Всемирная история. Том 3. История Сицилии, Карфагена и Евреев

Всемирная история

Том 3. История Сицилии, Карфагена и Евреев

Филипп-Поль де Сегюр

Переводчик Валерий Алексеевич Антонов

© Филипп-Поль де Сегюр, 2025

© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2025

ISBN 978-5-0065-7644-5 (т. 3)

ISBN 978-5-0065-7510-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История Сицилии

Глава I. Описание Сицилии

Писать историю Сицилии – это еще не значит покидать Грецию; это значит пройтись по её самым блистательным колониям. Мы найдем здесь то же небо, тех же богов, схожие законы, такую же любовь к славе и свободе, жестоких тиранов, великодушных героев, храбрый и изменчивый народ, восторженный и неблагодарный.

Греки, постоянно подвергавшиеся нападениям со стороны македонян и римлян, сначала подчинились игу первых, а затем полностью пали под властью вторых. Точно так же мы увидим, как Сицилия, раздробленная, как и Греция, разделенная на несколько республик и тираний, некоторое время боролась против Карфагена и Рима, чтобы в конце концов навсегда слиться с этим обширным римским империей, сужденной покорить мир и самой стать добычей северных варваров.

Сицилия в древности называлась Тринакрией, потому что имеет форму треугольника. Мифы гласят, что изначально её населяли лестригоны и циклопы. Троянцы, бежавшие из своей родины, построили здесь города Эрикс и Эгесту. Первыми известными её жителями были сиканы, происхождение которых неизвестно. Наконец, народ, пришедший из Италии, названный сикулами, дал острову имя, которое сохранилось до наших дней.

Её протяженность составляет сто восемьдесят два лье или четыре тысячи триста стадий; она очень плодородна в плане зерна и вин; считается, что зерно здесь появилось естественным образом и распространилось отсюда по всей Европе; поэтому эта земля была посвящена Церере и её дочери. Поэты говорят, что именно в очаровательных лугах Энны Плутон увидел Прозерпину, воспылал к ней страстью и похитил её. Эти луга настолько усыпаны фиалками и другими цветами, что собаки на этой благоухающей земле теряют след животных, которых преследуют: они расположены в центре острова, недалеко от них находится подземная пещера, через которую, как говорят, Плутон вернулся в подземный мир, похитив богиню. Рассказывают, что Минерва, Диана и Прозерпина, желая сохранить свою девственность, жили уединенно в этих лугах и работали над покрывалом из цветов, которое они преподнесли в дар Юпитеру. Говорят, что, освящая брак Плутона, Церера подарила Сицилию Прозерпине в качестве приданого. Однако город Гимера был особенно посвящен Минерве, а Сиракузы – Диане. Его называли Ортигией, имя которое иногда приписывалось и всей этой земле.

Мифы рассказывают, что нимфы, чтобы угодить ей, заставили забить из земли источник Аретузу; а поэты говорят, что через отверстие другого источника, называемого Кианеей, Плутон спустился обратно в подземный мир.

Церера научила сицилийцев искусству земледелия, им она обязана своими первыми законами. Историк Филист, родственник царя Дионисия, пишет, что сиканы пришли из Испании; но поскольку в те древние времена мореплавание было мало развито, мнение тех, кто считает, что первые жители Сицилии пришли из Италии, кажется наиболее вероятным.

Сиканы изначально жили в горах, в небольших поселениях, управляемых разными князьями, они владели всем островом, но извержение Этны и её выбросы вынудили их переселиться на запад. Долгое время спустя итальянская колония, состоящая, как мы уже сказали, из сикулов, пришла и заняла оставленную часть острова: два народа вели долгие войны, события которых нам неизвестны. Греки, воспользовавшись их раздорами, захватили побережье и основали там колонии. Халкидяне построили Леонтины и Катанию; мегарцы – Мегару; мессенцы – Мессену; Архий из Коринфа основал Сиракузы в 3295 году от сотворения мира; другие колонии обосновались в Калабрии, что дало Сицилии и части Италии, которую они населяли, название Великой Греции. Жители Мегары основали Гибли; мессенцы – Гимеру; сиракузяне – Акру, Касмену, Камарину и Гелу; жители Гелы – Агригент и Селинунт.

Эта земля, богатая, обширная и плодородная, защищенная морем от внешних нападений и благодаря множеству портов способная стать морской и завоевательной державой, могла бы соперничать с могуществом величайших государств Европы, если бы её жители объединились под одним правительством; но Сицилия всегда оставалась разделенной на разные народы, управляемые то республиками, то монархиями, все стремились расширяться и постоянно воевали друг с другом. Таким образом, они подготовили богатую добычу для амбиций Рима и Карфагена; и Сицилия стала главной причиной их войн и ареной кровавых сражений.

Глава II. Гелон, Гиерон и Фрасибул, Дионисий Тиран, Дионисий Младший

До правления Ксеркса в Азии и Гелона в Сиракузах древние авторы не передали нам ничего достоверного об истории Сицилии; мы знаем только от них, что Клеандр, тиран Гелы, погибнув от кинжала убийцы, оставил корону своему брату Гиппократу, который доверил командование своими войсками гражданину по имени Гелон, происходившему из жреческой семьи и ещё более уважаемому за свои личные качества, чем за своё происхождение.

Гелон своей храбростью и умением завоевал расположение народа и армии. Он отнял Камарину у сиракузян и отличился многими другими подвигами. Гиппократ умер, оставив двух сыновей. Республиканская партия, достаточно сильная в Геле, отказала этим принцам в троне их отца: Гелон, казалось, взялся за оружие ради них; но, захватив город силой, он заставил народ провозгласить себя царём. В это время Сиракузы управлялись республикански и были раздираемы factions: одна из них, захватив власть, изгнала множество граждан. Эти граждане умоляли о защите Гелона: он вернул их в Сиракузы и разбил их врагов. Все граждане, уставшие от анархии и предубеждённые в пользу Гелона его высокой репутацией, подчинились ему и дали ему трон с абсолютной властью.

Карфагеняне напали на него: сначала отбитый ими, он послал просить помощи у Афин и Спарты; но, без их помощи, он сумел победить своих врагов; и так увеличил свои силы и мощь, что десять лет спустя, когда Ксеркс напал на Грецию, Гелон предложил афинянам и спартанцам двести галер, двадцать тысяч пехотинцев, две тысячи всадников, две тысячи лучников и две тысячи пращников; он даже предлагал оплатить военные расходы; но он хотел титула главнокомандующего Греции. Греки, желая союзника и боясь господина, ответили, что им нужны солдаты, а не генералы. Их недоверие не было безосновательным; ибо в то время как Гелон предлагал им помощь, он посылал в Грецию Кадма, нагруженного богатыми дарами с приказом предложить их Ксерксу в случае его победы.

В то же время царь Персии, столь же неискренний, добивался дружбы Гелона; а с другой стороны, подстрекал карфагенян напасть на него. Новые беспорядки решили их на это.

Террилл, тиран Гимеры, только что был свергнут с своего трона Тероном, царём Агригента. Последний происходил от Кадма, основателя Фив, и отдал свою дочь в жёны Гелону. Карфагеняне вооружились с видимой целью вернуть Террилла в Гимеру, но с настоящим намерением захватить Сицилию.

Гелон собрал армию в пятьдесят пять тысяч человек, чтобы поддержать своего тестя1. Самый искусный генерал Карфагена, Гамилькар, во главе трёхсот тысяч воинов, осадил Гимеру. Он устроил два лагеря: один содержал его корабли, вытащенные на берег и охраняемые морскими войсками; в другом он разместил свою сухопутную армию. Оба лагеря были укреплены.

Гелон, узнав, что враг ожидает из Селинунта отряд вспомогательной кавалерии, приказал отряду конных войск явиться в назначенное время к воротам вражеского лагеря: эта хитрость удалась; карфагеняне приняли этот отряд, думая, что это ожидаемый ими союзный отряд. Сиракузяне, войдя в лагерь, застали Гамилькара приносящим жертву, закололи его и подожгли его флот. В тот же момент Гелон во главе своей армии атаковал и взял силой другой лагерь.

Никогда победа не была более полной и не стоила стольких жертв; из трёхсот тысяч карфагенян половина погибла; другая половина попала в плен. Только двадцать кораблей вернулись в Африку. Все тираны Сицилии искали дружбы победителя. Карфаген, боясь увидеть его у своих ворот, запросил мира. Гелон согласился, и главным условием договора было то, что карфагеняне больше не будут приносить человеческих жертв Сатурну; трофей тем более славный для царя Сиракуз, что он знаменовал не триумф амбиции, но триумф человечности.

Закончив эту войну с таким блеском, Гелон хотел помочь грекам против персов; но он узнал в этот момент о победе при Саламине: тогда, подавая редкий пример умеренности в процветании, он перестал стремиться к славе оружия и искал только более сладкую и более прочную славу, которую даёт справедливое, мудрое и мирное управление. Он больше не подгонял активность арсеналов, но поощрял активность мастерских; он перестал появляться во главе армий, но его видели во главе земледельцев.

Вернувшись в Сиракузы, он созывает народ, приглашает его собраться с оружием: он появляется на площади, один, без охраны, безоружный, отчитывается перед гражданами о своих расходах, о своём гражданском и военном управлении, о положении государства, возвращает свободу нации и предлагает ей обсудить форму правления, которую она хочет выбрать.

Восхищение и признательность диктуют единодушные голоса; любовь свободного народа возвращает ему корону, укрепляет её и приказывает воздвигнуть статую, изображающую его в одежде гражданина.

Много лет спустя Тимолеон, желая уничтожить все символы тирании, возобновил древний обычай Египта и устроил суд над царями, чьи статуи должны были быть разбиты. Народ сверг все статуи, но защитил и сохранил статую Гелона.

Этот правитель прожил только два года после этого поступка, более знаменитого, чем все его триумфы. Его похороны прошли без пышности, как он и завещал; но общественная признательность воздвигла ему великолепную гробницу, окружённую девятью башнями, на месте, где была похоронена его жена Демарета. Позднее карфагеняне, из низкой мести, разрушили этот памятник; но пока чтили добродетель, память о Гелоне будет уважаема.

Отец Гелона был верховным жрецом; у него было четыре сына. Оракул предсказал, что трое из них достигнут тирании, и жрец в отчаянии воскликнул: «Пусть лучше мои сыновья будут поражены величайшими несчастьями, чем обретут такую судьбу ценой свободы!»

Оракул, вновь вопрошённый им, ответил, что он не должен желать иных наказаний для своих детей, кроме трона, и что они будут достаточно наказаны испытаниями и тревогами, неотделимыми от царской власти. Добродетель Гелона опровергла это предсказание; но судьба его двух братьев подтвердила его. Этот правитель, возможно, был единственным, кого судьба сделала лучше, а не развратила. Сначала он несправедливо захватил трон Гелы; но искупил это насилие своей мудростью и вернул свободу Сиракузам. Умелый администратор, он увеличил население этого города, переселив туда жителей Мегары и Камарины. По его приказу и примеру сиракузцы вышли из праздности; и их земли стали настолько плодородными, что они смогли отправить огромное количество зерна римлянам, страдавшим от ужасного голода. Пленные карфагеняне увеличили активность общественных работ. Гелон, чтобы вести войну с Карфагеном, ввёл значительный налог на своих подданных. Народ роптал; король, всегда доступный для жалоб, превратил налог в заём и вернул его честно.

Его упрекали в том, что он не любит искусства. Возможно, он пренебрёг музыкой и поэзией в то время, когда считал Сиракузы слишком склонными к изнеженности; но он поощрял архитектуру, использовал добычу от карфагенян для строительства двух храмов в честь Прозерпины и Цереры.

Жаждущий славы, он выиграл приз в гонках колесниц на Олимпийских играх. Его правление было мягким и справедливым; и республиканцы могли упрекнуть его лишь в том, что он слишком долго заставлял любить монархию.

ГИЕРОН И ФРАСИБУЛ

(3552 год от сотворения мира. – 452 год до Рождества Христова.)

Гиерон, занимавший трон Гелы, сменил своего брата Гелона. Его любовь к литературе давала надежду на мудрое и мягкое правление; но придворные, которые почти всегда противопоставляют свои личные интересы общественным и развращают королей, чтобы властвовать над ними, напоили его ядом лести, сделали его жадным, чтобы обогатить свой двор, несправедливым, заставляя предпочитать милость заслугам, и жестоким, потому что они заставили его видеть мятежниками тех, кто справедливо жаловался или смело говорил правду.

Наслаждения расстроили здоровье Гиерона: вынужденный отказаться от удовольствий, он обратился к размышлениям. Его беседы с Симонидом, Пиндаром, Бакхилидом и Эпихармом просветили его ум и смягчили нравы. Симонид главным образом удостоился славы вернуть его к добродетели; это достойное событие напоминает нам трактат Ксенофонта о способах управления. Этот труд носил название «Гиерон»; и это диалог между этим правителем и Симонидом. Король сетует на несчастье монарха, лишённого друзей; поэт излагает все обязанности королей. Там можно найти прекрасное изречение: «Слава правителя не в том, чтобы его боялись, а в том, чтобы боялись за него. Он должен соревноваться с другими королями не в том, кто быстрее побежит на Олимпийских играх, а в том, кто сделает свой народ счастливее».

Гиерон вёл войны успешно; он захватил Катану и Наксос; и умер, процарствовав одиннадцать лет. Фрасибул, его брат, сменил его и, казалось, унаследовал только его пороки: его недостатки заставили ещё острее сожалеть о добродетелях, которые проявили его два брата. Раб своих фаворитов и страстей, он стал палачом своих подданных, изгнал одних, ограбил других, наказывал правду изгнанием, а жалобы – пытками. Сиракузцы, измученные, призвали на помощь жителей соседних городов. Фрасибул оказался осаждённым в Сиракузах: почти все жестокие правители трусливы; он слабо сопротивлялся, капитулировал, покинул город, где правил всего год, и удалился в Локры. Ничего не известно о продолжительности или конце его жизни; Сиракузы забыли его, вернули себе свободу и процветали под народным правлением до тех пор, пока Дионисий не восстановил там тиранию. Этот промежуток длился шестьдесят лет.

Чтобы увековечить память об освобождении сиракузцев, народ воздвиг колоссальную статую Юпитеру Освободителю и постановил ежегодно праздновать торжественный праздник, на котором должны были приносить в жертву богам четыреста пятьдесят быков, которые затем служили пищей для бедных на общественном пиршестве. Некоторые сторонники тирании спровоцировали беспорядки; они были побеждены; и чтобы обуздать амбиции врагов демократии, был принят закон, подобный афинскому остракизму; его назвали петализмом, потому что граждане подавали свои голоса на оливковом листе.

Девкетий, вождь народов, которых называли собственно сицилийцами, объединил их в единую нацию и построил город Полисса близ храма богов, именуемых Паликами. Этот храм служил убежищем для рабов, подвергшихся жестокому обращению со стороны своих господ. Храм пользовался большой славой; считалось, что клятвы, данные здесь, были священнее, чем где-либо ещё, и что их нарушение неизбежно влекло за собой наказание. Девкетий подчинил несколько соседних городов и расширил свою власть благодаря нескольким победам; но в конце концов, в битве против сиракузян, он был покинут всей своей армией, которая обратилась в бегство. Не слушая никого, кроме своего отчаяния, он ночью в одиночку вошёл в Сиракузы. На следующее утро жители, придя на площадь, были поражены, увидев у подножия алтарей этого князя, своего врага, до сих пор столь грозного и столь часто побеждавшего, и услышав, как он объявляет, что отдаёт им свою жизнь и свои владения.

Магистраты созвали собрание; граждане толпами устремились на него; некоторые горячие ораторы разжигали страсти народа, вспоминали прошлые бедствия и требовали, чтобы в искупление стольких пролитых кровей был казнён публичный враг, которого само небо, казалось, предало в их руки. Это предложение повергло старых сенаторов в ужас: один из этих мудрых старцев сказал, что он видит в Девкетии уже не врага, но просителя, чья личность становится неприкосновенной; что так уничтожать несчастье было бы одновременно низостью и нечестием. Он добавил, что, думая угодить Немезиде, они навлекут на себя её справедливый гнев, и что, напротив, следует воспользоваться этим событием, чтобы доказать милосердие и великодушие сиракузян.

Весь народ согласился с этим мнением: Девкетию было назначено местом изгнания Коринф, метрополия Сиракуз; и в этом городе ему была обеспечена достойная жизнь.

С тех пор как Сиракузы вернули себе свободу и до момента, когда Дионисий лишил её их, история сохранила память только об одном великом событии – вторжении афинян под предводительством Никия с многочисленной армией, которая осадила Сиракузы. Жители, поддержанные несколькими союзными городами и возглавляемые храбрым Гермократом, мужественно сопротивлялись; но, несмотря на их храбрость, они в конце концов оказались вынуждены капитулировать, когда лакедемонская армия под командованием Гилиппа разгромила флот афинян; убила или захватила в плен всех их солдат и погубила их вождя. Эта губительная война, предложенная Алкивиадом, оправдала его изгнание и стала причиной гибели его родины.

ДИОНИСИЙ ТИРАН

(3598 год от сотворения мира. – 406 год до Рождества Христова.)

Неудачи замедляют, но не уничтожают амбиции: Карфаген восстановил свои потери и увеличил свою мощь; для государств, как и для людей, жажда богатства разгорается по мере её удовлетворения, и плодородие Сицилии постоянно искушало алчность богатых карфагенян; они снова послали на этот остров сильную армию. Храбрый Гермократ проявил против них ту же храбрость, которая позволила ему одержать победу над афинянами; он часто сражался успешно и в нескольких столкновениях разбил своих новых врагов.

Молодой человек, суждённый стать угнетателем своей родины, Дионисий Сиракузский, в то время служил ей с рвением; он выделялся в армии своим умом и бесстрашием; одни приписывали ему благородное происхождение, другие – низкое.

Слава подвигов Гермократа вызвала зависть его соотечественников: тень не более неотделима от тела, чем зависть от заслуг; одна фракция добилась его изгнания. Возмущённый этой несправедливостью, он хотел вернуться в Сиракузы с оружием в руках и наказать своих врагов, но погиб в бою: Дионисий, сопровождавший его, был ранен в этом сражении; и чтобы успокоить гнев народа, его родственники распустили слух о его смерти. Он появился в Сиракузах только тогда, когда время, которое всё успокаивает, усмирило страсти.

Карфагеняне, воспользовавшись раздорами в этой республике, напали на Агригент, один из самых богатых и красивых городов Сицилии. Там восхищались храмом, посвящённым Юпитеру, который имел триста сорок футов в длину, шестьдесят в ширину и сто двадцать в высоту. Чтобы судить о богатстве его жителей, достаточно знать, что они вырыли за городом озеро в четверть лье в окружности и тридцать футов глубиной. Один из его граждан, Эксенет, победитель на Олимпийских играх, вернулся в Агригент с тремястами колесницами, запряжёнными белыми лошадьми. Другой, по имени Гилиас, владел обширным дворцом, всегда открытым для путешественников. Пятьсот всадников, застигнутых бурей, однажды укрылись у него; он приютил их всех и раздал им оружие и одежду.

Карфагеняне захватили этот великий город, и падение Агригента посеяло ужас по всей Сицилии. Народ Сиракуз роптал против магистратов, которые не пришли ему на помощь; но так как их боялись, никто не осмеливался выступить с обвинениями. Дионисий, выйдя тогда из своего уединения, бросился к трибуне и упрекнул руководителей республики в их преступном бездействии. Сначала его приговорили к штрафу как бунтовщика; он мог продолжать говорить только после его уплаты; богатый гражданин, историк Филист, пришёл ему на помощь и сразу же одолжил необходимую сумму.

Дионисий, выполнив требование закона, снова взял слово. Воспитанный на изучении литературы, обученный красноречию, он с пафосом описал славу и несчастья Агригента; он приписал все беды Сицилии измене военачальников, гордости и алчности знати, наконец, продажности магистратов, подкупленных карфагенским золотом. Он предложил единственное средство – смещение виновных и назначение других руководителей, выбранных из народа и из рядов друзей свободы.

Эта речь, которая льстила страстям, выражала давно сформировавшиеся желания толпы, но подавляемые страхом. Её встретили единодушными аплодисментами: руководители республики были смещены; были назначены новые; и Дионисий был поставлен во главе их.

Генералов было труднее свергнуть. Он действовал скрытно и долго, чтобы вызвать к ним подозрения; но, устав от медлительности этого метода, он прибег к более быстрому и эффективному средству. Беспорядки в Сиракузах привели к изгнанию множества граждан, которые горько сожалели о своих имуществах и родине; и так как тогда нужно было набирать новые войска против карфагенян, Дионисий заявил, что было бы безумием платить иностранным солдатам, когда столько сиракузян горят желанием заслужить свою реабилитацию службой. Таким образом, он добился возвращения изгнанников, которые усилили и укрепили его партию.

В то же время город Гела потребовал увеличения своего гарнизона. В то время город был разделен на две фракции: народную и богачей. Дионисий прибыл туда с тремя тысячами человек. Первая маска тиранов почти всегда народная; он объявил себя против богачей, приговорил их к смерти, конфисковал их имущество, удвоил жалование своим войскам и оплатил гарнизон, которым командовал спартанец Дексипп.

Все ему удавалось в этом предприятии; но он потерпел неудачу из-за неподкупности Дексиппа, который отказался присоединиться к его планам.

Дионисий, вернувшись в Сиракузы, был встречен народом с триумфом; но, противопоставляя публичной радости мрачный и суровый вид, он сказал своим согражданам: «Пока вас развлекают пустыми зрелищами, чтобы скрыть опасности, которые вам угрожают, Карфаген готовится напасть на вас. Враг скоро будет у ваших ворот, и предательство уже в ваших стенах. Ваши генералы устраивают вам праздники, а ваши войска остаются без хлеба. Враг больше не скрывает своих коварных надежд; карфагенский генерал только что прислал ко мне офицера, чтобы уговорить меня последовать примеру моих коллег и предложить мне самые щедрые награды за предательство моей родины в пользу Карфагена. Неспособный на такую трусость, я предвижу, что ошибки тех, кто разделяет со мной командование, сделают меня видимым соучастником этого позора: я отказываюсь от званий, которые вы мне предоставили; я предпочитаю сложить командование, чем быть заподозренным в сговоре с предателями».

При этих словах народ, всегда склонный к недоверию, пришел в ярость и закричал, что нужно действовать, как во времена Гелона, чтобы спасти родину; и, не раздумывая, провозгласил Дионисия верховным главнокомандующим и дал ему абсолютную власть.

Дионисий почувствовал, что нужно спешить завершить свое предприятие, чтобы народ, удивленный его действиями, не понял, что он сам себе выбрал господина. Он призвал всех граждан моложе сорока лет явиться с провизией на тридцать дней в Леонтину, город, полный дезертиров и иностранцев, предполагая, что большинство сиракузцев, особенно богатые, не последуют за ним. Он действительно отправился с небольшим количеством людей и разбил лагерь near Леонтина. Внезапно ночью в лагере раздался сильный шум, вызванный эмиссарами Дионисия. Он притворился испуганным, поспешно встал, вышел из лагеря и побежал укрыться в цитадели Леонтина с самыми преданными ему солдатами.

На рассвете он собрал народ, пожаловался на ненависть, которую вызывает его верность, заявил, что на него было совершено покушение, и попросил разрешения взять шестьсот стражников для своей безопасности. Толпа редко устраивает заговоры, но легко в них верит: она предоставила ему шестьсот человек, которых он желал; он взял тысячу, вооружил их, щедро оплатил, пообещал большие награды иностранным солдатам, отправил в Спарту Дексиппа, которому не доверял, вызвал к себе гарнизон Гелы, в котором был уверен, привлек под свои знамена всех дезертиров, бродяг, изгнанников и преступников: с этой свитой, достойной тирана, он вернулся в Сиракузы. Народ, потрясенный, боясь одновременно Дионисия, его свиты и карфагенян, молча склонил голову под ярмом.

Чтобы укрепить свою власть, Дионисий женился на дочери Гермократа, память о котором чтили; выдал свою сестру за Поликсена, шурина этого генерала; добился утверждения всех своих действий на народном собрании; и отправил на казнь Дафну и Демарха, храбрых граждан, которые одни выступили против его узурпации. Так из простого писца он стал тираном Сиракуз.