Всемирная история. Том 2. История Греции

Все эти союзные князья собрали в гавани Авлиды стотысячное войско; они избрали Агамемнона своим предводителем, и двенадцатьсот кораблей доставили их на берега Троады.

Знаменитый поэт Гомер, воспевавший эту долгую войну триста лет спустя после взятия Трои, изображает в то время небо разделенным, как и земля. Боги, согласно преданию, приняли сторону: одни – царя Илиона, другие – греческих князей: Аполлон, Минерва и Венера защищали Трою; Марс и Юнона поклялись в ее гибели; а Юпитер на своих весах взвешивал их судьбы.

Битвы на земле повторялись на небе; и божества Олимпа, спускаясь в середину лагерей, подвергались мечам смертных, столь живым и ярким было воображение этих народов, чей дух, казалось, уже не нуждался в прогрессе, в то время как их разум и цивилизация были еще в младенчестве.

Троя была защищена стенами и башнями; многочисленное войско охраняло ее. Знаменитый Гектор, сын Приама, благочестивый Эней, Деифоб, Парис и множество азиатских князей, союзников царя Пергама, сопротивлялись первым усилиям греков, которые были вынуждены укрепиться в своем лагере и укрыть там большую часть своих галер. Эти суда не имели палуб, самые крупные из них могли вмещать не более ста пятидесяти человек, и, чтобы не подвергать их бурям, их вытаскивали на берег.

Все предвещало долгую войну; силы были почти равны с обеих сторон; высокие стены легко противостояли усилиям войска, не знавшего осадных машин.

Равнина, отделявшая город Трою от лагеря греков, стала ареной множества битв, которые ничего не решали: войска сближались беспорядочно; сначала метали стрелы и дротики; затем сходились в рукопашной схватке. То князья сражались на колесницах, то пешими; они осыпали друг друга бранью.

Когда падал вождь, вокруг него разгоралась яростная схватка: победители пытались снять с него доспехи; побежденные хотели защитить его тело: ночь разъединяла сражающихся, и следующее утро освещало новые битвы. Никто не умел подготовить победу или воспользоваться ею с помощью маневров: сражения не приносили никакого результата; поражения стоили лишь крови, а триумф давал только славу.

После долгих и бесплодных битв, прерываемых перемириями, которые заключались для сожжения мертвых и чествования их памяти погребальными играми, в лагере греков начались перебои с продовольствием. Часть флота была отправлена опустошать острова и соседние берега.

Различные отряды рассыпались по Азии, чтобы захватить урожай и стада и заставить союзников Приама вернуться защищать свои дома.

Ахиллес, прославившийся в этой войне, повсюду сеял меч и пламя, возвращаясь в лагерь с огромной добычей и множеством рабов, которые становились предметом алчности и распрей между союзными вождями.

Вскоре война возобновилась с новой силой. Улисс и Менелай потребовали от Приама вернуть Елену и заключить мир. Совет троянцев склонялся к тому, чтобы удовлетворить их просьбу; но царь, тронутый слезами Елены и Париса и движимый древней ненавистью к Пелопидам, прервал все переговоры, и эта упрямая позиция привела к его гибели и гибели его родины.

Хитроумный Улисс, завидуя Паламеду, князю острова Эвбея, который советовал заключить мир и чьи знания и доблесть вызывали всеобщее восхищение, подложил в его шатер большую сумму денег и сумел убедить всех, что Приам послал их для подкупа греков. Разгневанные греки приказали казнить Паламеда.

Ахиллес, который любил его и не смог спасти, порвал с жестокими союзниками, отказавшись сражаться за них, и это бездействие героя ослабило греков и усилило троянцев.

Гектор и его братья, а также союзные князья, такие как Сарпедон, Рес и Мемнон, учинили великую резню среди греков. Наконец, Гектор, прорвав их укрепления, поджег флот. Победа, казалось, склонялась на сторону Трои: но тогда Патрокл, друг Ахиллеса, не выдержав триумфа врагов, повел фессалийцев в бой, восстановил сражение и обратил троянцев в бегство. Многие доблестные воины погибли в этой битве. Патрокл, облаченный в доспехи Ахиллеса, убил Сарпедона, но сам пал от руки Гектора.

Это событие изменило судьбу обеих армий. Ахиллес, взбешенный смертью друга, забыл свою обиду на греков. Принеся в жертву тени Патрокла двенадцать пленников, он бросился в гущу троянцев, чтобы найти Гектора, сразился с ним, убил его и, привязав его тело к колеснице, протащил вокруг стен Трои.

Вскоре после этого стрела, выпущенная рукой Париса, оборвала жизнь Ахиллеса. Сам Парис, зачинщик этой войны, был убит Филоктетом, унаследовавшим стрелы Геракла.

Обе армии потеряли своих самых знаменитых воинов. Троянцы проклинали Елену; греки тосковали по родине; однако жажда мести препятствовала всем попыткам заключить мир.

После десяти лет бесплодных сражений Троя пала: её падение, наполнившее Грецию гордостью, а Азию ужасом, до сих пор отзывается в Европе и даже служит главной вехой в истории.

Поэты рассказывают, что греки, прибегнув к хитрости, спрятались в недрах огромного деревянного коня, который должен был быть посвящён Минерве; и что, войдя ночью в город, они истребили троянцев, застигнутых врасплох этой неожиданной атакой.

Вероятно, этой аллегорией нам хотели передать первое изобретение военной машины, чья передняя часть, выполненная в форме коня, разрушила стены Трои.

Как бы то ни было, стены, дома, дворцы и храмы этого знаменитого города были обращены в пепел. Приам погиб у подножия алтарей, увидев, как на его глазах зарезали его сыновей: Гекуба, его жена, Кассандра, его дочь, Андромаха, вдова Гектора, все принцессы и троянки, закованные в цепи, последовали за своими победителями и закончили свои дни в рабстве.

Таков был исход этой жестокой войны. Греческие цари удовлетворили свою месть; но это роковое наслаждение стало концом их процветания и началом бедствий, ожидавших их на родине.

Лишь немногие из них вернулись домой: Менесфей, царь Афин, умер на острове Мелос; Одиссей скитался десять лет, прежде чем вернуться на Итаку; Аякс, царь локрийцев, погиб вместе со своим флотом; Идоменей, Филоктет, Теукр, Диомед нашли свои троны узурпированными, свои ложа осквернёнными, своих подданных восставшими и искали убежища в других землях. Царь Аргоса был убит своей женой и отомщён своим сыном. Лишь Менелай насладился печальными плодами этого похода; он вернул виновную Елену в Спарту; и можно усомниться, было ли это скорее доказательством гнева богов, чем знаком их милости.

Эней, сопровождаемый несколькими троянцами, прошёл вдоль берегов Греции, Сицилии, Африки; и, наконец, высадившись в Италии, основал там колонию, которая впоследствии дала начало римскому народу. Таким образом, Рим, которому суждено было править миром, возник из пепла Трои. Мы также обязаны гибели этого знаменитого города тремя величайшими поэмами, созданными человеческим гением: «Илиадой», «Одиссеей» Гомера и «Энеидой» Вергилия.

Так завершился первый век Греции в 1184 году, согласно обычной хронологии, и в 1209 году по данным Арундельских мраморов, найденных на Паросе.

Мы следовали наиболее распространённой версии относительно судьбы Трои; однако, если верить некоторым отрывкам из Гомера и Страбона, подтверждённым свидетельством Ксенофонта, этот город не был полностью разрушен. Эней правил там, как и его потомки. Скамандр, сын Гектора, и Асканий, сын Энея, занимали трон. Троянцы восстановили руины своей столицы, вернули себе прежнее великолепие и потеряли своё имя лишь тогда, когда эолийцы, изгнанные из Греции Гераклидами, пришли в Азию.

Второй век Греции

(2820 год от сотворения мира. – 1184 год до Рождества Христова)

После того как были описаны мифические и героические времена Греции, времена, которые скорее воспевались, чем записывались, и о которых поэзия донесла до нас больше света, чем философия и история, нить событий, кажется, внезапно обрывается: цивилизация греков продвигается в тишине и темноте; у нас есть лишь смутные сведения о всех событиях, которые происходили в Греции на протяжении четырехсот лет.

Лишь небольшое количество знаменитых имен и значимых фактов, уцелевших от забвения и переданных древними писателями, сообщают нам, что Гераклиды, спустя восемьдесят лет после Троянской войны, изгнали Пелопидов с полуострова и вынудили ионийцев и ахейцев отправиться в изгнание и переселиться в Азию, где они основали множество колоний.

Все города и народы Греции в этот первый период управлялись царями: известно, что Агамемнон командовал ими в свое время. Четыре века спустя республиканский дух распространился по всей Греции; монархическое правление сохранилось только в Македонии; дух свободы стал главной страстью. Месть царей привела к разрушению Трои; любовь к независимости заставила каждый город почувствовать свою силу, а каждого человека – свое достоинство; обсуждались законы, которым хотели подчиняться; советовались с мудрецами всех стран. Свет, рассеивая тьму, наполнил Грецию законодателями, философами, поэтами и ораторами.

Желание властвовать остается неизменным среди людей, меняя лишь форму в зависимости от типа правления. У диких греков нужно было быть сильнейшим, чтобы доминировать; это было время Геракла, Тесея и Филоктета и т. д. При царском правлении храбрость, защищавшая их, и лесть, угождавшая их страстям, были единственными способами достичь власти: но чтобы управлять свободным народом, чтобы выделяться среди равных, нужно обладать знанием, которое просвещает, красноречием, которое убеждает, талантом, который увлекает, или героизмом, который ослепляет.

И вскоре эта маленькая страна, которую едва знали Африка и Азия, наполнилась выдающимися талантами, гениальными умами, знаменитыми воинами, распространяя ярчайший свет в мире. Все ее цари, объединившись, десять лет стояли у стен одного города; ее народы, став свободными, быстро смогли противостоять всем силам Азии, господствовать на всех морях и нести свое оружие в Сицилию, Африку и даже до границ Индии.

Было бы столь же интересно, сколь и важно проследить в деталях причины этой великой революции, которая изменила лицо Греции, и этапы, через которые она прошла; но так как она началась вскоре после взятия Трои, в ту темную эпоху перехода от мифа к истории, древние оставили нам лишь смутные представления об этом.

Достоверно известно, что изначально греки, как отмечает Платон, все подчинялись монархическому правлению, самому древнему, самому распространенному, наиболее подходящему для поддержания мира, идея и модель которого были взяты из отцовской власти.

Постепенно страсти придворных, коррупция монархов, их несправедливости, насилие узурпаторов, захватывавших власть, привели к вырождению монархии в деспотизм. Первые цари имели ограниченную власть, советовались со своим народом и правили только для него: привычка и опьянение властью убедили их, что их воля должна быть законом, а их народы – лишь инструментами их страстей. Можно судить по преступлениям, которые происходили во дворце Атридов, о беспорядках, царивших тогда во всех дворах Греции.

Полуцивилизованный народ, сохраняющий силу варварства, не мог спокойно терпеть такое рабство: отсутствие греческих царей в течение десяти лет приучило народы к их отсутствию; сильное желание свободы распространилось повсюду, кроме Македонии. Народы установили республиканское правление, но разнообразное, в зависимости от их духа и характера.

Однако всегда оставались сторонники монархического режима; время от времени честолюбивые граждане временно захватывали власть в своей стране; некоторые удачливые воины, некоторые богатые люди, презирая законы и слушая только свои амбиции, достигали верховной власти через предательство или насилие.

Не имея ни права рождения, ни права избрания, они жили в постоянной тревоге; чтобы сохранить свою узурпацию, они жертвовали ради своей безопасности всеми, кого боялись: заслуги, положение, богатство и патриотизм. Эта бесчеловечная политика, которая почти всегда заканчивалась их свержением с трона, заставила греков ненавидеть не только власть, но и само имя тирана, которое тогда означало царя.

Ненависть, связанная с этим отвратительным названием, сохранилась до наших дней. Я думаю, можно также приписать революцию в Греции другой причине: монархия подходит для больших государств, а республика – для маленьких; Греция была слишком разделена, чтобы долго сохранять множество князей, чьи амбиции, расходы, капризы и раздоры угнетали города.

Многочисленное население, занимающее обширную территорию, чувствует необходимость в сильной власти для управления и направления. Кроме того, оно может, не разоряясь, обеспечивать блеск монарха и его семьи; наконец, в таких странах интересы слишком разрознены, и любое объединение слишком затруднено, чтобы часто свергать установленную власть. Но в городе, где все граждане знают друг друга, где обида, нанесенная одному, сразу чувствуется другим, где все чрезмерные расходы трона становятся невыносимым бременем для подданных; среди сжатого населения, которое может собраться в любой момент, тирания не может долго существовать, и свобода должна быть здесь более страстно желаема, легче установлена и более мужественно охраняема и защищаема.

Точно неизвестно, какой народ первым установил свободу в Греции на руинах монархии. Первой республикой, чьи институты известны из истории, была Спарта. Афины получили законы Драконта и Солона лишь примерно через два века после promulgation законов Ликурга в Лакедемоне.

Мы рассмотрим подробно только эти два законодательства: они лучше известны, чем все остальные, и, кроме того, Афины и Спарта обязаны своим законам таким блеском и мощью, что эти два народа можно считать осями, вокруг которых вращались все дела Греции, которая была сильна только их союзом и раздираема их распрями.

Излагая таким образом историю Спарты и Афин, мы знакомим читателя с историей всех греков вплоть до того момента, когда город Фивы, затем македонские цари и, наконец, Ахейский союз стали соперничать и заменили их влияние.

Мы видели, что после взятия Трои дом Аргоса запятнал себя преступлениями. Агамемнон, возвращаясь в Микены, обнаружил свой трон и ложе осквернёнными: Эгисф, сын Фиеста, соблазнил Клитемнестру и правил Арголидой. Оба они убили Агамемнона и правили вместо него.

Вскоре появился его сын Орест, отомстил за отца и вернул себе трон. Смерть Клитемнестры, его матери, наполнила его сердце раскаянием, что заставило поэтов говорить, что его преследовали Эринии. Этот несчастный и виновный царь также убил Пирра, сына Ахилла, который отнял у него Гермиону, дочь Елены.

Некоторые авторы утверждают, что он умер во время гонки на колесницах, другие – от укуса змеи.

Его сын Тисамен был свергнут с трона Гераклидами.

Геракл, потомок Даная, преследуемый Эврисфеем, не смог отстоять свои права на трон против дома Пелопса. Он передал их своим сыновьям, которые были изгнаны из Пелопоннеса и несколько раз безуспешно пытались вернуться. Их притязания считались преступными, пока чтили имя Пелопса; но преступления Атридов вызвали ненависть и презрение, и Гераклиды воспользовались этим, чтобы пробудить в свою пользу привязанность народов Пелопоннеса.

Их вождями были три брата: Темен, Кресфонт и Аристодем. Поддержанные дорийцами, они вошли на полуостров: вся страна объявила себя за них. Потомки Агамемнона и Нестора бежали вместе с ахейцами и ионийцами, которые пожелали последовать за ними в Аттику, откуда вскоре они отправились в Азию.

Гераклиды, овладев Пелопоннесом, разделили его между собой: Аргос достался Темену; Мессения – Кресфонту; Эврисфен и Прокл, сыновья Аристодема, который умер во время этого похода, стали править в Лакедемоне. С тех пор там всегда было два царя.

Гераклиды вскоре стали завидовать могуществу афинян, которое быстро росло благодаря множеству изгнанников из Пелопоннеса, которых царь Кодр защищал и привлекал в Аттику; они начали войну с царём Афин и, хотя были побеждены в битве, остались хозяевами Мегариды, где построили Мегару.

Они заменили ионийцев дорийцами в этой стране. Эти дорийцы после смерти Кодра частью переселились на Крит, а частью – в Малую Азию. Таким образом, эта революция, уничтожившая дом Аргоса, заселила Малую Азию греками.

Ахейцы основали там Смирну и одиннадцать других городов; ионийцы построили Эфес, Клазомены и Самос; эолийцы – несколько городов на острове Лесбос; дорийцы – Галикарнас, Книд и другие города; они также поселились на островах Родос и Кос.

Эврисфен и Прокл оставили после себя своих детей, Агиса и Соя. В их правление в Спарте появилось рабство. Жители города Илос отказались платить подати, наложенные Агисом. Царь осадил их город, взял его и обратил всех жителей в рабство: они были приговорены к самым тяжёлым работам. Впоследствии лакедемоняне заставляли илотов обрабатывать свои поля, не освобождая их от рабства.

В то время как в других частях Греции тирания князей порождала любовь к свободе, у спартанцев она возникла из-за слабости одного из их царей по имени Эврипон: народ злоупотребил этим; монархическая власть ослабла, и её заменил беспорядок.

Его преемник, царь Евном, оставил после смерти двух сыновей от разных жён: одного звали Полидект, другого – знаменитый Ликург. Полидект умер бездетным, но его жена была беременна. Ликург заявил, что царство достанется ребёнку, если это будет сын; он согласился управлять царством только в качестве опекуна.

Однако царица тайно предложила ему, что, если он пообещает жениться на ней, когда станет царём, она избавится от ребёнка. Это отвратительное предложение заставило Ликурга содрогнуться, но он скрыл свой ужас, отложил ответ и так искусно тянул время, что обманул её до конца беременности.

Когда ребёнок родился, его быстро принесли Ликургу, как он и приказал: он публично объявил его царём, назвал Харилаем, позаботился о его воспитании и доверил его обучение людям, которые могли ручаться за его безопасность.

Однако в государстве царил полный беспорядок; власть царей с каждым днём всё больше презиралась, и узда законов уже не могла сдерживать буйство народа. Вместо того чтобы оценить добродетель Ликурга, толпа, подстрекаемая царицей, которая ненавидела его, обвинила его в заговоре.

Он действительно замышлял нечто великое – возрождение законов и реформу нравов.

Полный этой великой идеи и желая приобрести знания, необходимые для осуществления этого грандиозного замысла, он покинул Спарту и отправился в путешествие по Криту и Египту, чтобы изучить законодательство двух стран, наиболее известных в то время мудростью своих законов.

Он также посетил Азию, где собрал произведения Гомера, в то время разрозненные и исполняемые в городах Ионии музыкантами, которых называли рапсодами.

Изучив правила и обычаи стольких разных стран, он создал систему правления, настолько необычную и, казалось бы, неосуществимую, что можно было бы усомниться в её существовании, если бы её продолжительность в семь веков не была подтверждена всеми античными авторами.

Трудно понять, как один человек смог без насилия установить среди народа, где царил произвол, суровое законодательство, которое возмущало умы, уничтожало собственность, смиряло гордость, ограничивало царей, осуждало удовольствия и сдерживало все страсти, кроме стремления к славе и свободе.

Пока Ликург путешествовал, размышляя над своими законами, народ Спарты восстал и убил молодого царя Харилая. Город, испытывая все бедствия анархии, осознал необходимость правительства; к Ликургу были отправлены послы, чтобы ускорить его возвращение. Он вернулся, но знал свой век и понимал, что необходимо подкрепить авторитет законов авторитетом богов. Поэтому он отправился в Дельфы, обратился к Аполлону и получил знаменитый оракул, который назвал его другом богов и скорее богом, чем человеком.

Оракул также объявил, что Аполлон услышал его молитвы и что республика, которую он собирался основать, будет самой мудрой, славной и процветающей из всех, что когда-либо существовали.

Вернувшись в Лакедемон, он представил свой план знатным людям города и, заручившись их согласием, появился на площади в сопровождении вооружённых людей, чтобы устрашить тех, кто мог бы воспротивиться его замыслу. Там, перед народом, он зачитал и провозгласил свои законы и приказал их исполнять. Мы рассмотрим некоторые детали, чтобы познакомиться с этим удивительным законодательством.

Этот текст представляет собой исторический обзор, связанный с древнегреческой историей, законодательством Ликурга и развитием Спарты.

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ЛИКУРГА

(Около 3100 года от сотворения мира. – 904 год до Рождества Христова)

ОСНОВНОЙ идеей законодателя Спарты при создании нового правительства было предоставить лакедемонянам смешанную конституцию, которая объединяла бы преимущества монархии, аристократии и демократии. Он считал, что создание сената, обладающего большой властью, смягчит могущество царей, которое часто склонялось к тирании, и обуздает буйство народа, чьи страсти ввергали государство в анархию. Долговечность его институтов доказывает их мудрость.

Два царя, происходившие из двух ветвей дома Гераклидов, продолжали занимать трон. Они соединяли в себе почести царской власти и верховного жречества; они командовали армиями и председательствовали в сенате. Сенаторы, включая двух царей, насчитывали тридцать человек; они назначались пожизненно. Все законы и постановления обсуждались, рассматривались и предлагались сенатом. Народ одобрял или отвергал их предложения, не имея права обсуждать или изменять их.

Пять других магистратов, называемых эфорами, избирались народом для предотвращения расширения власти царей и сената за пределы их полномочий. Они имели право смещать, заключать в тюрьму сенаторов и приговаривать их к смерти; они могли даже арестовать царей и отстранить их от должности до тех пор, пока оракул, к которому обращались за советом, не приказывал их восстановить.

Геродот и Ксенофонт приписывают Ликургу создание эфоров; Аристотель и Плутарх, напротив, утверждают, что это был царь по имени Феопомп, который учредил их сто тридцать лет после смерти Ликурга, с целью обуздать амбиции сената.

Можно, я думаю, примирить эти противоречивые мнения с нерушимым уважением, которое в Спарте сохраняли к законам Ликурга, сказав, что этот законодатель задумал идею учреждения эфоров и предписал их избрание в случае возникновения разногласий между сенатом и царями.

Рассказывают, что царь Феопомп, когда он назначил эфоров, сказал следующее. Его жена упрекала его за этот шаг, который должен был оставить их детям меньшую власть, чем та, которую он получил от своих предков; он ответил: «Я оставлю им большую власть, ибо она будет более долговечной».

Ликург создал конституцию более мудрую и прочную, чем все существовавшие в Греции: это был, так сказать, договор между страстями, которые нарушают покой государств, поскольку она обеспечивала блеск трона и свободу народа, смягчая их мудростью и властью сената.

Институт, способный так долго поддерживать равновесие между всеми властями, безусловно, был делом великого гения; но что может показаться еще более удивительным, так это смелость, с которой Ликург решил привлечь нравы на помощь и поддержку своих законов.

Его идеи, превосходящие обычные взгляды политики, были направлены на то, чтобы основать силу государства на добродетели; и тем не менее многие из его законов явно противоречат принципам справедливости и правилам здравой морали.

Чтобы искоренить в своей республике два самых распространенных источника коррупции – бедность и богатство, он, так сказать, обобществлял имущество и разделил все земли на тридцать девять тысяч частей: девять тысяч были отданы гражданам Спарты, а тридцать тысяч – жителям сельской местности.

Желая установить такое же равенство в движимом имуществе и изгнать всякую роскошь, он отменил золотую и серебряную монету и создал железную, настолько тяжелую и дешевую, что для перевозки суммы в пятьсот франков требовалась телега, запряженная двумя быками.

Это постановление могло бы избавить его от необходимости изгонять из города предметы роскоши и легкомысленные искусства; однако он изгнал их формальным указом, чтобы удалить все, что могло смягчить нравы.

Та же любовь к бедности и равенству заставила его предписать общественные трапезы; все граждане ели вместе; их питание регулировалось законом, и каждому гражданину запрещалось обедать у себя дома.

Этот запрет соблюдался так строго, что спустя долгое время царь Агис, вернувшись из успешного похода, был подвергнут выговору и наказанию за то, что обедал с царицей вместо того, чтобы присутствовать на общественной трапезе.

Каждый приносил на эти пиры бушель муки, восемь мер вина, пять фунтов сыра, два с половиной фунта инжира и немного денег для приготовления и приправы пищи.

Самым известным из всех их блюд и их любимым был черный суп. Дионисий-тиран, другие говорят, что царь Понта, захотел попробовать это блюдо, которое приготовил для него спартанский повар: оно показалось ему отвратительным. Но повар сказал ему: «Государь, чтобы найти это блюдо вкусным, нужно сначала искупаться в Эвроте, ибо упражнения и голод – вот что приправляет все наши блюда».