Маги Гаммы

– Кхе-кхм… – закашлялся инструктор, не подумавший, что расстояние между портами может не быть проблемой для водомерки, уже и без того преодолевшей немало лиг, чтобы оказаться в этом, расположенном на отшибе порту. – Ну вот ещё… Сколько тебе?..

– Четыре бушеля круп, полтора бушеля клёцок.

– Эх и аппетиты!.. Что делать – распоряжусь, чтобы собрали… поднимайся – отнесёшь свою находку до Института для начала…

Последнюю фразу Нат не очень понял, но Yoль просунутой за занавес каюты рукой велела троим следовать за собой. Юноша сжал ладонь Ивиша и не смог остановить Кeyлу.

– …да тут целый выводок…

Свет с отвычки резанул по глазам, пришлось прищуриться. Причал был сложен высоко, из бетонных плит, нарощенных друг на друга. Кое-где из них торчали порыжелые металлические петли. На причале толпились люди. Даже торговцы повылазили из-за своих коробов, почтительно обступив большую фигуру. Старший инструктор был тучен, но не то чтобы от слоновьей болезни. Вроде бы – клановые таких прежде не видали. Одет он был избыточно, что подтверждало возможность плотно питаться. Дома, в Зонаби, не бедствовали, но и старейшины, отошедшие от дел и больше не путешествующие по суровому миру, не позволяли себе отдаваться чревоугодию. Нравы в Порту хранителей были своеобразные. Оплот знаний. Значимый для порта человек был ниже Yoль почти на голову, большое тело покрывал просторный балахон, голову, предположительно лысеющую, резиновая круглая шапочка с двумя полосами через макушку ко лбу.

Нат чувствовал, что Yoль позвала их, потому что не хотела идти за этим раздутым шаром плоти одна. Причины не были очевидны, но Нат был склонен поддаться требованию их спасительницы, даже если это что-то по-девчачьи надуманное.

– Родители их служили клану и получили в своё время немало пилюль, – кормила любопытство старика ступившая на берег Yoль. – Любимых детей оставили при себе, а мне продали вот этих вот.

– Они вполне могут ходить на лодке самостоятельно, – толстяк смерил их заплывшими бесцветными глазками. – Мальчик почти взрослый… а уж девочка – так и совсем…

Он снова оценил их с головы до ног и посеменил, указывая дорогу.

Нат поджал губы – для его рождения пилюли не потребовались. Он – маг! Но не возражать же Yoль прилюдно – тем более она сама знает, что говорит.

Порт хранителей был известной меткой новейшей навигации, чему не мешал факт его расположения вдали от проторенных маршрутов водомерок, не говоря о магах, которые предпочитали сухопутные маршруты – в Порт хранителей посуху было не добраться, исключено. Но кто-то вроде отца Ната и не стремился сюда, не питая интереса к местным запасам артефактов ушедшей эпохи. Большинство из найденных предметов не работали – или же хранители не соображали, как заставить их работать и просто закрывали вещи под свинцово-стекольными колпаками. Говорят, именно эти колпаки и послужили причиной изначального выживания местной популяции людей. Сегодня среди хранителей почти не было магов, а некоторые слабые вероятно уплывали водомерками к более ходовым портам. Конечно, иногда кто-то возвращался, чтобы торговать, но в Порту сеяли по одной стороне кряжа, что обеспечивало достаточно стабильный урожай, а находки ушедшей эпохи становились неминуемо реже с бегом лет.

Идя по выметенным улицам Нат отмечал, что город крошечный и жителей в нём не более ста. В Зонаби жило около двух с половиной тысяч: полторы деформированных, тысяча минимально изменённых и около тридцати постоянных клановых магов, среди которых считали и Ната с братьями. Маги были необходимы, чтобы город жил, и не только потому что они отправлялись в путешествия, добывая необходимые вещи, или чтобы бороться с существами, иногда прибивающимися с диких пустошей, но и чтобы популяция могла оставить потомство.

Дома здесь были одноэтажными с маленькими окошками из свинцового стекла, дополнительно защищёнными металлическими задвижками. На улицах было прибрано, хотя Нат не наблюдал привычных деформированных, согнутых в три погибели и только и способных, что ползать, подметая землю взъерошенными щётками. Растений и грибов рядом со зданиями не было.

Толстяк семенил между одинаковыми коробками бункеров, шурша стоптанными сандалиями из сплющенных и отбитых стеблей. Ступни его были плоскими и пухлыми, с некрасивыми суставчатыми пальцами и жёлтыми толстыми ногтями. Наверное, он нимало гордился недеформированностью, но рядом со стройной, высокой и сильной Yoль его самомнение выглядело жалко. Водомерка нацепила сандалии, перед тем как подняться с лодки. Тоненькие узоры плетения изящно обхватывали её золотистые стопы. Очередной знак отличия между просто уцелевшим геномом и магическим, о превосходстве которого не посмеет спорить даже нижний ветрувианец.

– Прошу, – указал толстяк, подводя после недолгого пути к высокому двухэтажному зданию. Оно одно выделялось среди остальных ростом и статью, как маг среди простых людей. – Это наш Институт. Здесь хранятся главные сведения, найденные за новейшую эпоху. Здесь мы не только поместим прибор, но и, надеюсь, разберёмся с третьим пунктом оплаты…

Yoль задрала голову и наморщила нос. Не это она имела в виду под новостями, когда назначала плату в порту, но толстяк держал рукой повешенный у входа полог из прорезиненного брезента, и водомерка не стала дискутировать, а просто шагнула в полумрак.

За пологом было плохо видно, а потом занавесь вообще легла на грань стен, отсекая от лучей солнца, светившего прежде в спины. Нат нерешительно переставлял ноги по полшага, надеясь куда-нибудь выйти. Привычный к здешнему мраку толстяк прошёл мимо, отерев их с Ивuшем в сторону душным телом, запах которого стал заметен в замкнутом пространстве – не ужасный… но и прекрасным не назовёшь – мало общего с ароматом, жившим прежде в каюте Yoль. Человек обладал немалым самомнением, раз использовал для умащивания душистые травы… Нат дёрнулся, чтобы подвинуть от его касания Yoль. В темноте трудно было судить, но, кажется, она отступила сама, ощутив движение воздуха.

Толстяк подвинул следующий полог в конце буферного бетонного коридора. С той стороны полился неяркий, как отголосок звёзд свет, выхватив из мрака плечо Yoль и огрубив носатый профиль толстяка с круглой резиновой шапочкой, сидящей на редких бровях.

Проказливый Ивuш дотянулся до подсвеченного запястья Yoль, прежде чем Нат заметил и вмешался, но водомерка не вздрогнула и первой направилась в проход. В высоких колбах, немного выдвинутых из углов, медленно метаболизировали флуоресцентные грибы, в одной красноватые, в другой – синие.

Комната была вытянутой, ещё немного и превратилась бы в коридор. Кeyла вошла за Натом, раздражающе дыша ему в затылок; юноша хотел предупредительно дёрнуться, но глянув назад, разобрал, что девчонку притёр влезший следом толстяк.

Инструктор показал на наклонный стеллаж, бережно хранящий какие-то мелкие предметы на уровне пояса для недеформированного, и для деформированного… ну, по крайней мере, на достижимой высоте для большинства. Стекла у хранителей было в избытке. Как и вещей, которые отец Ната назвал бы хламом и в лучшем случае запихал бы в маяк. Хотя Зонаби не был портовым. Что до стекла – ему нашлось бы практичное применение – те же грибы поставить, чтобы в каждом доме хотя бы один источник света и не тяготиться во мгле, дожидаясь утра. Без колб такие не поставишь – фонят.

– Находка распространённая, – важно начал толстяк об экспонатах первого зала.

Нат не удержал рванувшего к стеллажу Ивиша.

– Что это? – тут же перебил мальчишка.

– …Пример прозорливости предков, – повёл бровью инструктор. – Инструктор Брайль – и мой личный инструктор, к слову – доказал, что это бирки, которые наносили на продукцию, предсказывая, сколько она будет сохранять свои свойства…

– А как их читать?

– Календарь, как маленький человек, вероятно, знает, утерян. Так что – никак. Метод записи трёхчастный, так что предположительно время делилось предками на три категории единиц… однако искателям попадались артефакты с двухчастным и четырёхчастным методом…

Нат равнодушно скользнул взглядом по плитке выложенных квадратных и прямоугольных кусочков, похожих на печати кланов, но несущих меньше смысла в сегодняшней эпохе. Плоские фигуры были испачканными, выгоревшими, с оторванными уголками, иногда со следами чего-то жирного. Всё это лежало тонким слоем под полированным свинцовым стеклом. Юноша вспомнил недавний разговор с Yoль. Про переоценивание.

Залов было несколько. Нат всё-таки сбился со счёта, когда удивился, что их более четырёх. Он понимал, зачем в бункерах кланов делят комнаты для сводных братьев, зачем отцу отгораживаться от них, своих сыновей плотными стенами, как и старейшинам отмежёвываться от приближённых слуг… но зачем отделять плоские прямоугольники и квадраты, которые и так скрыты свинцовым стеклом, от оплавленных форм разного цвета, неинтересными комками лежащими по таким же строгим стеллажам?

– Гигиеническое средство, – прокомментировал толстяк, важно оттопырив нижнюю губу. Поводырь держался ближе к проходам, освобождая простор для просмотра.

Yoль обернулась на него, блеснув золотом радужек:

– Почему вы ими не пользуетесь?

Инструктор шокировано вытаращился. Нат с неким затруднением проходил вдоль экспонатов, таща следом за Кeyлой Ивuша, которому как и старшему переставало быть интересно после первого экспоната в ряду.

– Это могло помочь деформированным? – уточнила Yoль, засомневавшись из-за демонстративной реакции.

– Ну конечно же! – даже оскорбился представитель института. – Сколько всевозможных мутаций и хворей и сколько осталось бесценных артефактов!.. Пройдут года и потомкам просто ничего не останется – они забудут, что была Великая Эпоха! А деформированные и больные умирают, не в состоянии оставить после себя ничего!

Кожа его обширного лица закраснелась от искренности негодования, Yoль же с сомнением подтянула к животу очищенный, почти целый прибор, который до сих пор не передала скупщику. Толстяк смотрел на вещицу, но ненавязчиво, уже привыкнув к мысли об обладании будущим экспонатом.

Группа прошла ещё пару-тройку залов. Нат не позволял Ивuшу наставить отпечатков на полированное стекло, Кeyла внимательно всё оглядывала, Yoль медлительно переставляла длинные ноги, погрузившись в мысли. Толстяк порой бросал очередной комментарий, видимо, считая, что без него тут не разобраться.

– …артефакты прошлого, снабжённые увеличивающими линзами…

Нат волевым усилием не закатил глаза.

Большинство приборов предполагали парные линзы, что не означало, что все они их имели. Часть стёклышек лежала в оправах крошкой, сохранённая с фанатизмом, на который только хранители способны. Линзы удерживали странные полимерные скобы, так что Ивuш совершенно неожиданно сказал:

– Гоглы!

– Не совсем, – благосклонно ответил голос из-за спин. – Это увеличивающие, уменьшающие и преломляющие приспособления – не защитные… что впрочем заметно по их хрупкости…

Инструктор вздохнул, будто уязвимость древних стёкол было самым острым вопросом к эпохе.

Нат от скуки стал озираться по углам и неприметным местам, подмечая сметённый в углы, но не вынесенный сор, пыль на осветительных колбах. Даже бытовая неустроенность была интереснее коллекции папок для истинной бумаги – наполнение, конечно, не сохранилось, в отличие от полимерных держателей с металлическими скобами. Хранители в своём духе постарались уберечь и лохмы целлофана внутри. То, как Кeyла водила чуть не носом по идущим выставкой стеллажам, вызывало гадливую жалость к её интеллектуальным способностям.

Вперёд манило желтоватое свечение – Нат надеялся на выход и едва не простонал, увидев редкие колбы, дающие тёплый желтоватый свет, при котором хоть читай. Грибы такого окраса были столь редки, что их было не купить. Поди ж ты…

Пришлось сдерживать возмущённое фырканье – что эти странные люди посчитали настолько важным, чтобы закрыть с ним в комнате целое состояние?

Кeyла обмерла на пороге, к неудовольствию сопровождающего пробкой застряв в дверях. Толстяку пришлось принять величественно-представительную позу сместившись от геометрического центра их внимания в дверях к правому краю вытянутого помещения с образцами керамики. Главный инструктор института простёр руку, подбоченился, задрал нос так высоко, что глаза сами собой сомкнулись, открыл рот…

– Текстовый текстиль! – Ивuш вырвался и, задев Кeyлу, вторгся в помещение восторженным воплем развевая торжественность представления – толстяку оставалось несолоно щёлкнуть челюстью.

Yoль, всё тащащая прибор с могильника, оживилась и мягко протолкнула Кeyлу собой. Нат последовал за ней.

Текстовый текстиль. Последние образцы письменности ушедшей эпохи. Пожалуй, самое ценное обретение Порта со дня его основания и до времени, когда его встретит смерть…

Образцы оказались крошечными. Нат только слышал о них, но, разумеется, не видел ни разу, отец ведь не таскал его по суровому миру несмотря на факт старшинства. Нат жил в защищённых бункерах, до сих пор надолго расставаясь с родителем из-за потребностей клана. Старейшины клана, тоже имевшие родительско-сыновью связь, смогли проводить много времени друг с другом лишь окончательно осев за стенами, отходив своё в странствиях…

– А вы… понимаете, – забытый всеми толстяк с удивлением оценил интерес пришельцев.

Четверо едва не касались носами отполированных стёкол, удерживающих их от более тесного контакта с образцами письменности, ставшими опорой современного языка.

– Мы могли бы избавить тебя от части трудностей, – прикинул толстяк, коснувшись плеча Yoль пальцем. – Мало кто хочет научиться читать… а мальчик, я вижу, этим интересуется…

Yoль устремила взор на обнимающего стеллаж за стеллажом Ивuша, будто раздумывая над заманчивым предложением.

– Старшему уже поздно начинать, а вот этот… Мы можем оставить его у себя…

Оценив к чему идёт, Ивuш заговорил раньше, чем Нат обдумал, как выкрутиться, если Yoль настойчиво делает вид, что предложение интересно:

– Я умею читать.

Нат, которому теперь ничего не оставалось кроме как раздумывать дальше, закусил губу.

Ивuш тем временем не поленился продемонстрировать навык недоверчивому инструктору.

– …xl 100 PAMUC BUMBAC… эластан 5% хлопок 95%… полиамид 80%…

– Он был любимым ребёнком, – ответила на удивлённый взгляд Yoль. – Его даже читать научили… но он вечно ляпал что-нибудь не к месту… И от него избавились.

Уловив намёк, Ивuш читать перестал, однако провернуть ситуацию назад было невозможно.

В тишине уху стали различимы скользящие шаги Yoль, направляющейся в следующее помещение.

– Если подумать… – шлёпающий следом большими некрасивыми ступнями толстяк задумчиво тёр пальцем подбородок, – мы можем принять к себе девчонку…

Водомерка мимолётно глянула через плечо.

– Зачем она вам?

– У нас женщин меньше, чем мужчин, – пожал довольно узкими для такого тела плечами толстяк.

Yoль оглядывалась в помещении, отведённом под сложные приборы. Что-то привлекло её взгляд, и она, не продолжив тему о Кeyле, спросила:

– Вы почините его?

– Что?.. – не сразу понял толстяк. – Чинить? Да что ты!.. Мы – хранители, а не Порт инженеров… наша задача – сохранить великое наследие ушедшей эпохи, чтобы потомки ведали, на что было способно человечество!.. Говоря откровенно, деятельность инженеров мы не одобряем… Взять хоть тот случай с транспортным средством, найденным Лeaтом – как бы он украсил нашу коллекцию! А что сделали те варвары-инженеры? Они разобрали его до последнего винтика! И что же, смогли они собрать такую же прекрасную машину – конечно, нет! Уступает, практически во всём уступает! А когда старый заново собрали, так он вообще в их кривых руках не заработал больше!

Толстяк стал краснеть. Yoль равнодушно на него смотрела, будто изображая, что глуха к его чувствам. Нат уже имел возможность наблюдать «глухую» версию водомерки. Она умела доканывать, но сейчас было что-то другое – юноша не брался судить, но похоже маг была разочарована.

Старший инструктор перевёл дух, продолжая что-то бормотать себе под нос, будто рядом развесили уши единомышленники, пухлая рука отворила крышку заранее подготовленного, отполированного стеллажа. Yoль сгрузила прибор – будто похоронила. Кратко глянула и отвернулась, не дожидаясь, когда щёлкнут страхующие замочки. Клановые устремились за ней.

Следующее помещение не имело выходов, последнее. Быстро окинув его взглядом, Yoль остановилась у стены, как приклеенная. На стене прямо углём была начертана сложная схема с буквами и палочками связей.

– Формула горючего, – благоговейно произнёс за спинами толстяк.

Yoль будто смотрела в одну точку, но Нат бы поклялся – она читает древнюю формулу!

– Скажите, инструктор… – медленно произнесла она, будто говорить вновь стало трудно, – вы бы позволили мне записать здесь мою формулу?

У Ната ёкнуло сердце, Ивuш сдавил его запястье, почти напугавшись, Кeyла проглотила возглас…

Толстяк смеялся, так что из одного бесцветного глаза стрельнула слезинка:

– Чем мы тут по-твоему занимаемся?! Мы храним сокровища ушедшей эпохи! Что здесь делать твоей формуле?! Ха-ха-хаххх…

Нат почувствовал злость. Кракенов хранитель – в его недостойные руки едва не дали настоящее сокровище!.. Узколобый дурак… С другой стороны, любая ценность будет так же бесполезна в безграмотных руках, как древняя формула топлива.

– Давно так не смеялся… знаешь – не расстраивайся, если тебе нравится у нас, мы с готовностью предоставим приют… слышал, вы не живёте на суше – но откуда-то же вы всё-таки берётесь?! А-ха-ха!.. Оставайтесь с девочкой, не пожалеете…

Yoль тягуче шагала по экспозиции, смотря на ряды стеллажей как на волны, высоко подняв голову на длинной шее. Нат не выдержал:

– Для кого они вам?

Горячая кровь будто хлынула к затылку, опаляя, Ивuш чутко притих, покорно шагая следом.

– Да какая разница?.. Хотя бы и для меня, – неожиданно равнодушная реплика заострилась интересом на фигуре Yoль.

Водомерка не оглядывалась, но заговорила, когда взволнованные спутники уже не рассчитывали и не знали, что подумать:

– Я не планирую больше детей.

Редкие брови совершили короткий путь к резиновой шапочке:

– Так… у тебя уже есть? Есть дети?

Он вульгарно, как товар на рынке, охватил её стройную фигуру взглядом. Чудилось, что изо рта едва не капнуло слюной.

Yoль небрежно кивнула, будто не имела к теме интереса.

– А… а девчонка? – уцепился за меньший приз одутловатый инструктор.

Кeyла сжалась от недостойных слов – уж она-то точно не привыкла, чтобы её выторговывали как бушель клёцок. Щёки явственно залило румянцем стыда.

Yoль будто задумалась, но не стала оборачиваться, чтобы запечатлеть собственными глазами стыд и унижение преемницы целого клана.

– Если уж оставлять, то в более бойком месте…

– Разве не лучше, где тихо и спокойно? – от нетерпения перебил толстяк.

– Тишь да покой – не камень, – парировала водомерка. – Сегодня есть, а завтра, помилуй Ветхий, что-то случится, и никто о том до-о-олго не узнает…

Толстяк сплюнул в сторону, но больше настаивать не стал. Похоже он был из суеверных, убеждённых, что маги могут накаркать. Нат знал, что некоторые вроде Kарборана действительно могли что-то навести, но уж конечно не вот так. Объяснять это малограмотному инструктору юноша не собирался, ни до, ни после его отказа и наглых предложений в сторону Yoль. В его голове тукала совсем другая мысль:

– Yoль, – несмело позвал он на лодке тенью шёпота.

На причале, возвышающемся над желтоватой пеной, набитой волнами, ещё толпились не привычные к пришельцам местные. Нат старался не попадаться им на вид, а Ивuша запихал в каюту.

– …у тебя правда есть дети?

– Угу, – водомерка не отвлеклась от дела – прибирала полученные бушели. В отличие от новостей, эта часть платы была полноценной. – Вон, – кивнула маг, – на одеялах бока растят, пока я должна хозяйством заниматься…

Нат невольно заулыбался.

В порту не задержались. Обычного предложения сойти и оставить её в покое от Yoль всё же не последовало, несмотря на многозначительные паузы во время того, как распинался неприятный толстяк.

Когда Yoль занялась чем-то в баке, семеро почувствовали в животах одобрительное бурление, но как выяснилось, маг как будто и не собиралась их кормить, так как прошло несколько часов, а бак так и стоял накрытый тазом в качестве крышки, и ничего кроме воды, горстки порошка и какой-то заморенной ягоды туда не отправилось – из такого даже Yoль не сделает обед.

Преждевременно расслабившейся Кeyле пришлось собраться с духом и быстро взяться за готовку. Воззрившись в точку на горизонте, Yoль вела лодку.

Неизвестно, был ли у острова оборудованный причал. Местность выглядела дикой, а размах суши внушал трепет – огромная территория, сравнимая с Зонаа, погибшим в катастрофу, разделившую эпохи. Родной Заноби был не маленьким, но переходил в лес, а потом в дикие пустоши, и там не селились люди. Поэтому Нат затруднялся сравнивать. В Заноби всегда должен был находиться маг, чтобы защищать город, потому магов должно было быть несколько. Их отец ходил по миру, добывая блага, следя за порядком, разведывая. Старейшины жили в большом бетонном бункере Зонаби. Их охраняли по крайней мере двое. Мага, сопровождавшего Ната с братьями, убили Узу. Отец может решить завести ещё ребёнка, несмотря на большую разницу с остальными сыновьями. Наверное, ему потребуется другая женщина…

К самой воде спускались светлые широкоохватные стволы, кроны начинались на высоте не менее пяти метров. Вроде настоящие деревья. Звёздчатые листья имели синеватый оттенок с ржавым ободом. Yoль вышла к берегу с лесной стороны, без конца осматриваясь и даже будто принюхиваясь. Спрыгнула на сушу, осторожно делая каждый шаг, в руках она держала трос, который провела прямо через корпус лодки, просверлив круглое отверстие ещё во время пребывания на могильнике. Щепетильно проверила ствол одного дерева, другого, на ощупь, на стук – только что лизать не стала. Прошлась между деревьями, ощупывая почву носком плетённой сандалии на нейлоновой подошве.

Потом привязала лодку тросом. Нат послушно передал ей тяжёлый булькающий ранец с прикреплённым раструбом.

– Карауль. Младших спать уложи, – попрощалась Yoль.

Нат уселся на скамью на мыске, вцепившись в весло. Кeyла, напугано оглядываясь, увела своих вслед за Миком. Высунула голову через половину часа.

Юноша шикнул, прогоняя. Листва прибрежной лесополосы будто шевелилась, но шелест не доходил до ушей. Что-то булькнуло невдалеке. Нат перехватил багор для боя, но сколько ни вглядывался в воду, что называется не видел дна…

– Что там? – прошило спину шёпотом.

Нат едва не хрястнул в ответ веслом, а стоило!

– Чего подкрадываешься?! Вали в каюту! Мне велели сторожить!

Кeyла несносно хмыкнула:

– Недавно ты совсем по-другому пел… а теперь надо же, «велели»!

– Отвали, мешаешь!

Нат не глядя уставился в воду в атакующей позе с багром наготове.

– Её долго нет… – сменила тон Кeyла. – Она сказала, куда пошла?

Юноша отрицательно дёрнул головой.

– А когда вернётся?..

– Иди в каюту! – процедил он сквозь зубы.

– Ты будешь следить всю ночь? А если заснёшь?

– Гр-р-р, – прорычал Нат.

Бульканье повторилось. Оба насторожились, прислушиваясь.

– Не нравится мне это…

Комментарий не выдерживал критики. Нат отмахнулся от раздражающей девчонки.

– Иди в каюту!

– Не указывай мне! – вспылила Кeyла.

Нат вздохнул, потерев свободной рукой переносицу:

– Меня оставили сторожить, чего ради ты пришла мешать?! Сама слышала, что говорила Yoль!

– Она не говорила мне сидеть в каюте! И не говорила слушаться тебя, малявка!

– Какая я тебе малявка?! – опешил Нат. – На смену меня старше? Нашла чем хвастать!

За возмущённым фырканьем последовал тычок в грудь. Рассерженный Нат хотел было ответить тем же, но напротив стояла почти взрослая девушка, с грудью. Юноша поспешил скрыть замешательство за говорящей гримасой.

– Дитя малое! – с невыносимой снисходительностью и возмутительным превосходством заявила Кeyла.

– Иди отсюда, взрослая! – всё ещё терпел Нат, в налитых кулаках дрожало весло.

– Что вы ругаетесь? Нас же… Ветхий бог! – выбравшийся из каюты Мик обронил челюсть. – Что вы наделали?!

Гребли по очереди, бесконечно переругиваясь и ненавидя всё сильнее с каждым словом, но течение было неумолимо. Их потуги против него не увенчивались мало-мальским успехом. Вся малышня проснулась и сидела на борту, мешая и действуя на нервы. К рассвету двое младших начали хныкать.

Изнурённая Кeyла отступилась от весла уже не споря. Под её глазами пролегли серые круги, плечи опустились. Она сделала шаг назад. Потом ещё. Начала бренчать посудой, сначала механически, потом более осмысленно.