Песни служителей Адхартаха. Призыв

Из-за веревок все мое тело, руки и ноги ужасно болели. Сперва меня рвало от тряски и от езды вниз головой, затем нашло какое-то полузабытье.

Реальный мир слился с бредовыми видениями.

Я разговаривала с давно усопшим отцом.

В другой раз я сражалась с волками, а изуродованный Жиль Пойре, превратившийся в полуволка, вел стаю за собой.

Однажды даже приходил сам господин моих похитителей. Филипп д’Аркур склонился надо мной и рассматривал с жуткой улыбкой на лице, в которой не было ни капли жалости – лишь холодное любопытство хищника, изучающего свою добычу.

В мгновение ока я вцепилась в его шею и душила из последних сил до тех пор, пока не потеряла сознание от удара по голове.

Скорее всего, все это плод моего безумия.

Я звала смерть и молила ее прекратить мои страдания.

Но вот однажды на утреннем привале похитители разбрелись за дровами, а меня оставили под присмотром единственного разбойника.

Не знаю, что руководило мною – какое-то наитие. Прислонившись к дереву, я окликнула его и попросилась по нужде.

– Смотри мне, без глупостей! – отложив арбалет в сторону, наклонился он, чтобы развязать путы на моих ногах.

На мое счастье, разбойники связали мои руки спереди.

Я ухитрилась ухватить его за грязные волосы и, отпрянув вбок, треснула его лбом о ствол дерева за моей спиной.

Бандит застонал и рухнул. Мне надо было бы сразу поискать оружие, чтобы разрезать веревки, но тогда я совершенно не соображала. Мной руководило одно лишь желание: немедленно убраться подальше от того места.

Сперва я прыгала, затем оступилась и свалилась в овраг. Я ползла, толкала свое тело вперед и бесконечно повторяла себе единственную фразу, пока не потеряла сознание: “Выживи и пусти им всем кровь!”

Появление барона

– Ужасная история! – Хозяин замка гневно сжимал кулаки. – Мы заставим дом д’Аркура ответить за злодеяние. Получается, вы встречались с обидчиками раньше?

– Да, на турнире…

– Но почему же вы решились ехать с такой малочисленной охраной? – перебила ее Агнесса.

Мелани побледнела и потупила взгляд:

– Мой спутник, брат моего погибшего мужа Обер д’Эвилль, был убит на постоялом дворе. Я была вынуждена бежать и оставить с его телом часть своих людей.

– Как? – вскрикнули оба ее слушателя.

Она не успела ответить. В этот момент вбежал слуга и доложил, что барон Филипп д’Аркур просит графа принять его.

Когда первый шок от появления названного гостя прошел, отец попросил женщин покинуть зал, чтобы избежать встречи с незваным гостем.

– Но прошу вас, граф, будьте осторожны! – взволнованно попросила Мелани.

– Не беспокойтесь, сударыня. Воспользуемся подходящим способом посмотреть на этого господина вживую и выслушать его историю.

Агнесса утащила Мелани в соседнюю комнату.

– У камина есть трещина в стене. Мы сможем видеть и слышать их разговор.

Едва они успели расположиться, как послышались мерные шаги, и глубокий мужской голос заставил Мелани вздрогнуть.

Агнесса заглянула в тайное отверстие и отпрянула: сомнений больше не было – перед ее отцом стоял рыцарь, который гнался за ними в лесу.

Она побледнела и невольно огляделась в поисках оружия. Даже в родных стенах ей стало не по себе.

У барона была приятная внешность, черная одежда оттеняла его благородное лицо, но манера держаться напомнила Агнессе волка – сильного и беспощадного, готового уничтожить хищным броском любого врага.

– Я явился, благородный граф, засвидетельствовать вам и вашей семье свое почтение. Филипп д’Аркур, к вашим услугам.

Отец холодно поклонился в ответ.

– Я рад, барон. Я знавал вашего отважного дядю Жана д’Аркура. Уверен, и племянника скоро назовут, подобно старшему родичу, “доблестным”.

Филипп пренебрежительно усмехнулся.

– Вчера в лесу я увидел издалека, как вороной понес вашу дочь. Я бросился на помощь, но куда там… – барон сокрушенно развел руками. – Мой скромный конь быстро отстал. Беспокоясь о ее состоянии и надеясь быть полезным, я явился в ваш замок.

Граф вежливо поклонился.

– Я не ошибся: леди Агнесса была не одна верхом? – спросил барон.

Агнессе показалось, что Филипп всем телом подался вперед, ожидая ответа.

– О, история запутанная, – сухо сказал отец. – Моя дочь обнаружила в лесу женщину, сбежавшую от злодеев. Нам удалось выяснить только то, что она – Мелани из рода д’Эвилль, вдова виконта д’Авен из младшей ветви графов де Блуа. К сожалению, это все, что известно: бедняжка еще слишком слаба.

Услышав имя Мелани, Филипп вздрогнул и за глубоким поклоном попытался спрятать свои чувства.

– Однако моя дочь уверяет, – изучал глазами гостя хозяин, – что разбойники были одеты в цвета вашего дома. Я жду, чтобы вы развеяли эти обвинения.

Протянув руки к графу, словно в мольбе, Филипп сбивчиво заговорил дрожащим голосом:

– Граф! Из ее прекрасного образа я черпал силы во время турнира в Блуа… Более того, я знал ее погибшего мужа! Я и не подозревал, что она в опасности. Прошу вас… нет, молю, граф, дайте мне возможность лично передать ей мое почтение, как только она окрепнет!

Он был настолько убедителен в тревоге, что по лицу отца Агнессы стало заметно, как слабеет его уверенность в преступности барона.

– Что же касается разбойников в цветах моего дома, – приступил к объяснению гость, – нет ничего проще. Розыск этих негодяев и объясняет мое присутствие в лесу. Я недавно вступил в наследство после смерти дяди.

– Я слышал об этом, – утвердительно кивнул граф.

Барон печально вздохнул, будто показывая, как тяжки воспоминания об утрате родственника.

– Позавчера мои люди выследили предателей, забывших клятвы дому д’Аркуров. Взяв с собой несколько верных воинов, я отправился на поимку преступников задолго до рассвета. Несколько часов мы выискивали их стоянки вдоль дороги. Вдруг какой-то разбойник спрыгнул с дерева на коня позади меня. Я изловчился и сбросил душившего меня негодяя на землю. – Барон разгорячился настолько, что даже стал показывать, как разобрался с врагом. – Раны мои – всего лишь царапины, – он отодвинул ворот и показал хозяину широкие синяки на шее.

Мелани тихо ойкнула в соседней комнате и схватила подругу за руку.

– Так это был не бред. Значит, он действительно приходил, пока я была в плену. Ведь это я пыталась задушить его!

Агнесса сочувственно сжала ее ледяную руку и, приложив палец к губам, заставила замолчать.

Ее отец кивнул, словно убедился в храбрости барона, а тот продолжил:

– Своих троих спутников я отправил напрямик через заросли, сам же поехал по дороге, которая в том месте сильно петляла. Я немного задержался, и мои воины первыми застали вашу дочь с незнакомкой. Напрасно мы кричали ей вслед, уверяя, что не представляем угрозы.

Филипп закашлялся, и отец предложил ему вина. Барон поблагодарил, сделал добрый глоток.

– Я твердо решил прибыть к вам на следующий день, дабы справиться о здоровье Агнессы де ла Рош и ее неведомой спутницы. И вот я перед вами, господин граф.

С последними словами барон быстро шагнул к хозяину, что-то молча показал – и отступил на место. Лицо графа изменилось, он схватился за край стола и сипло прохрипел:

– Барон, ваши объяснения меняют картину произошедшего.

– Более того, – нетерпеливо перебил его Филипп, – я хочу попросить вас об одолжении. Преступление произошло в ваших землях.

Заметив немой вопрос в глазах отца Агнессы, барон добавил:

– Одного мы смогли взять живым. Прошу вас, граф, приезжайте завтра в мой замок, чтобы свершить правосудие.

Видя колебание, барон с улыбкой добавил:

– Мои охотники поймали славного кабана, и после суда мы славно отобедаем, чтобы разрешить это недоразумение!

Отец Агнессы холодно кивнул.

– Теперь я покидаю ваш замок с огромным облегчением и жду вас непременно!

Отец проводил барона до дверей, и, раскланявшись, они простились.

Женщины выбежали к графу, который задумчиво смотрел в окно, поглаживая бороду.

– Полагаю, вы слышали разговор? Завтра съезжу к барону и попробую разобраться на месте, – быстро поклонился хозяин и собрался уходить.

– Отец, а что он показал тебе? – попыталась его задержать Агнесса.

– Пустое. Забудь, – отмахнулся он и вышел, оставив женщин в полном недоумении.

На следующий вечер слуга доложил Агнессе, что граф, вернувшись от барона, сразу ушел к себе отдыхать.

Капеллан, сведущий во врачевании, сообщил, что у больного появились жар, рвота и медвежья болезнь, но с Божьей помощью все наладится.

Только утром третьего дня после возвращения от д’Аркура отец вызвал дочь и гостью к себе. Он полулежал на кровати в темной комнате с закрытыми ставнями. Обложенный подушками, несмотря на растопленный камин в жаркий день, он сильно зяб и кутался в меховые покрывала. Он заметно похудел за эти дни. Губы приняли светло-синий оттенок, на лице и шее проступили пугающие темные пятна. Грудь часто вздымалась, каждый вздох сопровождался тихим свистом. Руки дрожали. Некоторое время взгляд был устремлен в пустоту; наконец он очнулся от грез и попытался сделать рукой то ли приветственный, то ли успокаивающий жест, но та безвольно упала.

Не в силах сдержать нахлынувшие чувства, Агнесса подбежала к кровати, упала на колени и накрыла его ладони своими, пытаясь унять дрожь. Отец беспомощно улыбнулся и хотел погладить ее по волосам, но, поняв, что непроизвольная тряска только напугает, отказался.

– Как видите, я не в силах долго беседовать. Мне не удалось выведать ничего нового. Пойманный разбойник успел сказать при мне: “Смилуйтесь!” – после чего забылся в беспамятстве. Ни холодная вода, ни удары розгами не привели его в чувство.

Заметив разочарование в глазах Мелани, отец быстро добавил:

– Во время трапезы я спросил Филиппа: как его беглые люди сумели схватить несчастную даму так далеко и зачем возвращались к его землям обратно?

Мелани горько рассмеялась.

– И что же господин барон?

Граф помрачнел.

– Ускользнул, как уж. Заявил, что не ведает, где именно вы попали к мерзавцам в плен.

– Пытался ли он выведать еще какие-то подробности обо мне?

– О да. Но не беспокойтесь, я ничего ему не рассказывал.

Граф прервался и пожаловался на духоту. Слуги распахнули настежь двери, чтобы пустить свежий воздух со двора; капеллан смочил графу лоб прохладной водой.

– Барон настойчиво предлагал мне остаться у него. Но я отказался: другой бы уже рассердился из-за подозрений, а он излишне спокоен. Меня уже несколько дней мутит после трапезы… Не знаю, возможно, я переусердствовал с вином.

Агнесса горячо шептала отцу, что он скоро поправится, а Мелани пристально оглядела больного с ног до головы:

– Я вижу ваши муки, сударь. Что болит сильнее всего?

– Огонь внутри. Ни вино с медом, ни брага не могут утолить жажду.

– Нет ли онемения в ногах?

– Было. А еще руки и ноги танцуют сами по себе, – он смущенно улыбнулся. – Словно невидимый великан трясет меня. Видно, близок мой смертный час.

Мелани наклонилась и что-то ему прошептала, затем выволокла хозяйку из комнаты:

– Мы навестим вас позднее, граф.

Агнессе почудилось, что глаза отца блеснули надеждой.

Мелани бежала по замку так быстро, что подруга едва поспевала. У своей комнаты она резко остановилась и огляделась по сторонам – нет ли ушей.

– Милая моя Агнесса, – сказала она, крепко взяв ее за руки. – Я уже видела схожие симптомы у дяди. Несчастный проходит три стадии: сперва боли в животе и рвота, затем нестерпимая жажда, онемение, а спустя неделю – бред, горячка, тело синеет.

– Но от чего?

Догадка обрушилась на Агнессу ледяной волной: голова закружилась, руки похолодели.

– Барон? – оперлась несчастная девушка о каменную стену, чтобы не упасть.

– Подлец заманил вашего отца в ловушку. Мне известно одно снадобье, которым поделился Пьер де Лимож, магистр медицины из Монпелье, когда лечил моего дядю.

– Помогло ли оно вашему дядюшке? – с надеждой посмотрела Агнесса на спутницу.

Мелани сжала ей руку:

– Нет. Было слишком поздно. Но мы должны попытаться. Я отправлюсь на поиски нужных ингредиентов в лесу. Вот только… раздобудьте для меня одежду слуги-подростка.

Грязная, растрепанная Мелани вернулась к вечеру.

По ее глазам Агнесса поняла: поиски оказались тщетными. Одежда была изорвана, а красивые руки – сильно исцарапаны.

– Ничего, – отмахнулась Мелани. – Угодила в кусты крапивы, когда лезла к острым листьям падуба. Нужны еще девясил и вербена. Кто у вас собирает местные травы? Может, кто-то с кухни?

Там все указали на тринадцатилетнего Симона, сына старшей кухарки.

Славный мальчуган с радостью вызвался провести Мелани к нужным растениям.

Пришла беда – отворяй ворота

В полдень следующего дня, когда Мелани с Симоном ушли на новые поиски, в замок прискакали два всадника от аббата Фризо – настоятеля монастыря Мон-Сен-Мишель – и попросили о немедленной встрече с графом де ла Рош.

Дочь объяснила, что отец серьезно болен, поэтому она готова выслушать их вместо него.

“Наши земли полюбили горькие вести”, – разглядывая посланников, Агнесса грызла ногти от дурного предчувствия.

Они переглянулись. Старший монах вытер потный лоб запыленным рукавом и с поклоном поведал ей жуткую историю.

В монастырской школе неделю назад пропал мальчик. Монахи вместе с жителями из близлежащих селений обыскали все вокруг, но ученика нигде не было. И вот, когда люди вовсе отчаялись – свершилось чудо.

Посланники прошептали, что уже через несколько дней в лесу де ла Рош было найдено его тело, зверски изуродованное для сатанинского ритуала. Поговаривали, что сам святой Бенедикт привел приора монастыря с людьми к месту убийства.

Оба монаха, перекрестившись, огляделись, нет ли поблизости посторонних.

– Госпожа де ла Рош! Позвольте спросить, не случалось ли чего странного в округе за последние дни? Не замечали ли местные жители каких-либо проявлений зла или чужаков?

Агнесса смутилась, но быстро рассудила, что Мелани не имела отношения к убийству и лучше умолчать о ее появлении.

Получив отрицательный ответ, оба кивнули, словно именно этого и ждали.

– Аббат велел предупредить вас, чтобы вы были осторожны. У него тоже было видение, и это только начало страшных бед. Не дай бог, прознает инквизиция… – монахи низко поклонились.

После их отъезда у Агнессы не выходили из головы их зловещие слова:

“Пугающие события, словно ядовитые пауки, лезут из всех щелей, опутывая плотной черной сетью нашу с отцом безмятежную жизнь. Он – единственный человек, который всегда был надежной скалой и защищал нас от любых невзгод, теперь нуждается в моей помощи. Что делать, ведь мне так нужен был его совет.”

Она прижалась лбом к прохладной колонне, словно хотела охладить бурю в душе.

“Просто посижу рядом, не буду его беспокоить”, – убедила Агнесса себя и, смахнув набежавшую от обиды на судьбу слезу, бросилась к отцу.

Однако капеллан нервно попросил ее не тревожить графа, который забылся редким сном. Девушка вспыхнула и пошла прочь от покоев отца.

Вдруг кто-то дернул ее за рукав. Она обернулась и увидела мать Симона, прячущуюся за колонной.

Эльза засмущалась и так быстро что-то принялась лепетать, что хозяйке никак не удавалось ее понять.

Наконец терпение госпожи иссякло. Она прикрикнула и велела ей замолчать. Кухарка так и замерла с открытым ртом.

– Что случилось? Говори медленнее, а то я не могу разобрать в твоей трескотне ни слова.

– Вашмилость, простите мою грубость: два дня уж как хочу вам рассказать да все смелости не могу набраться, – кухарка совершенно смутилась.

– Ну что рассказать? Не томи уже! – поторопила ее Агнесса.

– Что хотите делайте со мной, только вот как я сейчас услыхала от мажордома, что мальчонку тово ведьма в нашем лесу сгубила, сразу обмерла от догадки. Стою и думаю, ну как же так, о чем я раньше дура думала.

Агнесса не перебивала, боясь нарушить ход ее мыслей.

Постепенно кухарка расхрабрилась и бойко принялась перечислять, загибая пальцы.

– Молоко не успевают от коровы с пару принесть, а оно такое кислое, что уже и на блины не годится. Это раз. Яичницу пожарить невозможно: то тухлое яйцо, то и вовсе с двумя желтками. Это два. Тесто киснет, но не поднимается, отродясь такого не было. Это три. Да и не только у меня все не клеится. Вон и он тоже жалуется, – она обернулась, выискивая кого-то. – Рене, где ты, остолоп? Ходь сюды.

Из темноты коридора, чрезмерно кланяясь, выскочил конюх.

– Ну, – Эльза требовательно дернула его за руку, – говори!

Тот освободил свою руку и пробормотал.

– А чего говорить-то? Давеча у сивой жеребенок о двух головах родился, мы сожгли его от греха подальше. Мерин батюшки вашего ослеп на левый глаз. Скотницы жалуются, что петухи кукарекают без отдыха – беду кличут.

– Во-во, вашмилость, – отпихнула его Эльза, – а как молва разнеслась седня, тут мне и ясно стало. В замке ведьма завелась.

– Ведьма? – эхом повторила Агнесса. – И кто же?

– Ну, сами подумайте, кто недавно у нас появился?

И тут ее озарило.

– Вы что, подозреваете Мелани д’Эвилль, виконтессу д’Авен в том, что у вас молоко скисает, и петухи глотку рвут? – шумно выдохнула она и сжала кулаки.

– Да, может, она и не намеренно это делает, просто коли проклята, так и тянется за ней все худое. Хотя вот на убийцу не похожа она, грустная какая-то. Но все же надо испытать.

– Испытать?

– Да, есть верное средство. Люди испокон веков говорили, что ежели убить змею, отрубить ей голову, а в пасть ей положить зубок чеснока и в землю закопать, а как тот прорастет, взять его побеги, добавить в варево и подать в…

– То как раз наступит уже осень, когда чеснок твой прорастет, – невольно улыбнулась хозяйка.

Кухарка не растерялась и предложила еще одну мысль.

Агнесса поразмыслила мгновение.

– Ладно, попробуем. Иначе вы не успокоитесь, – вздохнула она, уступая.

В главном зале она встретила сияющую Мелани. Та помахала пучком сорванных трав, звонко закричала так, что голуби с шумом вспорхнули с крыши:

– Нашли, Агнесса, ты понимаешь? Все необходимое собрали. Теперь все будет хорошо!

Она схватила подругу за руки и закружила по залу.

Агнессе стало неловко за ее недоверие к благородной даме, которая, не щадя себя, облазила всю округу ради спасения ее отца. Она старалась убедить себя, что предстоящее испытание – просто безобидная шалость, и они вместе с Мелани посмеются над суевериями глупышки Эльзы.

Вечером она зашла за Мелани и попросила ее прогуляться по замку, чтобы развеяться немного от печальных дум. Агнесса раз за разом бросала на гостью взгляды искоса, пытаясь заметить скрытый знак зла. Но молодая женщина была обворожительна, добра и мила, лишь изредка позволяла себе легкие колкости при шутливом описании придворных французского двора.

Медленно продвигаясь по замку, они как бы случайно оказались рядом с кухней, откуда через распахнутую дверь повеяло приятными ароматами.

– Я немного проголодалась. Давай зайдем, а? – Агнесса увлекла свою спутницу через распахнутую дверь на кухню. – Раздобудем немного сыра и свежеиспеченного хлеба.

Непринужденно щебеча о любимых блюдах, Агнесса подвела ее к большому столу на кухне. Пока она отвлекала свою гостью детскими воспоминаниями, кухарка тихонечко прошмыгнула за их спинами к стоявшей в углу среди кухонной утвари метле. Женщина перевернула ее вверх тормашками, поставила обратно, захлопнула дверь и отошла, как ни в чем не бывало.

Затем Эльза подала гостьям яблоки, орехи, немного сыра, но без хлеба. Сама же взяла крынку скисшего молока, перелила в котелок над огнем и, медленно помешивая его, уставилась на них.

По мере того как молоко начало нагреваться и закипать, Мелани заерзала на стуле, сперва понемногу, словно не могла удобно расположиться, но вскоре движения ее стали более лихорадочными: она то хваталась за голову, то растирала себе виски и глаза, то прижимала руки к груди, то вставала и снова приседала. На лбу ее проступили капельки пота, а глаза заметно раскраснелись. Наконец не в силах больше выдерживать какие-то внутренние муки, она вскочила:

– Что-то голова от гари разболелась, пойду прилягу.

Мелани быстро подскочила к двери и распахнула ее порывистым движением, но внезапно отпрянула всем телом назад, как если бы кто-то невидимый схватил ее за плечи сзади и не дал сделать шаг, притянув к себе.

Растерянность явно читалась на ее лице. Она быстро собралась и притворилась, будто ей на ум пришла неожиданная мысль, которая заставила ее задержаться. Вслед за этой игрой она оглядела кухню очень внимательно и медленным шагом вернулась обратно на свое место со словами.

– А знаете, я же забыла похвалить твоего сынишку, Эльза! Без него я точно не справилась бы, – Мелани хитро улыбнулась поклонившейся кухарке, и, прищурившись, кидала подозрительные взгляды по сторонам. – Какая мать, такой и сын. Оба толковые. Хорошо у тебя на кухне, везде чисто. Порядок. Все с умом расставлено.

Вдруг она легко вспорхнула со стула и подскочила к метле. Осторожно, словно боясь пораниться, она взяла ее и перевернула в нормальное положение.

– Ой, вот только метелка у тебя на дыбах стояла, могла упасть шумно – всех бы распугала! Ладно, все же пойду я. Если уж решила – надо уходить, – с облегчением рассмеялась молодая женщина, помахала остальным рукой на прощание и вышла вон.

Агнесса с кухаркой молча уставились ей вслед. Злополучная метла, которая, по уверениям кухарки, “ни за что не выпустит ведьму из комнаты”, упала на ближайший кувшин с громким звоном, заставив их вздрогнуть.

Издалека донесся издевательский смех.

Они переглянулись с Эльзой. А вот им было не до веселья. Горькая правда наполнила их души страхом.

– Говорила я вам, госпожа, а я еще сынишку с ней отпускала, – сухо пробормотала кухарка и в сердцах выплеснула кислое молоко на огонь.

“Что делать теперь?” – промучилась Агнесса всю ночь из-за сомнений, – “Ведь я не в силах из-за нелепых подозрений в ведьмовстве отказать женщине в приюте. Она всеми силами старается помочь нам”.

Мелани несколько раз пыталась заговорить или пошутить со ней утром, но заметив некую отчужденность и холодность, в конце концов оставила хозяйку замка в покое. Она брала лошадь и уезжала из замка поутру, чтобы собрать свежие травы.

Зная, что Мелани продолжает каждый вечер приносить лечебный отвар отцу, Агнесса подгадывала свои визиты так, чтобы избежать с ней встречи.

Отец находился в том же плачевном состоянии, но дух его окреп, и надежда затеплилась в его глазах. Не раз порывалась дочь открыть графу свои подозрения, но всякий раз, видя, как полагается он на спасение при ее помощи, умолкала.

В полдень четвертого дня после случая на кухне ее разыскал капеллан. Он был похож на нахохленную старушку: весь сморщенный, всклокоченный, недовольно шныряющий взглядом. После слов приветствия и благословения он сделался грустен:

– Могу ли я, госпожа, говорить откровенно о предмете, коий нам следовало сохранить в тайне?

Агнесса внутренне подобралась и жестом попросила его продолжать.

– Дочь моя во Христе! В последние дни до меня стали доходить слухи, что гостья замка водится с врагом рода человеческого. Первое время я пытался увещевать и успокаивать слабых разумом, разносящих эти сплетни. Но с тех пор все больше происшествий подтверждают возможную правоту молвы.

Она хотела остановить его, но капеллан заговорил быстрее.

– А не отравляет ли она нашего господина?

Агнесса вздрогнула, но капеллан не обратил на это внимания.

– Откуда она столь много знает о ядах и их врачевании? Да и знает ли? После ее отвара граф рвет желчью с кровью и теряет свои силы вместо сохранения баланса гуморов внутри. Именно с ее появлением в замке стали происходить колдовские напасти, а в округе все более отчетливо раздаются голоса о присутствии ведьмы. Я боюсь, что…

Душераздирающий крик прервал священника.

Возникла какая-то суета, шум, топот ног. Несколько человек вбежали в каминный зал.

 Лесничий нес на руках мальчика, а безутешно рыдающая Эльза, шла рядом и бережно держала ножку ребенка.

Агнесса задрожала, уже зная, что это будет Симон. Вернее, то, что от него осталось. Половина его лица была не тронута, казалось, что он просто притворяется спящим. Но вот другая сторона!

Ее словно не было: срезана кожа и аккуратно снята плоть, остался только зияющий внутренними частями желтый череп.

Лоскуты сохранившейся одежды на мальчике были все в засохшей крови. Тело, исколотое бесчисленными ударами ножа или меча, представляло собой сплошную рану, на котором нельзя было найти нетронутого места. Убийца без конца наносил удар за ударом, пока тело не превратилось в сплошное месиво.