Маги Гаммы

– Мы и так чис…

Yoль цапнула за руку, так что челюсти клацнули, и утащила в сторону предложенных удобств.

Просторнейшая ванная комната имела огромную отшлифованную купель и стену, выложенную зеркальными листами с едва заметными швами. Осветительная колба была прямоугольной и широкой. Мелкие грибы вздрагивали в ней, освещая даже углы, отражаясь в зеркалах, приумножая великолепие.

– Ва-а, – невольно протянул Ивuш, освобождая руку из хватки брата.

Кeyла повернула на пробу сияющий медью кран, охнув следом, поразившись качеству очистки воды – почти как после воздействия Yoль.

Водомерка уже намывала руки и ноги Мeyвела, смывая налипший в городе песок, не стесняясь пользоваться чужим мыльным корнем. Нат подтолкнул Ивuша в очередь.

Когда все освежились, Yoль открыла дверь и свободно двинулась по помещениям, легко ориентируясь.

– С кем ты собираешься говорить? – под впечатлением прошептала Кeyла, стараясь не привлекать внимание к мокрому после мытья пятну на подоле.

– С Иxилем.

Ждать велели в кабинете. Комната была под стать ванной – роскошная. На стенах, полу и потолке были чистые от излучения материалы. Пол литой, на стенах зелёная ткань, потолок выбелен. На одной из стен висела широкая картина в резной раме со статными фигурами магов местного клана, одетых до кончиков пальцев, показывая богатство.

– Ох, мне никогда… – тёрла влажные ладошки о колени Кeyла.

Временами на неё находила иная тревожность – она начинала натягивать свою латанную одежду, пытаясь соответствовать образу девушки высокого происхождения.

Юноши и мальчики сидели, глядя перед собой. Yoль осматривалась с места для посетителей – обитого мягким тёмным материалом железного стула.

– Поверить не могу… мама говорила: «может быть, когда-нибудь…» и вот – мы здесь!

Об Иxиле ходили легенды. Нат не понимал, как их с Yoль всех пустили, но был по крайней мере готов на долгое ожидание. Иxиля нельзя было трогать, у Иxиля нельзя было просить автограф – тот стоил дороже печатей большинства кланов, и если бы Kaрборан не поклялся, что у него будет храниться единственный, на его клан пошли бы войной все остальные…

– Yoль, дорогая! – с порога начал великий неприкосновенный сладким голосом. Точнее двумя, так как происходил из двух разных кланов и принадлежал третьему. Стройный моложавый мужчина заключил её в объятия, даже не заметив семь пар вытаращенных глаз. Челюсть Кeyлы лежала на коленях – отличная замена приличной юбке.

– У тебя всё в порядке? – янтарно-голубые глаза обратились наконец к ним.

– Справляюсь. Стараюсь не перетруждаться. Ты?

Он отстранился, направляясь налить себе чай у изящно выкованной жаровни. Нат считал, у прославленного должны быть слуги и целое войско охраны. Так как войско точно было – иначе бы украли, то и слуги были. Спрашивается – где?

– До смерти надоели эти липкие взгляды, эти толпы… Жду-не дождусь, когда ты меня спасёшь…

– Разве не мужчина должен спасать женщин? – непосредственно вклинился Ивuш.

Всемирно известный певец усмехнулся поверх пиалы с напитком.

– Пока мужчина будет натягивать левый сапог, Yole уже со всем разберётся. Разве вас она не спасала?

– Иxиль, я знаю, что меня предупредил ты. Теперь я хочу услышать то, что нельзя было передать через посредников.

Иxиль уставился на Yoль нечитаемым взглядом, отставил чашку, подошёл, скрестив руки на груди и обосновав тыл на краю массивного стола.

– Мне говорить издалека или задашь вектор?

– Где их отец?

Двуголосый запрокинул голову, выставляя драгоценное белое горло. Поспорить бы с кем-нибудь, что ему подносят только мягкую воду, да ведь не найдёшь такого дурачка…

– Произошёл конфликт интересов… довольно мощный. Подробностей не спрашивай.

– Я не спрашивала.

Иxиль хмыкнул, очаровательно улыбнувшись. Сдавалось Нату, так улыбаться его учили. Кeyла чуть не растаяла, расплывшись по твердокаменной скамье.

– На него устроили засаду. Может, покалечили, может, убили.

Нат ахнул, хватаясь за брата. Ивuш скорчился от слёз, вцепляясь в висящие на груди гоглы до белых костяшек.

– …Он в Архипелаге смерти.

Yoль задумчиво опустила глаза.

– …другому другу я бы не сказал, чтобы не заставлять выбирать между смертями. Ты – другое дело, золотая нищенка.

Нат фыркнул не чувствуя в словах ничего кроме оскорбления. Ему не придали значения.

– Я даже предложил бы тебе оставить мне детей, но знаю, ты откажешь. Так что попроси другого.

– Думаешь, он пойдёт со мной, не увидев своих детей?

– С тобой кто угодно куда угодно пойдёт, – закатил глаза певец. – Ты недооцениваешь обаяние смерти. Там, где ты протягиваешь руку помощи, обрадуешься хоть Рокк-ти-Букку, хоть чёрту лысому… к тому же – ты и есть его дети.

Yoль вспыхнула, не покраснев:

– Что-то не припомню в тебе тяги к корням!

– Да я и к соседним побегам никогда не тянулся, – кивнул на семерых двуголосый. – А у меня даже родные есть, если тебе известно…

Yoль удивлённо вскинула брови. Иxилю пришлось рассказать:

– Они пытались повторить свой «успех». В тайне. Я даже сначала понервничал. Но как видно, либо не получилось, либо им не хватило терпения подождать… Не смотри на меня так, я узнал только когда заключили, что ничего не вышло.

Иxилю нужно было спешить на концерт. Кeyла чуть не выла от разочарования, предчувствуя, что Yoль вот-вот скомандует им спускаться к лодкам.

– Пожалуйста, сходи послушать меня, – вдруг попросил Иxиль, словно это было одолжение со стороны водомерки. – Мне будет легче петь для тебя, чем для них.

– У меня отец в Архипелаге, – напомнила Yoль, не глядя в его сияющие глаза.

– Тринадцать островов, – безжалостно напомнил певец. – Мог бы напоследок поступить в отношении тебя честно и избавить от необходимости себя спасать.

Что-то во взгляде Ната заставило Yoль пояснить:

– Безжалостность Иxиля в отношении магов, прибегающих к откупу, широко известна. Он не простил родителей, которым не принадлежит…

– Так что с моим концертом? – янтарно-голубые глаза смотрели пристально. – Я буду удостоен?

Кeyла одновременно млела, тлела и закипала.

К удовольствию её и Иxиля, Yoль сдалась.

Концертный зал располагался в сотне шагов от бункера любимца Заграды, вглубь суши. Вал земли был большим, спрессованным и испытанным ветрами, со скосом от Зонаа, на чьё несчастное тело пришёлся безжалостный удар древности. Говорили, Рокк-ти-Букк. Кроме зала в шайбе огромного бункера ничего не было, так что туда пускали по мере сбора публики, некоторые приходили с самого утра, боясь пропустить выступление сладкоголосого. Пускали всех, кому было, чем заплатить, и кто не нёс вреда фону. За первое отец презирал затею, за второе – более-менее терпел, но сам никогда не говорил, что повезёт сыновей послушать удивительное представление, как обещала Кeyле её мать, сидящая, к слову, на Благословении безвылазно.

Девчонка Зонаса растирала в пыль всякое терпение, но, несмотря на нытьё, Yoль вышла из жилого бункера Иxиля, только когда все ценители музыки в зале заняли места, а пространство на подступах опустело.

Неприветливый тип из дома – желтушность ему, похоже придавало не расстройство печени, а желчность характера – проводил их на самое-пресамое высокое место в зале – подниматься пришлось по ещё одной лестнице, как между разноуровневыми улицами возводят, только чистой, и да – комната была настолько огромной, что сотня-две людей в ней терялась и не создавала толпы. Братьям было плевать на пение, но возможность смотреть с такой высоты на макушки людей впечатлила.

Старший Нат тоже здесь никогда не был – сотни мест для сидения расходились разомкнутыми кругами от возвышения сцены. На ровную площадку направляли свет с помощью зеркал. Вдоль её края стояли циклопы и верзилы с непроницаемыми лицами, одетые в одинаковое чёрное, облегающее сильные тела.

– У них, наверное, нет проблем с поиском партнёрш, – с надуманным цинизмом бросил Нат, запрокинувшись к уху Yoль. Он немного нервничал.

– К ним стоит очередь.

Нат сглотнул, оценив осведомлённость. По-новому рассмотрел позы и взгляды – властные и пресыщенные.

– А ты…

– Они играют на женщин в кости.

– Почему…

– Иначе им скучно.

– И…

– И кажется меня выиграл Жаспе.

– Но он даже!..

– Ну и что?

– Один глаз!

– А тело сильнее, чем у двуглазых.

– Но!..

– Они никого не заставляют.

– А чего он…

– Наверное, задело, что не получил согласия сразу – мужской инстинкт проснулся.

– Но ты… – мямлил отказывающийся поверить Нат.

Иxиль вышел на сцену порывисто, без прелюдий и долгих расшаркиваний.

Зал рукоплескал.

Певец куда-то посмотрел и поклонился. Нат проследил за его взглядом – Kарборан устраивался поудобнее в личной ложе. Говорят, он почти не пропускал концерты своего любимца. Как всегда бывает в таких случаях, Иxиль достался ему младенцем, у которого не было каких-то особенных способностей. Он не был обучен искусству ни одного клана, но однажды он что-то спел при Kарборане. Маг был очарован его голосом. Сначала он попросил двуголосого исполнить что-то для его гостей, и им тоже очень понравилось. Так и пошло. Kарборан построил первый в новой истории концертный зал ради бесправного двуголосого – никто с подобным статусом прежде не имел подобного уважения и не получал сравнимого восхищения.

«А Yoль всё равно лучше!», – упрямо думал Нат.

– Почему он так ненавидит родителей? – спросил юноша за шумом аплодисментов. – Какая нужда ненавидеть чужих родителей?

– Потому что когда он поёт, никто не видит его клетки, – не очень понятно объяснила Yoль.

Они сидели на довольно удобных креслах. Многие пришедшие внизу стелили на сидения свои пледы для мягкости. Yoль вытащила плед для самых младших из братьев, которые любопытно крутили головами – кого только не было на спускающихся вниз рядах! Даже слоновые люди, хотя казалось бы, уж кому не до пения!

Отдав дань уважения патрону, Иxиль тем временем запел под лёгкий перебор дуговой арфы.

Нат зажмурился, не веря собственным ощущениям. Всё молчало вокруг. Несносная Кeyла не издавала ни звука. Над залом царили два переливающихся друг в друга голоса, от которых сердце готово было плакать и смеяться, нестись вниз по валу, вверх по оплавленным островам, через бесконечные воды, творить, любить… Едва ли можно было так сотрясать души слушателей, имея только красивый голос…

Нат открыл глаза, обнаруживая, что Иxиль смотрит прямо на них. Юноша понимал, что он, братья, Кeyла – здесь ни при чём.

– Уйдём после четвёртой композиции, – предупредила Yoль, шепнув в ухо.

– Давай послушаем! – взмолился Нат. – Уйдём со всеми, незаметно…

Yoль вздохнула.

– Так и знал, что это ты, – заявил Kарборан. Его голова уже была седа, но он оставался крепок. На худощавом высоком теле была очень качественная одежда: мантия с глубоким капюшоном пеленала плотно сидящий чёрный костюм с воротником-стойкой, и уж конечно не связанный, а самый настоящий тканый.

– …Он смотрел на тебя, когда пел. И пел даже лучше, чем обычно.

Нат виновато вздохнул. Надо было слушаться чутьё сестры. Kарборан оказался рядом вместе с охраной, будто они владели способностью к моментальному перемещению – или вернее, они восьмеро не сводили глаз с певца и прошляпили.

– Я давно хотел познакомиться с тобой. Иxиль принимает не так много людей – уже это делает тебя особенной… а тут выходит, – он провёл стальные глаза по череде лиц, – что ты в целом человек весьма занятный…

Вести этот разговор среди сидений было неудобно, так что продолжился он в кабинете, который они недавно покинули. Иxиль был здесь же, с отсутствующим видом тянул тёплый чай, пялясь в стену. Не было возможности отказать и просто уйти к лодкам, кроме того, что Kарборан был маг, и не просто маг, а Kарборан, за его плечами стояло восемь верзил – детские пилюли очевидно доставались им в большом количестве, казалось, обтянутые чёрными безрукавками фигуры повсюду…

Обратно в кабинете младшие клевали носами, но Kарборан не обращал внимания, а Нат не хотел, чтобы их уводили с глаз, даже якобы ради их блага.

– Тебя отдали, как и Иxиля. В клан Зонада, верно?

Yoль молчала. В кресле для посетителей она казалась какой-то жалкой, наверное, потому что не закрывала спиной сидения. Её костюм, белеющий как символ чистоты после выброса её магии в суровый мир, выглядел заношенным и затёртым. Плечи торчали остро, а киноварные точки на щеках и скулах были особенно яркими на почему-то побледневшей коже.

Kарборан разглядывал её без уместной в отношении женщины скромности, будто подчёркивая разницу положений. Нат подумал, что отец тоже не стал бы жеманничать. О, Ветхий бог, оставалось надеяться, что не чуждый жизненных удовольствий маг не станет вести себя, как Жаспе…

– Зачем ты приходила сегодня? – потребовал Kарборан, смотря свысока. Он сидел за массивным столом. Нат сначала думал, что статусная мебель принадлежит Иxилю, но идея действительно была странной – зачем певцу стол? У него есть сцена.

Иxиль продолжал тянуть чай.

– Спрашивала, где отец, – прорезонировала Yoль.

Нат и остальные никогда не слышали, чтобы она говорила двумя голосами. Считалось, такие как она по-другому не могут.

– Иxиль – сплетник, – с философским неодобрением кивнул маг. – Сказал?

– Сказал, – буркнул певец.

– Ох, Иxиль, не знаю, чего в тебе больше – глупости или безжалостности? А если эти дети сунутся его спасать?

Нат недружелюбно вперился в Kарборана, однако в глазах его не было слёз. Этот сухарь не понимал, какое сокровище Yoль… Он отмахивался от них, ни во что не ставя.

– …я никогда не был особо близок с магами Зонаби… но могу похлопотать над возвращением детей Мeyвелии, – неожиданно заявил Kарборан. – Не благодари, – он поправил письменный прибор, которым и не пользовался, – я возьму с Зонаса плату. Можешь получить свою долю, когда в следующий раз придёшь навестить Иxиля. Этих мальчишек тебе придётся забрать.

Стальные глаза холодно вперились в двуголосую. Обсуждения дел она оказалась в глазах мага достойна.

– Во сколько ты оцениваешь понесённые расходы?

– Шесть смертей и две сотни обедов, – как на базаре ответила Yoль.

Готового к спору Kарборана – а ждал он от девчонки то ли истерики не желающих расставаться сестры, то ли чрезмерной цены – её ответ успокоил, он взялся-таки за письменный прибор и насчитал на небольшом кусочке бумаги, что Yoль имеет право потребовать…

– Не менее полутысячи печатей… На мой счёт не беспокойся – просить много не стану, у нас с Зонасом тёплые отношения.

Yoль покивала, словно принимала его слова с охотой и вниманием.

– …сегодня останетесь. Отказы не принимаются! Я вас приглашаю.

– Yoль! – отчаянно пискнула Кeyла, оттесняемая голорукими верзилами. Пресыщенность пресыщенностью, но Нату казалось, один тип цинично прижал девчонку там, где не следовало, прежде чем впихнуть в отведённую комнату. Ната с братьями вытолкали в другую, уже не прищипывая. Yoль осталась против посторонних одна.

Всё было не так плохо, как воображал Нат. Комната была чистая и просторная с застеленной наново постелью – односпальных в доме вероятно не водилось – даже слуги здесь были привлекательны в этом смысле, а хозяин всячески поощрял увеличение их количества, легко справляясь с обеспечением многих ртов финансово. Что не давали печати, напевал сладкий рот неприкасаемого, служа неплохой статьёй дохода.

В стене была предусмотрена вентиляция, а развешанные по стенам картины иллюзорно представляли именно то, что должно было быть снаружи: вид на бункер-шайбу, бетонный забор, защищающий от загрязнённого Зонаа, немного наклонный сход к воротам и основной части Заграды. Только одна картинка висела не с той стороны, где запомнила Yoль, по хулиганству или специально.

Yoль не спалось на новом месте. Она думала о пересылке троих детей бывшей матери. Идея была по-своему привлекательна – можно было немного помечтать…

Плотно пригнанная дверь бесшумно отстала от косяка, пропуская на четверть высокий силуэт со светящимися в темноте глазами. Yoль не знала, светятся ли они ещё хоть для кого-то, она видела мир как маг, и первый инструктор посоветовал ей помалкивать и лучше слушать, что говорят другие.

Yoль немного удивилась – по всем приметам выходило, что у Жаспе есть интерес, а другие вынуждены считаться с мощным циклопом. Ложная водомерка с вопросом смотрела на дверь. Личный охранник Иxиля сделал новый осторожный шажок.

– Ну-ка кыш! – негромко прогнал двойной голос. Охранник с досадой вывернулся из дверного проёма с неуспокоенной чертовщиной в глазах.

Yoль едва не ойкнула двойным голосом, который всегда доставлял ей неприятное ощущение под диафрагмой.

Иxиль пришлёпал босыми ногами, держа в руке надкушенную сыроежку. Плод был желтоватый и достаточно сочный – двуголосый опробовал его, прежде чем подкрасться к комнате.

– У циклопов с атлетами новое занятие, – небрежно сообщил он удивлённой подруге, укладываясь к ней в постель поверх одеяла, – соревнуются у кого больше детей.

– Ничего себе, – не удержалась Yoль. Говоря с людьми, подчинёнными магам, она использовала слабый резонанс в голосе, так, что человек, ожидающий двуголосости, слышал её, а непредвзятый – нет.

Иxиль был переодет в домашнюю одежду. На людях он ходил в плотно сидящем бархатисто-чёрном костюме, обтягивающем талию и ноги, на шее был белый воротник, как пьедестал для лица. Yoль осмотрела его свободный синий костюм, с широкими раструбами штанин и рукавов. В прошлый раз одежда была другая.

Певец протянул ей сыроежку, предлагая для укуса не выпуская из руки. Yoль без стеснения вгрызлась – сыроежки на базары не попадали, все развозились по лучшим домам.

Плод оказался не таким уж сладким, но его кислота была приятной и не щипала язык. Иxиль с усмешкой наблюдал за выражением на её лице.

– Пустишь под одеяло?

Не отвечая на детскую провокацию, Yoль сползла глубже под одеяло сама и закрыла глаза, быстро устало уснув. Захочет погреться – сам разберётся.

Отказываться от первой за много лет возможности спать в сухой мягкой постели было тем ещё обломом.

Расчёт был на то, что охрана работала по типу не впускать – всех выпускать. Единственная заковыка могла быть в неожиданном интересе одного из селекционных атлетов.

Иxиль дрых на покинутой постели.

Никто из семерых не мог сомкнуть глаз – в одной комнате Кeyла боялась, что не увидит Yoль, в другой Нат опасался, что старшей сестре, за которую он не мог вступиться, что-то сделают.

Юноша пытался отжать дверь, но снаружи держал засов. Kарборану не нужно было, чтобы ночью по дому шныряли дети чужих кланов… Нат не знал на что рассчитывал, но продолжал под взглядами младших братьев давить весом на полотно двери. Так что едва не выпал.

Дама на пороге опалила взглядом, иначе бы Нат её не узнал, даже разглядев знакомые вещи. Огромный баул сумки обвис, когда из него оказалась извлечена подлатанная шуба, и его объёмистые бока уместились в карман. На свекольных волосах держались две вышитые бусинами заколки. Накрашенные губы сжимали трубку. Из-под шубы выступали почти белые воланы подола, а ниже блестели лакированные носы сапог.

Десяток минут спустя элитный квартал вознамерилась покинуть эксцентричная дамочка в сопровождении двух высоких, плотно одетых магов с сокрытыми респираторами лицами, прислужника в спецовке и гоглах и двух карликов, тащивших личные вещи хозяйки в добротных сумках. Дамочка пребывала в нетерпении, крутила в пальцах трубку, притопывала левым сапогом. Атлет на воротах мазнул взглядом по сетчатой перчатке, бессмысленно надетой на руку – ни защиты, ни тепла. Он узнавал дамочку, она бывала здесь время от времени, не столько на концертах, сколько в гостях у магов клана, которых было немало, и многие из них относились к визитёрше не так уж тепло, но её присутствие вносило оживление в пустые вечера, и ей было велено не препятствовать.

Сегодня она явно задержалась, а помощников притащила, будто собиралась в недельное путешествие. Атлет не издал ни звука – в его геноме были атрофированные голосовые связки, работая в группе атлеты сообщались знаками, когда же требовалось говорить – приходилось трудно. Он открыл дверь, радуясь, что дамочка не отчитала за нерасторопность, и отвечать не пришлось.

Карлики с сумками забавно запыхтели, торопясь вперёд, подскакивая на ступенях лестницы. Дамочка энергично вышла следующей – видимо, взбодрилась в очередной ссоре, а следом выплыли двое высоких. Атлет поджал губы, оценив их толстозадость. Где она таких взяла? – В середине шире, чем в плечах…

На тех, кто выходил, циклопы на нижнем пропускном уровне уже не обращали внимания, ведь их пропустили двуглазые, бдящие, чтобы кто-то не прихватил имущество хозяев. Зрение циклопов кроме того слабло ночами, давая скудно орошаемым склерам шанс отдохнуть перед новым днём. Карлики местной дамочки тащили сумки, пыхтя под тяжестью, но это такая личность, что может отправиться в гости со своим сервизом, попутно оскорбив хозяев пренебрежением к их убранству. Специфическая компания направилась по улочкам именно к тому дому, куда бы и ожидалось.

Тяжёлая дверь, по правилам сделанная из нескольких слоёв, чередуя металл, дерево, бетон, порывисто распахнулась, несмотря на ночной час.

На выряженную Yoль уставилась её копия.

– Ну ты меня и выставила! – сообщило накрашенное косметикой лицо.

Фрeaда с интересом прикладывала себе на голову заколки, снимая с парика, устроенного на колене.

Yoль быстро ела суп с зеленью. Кухня в бункере была здоровая и полная самых разнообразных штук – как если бы все вещи на свалке какого-нибудь могильника не стали чистыми, а обратились в какую-нибудь утварь, а потом их запихали на двадцать пять квадратных метров. Шкафы из древесины были огромными, под три метра высотой, и в комнате даже была лестница на роликах, чтобы перемещаться между самыми верхними полками, закрытыми рыже-коричневыми дверцами.

Фрeaда ловила отражение в большой жестяной миске, поставленной на грань. Семеро сидели за вытянутым высоким столом, поджимая ноги на оторванных от пола длинными прутами ножек круглых сидениях.

От пережитых нервов кусок не лез в горло. Ложкой работала одна Yoль.

– Прости, Yoль… – едва не всхлипнул Нат.

– Глупые дети, – кратко бросила маг, наворачивая суп.

Фрeaда привела их сюда, ругаясь на водомерку, что та выставила её безвкусным чучелом, однако почти сразу начала примерять вещи, которые Yoль сбрасывала с себя, не глядя, куда они летят. Хозяйка дома ловила шмотки, парик, подбирала сапоги, будто заботилась о чистоте и порядке бункера сама. Однако слуг в самом деле не было видно.

– А, – бросила она, оглаживая шубу уже на себе, крутясь то у натёртого блюда, то ловя отражение в стекле, – я их уволила… Можешь оставить мне детей.

Yoль задумчиво на них глянула – всякий раз одно и то же! Будто только и мечтает от них избавиться!

Если бы выражение на её лице, ещё не отмытом от косметики, не было таким убедительным…

– …выдам их за слуг. Только им естественно придётся работать!

Ближе к полудню в доме раздался глухой стук – так звучал знак о визите через многослойную дверь.

Фрeaда в припрыжку понеслась открывать, всё ещё в шубе, но надетой на тонкое домашнее платье до пят, и заколках на взбитых свекольных волосах.

– Фрeaда, – вместо доброй погоды сказал Kарборан.

Ветхий бог! Kарборан искал их лично, вместо того чтобы отправить свою армию или по крайней мере кого-то из подчинённых магов!

Нат стукнулся о стол коленом. Мик вцепился в его плечо, Кeyла смотрела большими умоляющими глазами. Yoль прислушивалась, опершись на стол.

– Фрeaда… – Kарборан будто раздумывал как начать разговор. – Ты была на валу вчера?

– Нет, – легкомысленно брякнула женщина.

Нат сцепил зубы, оглядываясь, куда спрятаться – места было завались, но огромные шкафы были забиты под завязку, тихо их не освободишь при всём желании.

– Мои люди узнают тебя.

– Естественно! – фыркнула она, будто удивившись его наивности и чуть-чуть оскорбившись.

– …они считают, что видели тебя ночью…

– А! – громко воскликнула Фрeaда. – Так они видели меня сегодня! Да, сегодня я была на валу… Ты пришёл извиниться?

– Что? – оторопел Kарборан. – За что?

Воцарилось молчание, в которое можно было представить, что женщина подбоченясь сверлит его прищуренным оскорблённым взглядом.

– Я хотела навестить кое-кого из знакомых на валу, – видя не прошедшее недоумение собеседника чётким голосом стала разжёвывать Фрeaда, – я взяла слуг, озаботилась подарками… возможно из-за этих неуклюжих слизней я добралась на вал несколько позже, чем рассчитывала… но в сколько дверей я ни стучала – мне не открыли!