Всемирная история. Том 3. История Сицилии, Карфагена и Евреев

Коварный Дионисий, зная изменчивость народа и его склонность к недоверию, написал Диону и через свою жену передал ему искусно составленные письма, напоминавшие о его прежнем рвении к сохранению тирании: пришлось зачитать эти письма на общем собрании; ибо тайна усилила бы подозрения. Это чтение поколебало доверие граждан, которые тут же передали командование флотом Гераклиду.

Дион горько жаловался на эту несправедливость; но, упрекнув Гераклида за его интриги, подавая первый пример повиновения законам, он воздал новому адмиралу почести, подобающие его должности.

Вскоре после этого Филлист, прибывший из Апулии на помощь Дионисию, был побежден, взят в плен и казнен. Дионисий тогда предложил сдать цитадель при условии, что ему позволят удалиться в Италию. Народ не хотел на это соглашаться, но правитель, воспользовавшись попутным ветром, бежал на корабле, нагруженном своими сокровищами.

Гераклида повсеместно осуждали за то, что он позволил ему уйти; но народ забывает свои самые насущные интересы, когда льстят его страстям. Гераклид, чтобы завоевать популярность, предложил разделить земли и отменить жалованье иностранцам; Дион решительно выступил против этого: раздраженные сиракузцы сместили его и назначили двадцать пять новых генералов, во главе которых поставили Гераклида.

Они попытались склонить иностранных солдат к тому, чтобы они покинули Диона; но те остались верны и защищали его. Их хотели атаковать, но Дион смело выступил против своих врагов; напугал их, рассеял и отступил в земли Леонтия.

Сиракузцы атаковали королевский флот и разбили его; но, предаваясь ночью разгулу в радости от этого успеха, они были застигнуты врасплох Ниптием, который командовал в цитадели; он сделал вылазку, перебил рассеянных воинов, разграбил город, захватил женщин и детей и запер их в крепости.

Несчастье сиракузцев положило конец их неблагодарности; единогласно решили вернуть Диона. Депутаты народа пришли к нему, бросились к его ногам, умоляя забыть несправедливость своих сограждан.

Дион собрал своих солдат; он сказал им, проливая слезы: «Пелопоннесцы, вы можете обсудить просьбу, с которой к вам обратились; что касается меня, то, поскольку моя родина в опасности, колебания больше недопустимы; я спасу ее с вами или погибну вместе с ней. Помните только, что я не бросил своих союзников в опасности; и что я покидаю их только для того, чтобы помочь своим соотечественникам в беде».

Все иностранцы громко требовали, чтобы их повели в Сиракузы. Когда он приблизился к городу, часть жителей, враждебно настроенная к нему, закрыла ворота и запретила ему вход; другие сражались с ними, чтобы заставить их открыть. Тем временем Ниптис сделал вылазку, убивая всех на своем пути и поджигая город. Пожар положил конец раздору; все граждане, объединившись, открыли ворота. Дион двинулся против врагов, его сопровождали крики радости и ярости; все, кто мог носить оружие, присоединились к нему; солдаты Ниптия были изрублены в куски; город был освобожден; Гераклид и Феодот, вожди мятежников, сами отдались на милость победителя! Ему советовали отдать их на расправу солдатам. «Я научился в Академии, – ответил он, – искусству укрощать свой гнев. Недостаточно быть добрым к хорошим людям, нужно быть милосердным к своим врагам. Самая прекрасная победа – это победа над своими страстями. Если Гераклид был злым и завистливым, это не причина для того, чтобы Дион запятнал свою добродетель низкой местью».

Его назначили генералиссимусом. Первое, что он сделал, воспользовавшись своей властью, – это вернул командование флотом Гераклиду. Затем он активизировал осаду цитадели и мудро приказал оставить море свободным. Гарнизон, как он и предполагал, воспользовавшись этой свободой, погрузился на корабли и покинул Сиракузы. Принцессы, получив свободу, вышли из цитадели; Арета, жена Диона, которую тиран заставил провести время в объятиях Тимарха, шла печальная, дрожащая, с опущенными глазами, молча ожидая сурового приговора. Она пала ниц; Дион поднял ее, обнял, вернул ей сына и приказал ей, как прежде, жить в его доме. Именно тогда Платон написал ему: «Вся Греция смотрит на вас и считает вас мудрейшим и счастливейшим человеком на земле».

Дион хотел установить в Сиракузах аристократическое правление по образцу Лакедемона; но честолюбивый Гераклид, столько раз виновный и столько раз прощенный милосердием, встал на сторону народа. Дион вызвал его на совет; тот дерзко ответил, что явится только на народные собрания. Не раз солдаты хотели убить его. Дион всегда сдерживал их ярость, но на этот раз, устав от постоянных оскорблений, он позволил им отомстить. Гераклид погиб; народ оплакивал его, а Дион испытывал внутренние муки, которые причиняет душе первое преступление. Чем добродетельнее был человек, тем сильнее он страдал. Каждую ночь его воображение терзал призрак. Огромная женщина с безумными глазами преследовала его повсюду и яростно выметала его дом. Смерть его сына, покончившего с собой, стала последней каплей в его горе.

Один из его близких друзей, афинянин Каллипп, задумав захватить Сиракузы, организовал заговор против него. Дион узнал об этом заговоре от своей жены и сестры, которые его раскрыли. Каллипп, обвиненный, явился к Диону, клялся в своей невиновности, проливал слезы и подтверждал свои слова самым страшным из клятв. Тот, кто давал такую клятву, держал в руке факел, его покрывали пурпурным плащом Прозерпины, и он обрекал себя на самые ужасные муки, если становился клятвопреступником.

Однако вскоре принцессы снова получили предупреждения. Все друзья Диона советовали ему опередить Каллиппа, но, слишком раскаиваясь в первом убийстве, он не смог решиться на второе и предпочел опасность угрызениям совести. Каллипп приказал солдатам убить его, а принцесс бросил в темницу. Вдова Диона родила там сына, который умер.

Трусливый убийца героя правил или, скорее, угнетал Сиракузы. Народ, потрясенный, жаловался на терпение богов, но вскоре новый тиран отправился захватывать Катану, и его отсутствие вернуло сиракузцам мужество и надежду, и они вернули себе свободу. Каллипп осадил Мессину, потерпел неудачу и потерял большую часть своих солдат. Все города Сицилии закрыли перед ним свои ворота. Отвергнутый повсюду, он некоторое время скрывался в городе Регий, но в конце концов Лептин нашел его и убил тем же кинжалом, который прервал жизнь Диона.

В то же время Икет, князь Леонтина, освободил из тюрьмы принцесс Аристомаху и Арету; но затем, поддавшись влиянию народной партии, отправил их на корабле в Пелопоннес и приказал утопить по пути. Позже Тимолеон отомстил за них.

После смерти Каллиппа друзья Диона написали Платону, чтобы спросить его совета о форме правления, которую им следует выбрать. Он посоветовал им назначить двух царей, как в Спарте, сенат для создания законов и тридцать пять магистратов для их исполнения. Пока они обсуждали его предложение, Гипарин, брат Дионисия, прибыл в Сиракузы с флотом, полным войск, и захватил власть; он правил два года. Его сменил сиракузец по имени Нипсей; но Дионисий Младший во главе иностранной армии высадился на Сицилии, изгнал его и снова захватил трон.

Тиран, чтобы поблагодарить богов за свое восстановление, отправил в Олимпию и Дельфы золотые статуи. Афиняне перехватили их и, несмотря на его упреки, использовали их для оплаты своих войск.

Несчастья ожесточают, если не учат: беды Дионисия сделали его жестоким; он наполнил город кровью, грабил, убивал и изгонял лучших граждан. Эти изгнанники в большом количестве нашли убежище у Икета; пользуясь этими беспорядками, карфагеняне значительно продвинулись на Сицилии.

Измученные столькими бедствиями, изгнанники из Сиракуз отправили посольство в Коринф, чтобы просить помощи против своих врагов и тирана. Икет, казалось, поддерживал их планы, но обманывал их и тайно договаривался с карфагенянами, надеясь с их помощью стать правителем Сиракуз.

Коринф, тронутый судьбой своей древней колонии, благосклонно принял посольство изгнанников, решил вернуть им свободу, объявил войну Дионисию и назначил командующим войсками Тимолеона. Этот человек, впоследствии столь знаменитый, был главой одной из самых знатных семей Коринфа. Бесстрашный солдат, опытный полководец, искусный государственный деятель, неизменный друг свободы, он обладал мягким нравом и доброжелательными добродетелями; никогда он не проявлял страсти, кроме как против тирании.

В юности у него был старший брат по имени Тимофан, которого он нежно любил, но меньше, чем свободу. Он спас ему жизнь в бою, прикрыв своим телом. Этот брат, столь же честолюбивый, сколь Тимолеон был философом, создал свою партию в Коринфе и захватил власть. Тимолеон тщетно пытался убедить его отказаться от власти; после того как он поочередно использовал самые сильные аргументы, самые нежные ласки, самые горячие мольбы и самые страшные угрозы, он вступил в заговор против него и приказал двум своим друзьям убить его в своем присутствии.

Прискорбно для человечества думать, что главные граждане Коринфа, самые знаменитые философы и даже мудрый Плутарх восхваляли это преступление; но многие добродетельные люди осудили это братоубийство; его мать прокляла его, запретила ему вход в свой дом; и его собственное сердце, более неумолимое, чем самые строгие судьи, было глубоко ранено кинжалом раскаяния. Ненавидя свое злодеяние и жизнь, он отказывался от пищи и хотел умереть. Усилия его друзей заставили его отказаться от этого нового преступления. Он посвятил себя уединению, скитался в пустынных местах и прожил или, скорее, влачил там существование двадцать лет. Наконец, мольбы его родины вернули его на мировую арену и заставили принять командование армией.

Икет, тиран Леонтина, желая предотвратить эту экспедицию, написал в Коринф, что карфагеняне, которые находились в Сицилии в большом количестве, не позволят там высадиться греческим войскам, и что он сам будет вынужден действовать вместе с ними. Это новое препятствие, вместо того чтобы охладить коринфян, удвоило их рвение.

Тимолеон отплыл с десятью галерами и прибыл к берегам Италии. Там он узнал, что Икетас, разгромив Дионисия, захватил часть Сиракуз и осадил тирана в цитадели. Кроме того, он узнал, что карфагеняне контролируют море, чтобы не допустить коринфян к берегам. Когда его флот прибыл в Регий, он обнаружил там двадцать карфагенских галер, которые блокировали его. Послы Икетаса официально заявили Тимолеону, что он может отправиться в Сиракузы, если пожелает, но без войск.

Тимолеон, решив противопоставить хитрость силе, запросил встречу с жителями города, послами и офицерами вражеской эскадры. Магистраты Регия были с ним заодно. Как только собрание началось, они закрыли городские ворота, чтобы скрыть от африканских офицеров то, что должно было произойти в порту.

Тимолеон затянул переговоры, чтобы выиграть время. Во время обсуждения девять коринфских галер подняли паруса и скрылись. Тимолеону тайно сообщили об этом, и, пока собрание было занято горячими дебатами, он тихо покинул зал, взошел на десятую галеру, которая ждала его, и присоединился к остальным.

Карфагеняне были крайне удивлены, оказавшись побежденными хитростью. Икетас, предупрежденный о приближении Тимолеона, выставил против него сто пятьдесят кораблей, пятьдесят тысяч человек и триста колесниц. Тимолеон, командовавший всего тысячей солдат, избежал встречи с его эскадрой и высадился в маленьком городке Тавромений. Малочисленность его войск внушала сицилийцам мало доверия; сиракузцы, потеряв надежду, оказались зажаты между Карфагеном, Икетасом и Дионисием.

Тимолеон, которого ничто не могло остановить, двинулся к Адранону. Икетас выступил ему навстречу с отрядом в пять тысяч человек; Тимолеон разбил его, захватил его лагерь, обоз и овладел Адраноном, расположенным у подножия Этны.

Тем временем Дионисий Младший тайно вел переговоры с коринфским героем, которого боялся меньше, чем Икетаса. Лишенный провизии и не имея выбора, кроме как сдаться победителю, он сдался Тимолеону, который отправил четыреста солдат небольшими отрядами в цитадель. Дионисий отдал им свое оружие, мебель, немного оставшихся припасов и две тысячи проверенных воинов. Сам он, нагруженный своими сокровищами, ночью сел на корабль, прошел незамеченным среди карфагенских судов и прибыл в лагерь Тимолеона, который отправил его в Коринф, где он провел свои дни в позоре, предаваясь разврату с музыкантами и актрисами. Не имея возможности тиранить людей, он стал школьным учителем; возможно, как сказал Цицерон, чтобы тиранить хотя бы детей.

Икетас продолжал осаждать цитадель Сиракуз, но, отойдя с Магоном, чтобы атаковать Тимолеона в Катане, Леон Коринфский, который командовал крепостью после ухода Дионисия, совершил вылазку, застал осаждающих врасплох, разгромил их, захватил район Ахрадины, укрепил его и соединил с цитаделью.

Тем временем в Сицилию прибыло подкрепление из Коринфа, и Тимолеон во главе четырех тысяч человек захватил Мессину и двинулся на Сиракузы. Его эмиссары, проникшие в лагерь Икетаса, уговорили греков присоединиться к нему. Магон, опасаясь предательства, погрузил свои войска на корабли и вернулся в Африку. Тимолеон, будучи слишком опытным, чтобы не воспользоваться этим отступлением, внезапно атаковал Сиракузы и взял город штурмом.

После этой победы он призвал всех граждан разрушить цитадель, снести дворцы тиранов и уничтожить их гробницы. Тирания царила в крепости, а Тимолеон установил там правосудие, разместив суды.

Большинство жителей погибли от рук Дионисия и Карфагена, и Тимолеон написал в Коринф, чтобы тот помог основать Сиракузы заново. Коринфяне разослали глашатаев по всей Греции и пообещали за свой счет доставить всех желающих в Сицилию. Шестьдесят тысяч человек прибыли отовсюду. Память и статуи тиранов были преданы суду; все они были свергнуты, кроме статуи Гелона. Роллен по этому поводу наивно заметил: если бы подобное расследование провели в отношении всех статуй, не знаю, многие ли остались бы на своих местах.

Тимолеон, восстановив спокойствие и свободу в Сиракузах, двинулся против других городов Сицилии. Он заставил Икетаса порвать с Карфагеном, разрушить свои крепости и жить в Лонтии как простой гражданин. Лептин, тиран Аполлонии, осмелился сразиться с ним, был разбит, взят в плен и отправлен в Коринф. Тем временем Магон, не принятый в Карфагене, покончил с собой от отчаяния. Гасдрубал и Гамилькар получили приказ привести семьдесят тысяч человек в Лилибей и изгнать греков из Сицилии. Тимолеон, собравший всего семь тысяч солдат, атаковал карфагенян у реки Кримез и одержал над ними полную победу.

Тираны Сицилии, как и все правители, враждебные своим подданным, надеялись сохранить власть только с помощью иностранцев, восстали и объединились против Тимолеона в пользу Карфагена. Он победил их всех. Икетас, его сын, жена и дочь были доставлены в Сиракузы. Народ расправился с ними, чтобы отомстить за убийство Диона, Ареты и Аристомаха.

В то же время два сиракузских гражданина обвинили Тимолеона в злоупотреблениях: они привлекли его к суду. Народ возмутился такой дерзостью; Тимолеон пожелал быть судимым, воскликнув, что его мечты сбылись, поскольку сиракузцы наслаждаются полной свободой. Он был оправдан, и этот процесс лишь добавил блеска его мудрости и добродетели.

Когда Тимолеон победил тиранов, изгнал врагов, восстановил разрушенные города и дал народу хорошие законы, он сложил с себя полномочия и жил в загородном доме с семьей, спокойно наслаждаясь своей славой и счастьем Сиракуз.

В старости он ослеп, и его время от времени советовались с ним, как с оракулом. Когда народ оказывался в трудной ситуации, Тимолеона, вызванного из уединения, провозили по городу на колеснице под крики ликования. Он давал совет, которому следовали неукоснительно, и возвращался в свое уединение под благословения народа. Всеобщий траур и искренние слезы почтили могилу этого великого человека: он совершил только одно преступление, искупленное долгими угрызениями совести и долгой жизнью, полной славы и добродетелей.

Годовщина его смерти2 отмечалась гимнастическими играми; наконец, чтобы полностью почтить его память, народ постановил, что всякий раз, когда сицилийцы будут воевать с иностранцами, они будут назначать командующим своими армиями коринфского генерала. Плутарх, впрочем слишком снисходительный к единственному преступлению в его жизни, справедливо ставит его выше Эпаминонда, Фемистокла, Агесилая и других героев Греции.

Глава III. Времена свободы, тирании и т. д. История Карфагена

Если законы Тимолеона казались способными установить мудрую свободу, то население, которое он привлек в Сиракузы, не было создано для того, чтобы долго поддерживать согласие, ведь люди из столь многих разных народов принесли с собой дух, обычаи и предрассудки своей родины. Сиракузы не наслаждались свободой и двадцати лет, и даже это время было омрачено множеством раздоров, вызванных склонностью военных к тирании, буйством сторонников демократии и гордостью приверженцев олигархии.

Карфагеняне, не упуская из виду цель захватить Сицилию, подстрекали все эти партии и разжигали беспорядки. Наконец, Сосистрат, один из сиракузских генералов, с поддержкой армии сумел захватить почти абсолютную власть и, как все тираны, изгнал с должностей, выселил и лишил имущества всех граждан, которые хотели защищать свободу. Один из них, по имени Демас, могущественный благодаря своему богатству и отличившийся на войне, долгое время препятствовал его планам. Демас подружился с молодым человеком по имени Агафокл, сыном гончара, выделявшимся своей невероятной силой и редкой красотой.

Демас, избранный главой агригентцев, дал Агафоклу командование тысячью человек. Во главе этого отряда Агафокл проявил ум, показал смелость и совершил подвиги, которые принесли ему большую славу. Демас умер; его вдова, влюбленная в Агафокла, вышла за него замуж и принесла ему огромное состояние.

Богатство Агафокла, его влияние на народ, храбрость и амбиции вызвали подозрения у Сосистрата, и тиран решил его убить. Агафокл избежал его ударов и, сопровождаемый несколькими сторонниками, отправился искать счастья в Италии. Его слишком буйный характер привел к тому, что он был изгнан из двух городов этой страны. Сосистрат продолжал преследовать его и там. Агафокл, собрав несколько авантюристов и изгнанников, атаковал и разбил войска своего преследователя.

Сосистрат, более амбициозный, чем умелый, ошибся в оценке своих сил; он попытался уничтожить в Сиракузах все формы демократического правления. Народ восстал и изгнал его. Выдворенный из города вместе с семьюстами главных сторонников олигархии, он попросил помощи у карфагенян и хотел с их поддержкой восстановить тиранию. Сиракузцы противопоставили ему Агафокла, которому поручили командование своими войсками.

Новый генерал своей доблестью оправдал их выбор, полностью разгромил врагов и получил семь ран в бою. Вернувшись в город, его импульсивность выдала его политические замыслы; он дал понять желание достичь верховной власти; народ разгневался, сторонники свободы задумали его убить. Предупрежденный об этом заговоре и желая убедиться в его реальности, он одел раба в свою одежду и приказал ему отправиться вечером в место, где заговорщики должны были осуществить свой план. Этот человек был убит. Агафокл, переодетый, бегством избежал кинжалов своих врагов. Пока сиракузцы думали, что избавились от этого честолюбца и радовались его смерти, он внезапно появился у ворот города во главе армии наемников, набранных в Сицилии. Удивление усилило страх; вместо того чтобы сражаться, начались переговоры, и народ позволил Агафоклу вернуться в Сиракузы. От него потребовали клятву распустить свои войска и не предпринимать ничего против демократии. Он согласился на все условия и отпустил своих солдат, но указал им место сбора и способы воссоединиться по первому сигналу.

Вскоре после этого, под предлогом запланированной сиракузцами экспедиции против города Эрбита, он собрал свою армию, укрепил ее большим количеством людей из низших слоев общества и сказал им: «Прежде чем сражаться с внешними врагами, избавьтесь от более опасных врагов. В Сиракузах находится сенат, состоящий из шестисот тиранов, более угнетающих, чем карфагеняне; мы никогда не познаем покоя, пока они и их сторонники живы. Прежде чем проливать свою кровь за родину, обеспечьте свое существование и ее свободу; уничтожьте всех кровопийц народа и завладейте их имуществом». С этими словами он дал сигнал к резне; разъяренные солдаты перебили всех граждан, чье богатство или положение вызывали их ненависть; они не щадили ни возраста, ни пола; резня и грабеж длились два дня; более четырех тысяч человек погибли. Наконец, Агафокл остановил эту бойню. Собрав ошеломленных граждан, переживших резню, он сказал им: «Ваши беды были велики; они требовали радикального решения. Я освободил вас от ваших тиранов; я укрепил демократию их смертью; теперь я посвящаю себя покою и уединению».

Все соучастники его преступлений нуждались в его поддержке, чтобы их насилие осталось безнаказанным. Они умоляли его сохранить верховную власть и, казалось, вынуждали его взойти на трон, что было постоянным объектом его амбиций.

Его первым действием стало отмена долгов и равное распределение земель между всеми гражданами. Народ, получая из его рук добычу, отнятую у знати, связал себя с ним интересами, самыми крепкими узами.

Агафокл, считая теперь свою власть прочно установленной, стал более гуманным. Он издал достаточно мудрые законы; чтобы занять армию, он начал кампанию и захватил все города Сицилии, не принадлежавшие Карфагену. Несмотря на эту осторожность, карфагеняне послали против него Гамилькара с армией. Недовольные присоединились к ним; Агафокл проиграл крупное сражение и был вынужден укрыться в Сиракузах. Осажденный карфагенянами, он считал себя потерянным без надежды на спасение. В этот критический момент его гений подсказал ему самый смелый план. Он вооружил рабов, взял с собой большую часть своих войск и оставил в городе лишь достаточный гарнизон для защиты стен. Под предлогом экспедиции на побережье Сицилии он поднялся на свой флот, отплыл и высадился в Африке недалеко от Карфагена. В довершение своей дерзости, опасаясь ослабить свои силы, если оставит часть из них на кораблях, он сказал своим солдатам: «Я поклялся Прозерпине и Церере принести наш флот в жертву, если они благословят наше предприятие: исполните мою клятву, чтобы боги даровали нам победу». С этими словами он схватил факел; его увлеченные солдаты последовали за ним; и все корабли были сожжены. Армия, вынужденная этой крайней решимостью победить или погибнуть, двинулась против врагов, вышедших из своих стен под командованием Бомилькара и Ганнона.

Агафокл, прежде чем начать бой, использовал необычный прием, чтобы поднять боевой дух своих войск. Он внезапно выпустил большое количество сов, которых заранее приказал собрать. Эти птицы, не способные летать далеко при дневном свете, уселись на щиты солдат, которые восприняли это событие как явный знак покровительства Минервы. Их боевой пыл возрос, и они одержали полную победу. Ганнон погиб в бою; Бомилькар отступил без потерь, но не без подозрений в предательстве. Вернувшись в Карфаген, он попытался устроить переворот с целью захватить верховную власть. Его план провалился; народ вооружился против него и убил его.

Агафокл, пользуясь своими успехами, опустошал сельские местности, захватил несколько крепостей и взял один из самых могущественных городов Африки, который называли Великим городом. Тем временем карфагеняне, напуганные его успехами, отправили в Сицилию приказ Гамилькару покинуть остров и прийти на помощь своей родине. Этот полководец, прежде чем подчиниться, попытался напугать и обмануть сиракузян. Он отправил в город обломки сицилийских кораблей, чтобы заставить жителей поверить, что их царь и его армия погибли. Уже народ, потрясенный, говорил о капитуляции и сдаче города; но в тот же момент в порту появился небольшой корабль, посланный Агафоклом, который сообщал о своей победе и привез голову Ганнона: ее бросили в лагерь карфагенян. Этот ужасный подарок посеял страх в их армии.

Агафокл в Африке заключил союз с Офеллой, царем киренейцев, пообещав ему трон Карфагена. Офелла прибыл в его лагерь; Агафокл, столь же коварный, сколь и жестокий, убил его и завладел его армией. В это время многие города Сицилии, воспользовавшись отсутствием тирана, объединились, чтобы сбросить его иго. Узнав об этих новостях, он отплыл, оставив в Африке своего сына Архагата.

Слава Агафокла, ставшая еще ярче благодаря успеху его вторжения, позволила ему легко набирать войска, и в короткое время он восстановил свои дела в Сицилии. Но едва он утвердился там, как прибыл гонец с известием, что три карфагенских армии, выступившие против его сына, полностью разгромили его. Он быстро вернулся в Африку; и хотя его дела там находились почти в безнадежном состоянии, его звезда дала ему возможность снова ускользнуть от карфагенян. Шесть тысяч греков из его армии дезертировали ночью, чтобы перейти к врагу: в этот момент в лагере карфагенян вспыхнул сильный пожар. Карфагеняне, напуганные пламенем, увидев приближение большого отряда врагов, решили, что погибли, бросились в бегство и бежали до самого Карфагена, убежденные, что Агафокл войдет туда вместе с ними. Шесть тысяч греков, видя этот беспорядок, решили, что часть их армии разбивает врага, и вернулись обратно. Их появление вызвало в лагере Агафокла такой же ужас, какой их приближение вызвало в карфагенском лагере: офицеры, солдаты, все бросились бежать. Рабы, оставшиеся без хозяев, занялись грабежом, напились и подожгли лагерь, который через несколько часов исчез в пламени.