал Стриж.

– Он, возможно… захочет воплотиться в живое тело. И есть вероятность, что ему это удастся. Скорее с вами, чем со мной.

– Может, вам выпить? – предложил Стриж, отметив, что Вагарту все еще трясет.

– Нет. Но от чаю я бы не отказался. Поставите?

– А у нас есть время пить чай? Меня не очень греет мысль, что в меня хочет воплотиться лич.

– Ну хоть на сколько-то я его усыпил. Сутки у нас точно есть.

– Вы уверены?

– Нет, не уверен! – повысил голос некромант. – У меня в подвале сидит тварь, о которой известны только глупые народные сказки. В чем я могу быть уверен?!

Льерт покосился на дверь в подвал. Особенно прочной она не выглядела.

– Ну хорошо, – он взвесил на руке шпагу, – пойдемте пить чай.

– Шпага вам не помогла бы, – сказал Велх.

– Знаю.

Стриж помог Вагарте подняться, и они дошли до кухни. Велх тяжело сел за стол. Пока кипятилась вода, он так и сидел, подперев голову обеими руками.

– Как можно уничтожить лича? – спросил он в пространство.

– По сказкам – найти и сломать сосуд его души, – пожал плечами Льерт. – «Где смерть твоя?» – «У быка в рогах»… и все такое.

– Среди чего и как искать?

– Магией?

– В моем доме двое живых, несколько мертвых и нежить. Больше ничего магией я не нахожу.

– Ну я не знаю тогда. Вы же некромант.

– Я не присутствовал при смерти Тойса. Он спросил у меня, помогу ли я ему, а я отказался рисковать. И он, в общем, выгнал меня. Когда мне надоело ночевать в деревенском трактире, я вернулся. В доме был сущий хаос, вся наша нежить ходила кругами, и Тойс был… осью колеса, – Вагарта помолчал, прочувствуя, как прозвучали эти слова. – Я сумел загнать его в подвал, упокоить к сарту всю нежить и…

Он остановился, вдруг подумав, что говорит лишнее. Стриж ждал.

– Два года, – сказал Вагарта после паузы. – Это много?

Льерт налил им обоим чаю.

– Смотря для чего, – осторожно ответил он.

Вагарта сокрушенно покачал головой.

– Для того чтобы сдаться.

– Я не понимаю, Велх.

Вагарта еще не был готов рассказать ученику, как он два года не мог заставить себя оставить прошлое в прошлом.

– Может, вам съехать от меня на пару дней? Поживете в деревне, пока не станет все ясно, а я за вами потом приду.

– Вы хотите… а если не придете?

– Ну тогда, во всяком случае, не суйтесь сюда в одиночку. Но вряд ли до этого дойдет.

– Но зачем зря рисковать? Давайте уйдем вместе, запросим помощь…

– Я все-таки еще попытаюсь. Пусть не упокоить его, но хотя бы держать под контролем и дальше. Не могу вот так взять и…

– Я понял ваш вопрос, Велх. Да, два года – это много.

Вагарта помолчал, кусая губы. Потом все-таки принял решение:

– Давайте подождем до завтра. Я попробую еще один способ контроля, и если он не сработает – обратимся за помощью. Я думаю, за ближайшие сутки ничего не случится.

Вагарта ошибался.

Ложась в этот вечер спать, Стриж подсознательно ждал новых воплей, но лич молчал. Поездка в деревню, в принципе, совпадала с планами агента княгини – ему было о чем доложить. Но оставлять Вагарту наедине с личем ему не хотелось. По разным причинам. Попросив у золотых богов себе приятных сновидений, Льерт на всякий случай снова забаррикадировал дверь лавкой, лег и попытался уснуть.

Но боги, видимо, не услышали его молитв – ему приснился кошмар.

Он был во тьме. Уже очень давно; и тьма стала уже смешиваться с ним, будто вино с водой. Это было мучительно и страшно. Где-то вне тьмы осталось нечто важное, и хотя он знал, что это и где, вспомнить он не мог ничего. От его разума мало что осталось, он был растворен, разъеден… поэтому нужен был чужой разум, цельный, живой. И вот он остатками своей воли дотянулся до необходимого ему…

Льерт, рванувшись, скатился с тюфяка и сел на полу, таращась в темноту. Сердце билось в ушах. Ему приснилось, что он мертв. Что он – лич. Так. «За ближайшие сутки ничего не случится»?

Стриж зажег свечу, торопливо надел штаны и направился будить некроманта. Велх мирно спал в своей кровати, положив ладонь под щеку. Эта идиллическая картина Стрижа совершенно не умилила. Он тряхнул Вагарту за плечо:

– Проснитесь!

– М-м, – сказал тот, пытаясь отвернуться от света.

– Сарт, да проснитесь же! Лич…

– Что?! – Вагарта распахнул глаза.

– Мне сейчас приснилось, будто бы я – это он. Будто бы я знаю нечто важное, но не могу вспомнить, что именно, и поэтому ищу… он ищет. Он ищет живой разум. Это может быть правдой?

Вагарта смотрел на него, усиленно моргая: со сна веки не хотели открываться. Потом зевнул и протер глаза. Сел на кровати.

– Понятия не имею, – проговорил он. – Но если правда, то плохо… Извините, Льерт, видимо, вам стоило уехать вчера.

– Видимо, стоило, – сказал Стриж. – Сейчас-то что делать?

– Спать опасно-о-о, – он снова зевнул. – Но не в ночь же глухую вам идти. Пойдемте посидим на кухне, пока не рассветет, что ли…

– А может быть так, что это просто сон?

– Конечно, может. Мне еще и не такая ерунда снится. Вы идите на кухню, поставьте воду заодно, а я сейчас оденусь…

Льерт повернулся к выходу, но стоило ему коснуться дверной ручки, как его словно ударили в спину. Он вскрикнул, роняя свечу, и рухнул на колени. Свеча каким-то чудом не погасла.

– Стриж?! – Вагарта попытался вскочить, но запутался в одеяле. Расправившись с ним, некромант обнаружил, что его ученик уже сполз по двери на пол. Велх подбежал к нему, перевернул лицом вверх. На него уставились белые, закатившиеся глаза. – Джарла!

Медлить было нельзя – чем дальше, тем больше Льерт попадал под влияние нежити. Вагарта судорожно соображал: зима, луна убывает, жертва – мужчина, ну пусть будет человек… но вот нежить? Наговоров от происков личей просто не существовало. Первым в голову некроманту пришел универсальный «чужая память, душа не своя», и, наскоро разметив пространство чародейства, Велх начал:

– Га́зис ху́ста, лэль нис и́стис, ларис уса́фа, году́ни фар вэ́йгисен хенэ́н, вэйгисона́й моло́р до́йас нис молэ́, вэйгиса́ни ажата́ни дойас нис гамэ́…

Он осекся, почувствовав, что наговор не работает. Было еще неклассическое «заклятие отсутствия нежити», но пока он пытался вспомнить его формулировку, ему пришла в голову другая мысль. Жестокая и, без сомнения, безнравственная, но рациональная. Раз уж лич уже овладел сознанием Льерта, то не стоит ли провести тот самый обряд? Это было бы нарушением закона о некромантии – никакого согласия на подобное Льерт не давал, а риск несчастливого исхода был выше, чем от попыток просто освободить его от влияния нежити… но с другой стороны, если не подействовал универсальный наговор, то что подействует? Наговор против привидений? Против мар? Против баньши?

Велх заколебался. Ради очистки совести попробовал простой наговор «тень, знай свое место», но с тем же результатом. Тенью эта нежить не была в любом случае. Время текло почти осязаемо. Некромант вытащил лежащего без сознания ученика на середину комнаты, уложил по линии восток-запад и бросился в кабинет за книгой – нужное заклинание он наизусть не помнил. Бегом вернулся в спальню с книгой и тремя свечами. Ночная рубаха стесняла его, и он потратил время на то, чтобы снять ее и натянуть штаны.

Поджигая свечи от упавшей и расставляя их, он подумал, что Стрижу повезло. Если бы лич завладел его разумом чуть раньше, он умер бы к утру, пока его учитель спал бы. А так – у него есть неплохие шансы выжить. Велх быстро перелистал трактат до нужной страницы. Или попробовать еще наговоры?

– Держись, – сказал Вагарта беспамятному Льерту.

Проведение обряда означало риск и для него, перебирать же наговоры для некроманта было относительно безопасно – но чем больше попыток колдовства сорвется, тем «расшатаннее» будет пространство чародейства, и тем меньше шансов на успех следующего колдовства. Вагарта вгляделся в узкое лицо Стрижа, бледное настолько, что видны были темные полосы от сбритых ликосов. А еще, конечно, можно бросить все и бежать. Как там Льерт говорил? «Вопрос личной совести». И, кстати, профессиональной гордости.

Велх закрыл глаза, прочувствуя ситуацию. Судя по всему, на души Стрижа «подсела» лэль хустиста Тойса. Процедура требовала распознавания всех душ, отделение «души-памяти» жертвы, помещение на ее место таковой нежити, разговор с вопрошаемой тварью и возвращение всего в нормальное состояние. Времени готовить «ловушку душ» не было, придется обходиться своими силами…

Сомнения снова вернулись. Велх сжал кулаки: не думать. Не заглядывать далеко. Делать – сперва одно, потом второе. Словно идти над пропастью по тонкому мосту, шаг за шагом, не глядя вниз.

– Придется рискнуть, – пробормотал он.

Льерт дернулся, на губах его запузырилась слюна. Время сомнений истекло. Вагарта положил ладонь на грудь Стрижа, вслушался в ритм его сердца, входя в транс. Перед внутренним взором некроманта развернулась палитра душ Льерта. Ни цветов, ни звуков как таковых тут не было, но человеческое сознание переводило ощущения в привычную форму. Вот «неделимое семя», стержневая душа, вот – «душа-магия», сильная, здоровая, хотя и простоватая. Остальные души путались, пока Велх не сообразил отделить сначала душу Тойса. Его «душа-память» казалась грязно-серой рваной лентой, куском древнего полуистлевшего савана. Лэль хустиста Льерта тоже была лентой – но белой, ровной, почти сияющей. Она сложно обвивалась вокруг остальных душ, своей белизной подчеркивая «свет жизни» – самую красивую душу, многомерный, многоцветный, мелодичный рой искр. Вагарта, не удержавшись, коснулся его своей волей. Обречь такое на полный распад, на небытие казалось немыслимым.