Свет и Тьма. Книга 1

– Вот после твоего объяснения, «только что-шнего», вообще не ясно, что ты пыталась сказать.

– И где тебя такую безмозглую-то сюда зацепило? – вздохнула Каминари и продолжила. – Короче, элькийский король попросил помощи у эльфов. Но у тех свои договорённости после многовековой войны между нелюдями. Что ни они, ни орки – не могут явно вмешиваться в дела людей. На государственном уровне. Разве что пару-тройку своих небольших отрядов одолжить, да ресурсов выделить побольше обычного.

– Ну а мы-то с тобой тут каким боком оказались?

– Верно мыслишь. Слушай дальше…

Эльфийская разведка на территории тёмных обнаружила документы, доказывающие, что пару лет назад орки пошли на хитрость, желая на шахматной доске, именуемой «Резервация», склонить чашу весов по владению и добыче магических кристаллов в свою сторону. Они совершили обряд призывания героев из другого мира. Но что-то у них там пошло не так: то ли время неправильно выбрали, то ли допустили ошибку в ритуале, – но герои пришли совсем не такими, как они ожидали. Их было четверо. Один умер сразу, при появлении в этом мире, материализовавшись прямиком в одном из растущих окрест деревьев. Вот, натурально, когда он тут появился прямо на месте деревца, то оно прошло сквозь него, сделав в его туловище огромную дырищу, несовместимую с жизнью. Троим другим дали кристаллы-источники в руки и повелели наколдовать что-нибудь. Пыхтели они, напрягались минут пятнадцать, но так ничего и не вымучили. Тогда им дали на выбор каждому оружие и попросили показать, что они умеют с ним. И тут всё оказалось совсем не радужно. Призванные герои оказались бездарями… По крайней мере в том, что от них хотели: в плане искусства убивать. Надо сказать, что в найденных эльфийскими разведчиками документах было сказано, что вызывать героев можно только при стечении определённых факторов, которые складываются воедино довольно-таки не часто, где-то раз в три-пять лет. И раса,16 вызывавшая уже ранее героев, не могла совершить повторного вызова, пока хоть один из призванных героев был ещё жив… Тогда совет вождей орков постановил избавиться от этой обузы: убить бесполезных героев.

Но и здесь орки оплошали. Когда орки-стражники бросились исполнять пожелания своих вождей, то в момент опасности для жизни несостоявшихся героев в одном из них проснулся дар… Тёмный дар, без сомнения. Что ещё можно было ожидать от призванных орками на помощь орфийцам, называемых тёмными? Да-да, один из них, то ли в шутку, то ли ради приличия оказался, как и Катан, бесцветным магом, который, когда просили – колдовать не мог, так как был ещё пуст, но ведь герои подержали в руках источники какое-то время. Он поднял мёртвых, призвал нежить. Это оказался крайне редкий вид магии – некромантия! Восставшие из земли мертвецы спутали все карты оркам, и некромант смог скрыться от зеленокожих.

– А вот сейчас эльфы призвали нас, – закончила Каминари.

– То есть эльфы нас тоже запросто могут убить, когда сочтут ненужными?

– Что ты! Эльфы на стороне добра и справедливости!

– Что-то я пока в этом не очень уверен…

– Но в светлых элькийцах-то ты не сомневаешься, или тебе больше по душе «плохиши»? Тогда мы можем примкнуть к ним, – подмигнула Катану Каминари.

– Н-н-е-е-т… Я всегда хотел бороться с несправедливостью и ненавидел зло. Но… Тауриэль сказала…

– Кто здесь из нас маленькая глупая девочка, а кто умудрённый жизнью, всего добился сам?

– Думаю, светлым, действительно, нужна помощь. Тёмные несут смерть, несчастья и разрушение. Поэтому, я с радостью помогу Элькии.

– Отличненько. – Каминари щёлкнула пальцами и крикнула. – Госпожа Миримэ, войдите!

Дверь в комнату открылась, и внутрь вошла та самая эльфиечка из копья Тауриэль, с которой Катан сегодня уже имел удовольствие пообщаться тут, в корчме.

– Вот теперь проверяй его, сейчас он не пустой. – Каминари встала с кровати и отошла в сторону. – Надеюсь, я доказала свою полезность?

Эльфийка Миримэ спокойно вошла в комнату. Следом за ней, тоже из её копья, – бородатый рыжеволосый карлик и двое солдат с арбалетами просочились в комнату без приглашения.

Результатом последующей проверки Миримэ осталась довольна, хоть и выглядела уставшей. А вот Катана во время проверки просто-напросто вырубило.

Очнулся Катан через пару-тройку минут, как от глубокого, затяжного сна. Сознание медленно возвращалось. Все было как в тумане. Он лежал на кровати на спине, а над ним что-то нависало. Нет, кто-то склонился над ним. Зрение постепенно восстанавливалось. Над ним лопатой нависала рыжая ухоженная борода. Обладателем сей бороды был недавно вошедший в комнату карлик. Заметив, что Катан открыл глаза, и его взгляд прояснился, карлик скороговоркой выдал:

– О, дароф, братан! Очухался что ль? Ха! Если чё: не гном я! И не карлито! А то и в морду могу съездить, хоть я и не из обидчивых. Просто росту приземистого. Звать Олаф Сигурдссон. Для друзей – просто Сиги. Погоняло «Тайд».17 Сечёшь, братэло?

– Сиги, да не пугай ты новенького своим дикарским сленгом! – вмешалась в пространный монолог Каминари. – Сиги у нас тоже из призванных. Магических способностей нет, зато он виртуоз в обращении с оружием, величайший мастер.

– Предпочитаю топоры, – заулыбался похвале карлик, сверкая парой золотых зубов. – И, это, сказал же, что я «Сиги» – для друзей, а ты – всего лишь чуть более чем бесполезная пацанка.

– Обижаешь! – возмутилась Каминари и даже надула губки. – Я вон вам какого мага нашла! Да и, вообще, магию на расстоянии чувствую…

– Магию-фигагию. Сама бы чё лучше умела! А этого нашла лишь из-за тяги к его телу.

– Какой ещё «тяги к телу»? – насторожился Катан.

– Не-не! Ты не подумай ничего такого, Катанчик! – как-то вдруг всполошилась Каминари, и слишком уж подозрительно ласково назвала его имя. – Я же уже говорила, что каким-то образом просто чувствую направление к своему настоящему телу…

Каминари осеклась:

– То есть… Я хотела сказать: направление к тебе, Катан.

– Я ж говорю – бесполезная прилипала, – усмехнулся Сиги.

– Хватит уже браниться вам! Самим-то не надоело ещё? – зазвенел голос Миримэ в комнате.

– Это он начал! Опять, как всегда, – пожаловалась Каминари. – Ты же сама слышала. Накажи его!

– Какие вы, люди, несдержанные, опрометчивые и злые. Убеждаюсь в очередной раз, – разочаровано озвучила свои мысли Миримэ.

– Чё это ты нас клеймить собралась, ушастая? Боссом себя возомнила? Молоко на губах утри! Ещё не обсохло. – Сиги подмигнул Каминари, ехидно ухмыляясь.

– Тебе, что-то не по нраву, человече? – произнесла, входящая в комнату Тауриэль.

– Слушаюсь, моя госпожа!

– Сиги, когда ты, наконец, уяснишь, что все эльфы, ВСЕ, даже самые маленькие, и уже столетние подросточки, такие, как Миримэ, все – представители эльфийского народа и Высшие существа. Все! Ты дал присягу не мне, ты дал присягу всему моему народу!

– Нет-нет, госпожа! Чихать я хотел на твой народ, да и на все народы воще! Я подвизался служить именно тебе, босс. Ой! Пардон-те: моя госпожа!

– Болтался бы ты уже с верёвкой на шее на первом же суку, высказываясь подобным образом при моих сородичах, мой верный Сиги. В твоих же интересах держать язык за зубами… – Тауриэль выставила левую руку ладонью вперёд, выпрямив вверх указательный палец, когда заметила, что Сиги хочет прервать её. – И не смей меня никогда перебивать! Иначе я очень, очень сильно рассержусь. Ты ведь не собираешься расстроить меня?

– Нет, босс…

– И не «босскай» мне тут и нигде на людях.

– Слушаюсь, моя госпожа!

– Хороший пёсик. Слушай мою команду: у меня в копье считай моим заместителем Миримэ, и воспринимай её распоряжения – моими.

– Хорошо, госпожа Тауриэль.

– И относись к ней с почтением, – закончила, нараспев, отчитывать Сиги Тауриэль.

– И… извините, госпожа Миримэ. Зуб даю – этого больше не повторится!

Миримэ лишь покрутила головой, сжав губы, после этих слов.

– Да, как наш новенький? – наконец, Тауриэль соизволила обратить своё внимание на Катана.

Миримэ отчиталась звонким детским голоском:

– Как и предполагалось: оказался сильным бесцветным магом. Всё проверила. Сам выказал желание к сотрудничеству. Убеждать не пришлось.

– Вот и славно, – промурлыкала Тауриэль, не сводя пристального взгляда с Катана. – А теперь ужинать и спать: завтра отправляемся в столицу Онадара. Новенький, ешь, пей в этой корчме, не стесняйся – за всё уже уплачено хозяину. И за ночлег, в том числе. В доме старосты что-то тесновато всем нам. Так что ещё и Сиги останется тут.

– Может, лучше я? – спросила Каминари.

– Нет-нет! Ты останешься при мне, раз уж так хорошо чуешь новобранца. Не то чтобы я ему не доверяла, что глупостей не наделает, решив по-тихому расстаться с копьём… Да и не стоит самку с самцом держать вместе, – съехидничала Тауриэль. – Да, кстати, тебя как кличут-то, чудо?

– Май нэйм из18 Катан, – с перепугу выпалил Катан и удивлённо захлопал ресницами.

– Эт ты чего там щас шаманишь? – возмутился Сиги и потянулся к топору.

– Ой, извините! Это я язык прикусил! – затараторил Катан. – Меня зовут Катан.

На какое-то время воцарилось молчание. Тауриэль искоса поглядывала на Катана. Неожиданно Сиги дал Катану подзатыльник:

– Моя госпожа! Надо добавлять: моя госпожа!

– Ой! Госпожа… Моя госпожа.

– Ну, хорошо. Теперь ты в моём копье, и я отвечаю за тебя и за все твои поступки. И лучше бы тебе не подводить меня, – промурлыкала Тауриэль. – За еду, за сон, за оружие – за всё рассчитаюсь я. И вот, держи, «на карманные расходы», по пять золотых каждую неделю.

Пять жёлтых монеток-восьмёрок с отверстиями в кружках мягко упали на кровать. Махнув в знак прощания рукой, Тауриэль вышла из комнаты. Сиги вышел следом, сказав, что утром зайдёт разбудить. Миримэ, улыбнувшись Катану, кивнула Каминари в сторону двери: «Жду внизу». Вышли и солдаты, прикрыв за собой дверь. Когда в комнате остались только двое, Катан и Каминари, девочка быстро схватила две монеты со словами: «Ты мне должен». А затем, как бы извиняясь, добавила:

– Мне на карманные расходы не дают. То ли не считают членом копья, то ли детям, – тут она злобно зыркнула на Катана и скривила злую рожицу, – денег не полагается, – и, нарочито хлопнув дверью, вышла из комнаты.

«Наверное, не сладко ей, – подумал Катан. – Каково это: потерять всё, разом?» Собрав монеты в сумку, Катан решил, что неплохо бы и поужинать да слухов поразузнать у завсегдатаев корчмы. Выглянул в окно – второй этаж, угловая комната. Повесил сумку на пояс, вышел из комнаты. «У дверей стражи не оставили – и то ладно»… Комната оказалась в конце коридора, заканчивающегося стеной с небольшим оконцем. «В такое не пролезть, если что». Напротив была ещё одна комната. Дверь в неё была приоткрыта, и через неё было видно, что там обустраивается Сиги. Катан закрыл дверь на ключ, оный убрал в нагрудный карман и двинулся вперёд по коридору, мимо остальных комнат. Коридор заканчивался дверью без замка, за которой была деревянная лестница с резными перилами, ведущая на первый этаж. Внизу находилось уже знакомое трапезное помещение со столами и скамейками. На улице начинало темнеть, и в зале на стенах горели масляные лампы, а на столах – свечи. Сейчас это место значительно отличалось от утреннего. Здесь было шумно, людно, и только те же две официантки носились с заказами, сбиваясь с ног, промеж столов. В непрекращающемся гомоне слышались: смех, голоса, стук кружек и звон посуды. Рядом со стойкой заказов был сколочен небольшой помост-сцена, сейчас ярко освещённый. Сейчас на площадке настраивал свой инструмент встреченный поутру гармонист. Рядом со сценой готовились к выступлению ещё три артиста. Один был бледнокожий седой старик в лохмотьях. Двое других были в серо-зелёных плащах, с накинутыми на голову капюшонами и ростом ниже груди Катана, около полутора метров; у одного из них за плечами висел почти круглый чехол от какого-то музыкального инструмента.

Катан занял свободный столик поближе к сцене и стал ждать. Довольно скоро к столику подоспела официантка с блокнотом и карандашом в руках:

– Чего изволите, господин хороший?

– Покушать самого вкусного, что у вас есть, да побольше! – не долго думая, ответил Катан, не ему ж платить, а Тауриэль. – Хе-хе!

– А пить, что соизволите?

– Какао у вас есть?

– К сожалению, впервые слышу о таком напитке, – действительно, с сожалением в голосе, с грустинкой произнесла официантка, – но могу предложить что-нибудь из экзотического: ром, текила, даже водка тёмных есть.

– Нет, спасибо! Попить мне бы чайку зелёного да с жасминчиком, если есть.

– Зелёного? Это как: сырую траву что ли? – явно удивилась официантка. – А цветы-то Вам зачем? На стол поставить или букет нужен?

«Опа! – подумал Катан. – Как тут всё запущено… То есть непридуманно ещё. Средневековье! А на меня как на чудака ещё смотрят, когда спрашиваю».

– Тогда просто самого обычного чая. Хотя… Давайте, тоже – самого лучшего!

Официантка записала заказ в блокнот, кивнула и, сказав, что все будет сделано, попросила только подождать немного, а сама упорхала к следующему столику.

Начал своё выступление гармонист. Играл весело, пел задорно. Частушки про работу на полях, про трусливых зелёномордых орков, про глупую Королеву Ночи и про всякое-разное. Народ в зале доброжелательно посмеивался, притопывал в такт мелодии и иногда из-за углового, плохо освещённого столика выкрикивали: «Давай ещё! Жги ещё!»

К концу выступления гармониста официантка принесла в два захода на большом подносе в продолговатом блюдце целого запечённого с яблоками молочного поросёнка и горшочек с печёной картошкой в масле. Спросила:

– Чай сейчас или попозже?

– Спасибо! Попозже, пожалуйста.

«Как-то слишком много для меня одного», – подумал Катан.

На скамейку к Катану подсела ярко накрашенная и нарумяненная дама в красном коротком кружевном платье и красных же колготках в крупную сеточку:

– Хей, котик! Компанию на вечер не составить? – и закинула ногу на ногу, одной рукой поглаживая Катана по плечу.

– Не-не! Не нужно! Я и сам управлюсь, – ответил Катан, не собираясь делиться ужином, пусть и не за свой счёт.

– Фи! Как грубо! – дамочка сразу потеряла к нему всякий интерес и уплыла к мужчине за соседним столиком.

Катан принялся за ужин. А на сцену взобрался старичок. Достал откуда-то из своей убогой одежонки бубенцы и хриплым голосом запел. О том, как нелегко живётся людям в Пограничье, о пренебрежении к ним элькийцев, о набегах орфийцев… Зал засвистел, заулюлюкал: «Ату его! Прочь с глаз наших!» В сторону выступающего даже полетели какие-то предметы. Старику пришлось прервать выступление, и он поспешил удалиться из зала. Вслед ему продолжали свистеть, тут да там раздавались оскорбительные выкрики. Кто-то даже замахнулся кружкой, на спешившего покинуть помещение старика.

Затем на сцену взобрались последние двое, что были в плащах. Расчехлённым инструментом оказался барабан. Артисты скинули капюшоны. Под ними оказались зелёные, чешуйчатые, немного вытянутые то ли лица, то ли морды. Глаза у них были салатового цвета и с вертикальными зрачками. Руки из-под рукавов тоже были зелёными и покрыты чешуёй, кроме ладоней. Вдобавок ко всему только сейчас Катан заметил, что сзади у каждого из-под плаща торчит кончик хвоста, наподобие крокодильего. У того актёра, что был без барабана, на голове топорщился ярко-розовый перепончатый гребень. Официантка подошла к Катану:

– Чайку нести уже?

– Да-да, пожалуйста! А… А кто это? Они в гриме? Или взаправду, нелюди очередные?

– Рептилоиды это. Они где-то на самом севере пограничных земель живут небольшим сообществом. В заболоченных лесах. Мирный народец. Мы… Ой, хотела сказать, Пограничье с ними торгует. Ящеры продают рыбу, рис, водоросли съедобные, глину. Люди им – оружие, инструменты и прочие радости цивилизации, – объяснила официантка и отправилась за чаем.

Под звук барабана рептилоид с гребешком начал свою песню. Голос был женский и довольно-таки милый. Пела «ящерка» про дремучие леса и болотистые низины, о своей Родине. О жестокой войне между эльфами и орками. О беспощадном истреблении теми и другими народа рептилоидов и народа людей, оказавшихся более слабыми из-за неспособности к магии. О насильственном переселении людей орками и эльфами с Мэйна на остров-тюрьму Резервацию. О вынужденных бежать с Родины, покинуть Мэйн и искать убежища рядом с людьми её сородичей. Об огнедышащем драконе, живущем высоко в лесистых горах севернее её новой, приёмной Родины. О героях, отправлявшихся сразить этого дракона, и о любопытных, желающих, пусть издалека, увидеть его. И о том, что никто не вернулся из отправившихся в горы, что все сгинули. На этом их выступление закончилось. Несмотря на то, что исполнено было всё на высоком уровне, и сам Катан похлопал в ладоши артистам, в зале прозвучали весьма куцые аплодисменты.

Принесли чай. По вкусу – обычный чёрный. Без каких-либо добавок. Поросёнка Катан осилил почти всего, но на оставшуюся часть смотреть без слёз уже не мог. «Переедание тоже вредно», – подумал Катан и отодвинул блюдо из хрюшки в сторону. Посидел ещё с полчаса, попивая чай и надеясь на новые выступления. Но с артистами уже расплатился хозяин, и те покинули заведение. А новых не появлялось. Катан зевнул, потянулся. Встал из-за стола и почувствовал дискомфорт чуть ниже живота. Подошёл к трактирщику:

– А где тут у Вас «удобства»?

– Чего ещё за «непотребства», господин хороший, не уразумею Вас?

– Туалет. Ну, сортир…

– Эм-м… Тир у нас на тренировочной площадке около казарм.

– Не-не. Как бы объяснить, – Катан уже от нетерпения переминался с ноги на ногу. – О! Отхожее место?

– Так бы сразу и сказали. Да во дворе, конечно. Слева от входа, за углом. Сточная вонючая канавка.

– У-у-у… А что, у Вас сарайчики для этого не приспосабливают?

– А как же! Уборные в каждом дворе есть – для хозяев! Если что-то не нравится – лес рядом. За воротами, – подмигнул хозяин корчмы.

– Ага, чтобы эльфы решили, будто я сбежать захотел. Вот уж, спасибо!!!

Катан вышел из корчмы. Возле дверей стояли два солдатика:

– Куда собрался-то на ночь глядя? Охрана нужна?

– Нет, спасибо! Я на минутку, буквально за угол.

– Ну, давай, дерзай. Если что – кричи! – подмигнул один из солдатиков, как раз тот, что с утра подтрунивал над Катаном.

– Ага, всенепременно! – буркнул Катан и прошмыгнул мимо стражи.

За углом было тихо и сухо. Только один пьянчужка храпел на краю канавы, одной ногой находясь в ней. Катан, быстро справив нужду, отправился в обход корчмы. По дороге он заметил ещё одного арбалетчика, как раз под окном его комнаты. Катан поспешил обратно в корчму, пока солдат не заметил его.

В зале было всё по-прежнему, новые артисты не появились. Катан снова зевнул. Подумал-подумал и отправился спать. Дверь в комнате напротив его была распахнута настежь. Внутри сидел на табурете Сиги и точилом водил по лезвию своего топора:

– Вечер! Вопи, если чё! Услышу – мухой прилечу. Даже запертая дверь не остановит.

– Окей! Спасибо!

«Вот только немного напрягает, что дверка-то хлипкая»… – подумал Катан, запирая за собой дверь и укладываясь, как есть, в чём весь день проходил, в кровать. «Утро вечера мудренее», – думал Катан, засыпая.

Глава III В дороге

«Ноги, крылья… Главное – хвост!»

м/ф «Крылья, ноги и хвосты».

Утром настойчивый стук кулаками в дверь и крики разбудили Катана:

– Эй, новобранец, подъём!

Он раскрыл глаза. Солнце уже пробивалось через закрытое окно, и в комнате было довольно-таки светло.

В дверь продолжали колотить:

– Подъём, новобранец! Подъём!

Катан неохотно вылез из постели и открыл дверь. За дверью был, конечно же, Сиги:

– О! А я уже дверь хотел вышибить, новобранец.

– Катан. Меня зовут Катан!

– Да-да, новобранец. Зваться по имени ещё заслужить надо!

«Бесполезно!» – решил Катан. Собрал весь свой нехитрый скарб, запер комнату и спустился вниз, на первый этаж. Сиги следовал за ним. Вернул ключи хозяину заведения. Тот ему протянул кулёк «на дорожку», в котором оказалась свежая краюха белого хлеба и три полоски вяленого мяса. Катан поблагодарил хозяина и осмотрелся. Посетителей было намного меньше, чем вчера вечером. Но всё равно работы официанткам хватало. За одним из столов завтракали трое солдат, за соседним – сидела Каминари с Миримэ. Каминари приглашающе помахала ручкой Катану. Катан подошёл к столу, поклонился, поздоровался: «Доброе утро, дамы! С вашего позволения»… – и подсел к ним за стол. Рядом с ними на последнее место молча плюхнулся Сиги. Подошла официантка с подносом. Перед каждым поставила тарелку с яичницей и стаканом какого-то ароматного напитка. Катан заинтересованно взял в руки стакан. Прохладный. Принюхался. Пахло яблоком и чем-то ещё, фруктовым.

– Не боись, не отравют! – подначил Сиги, налегая на яичницу.

– Очень неплох напиток, у нас такого не пробовала, – улыбнулась Каминари.

Катан отхлебнул глоточек. Подержал во рту, распробовав, и проглотил:

– Так это же обыкновенный компот! Из сухофруктов.

– Не! Нектар богов! – вмешалась Каминари. – даже фляжку с собой налить попросила у хозяина.

– А мне больше местный эль понравился, – всё так же, уплетая за обе щеки, буркнул Сиги.

– Ками, это так себе напиточек. Вот у нас делают коктейли… У-у-у! Закачаешься. Как-нибудь угощу. Уже хочу посмотреть на тебя после пробы. – Включилась в беседу Миримэ.

Каминари надула губки и плаксиво произнесла:

– Когда? Мири, что ты дразнишься?

«Хм, да Каминари и Миримэ на „короткой ноге“ – надо запомнить, – про себя отметил Катан. – А Сиги – прямо бандит какой-то, и перед Тауриэль пресмыкается, кстати».

– А почему вы не с командиром… Тауриэль завтракаете?

Сиги замахнулся на Катана и тот быстро добавил:

– С госпожой Тауриэль!

– То-то же, – успокоился Сиги и принялся поглощать завтрак дальше, – новобранец.

– В твоих устах это слово звучит как-то… оскорбительно, – улыбнулся Катан.

– А вот я захотела с тобой вместе перекусить, Катанушка, – вмешалась Каминари.

– И я трапезу свою делю – с кем захочу, – провозгласила Миримэ. – А сегодня я захотела провести время за завтраком с Каминари.

– Миримэ у нас очень свободолюбивая,19 – закивала Каминари.

– Тьфу, сюси-пуси! Противно аж! – сплюнул Сиги.

– А ты, случаем ничего не забыл, карлик? – произнесла с издёвкой Каминари.

Сиги в гневе схватился за топор:

– Сейчас я тебя манерам-то поучу, малявка!

– Не забыл, что госпожа Тауриэль своим замом Миримэ для тебя обозначила?

– Достаточно! – стукнула ладошкой по столу Миримэ.

– Хорошо-хорошо! – успокоился Сиги.

– А что это за «копьё» такое у вас? – жуя яичницу, спросил Катан.

– Копьё – это специальное подразделение от четырёх до шести эльфов… эм… бойцов, обычно имеющих сильные магические навыки или мастерски обращающихся с оружием, как Сиги, – пояснила Миримэ.

– Значит, ты – сильный маг?

– Да не очень, – смутилась Миримэ. – просто Тауриэль очень собрать копьё пыталась, чтобы отправиться на землю к людям, и ей не хватало народу для этого. А у меня не было выбора. Из-за моего «дурацкого» характера, – она скривилась, передразнивая кого-то.

– Почему «дурацкого»?

– Пф. Этим занудам не нравилось, что я не горю желанием подчиняться их тупым приказам, и не стесняюсь говорить правду в глаза, пренебрегаю обычаями, а ещё – стремлюсь к независимости. Я была на плохом счёту и, в конце концов, меня осудили, объявив бездомной и изгоем. А жить изгоем – почти как с клеймом преступника. Просто, даже опасно среди других эльфов, когда ты не имеешь никаких прав, и каждый из эльфов может сделать с тобой, что угодно. И его за это совсем не накажут. А тут госпожа Тауриэль и предложила мне вступить в её копьё. Я ухватилась за эту возможность, как за соломинку.

– А почему ты сказала, что у Тауриэль были проблемы с набором команды? И почему всё-таки она госпожа: разве так именуют командира?

– Со вторым тут просто: Тауриэль – принцесса одной из побочных ветвей королевского дерева. Её род как раз и отвечал с давних времён за людскую расу. Так что она госпожа – по праву рождения. А командиром копья всегда назначается кто-то из знатного рода. Но ответ на первый вопрос немного позаковыристей. Видишь ли, как я уже сказала, все члены копья либо искусные воины, либо хорошие маги. А Госпожа Тауриэль не может себя отнести ни к тем, ни к другим. Да, она хорошая лучница, но и только. А магия ей вообще не даётся. Именно поэтому никто к ней в копьё идти и не желал – так как сам командир не подходит под требуемые критерии.

– Ну, хорошо. Тебя она взяла в отряд. Но вас двоих для создания копья было же не достаточно?